Твой хороший мальчик

Минхо приоткрывает глаза, и чувство дежавю охватывает его. Он видит точно такой же потолок, какой был в прошлый раз, когда он потерял сознание, и слабая улыбка проскакивает на бледном лице парня. Минхо чувствует, как болят его внутренности, и слегка ежится, пытаясь как-то облегчить себе боль, но легче не становится. Парень пытается привстать уже с настоящей койки — видимо, из-за прошлого раза медперсоналу пришлось ее все-таки поставить, но у него не получается. Во-первых, в мышцах начинается судорога, и напрячь их сильнее, чем сейчас, парень не сможет, а во-вторых, его левую руку будто бы что-то крепко держало, не давая той и шанса даже пошевелиться слегка. Блондин медленно поворачивает голову, чтобы посмотреть на то, что его держит, и если бы он мог, то тут же отскочил бы в сторону да покатился кубарем вниз, а пока он может только задержать воздух в легких и покрыться холодной испариной от страха. Джисон сидел в какой-то уж очень скрюченной позе, слегка покачиваясь. Минхо удивляется, как человек вообще может спать и одновременно так крепко держаться за что-то во сне. Хан хмурится, будто ему снится что-то неприятное, и дует губы, становясь похожим на ребенка. Ли старается не рассмеяться от такого вида, но не получается, и он слегка сотрясается, будя парня. Темно-синие пряди волос, практически угольные, где синий цвет уже давно как смылся, сливаются со зрачками Хана, когда тот приоткрывает глаза, опадая на лицо Джисона. Минхо тушуется, пытаясь убрать свою руку, но ее сжимают лишь сильнее, что очень пугает парня. Блондин жмурит глаза, зажимаясь весь, готовый к тому, что его сейчас снова изобьют за что-нибудь, но Хан внезапно убирает свою руку, зевает, ерошит себя по волосам и встает со стула, на котором спал до этого, потягиваясь. Ли приоткрывает один глаз, замечая, что Джисон вообще не смотрит на него, а что-то печатает в телефоне. Странное чувство охватывает парня с головы до ног, когда он понимает, что, скорее всего, Джисон его сюда и принес… прямо на руках. — Чанбин скоро придет, так что я пошел, — внезапно говорит Хан, повернувшись к дрогнувшему Минхо. Одна бровь его ползет вверх, а глаза щурятся в недобром знаке, когда Минхо отворачивается от синеволосого и угукает. Хан пожимает плечами и уже собирается уходить, как его останавливают. — П… подожди, Джисон, — упомянутый останавливается возле двери, оглядываясь назад, давая понять, что он слушает, — с… спа… спасибо, — иссине-металлические пряди поблескивают на свету от лампы, слегка пошатываясь, когда Хан разворачивается уже целиком и выжидающе смотрит на блондина. Смотрит секунд тридцать, но ничего не говорит. Минхо уже хотел открыть рот и спросить, почему он смотрит на него, но Хан резко разворачивается и выходит, прикрывая дверь в лазарет. Минхо сидит в полной тишине, прислушиваясь к размеренным отдаляющимся шагам в коридоре, и совершенно не понимает, почему его лицо словно горит. Он прикладывает холодные ладони к щекам, и ему кажется, что он слышит, как они шипят от контраста температуры. Минхо некоторое время сидит в глубокой задумчивости, вспоминая поведение Хана. Он думал, что тот настолько сильно ненавидит его, что ни за что бы не стал помогать парню, так и бросил бы помирать несчастного избитого Ли в том туалете, а он не стал, и это настораживало. Зачем он помог ему? Не может же быть так, что он из того типа, что сами калечат и сами помогают — бред какой-то. Минхо решает держаться подальше от Хана, такое поведение для Джисона вообще ненормально — это пугает похлеще всех его побоев и взглядов прожигающих. Чанбин стучит в дверь, возвращая Минхо с небес на землю, и заходит, махая тому мешочком с какими-то кремами. Блондин выдавливает из себя улыбку, следя глазами за действиями старшего. — Ну как ты, — спрашивает Со, присаживаясь на край койки, — живой? — Нормально, — отмахивается Ли. Он решает не рассказывать ему о каком-то странном поведении Джисона, все равно тот знает парня только из рассказов Феликса и виделись они всего раз на той отвратительной вечеринке. — Я могу помочь только с видимыми ушибами, — Чанбин выдавливает какую-то прозрачную жидкость себе на пальцы, пытаясь как можно аккуратнее прикасаться к синеющей скуле парня и мерзко-желтому фингалу под глазом, — сходи в больницу на выходных, вдруг что-то серьезное, — Минхо шикает, когда Со слишком сильно надавливает, но старший тут же извиняется. — Если бы было что-то серьезное, я бы даже встать не мог, — горько усмехается Ли, а глаза тут же как-то пустеют, — обычное дело, заживет, — он останавливает руку Бина, тихо бормоча «спасибо, больше не надо». Старший недовольно хмурится, но все же