***
— Ай, ай, ай. Феликс оторвался от компьютера, за которым печатал. В настоящее время в комнате студенческого совета никого не было, поэтому он решил, что сможет сделать несколько глупых заданий, пока всё спокойно. Он закончил занятия в колледже рано утром, но все остальные ещё были заняты своими собственными делами. Чанбин, прихрамывая, вошёл в комнату. Феликс смотрел, как тот ковыляет к ближайшему дивану. — Оу-у-у-у, — мило заскулил Со, плюхаясь на диван. Феликс снял свои фиолетовые наушники и положил их себе на шею. — Судя по всему, ты повредил ногу, — прямо сказал он старшему. Чанбин надул губы и поставил ногу на другую сторону дивана. — Не сердись на меня, — начал он. Феликс слегка скривил рот, готовясь выслушать рассказ Чанбина. Он знает, что пройдет, по меньшей мере, добрых пять минут, прежде чем старший перестанет говорить. Он был с ним достаточно долго, чтобы знать, как работает разговорчивый парень. — Продолжай, — сказал ему Феликс, сохраняя свою работу и выключая ноутбук. — Окей, только не злись на меня. Вчера вечером я смотрел фильм, и там бегали по школьному кампусу, который был похож на наш. Главный парень прыгал по лестничным перилам и как бы скользил вниз, прежде чем прыгнуть на лестничную площадку, что сократило его время спускаться по лестнице в два раза… Феликс хмыкнул, явно понимая, к чему всё идёт. — Пожалуйста, скажи мне, что ты этого не делал. —…и это выглядело так круто, а я устал ходить вверх и вниз по лестнице весь день, и поэтому попробовал это. В первый раз всё было хорошо, но потом я попробовал снова, и, похоже, мои ботинки прилипли к перилам, а не скользили по ним. Просто наши перила — дерьмо, и я потерял равновесие, споткнулся, но успел сгруппироваться! Так что я не слишком пострадал, но потом весь свой вес перенёс на одну ногу и, кажется, растянул лодыжку, — он, наконец, закончил пыхтеть, пытаясь согнуть лодыжку и шипя от боли. — Комната студенческого совета была намного ближе, чем больница, так что мне удалось добраться сюда без проблем, но это было чертовски больно. Феликс уже откровенно смеялся, прикрывая рот рукой. — Это самая глупая вещь, которую я когда-либо слышал! — он хихикнул. Чанбин сморщил нос. — Не смейся! — но Феликс проигнорировал его и продолжал хихикать и фыркать. Он опустил руку, и все его зубы обнажились в широкой улыбке. Со забыл о том, что хотел накричать на него, наблюдая, как тот открыто смеётся. Он был ещё красивее, когда смеялся. Феликс глубоко вздохнул и повернулся на стуле лицом к Чанбину. Он придвинулся ближе к парню на диване, а затем наклонился, чтобы осторожно схватить его за лодыжку. Чанбин задохнулся, пытаясь скрыть боль, пронзившую его ногу. — Что ты собираешься делать? — озабоченно спросил он. Ли ласково посмотрел на него. — Раньше я постоянно получал травмы, занимаясь боевыми искусствами и танцами, поэтому знаю, как справляться с некоторыми типичными травмами. Я просто хочу проверить и посмотреть, насколько всё плохо, — сказал он спокойно. Чанбин облегчённо выдохнул. — Окей. Тогда всё в порядке. Он наблюдал, как Феликс начал осторожно поднимать штанину Со, затем снял ботинок и носок старшего. Чанбин закусил губу. Это было не слишком больно, но всё же неприятно, и он чувствовал раздражающую тупую боль, поднимающуюся вверх по ноге. Со знанием дела Феликс медленно повернул лодыжку Чанбина влево, а затем вправо. Он посмотрел на него снизу вверх. — Как ты себя чувствуешь? — Больно, но не слишком сильно, — сказал ему Чанбин. Феликс кивнул в ответ. — Да, думаю, ты просто растянул её. Если бы это был перелом или разрыв, ты чувствовал бы намного больше боли, и нога опухла бы намного сильнее. Хотя ты поранился недавно, так что завтра может стать хуже. Тебе нужно будет прикладывать лёд каждые 20 минут в течение четырёх часов. По крайней мере, в первый день. Оберни её, когда соберёшься куда-то пойти. И держи её на подушке, нужно принять немного болеутоляющих, чтобы справиться с болью и отёком. Чанбин кивнул на инструкции и деловитый голос Феликса. — Окей, это не так уж и плохо. Я собираюсь пойти к медсестре, чтобы её перевязали и узнать, как правильно это делать. — Я помогу тебе добраться туда. Тебе лучше избегать перенагрузки. Я довольно хорошо делаю повязки, так что если хочешь, могу показать тебе. Или я могу показать кому-нибудь из твоих домашних, чтобы они могли помочь тебе. Чанбин нахмурился. — Нет, всё нормально. Я могу научиться делать это сам, — сказал он белокурому мальчику. Ли посмотрел на него как-то странно, но пожал плечами. Не спрашивая разрешения, он схватил Чанбина за талию и легко поднял его. Со действительно был впечатлён тем, насколько тот силён, несмотря на то, как хрупко он выглядит. — Что ж, пошли. Я помогу тебе добраться до лазарета, — сказал Феликс, а затем притянул Чанбина к себе так, чтобы он мог взять большую часть веса старшего. Чанбин обнял Феликса за плечи, на его лице появилась лёгкая улыбка от того, насколько тот был осторожен. Кроме того, ему нравилось внимание, которое он получал. Это было самое большое количество внимания, которое младший проявил к нему за те недели, что они знали друг друга, и Чанбин жаждал большего.***
