Мой Учиха

— Наконец-то тишина, — выдыхаю в пустоту, как только слышу, что входная дверь захлопнулась.       Поднимаюсь с футона, стараясь удержаться на ногах без дополнительной опоры. Слабость уже отступила, но ноги до сих пор не желают нормально стоять, подрагивая от каждого движения. Посылаю в них чакру, чтобы более-менее укрепить и не дать себе упасть. Мои тренировки по контролю оказались не такими уж и бесполезными, в подобных ситуациях только он и спасает. — Шисуи, — зову друга, как только открываю сёдзи.       Он смотрит с беспокойством, практически мгновенно подлетая ко мне. Как же льстит эта забота. — Тебе ещё нельзя вставать, дурёха, — поднимая мою тушку и прижимая к груди. — Рана может снова открыться, швы не дают никакой гарантии. — Я уже вполне нормально себя чувствую, — чисто из-за привычки пытаюсь доказать своё. — Не хочу обратно, дай посидеть с тобой на кухне.       Парень тяжело вздыхает, понимая, что просто так от меня не отвертеться. Упрямство у меня в крови, наверное. — Дать обезболивающее? — как только опускает на стул.       Отрицательно качаю головой, получая удивлённый взгляд. — Я не чувствую боли, — выпаливаю на одном дыхании. — Поэтому не переживай.       Шисуи на мгновение замирает, собираясь с мыслями. Кажется, его слишком сильно ошарашила данная новость, что не удивительно. Людей, не ощущающих дискомфорт от ран не бывает, потому что это как защитная реакция организма. — Я догадывался, — снова надев привычную маску и возвращаясь к мытью посуды. — Ты с самого детства странно реагируешь, когда тебя ранят.       Улыбаюсь, вспоминая как он переживал каждый раз, когда сам по неосторожности или с моей помощью на тренировках наносил царапины глубже, чем надо было. Детям иногда сложно контролировать силу удара, особенно если оружие напитано чакрой. — Поэтому хоть ты перестань меня опекать, — хватая со стола яблоко. — Всё заживёт, не впервой.       Парень разворачивается ко мне, не очень добро смотря прямо в глаза. Кажется, ему не нравится такое моё легкомысленное отношение, но ничего не поменять. Я боюсь, когда что-то действительно серьёзное, из-за этого стараюсь контролировать своё состояние. Даже курсы ниндзя-медиков закончила на «В» ранг, чтобы иметь возможность саму себя подлечивать и товарищей заодно. — Ты хоть знаешь, что без должного лечения всё могло закончиться плачевно? — он старается усмирить свои эмоции, хоть и выходит не очень. — Оружие прошлось в нескольких миллиметрах от нервов и крупных чакроканалов. — Я в курсе, — надкусывая фрукт, всем своим естеством излучая пофигизм. — Вся фишка в том, что прошло мимо, а значит наводить панику не стоит.       Показательно разминаю плечи, наблюдая за тем, как парень едва сдерживается, чтобы не дать мне подзатыльник. — Как обычно, — вздыхая и снова открывая кран. — Ты вообще собираешься становиться серьёзнее? — Тебе хочется задать тот же вопрос, — поморщившись от неприятного чувства онимения, расползающегося на половину спины. — Что должно было ударить в голову, чтобы ты в одиночку решил остановить переворот клана, численностью в почти сотню человек?!       В отличии от Шисуи, я свои эмоции усмирять и контролировать не собираюсь. Уж точно не при этом человеке, которого я знала, как облупленного. Парень, как на зло, молчит, предпочитая полностью сосредоточиться на мытье тарелок и стаканов. Гнев во мне поднимается до отметки максимум, когда он, полностью игнорируя всё сказанное, начинает протирать обеденный стол.       Резкая боль ударяет в голову, заставляя вскрикнуть. Мне нельзя нервничать так сильно, это плохо сказывается на здоровье, потому что я не контролирую в эти моменты шаринган. Так сказать, подарок крови Хьюг. Она конфликтует с этим додзюцу, пытаясь активировать собственное, потому что я теряю контроль над чакрой. — Эй, ты чего? — моментально оказавшись рядом, поднимая моё лицо за подбородок, чтобы взгляды были на одном уровне. — Всё в порядке, — убирая чужую руку. — Просто потеряла контроль, забей.       На меня смотрят с недоверием и снова вздыхают. Умею я доводить людей, похоже это своеобразный талант. — Давно подобное? — убирая тряпку подальше, присаживаясь напротив меня. — Раньше не замечал за тобой. — Год или полтора, — врать нет смысла в этой ситуации. — После того, как пробудилось третье томоэ.       Невольно прикасаюсь к левому глазу, который начинает предательски жечь изнутри. Стараюсь сгенерировать внутри тела чакру для собственного лечения и послать в нужное место, но получается не очень. Слишком уж сложный это для меня процесс. — Оно у тебя только на одном глазу чёткое, кстати, — обнародовав факт, известный и мне. — Потом станет чётче, — продолжая сосредотачиваться на контроле собственной чакры. — Так было и со вторым томоэ на этом глазу.       Шисуи с интересом смотрит на мои мучения, но решает немного ускорить процесс, прикладывая свою ладонь и посылая лечебную чакру, облегчая мои страдания. — Давай отнесу в кровать? — скорее ради приличия спрашивает парень, потому что я уже хватаюсь за чужую шею из-за неожиданного подъёма вверх.       Киваю, не решаясь разлеплять закрытые веки. В пространстве я ориентируюсь и без зрения. Когда мы пересекаем порог комнаты, невольно ощущаю воздействие барьера. — Где взял деньги на подобное? — вцепляясь в Шисуи ещё сильнее. — Очень дорогое удовольствие.       Судя по ощущениям, сей шедевр не пропускает никого без хозяина, да и звуки тоже скрывает неплохо. Такое делают достаточно сильные шиноби, которые практиковались в постановке барьеров ни одно десятилетие. Слишком тонкая работа, в которой нельзя допускать ошибки. — Вознаграждения с миссий, — опуская меня на мягкую кровать. — Лучше быть уверенным в безопасности…       Повисла давящая тишина, а Шисуи непроизвольно выпустил в пространство свою чакру. Резко открываю глаза, стараясь вдохнуть побольше кислорода, потому что чужая сила практически прибивает гвоздями, не давая даже голову поднять. Обычно я могу сопротивляться такому пагубному влиянию, но не сейчас, когда моя собственная чакра не восстановилась даже до половины резерва. — Ты потерял контроль, — буквально прохрипев.       Парень сразу же возвращает всё на круги своя, присаживаясь рядом со мной, поглаживая по спине. — Прости, — с искреннем сожалением. — Когда разговор хоть немного затрагивает безопасность дома, я срываюсь.       Таким подавленным друга я ещё никогда не видела. Кажется, как будто половину жизни пропустила, а не жалкие несколько лет. — Извини за вопрос, но я должна его задать, — подвигаясь поближе и беря его лицо в свои ладони. — Киоко-сан нет дома, потому что… — Да, она мертва, — произнося за меня то слово, на котором я на мгновение застопорилась, не решаясь сказать вслух. — Я не уберёг её.       Горькая улыбка и одинокая слеза, скатывающаяся по щеке, заставляет моё сердце сжаться и на мгновение прекратить стучать. Прижимаю к себе парня и ощущаю влагу, стекающую по моей ключице. Всем людям иногда хочется быть слабыми, чтобы кто-то близкий пожалел, погладил по голове или успокаивающе похлопал по спине, но в этом мире мало кто может позволить себе подобное. Эмоции являются некой слабостью, как и дорогие сердцу люди, особенно для Учих, чьё сознание ломается каждый раз при их потере. Не смотря на крепкую дружбу с Итачи, я очень сильно сомневаюсь, что Шисуи позволил себе проронить хоть одну слезинку при нём. — Она бы не хотела, чтобы ты вспоминал о ней с грустью, — шёпотом, чтобы не нарушить столько хрупкий миг доверия.       Пытаюсь отстранить от себя друга, чтобы вытереть его слёзы, но крепкие руки смыкаются в замок за моей спиной, не давая сделать этого. — Не хочу, чтобы ты видела меня таким, — опаляя горячим дыханием кожу. — Позволь мне немного вольности сегодня.       Меня толкают на кровать, заставляя принять лежачее положение, и крепко обнимают, утыкаясь носом в шею. На секунду замираю, не веря в то, что такое может происходить, а после обнимаю в ответ. Как же хочется, чтобы меня так же жалели в моменты слабости.       