— Так почему ты изучаешь танцы и боевые искусства? — спросил Чанбин, сидя на больничной койке. Он охлаждал свою лодыжку в течение 20 минут, прежде чем вернулась медсестра, чтобы завернуть её в повязку. Феликс решил подождать вместе с ним, к большому удовольствию Чанбина. Ли подумал об этом несколько мгновений, а затем решил немного рассказать Чанбину о своей жизни. — Я всегда любил музыку и танцы. Когда я был младше, говорил об этом своим родителям, а также о том, что мне нравятся мальчики. У меня не хватает терпения ходить вокруг да около, и я всегда был довольно резок, когда речь заходила о таких вещах. Мои родители были больше расстроены тем, что я хотел стать танцором, чем тем фактом, что я гей, что довольно забавно, если честно. Мой отец сказал «ни один мой сын не будет заниматься чем-то настолько девчачьим, как танцы», но я был довольно настойчив. Моя мать ненавидит всё, что говорит или делает мой отец, поэтому она не могла помочь в этом деле. Он сказал мне «если ты хочешь танцевать, ты также должен делать что-то мужественное, как боевые искусства», и я, в конце концов, сдался, начав изучать и то, и другое. Самое весёлое - боевые искусства помогли построить мою выносливость, и все формы, которые мы изучаем, очень похожи на основные танцевальные движения. Я смог немного расширить свой стиль и включить боевые искусства в танцы. На этот раз Со молчал, внимательно слушая Феликса. Когда стало ясно, что Феликс закончил объяснения, он, наконец, заговорил. — Во-первых, дерьмово со стороны твоего отца так говорить, но я рад, что боевые искусства в будущем помогли тебе. Во-вторых, я думаю, что ты крут из-за того, что в один момент выглядишь так красиво и мило, а спустя секунду без особых усилий можешь с лёгкостью уронить меня на пол, эм, привет? Это чертовски круто. Я также думаю, что это удивительно, что ты противостоял своим родителям и упорно продолжал изучать то, что любишь, ты — вдохновение для таких людей, как я. Я думал о том, чтобы пойти в музыку, и мне действительно нравится писать тексты, потому что если ты не заметил, обычно я никогда не замолкаю, поэтому у меня всегда есть слова, которые можно записать где-то на листе бумаги. И мой ум работает со скоростью мили в минуту, но когда я упомянул об этом в средней школе, мои родители проигнорировали меня и сказали, что, поскольку я хорошо разбираюсь в математике, это очевидно, что я должен делать карьеру в этом, и я думаю, что они правы, поскольку музыкальная индустрия довольно рискованна, и нет никакой надежды на то, что я буду хорош… — По-моему, это трусость, — вмешался Феликс. — Что? — пискнул Чанбин. Ли небрежно пожал плечами. — Я не люблю попусту тратить время, поэтому поверь мне, в то, что я скажу. Я думаю, что ты удивительный продюсер и автор песен, Чан позволил мне прочитать некоторые твои тексты, и честно говоря, я думаю, что они прекрасны. Под большинство твоих битов я могу танцевать, и думаю, что твоя тёмная вибрация хорошо сочетается с музыкой Джисона и Чана. Талант есть, ты просто должен ухватиться за него и попробовать что-то сделать. Кого волнует, если ты потерпишь неудачу? Кого волнует, если на то, чтобы стать тем, кого будут узнавать, уйдут годы? Пока ты делаешь что-то, что тебе нравится, что-то, что делает тебя счастливым, не должно иметь значения, каков будет результат. Чанбин поёрзал на стуле, глядя в землю. — Ты, правда, думаешь, что я настолько хорош? — Конечно, почему нет? Чан выложил кое-какую твою музыку на своём soundcloud, и я всегда слушаю её, — сказал ему Феликс. Чанбин резко повернул голову к младшему, с надеждой глядя ему в глаза. — Ты слушаешь мою музыку? Это то, что постоянно играет в твоих наушниках? То, как Со смотрел на него, с этими блестящими глазами, как будто Феликс был всем его миром, заставило блондина слегка покраснеть. — Э-э-э, ну, там много разной музыки, но и твоя тоже есть, — пробормотал он. Чтобы скрыть свою застенчивость и учащённое сердцебиение от того, что сказал младший, Чанбин изобразил плач, драматично шмыгая носом. — Ты такой заботливый, — проскулил он. Феликс закатил глаза, схватил коробку с пластырем на столе медсестры и бросил её в Чанбина. Она отскочила от руки старшего, и он очаровательно ахнул. — Эй! Я ранен! — Ты будешь в порядке, — Феликс проигнорировал его вдохи, слегка усмехнувшись. — В любом случае, как ты доберёшься домой? Ты сможешь так вести машину? Чанбин посмотрел на свою слегка распухшую лодыжку и покачал головой. — Если бы это была моя левая нога, тогда возможно, но мне нужна моя правая нога, чтобы вести машину. Мне просто надо что-нибудь придумать. Феликс встревоженно посмотрел на него. — Как насчёт того, чтобы позвонить родителям? Может кто-нибудь из них заберет тебя? Со фыркнул, его поведение мгновенно изменилось, что застало Феликса врасплох. Обычно парень был очень беззаботен, и выражение одиночества на его лице было тем, что Ли никогда раньше не видел. — Никто никогда не бывает дома. Обычно мои родители уезжают куда-нибудь по делам. И даже если они останутся дома на некоторое время, им будет всё равно. Я был бы счастлив, если бы они взяли трубку. Феликс не знал, что на это ответить. Он сомневался, что Чанбин хочет от него жалости, поэтому просто сказал: — Ах, понятно. Я не знал. Чанбин пожал плечами, странно притихнув на несколько минут, глядя вниз на свою лодыжку. По какой-то причине Феликс действительно ненавидит моменты, когда Чанбин не говорит. Его постоянная болтовня стала для младшего своего рода утешением, как только он к ней привык. Обычно его музыка была хорошим отвлечением от всего шума мира, но в последнее время голос Со начал справляться с этим лучше. Кроме того, Феликс вроде как наслаждался множеством историй, которые Чанбин рассказывал ему о своём дне и о том, что он делал. Обычно, когда старший болтает, Феликс ставит свою музыку на паузу, не снимая наушников, чтобы услышать, какую чушь старший творил в этот день. — Ну, это конечно не идеально, но ты можешь пойти ко мне домой, пока Уджин или Минхо не заберут тебя. У меня нет машины, но отсюда до моего дома всего несколько минут езды на автобусе, если ты сможешь дойти пешком до автобусной остановки, — предложил Феликс. Чанбин резко вышел из своих мыслей. — Серьёзно? Ты позволишь мне зайти? Феликс уставился на него, не понимая, почему Со казался таким счастливым, когда он просто упомянул о приглашении его в свой дом. — Да? Лично мне всё равно, но я предупреждаю тебя, что мои родители не очень ладят, так что это может быть неловко. Конечно, ты останешься со мной в моей комнате. Кроме того, я могу помочь позаботиться о твоей ноге и завернуть её на ночь. Чанбин ухмыльнулся и радостно захлопал в ладоши. — Конечно, я бы с удовольствием остался! Я ничего не имею против твоих родителей. Мы можем устроить вечеринку с ночёвкой или ещё что-нибудь! Мы можем построить крепость из подушек? Я всегда хотел сделать это во время просмотра фильмов, или ты можешь сказать мне, что думаешь о музыке, с которой я экспериментировал в последнее время, или мы даже можем сделать что-то вкусное и устроить вечеринку с закусками или… Феликс снова засмеялся. — Окей, окей. Я понял, ты взволнован. Мы можем сделать всё это, если ты хочешь, — пообещал он ему. Чанбин взвизгнул от возбуждения, издавая самый восхитительный звук. Ли закатил глаза, но улыбка не сходила с его лица.***