Постепенно дыхание парня становилось всё более спокойным и размеренным, убаюкивая и меня, плавно погружая в такую приятную темноту, в которой я всё так же продолжала ощущать тепло чужого тела и всю ту невероятную нежность, с которой сильные руки прижимали меня к себе. ***       Утро, как обычно, наступило неожиданно. Поющие за окном птички, солнышко — ничего необычного. Лёжа в кровати с закрытыми глазами, я уже предвкушала тяжёлый день, потому что за неделю моего отсутствия все тапки должны были полететь в отца, который являлся главой клана. Уничтожение маленького отряда АНБУ неминуемо должно было повлечь за собой какие-то последствия, а отговорки по типу «Они первые напали» часто не срабатывали, потому что доказательств не было. Ох уж эта ответственность, наваливающаяся на тебя после получения звания чунина — вроде ещё ребёнок, но отвечать должен почти по полной программе. Именно поэтому я не захотела сдавать экзамен на джонина, хотя силы и опыта вполне достаточно.       Поворачиваю голову, смотря на мирно посапывающего Шисуи. Счастье накатывает волной от осознания того, что сейчас это всё не сон, и он действительно жив и здоров. Какие-то наказания вообще ни что в сравнении с этим. А ещё меня радует, что я не совсем бесполезна и несмотря на предрекаемую раннюю смерть могу изменить что-то в лучшую сторону. Лестно чувствовать себя чем-то важным и нужным для спасения чужих жизней, именно поэтому, наверное, тоска по родному миру почти не посещает меня. Там я была обычной девочкой с не очень выдающимися способностями, которая еле выпутывалась из проблем, а тут я вполне сильный шиноби, который может принести пользу собственному клану. — За тобой так забавно наблюдать, — парень садится на кровати, скрещивая ноги по-турецки. — О чём думала?       Странно, что я не заметила, когда он проснулся. Ток чакры меняется, и это становится достаточно явным, но я слишком увлеклась собственными размышлениями. — Секрет, — поднимаюсь с кровати, улыбнувшись, накидывая на тело подобие халата, снятого ночью чисто машинально.       Можно было бы конечно походить в топике со штанами, которые мне любезно дал в пользование Итачи, но бинты и открывшиеся шрамы явно немного смущают Шисуи. Да и мне самой как-то уже неуютно расхаживать в этом импровизированном нижнем белье перед парнем. Надеюсь, братишка успел сходить в мою съёмную квартиру вчера и сегодня принесёт парочку костюмов, потому что мои рабочие не похожи уже ни на что. Мама их выкинула даже, так как отстирать кровь не представлялось возможным. — Тебе одолжить вещи? — тоже поднявшись с кровати, поправляя растрепанные волосы. — Кажется, у тебя не будет времени, чтобы забрать свои перед встречей с главой. — Да, давай, — заплетая небрежную косичку. — Даже если Итачи вчера успел собрать мои манатки, у нас нет времени его ждать. ***       Завтракать мы не стали, практически сразу отправившись к отцу, который и так ждал моего пробуждения достаточно долго. Было так жалко оттаскивать от себя Саске, когда он радостный кинулся меня обнимать. Приятно осознавать, что этот мальчуган скучал по мне, но приходилось торопиться. — Пап, можно? — спрашиваю перед тем, как отодвинуть сёдзи. — Конечно, заходи, — добродушный родной голос.       Сзади слышу, как Итачи шепнул что-то по типу, что он только ко мне так мягко относится. Это вызывает лёгкую улыбку, ведь я знаю, как глава на самом деле переживает каждый раз, когда его старшего сына отправляют на какие-то сложные и опасные миссии. В отличие от меня, брат сдал экзамен на джонина, и теперь его тюкают на одиночные задания очень часто. Служба в АНБУ тоже на руку ему не играет, кстати говоря. — Давайте сразу перейдём к делу, — прозвучал очень серьёзные голос, как только мы с парнями удобно устроились на полу. — Деревня не верит в то, что отряд напал на Шисуи Учиха. К сожалению, Котаро, тебя обвиняют в измене, а нас в покровительстве преступника. — Это было ожидаемо, — улыбаюсь, испытывая некое облегчение от того, что ситуацию всё ещё можно исправить. — Отец, ты же уже придумал легенду, чтобы спасти репутацию клана?       Мужчина сжимает кулак, ему явно не нравятся его собственные мысли. — Ты станешь преступником, если мы выдвинем данную версию, — сзади меня послышался голос брата. — Пока никто не давал официального ответа, потому что ждали пока ты очнёшься. — Мой ответ будет очевиден, — делаю короткую паузу, обводя присутствующих взглядом. — Я сделаю всё для клана, даже если придётся стать преступником для деревни.       Шисуи сзади меня тяжело вздыхает и задаёт вопрос, который я слышала от него уже сотню раз: — Когда-нибудь думаешь о собственных желаниях вообще? — обречённо, с надеждой на то, что я передумаю. — Это и есть мои желания, — заправив выбившуюся прядь волос за ухо. — Я никогда не выхожу за рамки собственных интересов.       Наверное, мой голос прозвучал чересчур серьёзно, но это чистая правда. Я всегда мечтала спасти клан Учиха от уничтожения, поэтому это стало моей главной целью в этом мире. Хоть некоторые его представители и были не особо хорошими людьми, но я искренне любила и ценила каждого, находясь по ту сторону экрана. Даже пресловутый Мадара вызывал во мне сочувствие, что уж там говорить о судьбе Обито. — Хочешь сказать, что сейчас в твоих интересах стать козлом отпущения ради сомнительного светлого будущего? — в этот раз в разговор вступил братец. Смешно слышать подобное от него, ведь в аниме он стал тем самым «козлом отпущения». — А ты всё-таки запомнил несколько моих фразочек, — уходя от ответа, поворачиваясь к главе. — Пап, рассказывай, что мне надо делать.       Сзади слышу скрип зубами, но показательно игнорирую, слушая легенду. Она действительно сделает меня предателем Конохи, только вот мои цели будут непонятны никому. Я просто зачем-то уничтожила отряд под предводительством Данзо, в котором состояла, а потом доковыляла до земель клана и отключилась на пороге дома Шисуи, который, не подозревая подвоха, приютил меня и помог с лечением. Дебилизм? Да, но стоит попробовать, авось прокатит. — Скорее всего, в любом из вариантов тебя возьмут под стражу, — закончив и обозначив мне перспективы. — Просто в этом варианте развития событий не накажут весь клан. — Так давай попробуем, — улыбаясь. — Авось сможем избежать ограничений, которых и так слишком много навалилось на Учиха. — Уже придумала что-то? — раздался сзади голос Шисуи. — Да, я всё ещё могу приносить непосредственную пользу клану, даже если стану разыскиваемым преступником, — стараясь придать голосу решительную интонацию. — Думаю, что как-только руководство сменится, смогу беспрепятственно вернуться обратно.       На мгновение наступает тишина, каждый погрузился в собственные мысли, размышляя о чём-то. На подсознательном уровне начинаю обследовать территорию на наличие чужих, ожидая пока мои собеседники придут в себя. — Саске-кун, — обречённо произношу, оглядываясь на закрытые сёдзи. — Ты научился скрывать чакру, поздравляю, но стоит научиться держать контроль дольше.       Фугаку удивлённо смотрит на меня. Кажется, отец слишком расслабился, не рассчитывая на то, что младший ребёнок может провернуть подобную аферу. Детская фигурка просачивается в помещение, забиваясь в дальний угол, смешно морща маленький носик. А ведь даже я не могла подумать, что его любопытство может так не сыграть нам на руку. — И с какого момента ты всё слышал? — Итачи подбирается к ребёнку, присаживаясь рядом, приобняв за плечи. — Знаешь ведь, что подслушивать взрослые разговоры нехорошо. — Я тоже уже не ребёнок! — вскидывая голову, пытаясь сделать взгляд как можно более серьёзным.       Хотелось бы ему поверить, потому что тот же Шисуи в восемь лет уже выполнял миссии, да и многие дети из «прошлого поколения» выпускались из академии экстерном, однако, было одно НО! Его воспитание в корне отличается от нашего. Можно сказать, что ему повезло попасть в мирное время и не пришлось выжимать себя на тренировках, чтобы побыстрее заменить взрослых шиноби, погибших на войне. — Оставьте его, — махнув рукой в сторону дующегося мальчика. — Саске не дурак и прекрасно понимает, что всё услышанное надо держать в тайне.       Ловлю недовольный взгляд отца, который не считает, что подобное надо спускать с рук. Я приверженец более гуманных методов, да и крики на данного дитя не действуют, а только усугубляют ситуацию. — Пап, ну ей Богу, — улыбаясь. — Беру на себя ответственность за наказание. — Давайте просто перейдём к следующей теме, — наконец-то вступил в разговор Шисуи. — Всё равно время назад не вернуть, а гендзюцу с заменой воспоминаний достаточно опасная вещь, и никто на Саске его применять не будет. Давно стоило посвятить его в проблемы клана… Кто знает, может он станет следующим главой, а не Итачи.       