— Сладкий, я дома! — Джисон захлопнул дверь в квартиру Минхо, сняв обувь у входа. Минхо вздохнул, молясь господу, чтобы тот одолжил ему сил в этот день. В его квартире стало очень шумно с тех пор, как он разрешил белке остаться с ним в свободной спальне. Он подкатил своё рабочее кресло к двери спальни и с грохотом захлопнул её ногой. Затем откатился назад и продолжил заканчивать свою домашнюю работу. Он взглянул на часы, отмечая время. Было уже за полночь. Хан обычно остаётся с Чаном допоздна, чтобы поработать над музыкой, что хорошо для Минхо, так как он получает пару часов отдыха от прилипчивого мальчика. Джисон, должно быть, сделал это своей жизненной миссией — досаждать ему до чёртиков. — О, не будь таким, красавчик, — надулся Джисон, открывая дверь Минхо и заглядывая внутрь. Он открыл дверь полностью, когда старший продолжал игнорировать его, а затем без разрешения плюхнулся на кровать. — У тебя есть две секунды, чтобы встать с моей кровати, прежде чем я надеру тебе задницу, — проворчал Минхо, не отрываясь от своих книг. Джисон свернулся калачиком на одеяле, не обращая внимания на недовольство. Он втайне сделал глубокий вдох, наслаждаясь тем, как пахнет постель Минхо. С тех пор как он пришёл к пониманию того, что Ли является любовью всей его жизни и что они когда-нибудь поженятся, Хан стал очень кокетлив и решил цеплялся за старшего, пока Минхо не признает поражение и не примет его любовь. Ли продолжал делать вид, что младшего в комнате нет, и это раздражало Джисона. На самом деле он просто хотел подружиться с ним, но Минхо был упрям. Хорошо, что Хан был особенно хорош в раздражении людей и получении того, что хочет. — Эй, Минхо, ты такой горячий, что даже мои штаны запали на тебя*, — хихикнул Джисон. Минхо так быстро развернул своё кресло, что младший удивился. — Вот оно. Я прям, чувствую, как что-то рвётся на груди. — Твоя рубашка? Пожалуйста, скажи «да». — Во-первых, я не могу поверить, что ты смеёшься над своими собственными дурацкими шутками, которые берешь из интернета. Во-вторых, неужели тебе больше нечем заняться, кроме как флиртовать со мной? Джисон ухмыльнулся ему с кровати. — Ну-у-у… — Клянусь Богом, Хан Джисон, если это ещё одна никудышная фразочка… — Сегодня мне вообще ничем не хочется заниматься. Кроме тебя, конечно. Минхо застонал, швыряя карандаш в младшего. — Хорошо, пусть будет так, извращенец. В эту игру могут играть двое. Я хочу быть причиной того, что ты смотришь в свой телефон и улыбаешься. А потом врезаешься в столб. Джисон перестал ухмыляться и хихикать, судорожный вздох сорвался с его губ. — Неужели ты только что бросил мне в ответ кокетливую реплику?! Минхо швырнул в него ещё одну ручку. — Да, и что с того? Ты не единственный, кто заходит на тамблер. Хан прищурился, глядя на Минхо. — Вот оно, Ли Минхо! Это война! — Вперёд, глупая белка! — крикнул в ответ Минхо, и на его лице отразился вызов. Джисон с хмыканьем поднялся и направился к двери. — Я иду в свою комнату принять душ. Мне нужно подготовиться к нападению. Ли фыркнул в ответ. — Повеселись там. И пожалуйста, не возвращайся. Проходя мимо, Джисон ударил парня кулаком. Не всерьёз конечно, просто ради драматизма. Когда он уже был в коридоре, то снова заглянул в комнату Минхо и сказал: — Кстати, твоя одежда будет хорошо смотреться на полу моей спальни. Минхо улыбнулся своей чеширской улыбкой, зная идеальный ответ. — Мой язык может поддразнить тебя лучше, чем мои слова, — пропел он нараспев. Хан моргнул, стоя в дверном проеме, его рот открылся, и яркий румянец пополз вверх по его лицу. На этот раз ему нечего было сказать в ответ. Минхо выиграл этот раунд.***
Чонин и Сынмин оторвались от своих книг, когда услышали, как кто-то вбежал в комнату студенческого совета. Время уже давно перевалило за полночь, и большинство студентов либо были на поздних ночных занятиях, либо направлялись домой. С тех пор как Сынмин помогал Чонину (Хёнджин был моральной поддержкой, так как он не заботился об учёбе), оценки Яна значительно улучшились. Сынмин понял, что Чонин не был обычным средним учеником, и он должен был придумать другой способ обучения для парня. Это, казалось, работало, и Чонин смог постепенно получать хорошие оценки на занятиях, с которыми у него были проблемы. — Что случилось, хён? Почему ты выглядишь так, будто пробежал марафон? — спросил Чонин у Хёнджина, который тяжело дышал у двери. Сынмин обеспокоенно посмотрел на него. Он знает Хвана достаточно, чтобы догадаться, что у того есть какие-то срочные сплетни, или случилось что-то, что снова вызвало его социальную тревогу. Оказывается, это были вовсе не срочные сплетни. Хёнджин посмотрел на Чонина, затем на Сынмина, слегка шмыгая носом, когда быстро подошёл и наклонился, чтобы обнять Кима, который сидел в своём кресле. Сынмин обхватил руками старшего, потирая его спину. — Что такое, Джинни? Что случилось? — прошептал он на ухо старшему. — Джинни-хён? — обеспокоенно спросил Чонин, поднимаясь со своего места за столом и подходя к Хёнджину, садясь на пол рядом с ним. Хёнджин глубоко вздохнул, чувствуя себя лучше, когда был с Сынмином и в безопасности от взглядов и шёпота. — Я возвращался с урока, и группа студентов из нашего университета остановила меня, чтобы поговорить о чём-то. Конечно же, я собирался послушать, что они скажут, ведь все знают, что я типа репортёра для студенческого совета. А потом они спросили меня, почему я настаиваю на том, чтобы тусоваться с… Он сделал паузу, выглядывая из груди Сынмина и глядя на взволнованное лицо Чонина. Ким увидел это, крепче обняв Хёнджина и тоже взглянув на младшего. Чонин не был глуп, он мог сказать, что это как-то связано с ним. — Продолжай, хён, я не злюсь и не расстраиваюсь, — мягко сказал Чонин, потянувшись и положив тёплую руку на руку Хёнджина. Хван отпустил Сынмина и присел на пол. Ким сидел в кресле, а Чонин на полу рядом со старшим. Когда он продолжил, на его глазах выступили слёзы. — Они спросили меня, почему я настаиваю на том, чтобы тусоваться с «этими грязными золотоискателями», «простыми бедняками» и целой кучей других вещей, которые я не собираюсь повторять. Сынмин задохнулся от этого, гнев медленно поднимался в его груди. — И, конечно же, я сказал им, какого хера? Они не такие, и что они мои друзья, тем более Чонин. И только потому, что они ходят в общественный колледж внизу по улице, не означает, что они дружат со мной только потому, что у меня есть деньги и… — он икнул, когда объяснял, потирая лицо руками. — И они продолжали нападать на меня с вопросами и говорили, что если мы продолжим тусоваться с ними, все в кампусе будут считать нас грязными за то, что мы перешли на сторону «бедных людей», и я так старался спорить с ними, доказывая, что они неправы, и что мне всё равно, с кем я дружу, и что они не имеют права так поступать. Я назвал их эгоистичными избалованными детьми. А потом они начали угрожать Уджину и Минхо, говоря, что они не созданы для того, чтобы быть лидерами университета, и что мне, тебе и Чанбину удалось войти в студенческий совет только потому, что мы подлизались к ним, и что мы были подхалимами, поэтому мы не лучше, чем дети из местного колледжа, — он глубоко вздохнул. — Короче говоря, моя тревога вспыхнула после того, как они назвали всех нас какими-то обидными именами, и теперь довольно большой процент студентов университета собирается пойти на бунт, чтобы убрать Уджина и Минхо с постов президента и вице-президента совета, что по итогу выкидывает и нас. Я больше не мог этого выносить, и побежал сюда, стараясь не плакать и не привлекать к себе внимания, но теперь мне просто нужно, чтобы кто-то обнял меня и держал за руку, пока я пытаюсь успокоиться. Сынмин наклонился и схватил его за руку, в то время как Хёнджин продолжал глубоко дышать. Он был вне себя от злости, но скрывал это, потому что прямо сейчас Хван был важнее. Он услышал сопение рядом со старшим и оглянулся, видя Чонина у которого дрожала губа. — Это всё из-за меня, да? Потому, что я каждый день провожу так много времени с вами. Другие тоже без спроса болтаются в вашей комнате студенческого совета. Конечно, другие студенты университета заметят это и будут обеспокоены. Мы всегда знали, что мы не вписываемся и не подходим этому месту, — Чонин печально посмотрел вниз, нервно потирая руки. — Честно говоря, у нас то же самое происходит с нашими товарищами по колледжу. Они говорят, что мы подлизываемся к вам, чтобы получить «путёвку в жизнь», или что мы ваши «домашние животные». — Что? Они и тебе такое говорят?! Как давно это происходит? — закричал Сынмин. Чонин всё ещё не поднимал глаз от пола. — Мм? Честно говоря, с тех пор, как я вторую неделю провожу с вами, ребята. Джисон, конечно же, взбесился и чуть не попал в пару драк, чтобы защитить вас. Он напрямую угрожал сломать коленные чашечки любому, кто посмеет оскорбить Минхо-хёна за его спиной. Я почти уверен, что на прошлой неделе кто-то назвал Чанбина тупым за то, что он так много болтает с Феликсом. Феликс разозлился и взломал академическую запись студента и перепутал его оценки и средний балл, чтобы сделать вид, что тот тупой. Не думаю, что тот студент это заметил, — Чонин немного усмехнулся. — Феликс редко совершает такие рискованные поступки, так что ему, должно быть, очень нравится Чанбин, раз он пошёл на такое. И несколько студентов говорили о том, чтобы пожаловаться на Уджина за пропуск занятий в тот день, когда Чан заболел. Чан услышал об этом и лично пошёл к профессору, чтобы извиниться, сказав, что Уджин выполнял свой долг как президент универа и помог ему вернуться домой, так как он был болен. Конечно, он немного преувеличил, но это не имеет значения. — Почему мы об этом не слышали? — тихо спросил Сынмин. — Мы знаем, что нарушили покой универа, а вы так старались, чтобы всё шло гладко. Мы не хотели беспокоить вас этими незначительными вещами, — ответил ему Ян. — Я просто не думал, что всё было настолько плохо, что они побеспокоили Джинни-хёна и заставили его чувствовать себя плохо. Если это поможет, я всегда могу держать дистанцию и убедиться, что никто не видит меня с вами. Я знаю, что из-за всего этого тревога Джинни-хёна только ухудшается… — Нет! — крикнул Хёнджин, заставив Чонина вздрогнуть и посмотреть на него снизу вверх. Глаза Хвана были безумны, слёзы снова потекли при мысли о том, что Чонин больше не останется с ним и Сынмином. Он отпустил руку Кима и повернулся, бросаясь к младшему. Его тяжесть была неожиданной, и они оба приземлились плашмя на пол. Хёнджин прижался к Чонину, прижимаясь лицом к его рубашке. — Пожалуйста, не уходи. Ты мне нужен здесь, Сынмин нуждается в тебе. У меня не было никаких проблем с моей тревожностью с тех пор, как ты начал проводить время с нами. Сынмин больше не так сильно напряжён из-за подготовки к экзаменам, и он снова делает перерывы. Нам нравится быть с тобой. Нам нравится слушать, как ты поёшь для маленьких детей, и даже Сынмин вернулся к пению. Пожалуйста, не слушай этих хулиганов, — Хван всхлипнул. — Если ты уйдёшь от нас, я буду много плакать, — пригрозил он, заставив Чонина тихо хихикнуть. Ян