Парень жестом подзывает мальчика к себе и что-то тихо говорит на ушко, от чего ребёнок расплывается в улыбке. Такая милая сцена, что самой хочется улыбнуться, но я сохраняю грозный вид, всем естеством напоминая о предстоящем «наказании», которое на самом деле будет обычным разговором с промывкой мозгов. Надеюсь, мой авторитет не потерял себя за прошедшие годы, иначе всё бесполезно. — Мы знали в его возрасте всё о делах клана, — возвращаясь на своё место, «поддакнул» братец. — Хотелось бы конечно оградить его от подобного, но раз он здесь… Стоит поблагодарить всех святых за то, что глава в конце концов всё-таки сдался нам на милость. Вообще, давно стоило включать этого ребёнка во всё. Авось вырастет достаточно здравомыслящим после этого, и потом не придётся возвращать его обратно в Коноху со статусом мирового преступника.       Дальше разговор пошёл про мою наследственность, которая, к слову, с увеличением количества чакры и возможностей шарингана стала не слабо о себе напоминать. Если потерять контроль во время боя, то всё, считай, что ты уже труп. Не знаю, насколько «нормальным» Учиха легко контролировать шаринган в активированном состоянии и не перегибать с отдаваемой в него чакрой, но, лично мне, было сложно. Немного перегнёшь — глаза начинает сжигать изнутри, дашь слишком мало — он дезактивируется. Плюсом шёл конфликт крови — слишком долго будешь использовать додзюцу и сляжешь на следующий день с лихорадкой. Работать невозможно, как и просто жить, потому что подобно сжирает моё здоровье. Всё можно вылечить, конечно, благо медицина позволяет, но тогда ты будешь жить в госпитале. — Тебе нельзя пробуждать мангекё шаринган, — отец сам похоже не очень доволен данным фактом. — Мы подняли все архивы о подобных тебе детях, и прогноз стал ещё более неутешительным, чем раньше. Кровь Хьюг и Учих в слиянии очень страшная вещь… Хоть когда-то люди и считали, что это поможет пробудить риннеган, но всё оказалось наоборот. — У меня был доступ к библиотеке АНБУ, так что я примерно в курсе, — мышцы непроизвольно напрягаются от воспоминаний о прочитанном.       Я благодарна маме и папе за то, что они боролись за меня. Неважно, что я была не просто любимым ребёнком, а нужным человеком для клана в первую очередь. Хирузен закрывал глаза на многое из того, что творил Данзо, даже когда это касалось детей. Последний ребёнок с таким кровосмешением как у меня умер из-за перенапряжения в мучениях. Его проверяли на способности и перестарались, забыв о том, что тело всё ещё детское. Правда, в том случае пробудился бьякуган, и конфликт крови шёл даже похлеще моего. — Твоё зрение при его использовании будет падать быстрее, скорее всего, — продолжил отец. — И контролировать его будет сложнее. — Всё плохо, проще говоря, — заключаю я, даже не желая слушать, что мне расскажут дальше. — Закроем данную тему, потому что прям точных исследований нет, а собирать по крупицам тот ещё геморрой.       Глава кивает мне, соглашаясь. Лучше жить, пока такая возможность есть, а все проблемы решим по мере их поступления. — А почему сестра с кровью Хьюг? — задал вполне логичный вопрос Саске. Он то не помнил, что я приёмная, потому что был слишком маленький. Да и фамилии-то у всех одинаковые, фиг разберёшь близкий тебе это родственник или ваши семьи вообще не контактируют последние поколений пять. — Потому что её мать была из клана Хьюга, а отец из нашего, — среагировал Итачи. — Я не родной ребёнок, — объясняя проще, чтобы до юного Учихи информация дошла быстрее. — Меня приютили в пять лет, когда мои настоящие родители погибли на задании. Тебе тогда было несколько месяцев, поэтому ты не помнишь.       Формулировка «при нападении Девятихвостого лиса» старательно обходилась всеми правдами и неправдами, несмотря на то, что об этой недо-тайне знали даже соседние деревни. Словно какое-то запретное словосочетание. Руководство деревни можно понять, но от этого пользы ноль, учитывая, что ребёнка-джинчурики пинает чуть ли не каждый.       В больших детских глазах вопросов появилось даже больше, чем до этого, но объяснять никто ничего не будет, просто потому что дел у нас и так много. Фугаку может конечно сесть с сыном и рассказать абсолютно всю историю, но делать этого не будет, считая, что лучше Саске не влезать и оставаться в стороне как можно дольше.