обхватил руками старшего, поглаживая его по затылку. — Неужели я вам так сильно нравлюсь? Ким фыркнул. — Конечно. Сколько я себя помню, всегда были только я и Хёнджин. А теперь я удивляюсь, как мы вообще жили до того, как ты к нам присоединился. — Но… Но если вы продолжите быть рядом со мной, дружить с нами, тогда они будут придираться к вам ещё больше, — пожаловался Чонин, пытаясь не зацепить волосы Хёнджина губами, так как старший не показывал никаких признаков желания поменять позицию на их полу Сынмин зловеще усмехнулся. — Пускай. Есть причина, по которой мы входим в пятёрку лучших учеников. Всё это время мы мягко относились к ним, сохраняя мир. Если бы мы знали, что они устраивают вам неприятности за нашими спинами, то уже позаботились бы об этом. — Ч-что вы собираетесь делать? — Чонин был немного обеспокоен выражением лица Сынмина. Хёнджин хихикнул, и Чонин быстро понял, что это не означает что-то хорошее. — Интересно, как бы чувствовали себя Уджин, Минхо и Чанбин, зная, что студенты доставляли Чану, Джисону и Феликсу много хлопот~ — пропел Хван. — Хм? Может быть, они разозлятся? — невинно спросил Ян. — Похоже, мы были не единственными, кто начал благосклонно относиться к нашим маленьким партнёрам по общественному колледжу, Хёнджин, — Сынмин улыбнулся старшему. Хван согласно кивнул. Эти студенты чуть не забрали у них Чонина, и Сынмин с Хёнджином были не слишком счастливы по этому поводу.***
— О, мой великий отец, — драматично начал Уджин, ворвавшись в кабинет своего отца. Мужчина растерянно посмотрел на него. Его сын никогда раньше не обращался к нему с сарказмом, и это создало неловкую ситуацию. Уджин проводил слишком много времени с Джисоном и остальными, их кричащее поведение начало передаваться ему. К тому же он был зол. — Я решил, что буду изучать музыку, особенно пение, и ты ничего не сможешь с этим поделать. Окей, пока, — и он повернулся, чтобы выйти из комнаты. Конечно, он не собирался уходить, но решил, что бросить всё это на своего отца, пока тот был застигнут врасплох, было лучшим способом справиться. Его отец никогда не прислушивался к голосу разума, так что лучше было покончить с этим раз и навсегда. — Подождите секунду, молодой человек! Объяснись! — его отец закричал после обработки информации от Уджина. Ким остановился в дверях и медленно обернулся. — Все так, как я и сказал. Я не хочу учиться только бизнесу. Я хочу петь, играть на гитаре и создавать вдохновляющую музыку для других людей. Я хочу присоединиться к музыкальной индустрии и стать кем-то значимым. — Ты ведь шутишь, правда? — его отец фыркнул. — С чего бы мне шутить об этом? У меня нет времени играть с тобой в игры, — сказал Уджин со своим обычным мёртвым выражением лица. — Ни в коем случае. Ты получишь степень по бизнесу и позже возглавишь компанию. Тогда мы сможем забрать часть активов, которыми владеет семья Ли, из компаний, которые мы оба инвестируем. — Нас с Минхо это не волнует. Вы можете бороться между собой. Я устал разбираться с твоими мелкими проблемами, и кроме того, у тебя нет намерений передать дело мне. Мне придётся вырвать его из твоих холодных мёртвых рук, прежде чем я начну хоть как-то контролировать или управлять твоим бизнесом, — продолжал спорить с ним Уджин. — Прости, но я просто не понимаю, откуда это вообще взялось? Это влияние тех… хулиганов, которые кишат в вашем университете? Все родители в ярости из-за них. Мы посылаем вас туда учиться, а не заниматься благотворительностью. Ким стиснул зубы. — Нет, отец. Это не из-за моих друзей. Если бы ты хоть немного обращал на меня внимание в течение жизни, ты бы знал, что я ненавижу делать то, о чём ты просишь, а люблю я музыку. Мне не нужно быть лучшим в стране, и мне нет дела до учёбы. — Уджин, если ты сейчас же не прекратишь нести эту чушь, я заберу все твои карманные деньги и заставлю повиноваться мне, — пригрозил отец. Уджин холодно рассмеялся. — Как банально! Мне наплевать на деньги, и ты не сможешь помешать мне делать то, что я хочу. Я совершеннолетний и только сейчас понял, что мог уйти от тебя много лет назад, когда мне исполнилось 18. Я просто никогда не знал, что было что-то ещё. До сих пор. Отец Уджина моргнул, заметив серьёзный тон в голосе сына. Затем он рассмеялся. — Ты думаешь, что достаточно хорош, чтобы стать певцом? Ты думаешь, что у тебя есть то, что нужно, чтобы быть лучшим и на самом деле стать успешным? Оглянись вокруг, Уджин. Это твой мир. Всё, что у тебя есть — это бизнес и навыки в качестве владельца компании. Ты никогда не станешь певцом, которого люди будут любить. Это было словно пощёчина для Уджина. Конечно, у него есть эти мысли и сомнения. Музыкальная индустрия — рисковая вещь. Есть тысячи других людей, таких же хороших или даже более способных, чем он. Всегда есть небольшой шанс потерпеть неудачу, потратить своё время на что-то безнадёжное. Может быть, его отец был прав? А что, если он действительно недостаточно хорош? Действительно ли пение то, за чем он хочет следовать? Есть ли у него то, что нужно для этого? Когда ты действительно что-то любишь, то готов за это бороться. Слова Чана вновь всплыли в его голове, что придало ему смелости пойти по этому пути. Что толкнуло его ступить ногой в место, с которым он не был знаком. — Возможно, ты прав, — признался он отцу. — Но это последствия, с которыми я готов столкнуться. Если я потерплю неудачу, то возьму себя в руки и постараюсь ещё больше. — Мой ответ — нет, — сказал ему отец, не оставляя места для споров. Обычно это заставляло Кима сдаться и оставить всё как есть, но не в этот раз. — Я не спрашивал твоего разрешения. Я просто говорил тебе это из уважения к тому, что ты мой отец и помог мне получить высшее образование. Я могу ненавидеть то, что я делаю, но я не буду неблагодарным за всё, что получил. Как насчёт этого, — предложил Уджин. — Я продолжу изучать бизнес и окончу этот учебный год. В конце концов, я не настолько глуп, чтобы просто уйти. Я страдал так сильно не для того, чтобы поднять подростковый бунт и бросить всё, ради чего я так тяжело работал. Может быть, если бы я был на втором или третьем курсе университета, то да, я бы бросил всё и сменил специальность. Но теперь слишком поздно возвращаться. Итак, я получу диплом со степенью, чёрт возьми, я мог бы даже продолжить дальше и получить докторскую степень в бизнесе**. У меня это хорошо получается, так почему бы и нет? — он пожал плечами. — Отлично, теперь ты начинаешь понимать… — отец широко улыбнулся. — Но, — прервал его Уджин, — я собираюсь начать брать уроки вокала и изучать все тонкости музыки. Я собираюсь показать себя, делать то, что хочу. Не понимаю, почему я не могу заниматься и музыкой, и бизнесом. Кто знает, может быть, инвестирование в некоторые из развлекательных компаний может быть умным шагом с нашей стороны в будущем. Семья Ли не делала ничего подобного, — Уджин слегка ухмыльнулся на это, зная, что его отец съест его последние слова. Он стоял в тишине, позволяя своим словам впитаться. Казалось, это работало. Его отец спокойно сидел и обдумывал. Если бы Уджин прямо сказал ему инвестировать в музыкальные компании, его отец был бы против этого. Он был упрямым человеком и отказывался принимать чьи-либо предложения или идеи, даже если это принесло бы ему большую пользу. Его отец должен думать, что он сам пришёл к этому решению. Всё, что нужно было сделать Уджину — посеять семя сомнения, чтобы получить то, что он хочет. Он делал это для себя, Минхо, и для остальных. Ким позволил отцу посидеть и обдумать, а сам повернулся и закрыл за собой дверь. Он шёл по коридору с высоко поднятой головой. Если Уджин чего-то хочет, он не остановится ни перед чем, чтобы получить это. Но была ещё одна вещь, которую его отец отказывается понимать в жизни. Успешные люди никогда не достигают своих целей в одиночку.***
Чанбин проковылял к кровати Феликса, со вздохом облегчения плюхнувшись на неё. Его лодыжка пульсировала, а повязка начала зудеть и потеть. Для того, кто всегда любит двигаться, необходимость сдержаться от этого в течение недели было настоящим мучением. Он ослабил галстук и расстегнул свою раздражающую рубашку, бросив её на пол спальни Феликса. Под ним была белая футболка, так что всё было в полном порядке. Однако он ничего не мог поделать со своими форменными брюками. Феликс закрыл свою дверь, сразу же схватив дополнительные подушки, чтобы положить их под ногу Чанбина. Затем он сел на край кровати, а Со подвинулся, чтобы прислониться к изголовью кровати. — Как ты себя чувствуешь? — спросил он старшего. Чанбин пожал плечами. — Это чертовски больно, как я и думал, — он пытался отыграться, но Феликс видел его насквозь. Светловолосый мальчик начал осторожно разматывать повязку, чтобы дать лодыжке немного подышать. Он нахмурился, заметив, что из-за ухабистой дороги, она ещё больше разбухла. Он поднял ногу Со и положил её себе на колени, осторожно массируя верхнюю часть ноги, избегая опухшей лодыжки. — Ого, потрясающе, — простонал старший. — Ты ещё и массажист? Феликс ухмыльнулся. — Я довольно хорошо делаю массаж. Пришлось учиться, так как я получал много побоев в боевых искусствах. Я подумал, что остальная часть твоей ноги должна быть довольно натянутой, держа на себе весь твой вес. — Да, и мои плечи, спина, а также шея и бёдра, — Чанбин игриво похлопал ресницами. — Ага, да. Хорошая попытка, — рассмеялся Феликс. — Подожди здесь, пока я схожу за льдом, — и затем он осторожно положил ногу Со обратно на подушки и направился вниз. Когда они приехали 10 минут назад, к его счастью родители Феликса ещё не были дома. Но тут они оба вошли и стали расставлять вещи на кухне. Он проигнорировал их, проходя мимо и открывая дверь холодильника, чтобы взять немного льда. Он даже не удосужился сказать им о том, что у него был друг, так как они не стали бы слушать или беспокоиться. Он едва ли обменивается с ним двумя предложениями в день. А потом всё началось. Его отец сказал что-то такое, что разозлило мать, и она что-то прокричала в ответ. И тогда они оба начали спорить. Феликс успел уйти ещё до того, как всё началось. Чанбин что-то напевал себе под нос, ожидая Феликса. Он оглядел комнату младшего, отмечая награды и достижения, которые висели на стенах. Он получил несколько наград в танцах, и у него были все цветные пояса боевых искусств, красиво висящие на одной из стен. Там также было несколько сертификатов достижений за свои навыки в области компьютеров и технологий. Чанбин задался вопросом, почему Феликс не изучает что-то вроде этого. Затем Со начал слышать какие-то споры и крики с первого этажа. Похоже, Феликс не шутил насчёт того, что его родители не ладят. Ли вошёл в комнату и быстро закрыл её, пытаясь заглушить шум спора своих родителей. — Прости за них, — тихо сказал он. — У меня есть лед для тебя, несколько болеутоляющих и стакан воды, — он протянул старшему таблетки и воду, а сам аккуратно завернул лёд в полотенце и положил его на лодыжку Чанбина. Со вздохнул, наслаждаясь ощущением холода на распухшей лодыжке. Он закрыл глаза и прислонился головой к изголовью кровати и стене позади себя, просто позволяя себе расслабиться. Феликс был погружён в свои мысли, когда рассеянно снова схватил ногу Чанбина и потёр её бока. Звуки спора становились всё громче, и Феликс почувствовал себя неловко. Обычно он отключается от этого, но на этот раз у него есть кто-то, кто наблюдает за тем беспорядком, которым была его жизнь. Чанбин украдкой взглянул на Феликса, который выглядел немного хмурым, поскольку спор усилился, и они могли слышать грохот предметов, которые разбрасывали его родители. Сказать, что Чанбин не беспокоился, было бы ложью. Он так привык никогда не видеть своих родителей всю свою жизнь, что он никогда бы не подумал, что это возможно - видеть своих родителей слишком много. Феликс резко очнулся от своих мыслей, вздрогнув, когда услышал звон разбитого стекла. Он перестал тереть ногу Чанбина и положил её на место вместе со льдом. Затем встал и схватил пару наушников, подключив их к своему телефону. Он протянул руку и надел их на уши Чанбина. — Это ещё зачем? — спросил его Со. — Извини за шум, — пробормотал Феликс, избегая встречаться взглядом с Чанбином. — Надеюсь, это скоро закончится. Просто вздремни, а потом я тебя разбужу, чтобы ты что-нибудь съел. — Но что ты собираешься делать? — спросил старший, почти скуля. — Я собираюсь поработать над некоторыми заданиями или чем-нибудь другим на своём компьютере, — сказал ему Феликс, когда встал, чтобы порыться в своём столе для другой пары наушников. Он подключил их к своему ноутбуку и сел за стол, отвернувшись от Чанбина. Чанбин надул губы, желая провести больше времени с Феликсом. Он начинал понимать, почему Феликс всегда носил наушники и игнорировал окружающий мир. Тем не менее, болеутоляющие средства начинали делать его сонным. — А ты не можешь подойти и сесть рядом со мной? — спросил он после нескольких минут молчания. Он остановил музыку в плейлисте телефона Феликса. Чанбин почти подумал, что Ли не слышит его, готовясь сдаться и не беспокоить его, но Феликс повернулся в своём кресле. — Зачем? — Потому что я ненавижу быть один, и мне нравится, когда ты обращаешь на меня внимание, и я просто хочу, чтобы кто-то наконец-то провёл некоторое время со мной. Я слишком много прошу… Феликс слегка улыбнулся. — Окей, окей, не надо на меня кричать. Я не привык проводить время с людьми, так что говори прямо, чего ты хочешь, — затем Феликс схватил свой ноутбук с наушниками, всё ещё подключёнными к нему, и обошёл кровать с другой стороны. Он сел у изголовья кровати рядом с Чанбином. — Вот так, лучше? — Мм, — счастливо промычал Со, наклоняясь к Феликсу. Он, не колеблясь, положил голову на плечо Ли, когда его глаза закрылись от усталости. Ему было немного неудобно в громоздких наушниках, но он не смел сдвинуться с места. Он нажал кнопку воспроизведения в плейлисте, чтобы заглушить шум, и начал засыпать. Ли посмотрел на него сверху вниз и усмехнулся тому, как бесстыдно тот устроился поудобнее, используя Феликса в качестве подушки. Но он полагает, что было бы легче сидеть во сне, так как лёд всё ещё был на его лодыжке.***
Чанбин проснулся через несколько часов в пустой кровати и с прослушанным плейлистом. В доме Феликса снова воцарилась тишина, ни следа блондина, ни звука от родителей. Солнце почти зашло, и лёд с его лодыжки исчез. Он отчаянно огляделся вокруг, лёгкая паника закралась в его грудь. Где Феликс? — Феликс? — окликнул он. — Ликс? — ответа не последовало. Чанбин ненавидел просыпаться один в пустом доме. — Феликс? — пискнул он в последний раз. Он подумал было позвонить младшему, но его телефон лежал рядом с Чанбином с наушниками, подключёнными к нему, так что это было бы бесполезно. В этот момент он услышал шаги на лестнице, и вскоре Ли вернулся в комнату с сумками в руках. Чанбин с огромным облегчением вздохнул. — Куда ты ушёл? — тихо спросил он. Он старался не показывать, насколько сильно паникует. Феликс поставил сумки на стол и повернулся лицом к Чанбину. — Я быстро сходил на улицу. Подумал, что ты проголодаешься, поэтому заказал еду на вынос. Её доставили. Мой папа закрылся в своей комнате, а мама ушла и ещё долго не вернётся. — Окей, спасибо, — тихо сказал Чанбин. Феликс наблюдал за ним в течение нескольких секунд, очевидно зная, что что-то происходит, судя по его спокойному поведению, но он решил не беспокоить старшего, пока они не поедят. Он приготовил коробку с едой для Чанбина и передал её ему, затем взял одну и удобно устроился на краю своей кровати. Он быстро осмотрел лодыжку Со, чтобы убедиться, что всё в порядке, прежде чем приступить к еде. Несколько минут они молча ели, пока Феликс не услышал сопение и не оторвал взгляд от курицы, которую собирался откусить. — Хён? Почему ты плачешь? — прямо спросил он. — Я не плачу, — дрожащим голосом возразил Чанбин. Он смотрел вниз, пряча глаза под чёлкой. Младший фыркнул. — Не могу поверить, что ты только что попытался мне солгать. Ну же, скажи мне, почему ты плачешь. Когда я вернулся, то подумал что что-то не так. Ты никогда не бываешь таким тихим. — Неужели я действительно так раздражаю? — прошептал Чанбин. — А? — Феликс в замешательстве посмотрел на него, ставя еду на пол. — Бинни-хён, я тебя не понимаю. Ты должен использовать слова. Чанбин поднял на Феликса слезящиеся глаза. — Т-ты только что назвал меня Бинни-хён? — Ты уходишь от темы, — мягко усмехнулся Феликс. — Говори. Со судорожно вздохнул, ковыряя палочками кусочек курицы. — Ты подумаешь, что это глупо. Феликс закатил глаза. — Даже если это глупо, это расстроило тебя. Скажи мне, кого я должен избить, а затем мы вернёмся к нашей еде. — Нет-нет, ничего подобного. Просто… — Чанбин прикусил нижнюю губу, глядя куда угодно, только не на Феликса. — Когда я проснулся и увидел, что тебя нет, было так тихо, я немного запаниковал, потому что ненавижу просыпаться один в тихом доме и да… — О, — только и сказал Феликс. — Ты часто просыпаешься один? — Да, — пробормотал Чанбин. — С тех пор, как я стал достаточно взрослым, чтобы не нуждаться в чьём-то присмотре, вроде, когда мне исполнилось десять? — Десять?! — воскликнул Феликс. — Ну, мои родители всегда уезжают на долгие периоды времени в командировки, и я знаю, что много говорю, что гиперактивный, из-за я раздражаю родителей, а они не хотят, чтобы я их беспокоил. Знаю, что это моя вина, но когда я действительно взбудоражен или эмоционален, я много говорю. Многие дети раньше смеялись надо мной за то, что я много болтаю, и они всегда называли меня раздражающим и не хотели играть со мной и… — А мне нравится, — перебил его Феликс. — Что? — Со, наконец, поднял на него глаза. — Твои постоянные разговоры. Мне нравится. Я никогда не думал, что ты раздражаешь, и твой голос, наполняющий воздух, помогает заглушить шум вокруг меня. Знаешь, я никогда не включаю свою музыку, когда рядом с тобой, хотя на мне есть наушники? Мне не нужна моя музыка, когда я с тобой, — Феликс пожал плечами и наклонился, чтобы снова взять свой ужин, вновь начиная есть. Он уже собирался съесть свою курицу во второй раз, когда снова услышал сопение. — Ладно, — вздохнул он, — Что ещё? Ты всё ещё плачешь? Я ведь сказал тебе, что не нахожу тебя раздражающим, и да, мне нравится слушать, как ты говоришь, и у тебя действительно хороший голос, под который я могу заснуть… — Вот поэтому я плачу! — Чанбин смеялся и всхлипывал одновременно. — Ты не можешь так просто говорить такие вещи, делая меня по-настоящему счастливым и ожидать, что я не буду плакать, как ребёнок! — Ну, а я сделал, — и затем Феликс вернулся к еде, игнорируя милое сопение Чанбина, даже то, как он чихнул, Феликс нашёл восхитительным. Когда они покончили с едой и Ли выбросил мусор, Чанбин уже лежал на спине на кровати, держась за лодыжку. Феликс наблюдал за ним несколько секунд, и ему нравилось, что старший занимает пустое место в его комнате. Он решил просто пойти на это и сказать то, что было у него на уме с тех пор, как старший упомянул об этом. — Знаешь, если ты так сильно ненавидишь одиночество, то я могу переехать к тебе, если хочешь, — сказал он ему. Чанбин слегка повернул голову, чтобы получше разглядеть Феликса. Он ничего не сказал сразу, что немного обеспокоило Феликса. — Ну, по крайней мере, в течение следующей недели или около того, чтобы помочь тебе позаботиться о лодыжке. Перевязывать её самостоятельно может быть трудно, и я буду беспокоиться, если ты упадёшь, и не будет никого, чтобы помочь тебе, а также не беспокойся о коммунальных услугах, я могу позаботиться об этом, пока ты не вернёшься к своей энергичной личности… — Ты мне нравишься, — неожиданно сказал Чанбин. — Ч-что? — Феликс запнулся. — Ты мне очень нравишься. Мне нравится твоё прямолинейное отношение, как ты хоть и игнорируешь всех вокруг, но всё равно всегда слушаешь и заботишься о своих друзьях. Как ты всегда помогаешь, даже когда тебя не просят. Ты мог бы просто отвезти меня домой и бросить, но ты беспокоишься обо мне и удостоверился, что я в порядке, и даже предлагаешь переехать, когда тебе это не нужно. Мне нравятся твои танцы, и твоя мотивация идти за своей мечтой. Познакомившись с тобой, я понял, чего мне действительно не хватает в моей жизни — ты, и всё, чего ты стоишь. Он улыбнулся Феликсу, лёгкая застенчивость покрыла его щёки красным. Феликс сглотнул, его рот внезапно пересох, а ладони вспотели. И точно так же, как в любой другой ситуации, когда он становится слишком эмоциональным, чтобы что-то сказать, он вернулся к сарказму. — Это значит, что ты хочешь, чтобы я переехал и помогал тебе? — выпалил он. Чанбин мило ахнул. — Эй! Я только что признался в своей вечной любви к тебе, и всё, что ты скажешь, это то, должен ли ты переехать или нет?! — Э-э… да? Чанбин бросил одну из подушек в Феликса. — Очевидно, да, я хочу, чтобы ты переехал! А как ещё я смогу смотреть на твоё хорошенькое личико весь день? Ли хихикнул, наблюдая, как старший пытается протянуть руку и бросить в него ещё одну подушку. — Скажи в ответ! — просил Чанбин жалобным голосом. Феликс подошёл, наклонившись к Чанбину на кровати. — Хммм, я так не думаю, — самодовольно улыбнулся он. Со надулся, услышав это. — Значит, я тебе не нравлюсь? — Я этого не говорил, — поддразнил его Феликс. — Но ты и не отверг меня, что достаточно хорошо для меня, — а затем Чанбин потянулся и схватил Феликса за рубашку, быстро чмокнув его в губы. Ли замер на несколько секунд, что заставило Чанбина забеспокоиться, что он пересёк черту, но затем младший широко улыбнулся, показав все свои зубы. — Сейчас ты у меня получишь! — Феликс засмеялся, прыгая на кровать и (осторожно) хватая Чанбина.***
— Эй, а что заставило тебя захотеть заняться музыкой? — серьёзно спросил Минхо у Джисона. Хан оторвался от своих книг, лежавших на кровати Минхо, и смахнул с глаз голубую чёлку. Корни начали показываться, а это означает, что вскоре он должен покрасить их снова. — Не знаю, я просто любил музыку с тех пор, как помню себя, — ответил ему Джисон, пожав плечами. Минхо развернулся в кресле, полностью повернувшись лицом к парню. Он думал об этом уже несколько дней, с тех пор как Уджин упомянул об этом. — Но разве ты никогда не думал о чём-то другом? Что-то не такое… неопределённое или рискованное? — тихо спросил он. Джисон моргнул и внимательно посмотрел в лицо Минхо. Обычно он отвечал ему флиртующей фразочкой, как они делали в течение нескольких дней, но прямо сейчас Минхо казался серьёзным и вёл себя так, как будто что-то беспокоило его, поэтому Джисон сдерживался и действительно задумался над тем, что тот спрашивал. — Конечно, думал. Ты не поверишь, сколько раз мои старые друзья и родители постоянно говорили мне, что я совершаю большую ошибку. Сколько раз они пытались убедить меня перейти на что-то более стабильное. Сначала я последовал их совету и попытался увлечься другим карьерным путём, но, в конце концов, это казалось неправильным. Я всегда заканчивал тем, что возвращался к музыке. — Ты не боишься? — прошептал Минхо, глядя в землю. — Что ждёт нас в будущем? Что подумают обо мне люди? Каждый день эти мысли проносятся в моей голове, я сомневался в себе много раз, — Джисон сделал паузу, заставляя Ли посмотреть ему в глаза. Он выпрямился, бросив на старшего пронзительный решительный взгляд. — Но потом я понял, что я не один, есть и другие, такие же, как я, стремящиеся к тем же целям, к той же мечте. Так что теперь я доверяю своему выбору и продолжаю делать то, что люблю, даже если это никуда меня не приведёт, даже если все остальные смеются надо мной, даже если мне понадобятся годы и годы, чтобы, наконец, достичь своей цели.