закрывает все свои тюбики с мазями, убирая те в рюкзак, что был за спиной. Он вообще-то перся сюда чуть ли не через весь город, потому что Феликс ему весь мозг проныл тем, что его несчастный Минхо лежит без сознания, оставленный один на один с самым худшим человеком в мире. На вопрос почему Феликс сам оставил друга, тот только испуганно кричал, что Джисон так рявкнул, чтобы тот убирался, что он просто не смел ослушаться. Чанбин косится на Минхо, спрашивая: — Где Джисон? — Минхо будто бы не слышит, не отвечает. — Он же был с тобой, нет? — блондинистая голова качается, словно игрушечная, но ответа все так же не следует. — Хорошо, пойдем, я довезу тебя до дома. Минхо также молча поднимается, опираясь о плечо Бина. Тот помогает ему устоять на ногах и слегка придерживает до тех пор, пока они не доходят до машины. Чанбин включает печку, видя, как младший дрожит, но Минхо просит отключить ее практически сразу, потому что трясется он не от холода, это просто естественная реакция на машины. Чанбин уже хочет спросить про это, но вовремя вспоминает, как Феликс упоминал, что в детстве Минхо нередко подвергался физическому насилию со стороны отчима в его машине, поэтому тут же замолкает и старается ехать чуть быстрее, дабы не ухудшить моральное состояние лучшего друга своего парня. Они доезжают за каких-то несколько минут в полной тишине — не играло даже радио. Минхо смотрит на то, как в окно врезаются крупные дождевые капли, и судорожно вздыхает, сильнее обнимая себя. Чанбин останавливается в нескольких метрах от самого здания, где живет парень, тут же поворачиваясь на него. Минхо выдает слабое: «Спасибо, что подвез» и старается как можно быстрее покинуть закрытое пространство машины. Чанбин в последнюю секунду замечает чей-то темный силуэт, что прячется меж нескольких кустов возле дома Ли, и уже хочет выйти за Минхо, но его телефон вибрирует от звонка, заставляя Со отвлечься. Звонил Джисон. Чанбин ведет пальцем по экрану, прикладывая телефон к уху, и вновь оборачивается, но силуэта уже не наблюдает. — Он в порядке? — слышится хриплый раздраженный голос на том конце. — Не умрет, не волнуйся, — хмыкает Со, зная, какой ответ последует. — Кто, нахуй, волнуется? — рычит Хан, тут же бросая трубку. Чанбин смотрит на то, как загорается в окне Минхо свет, и тяжело вздыхает. Конечно он все знает, даже больше, чем хотелось бы знать. Ему искренне жаль младшего, но он ничего не может поделать. Рука тянется к зажиганию, и Со трогается с места. Минхо заходит внутрь квартиры, включая свет. Тело все еще болит, но со временем боль притупляется, становится немного легче передвигаться, да и дышать стало гораздо легче, когда он вышел из машины. Чернота тех дней из головы понемногу рассеивается, и это несказанно радует. Минхо вертит в руках запечатанное письмо, что лежало прямо перед дверью парня, не решаясь распечатать его. Он кладет конверт на стол с мыслями, что откроет его чуть позже, сначала стоит переодеться в домашнее и немного отогреться. Блондин переодевается в свободные пижамные штаны и футболку, сушит немного промокшие волосы, включает телевизор на фон и торчит перед зеркалом некоторое время, снова обрабатывая себе раны. Скула все еще ноет, а подбородок, кажется, щелкает при каждой попытке пошевелить челюстью. Перед сном он забирает письмо со стола и открывает его только тогда, когда уже удобно устраивается на кровати, укутавшись в теплое одеяло. «Твое истерзанное лицо невероятно красиво», — Минхо хмыкает, прошлая записка была гораздо хуже, эта вообще ничем не удивляет. Так думает Ли, а потом читает продолжение и напрягается всем телом. — «Я так рад, что могу видеть и трогать твое худое бледное тело», — сердце бешено бьется — вот теперь блондину становится не смешно. — «Когда-нибудь я кончу на твое побитое лицо». Минхо рвет бумагу на части и выбрасывает куда-то на пол, заползая под одеяло с головой. Его начинает трясти от отвращения и страха. Чувство, что он нигде не в безопасности, даже в собственной квартире, снова настигает его; то мерзкое чувство, что он давно уже не испытывал, и надеялся не испытать его в этой жизни снова никогда, вновь поселяется в его сердце. Глаза застилаются мокрой пеленой, но Ли жмурит их и пытается сосчитать до ста, чтобы успокоиться. В детстве не всегда помогало, а вот сейчас, видимо, еще и от того, что сегодня парня знатно так потрепали, блондин вырубился, не досчитав даже до сорока. Феликс будит его рано утром, названивая, кажется, вообще не переставая. Друг злится и кричит в трубку, что ждал от Минхо хоть какого-то сообщения, даже не звонка, а сообщения, но получил только от Чанбина в лоб. Блондин смеется в трубку, спрашивая, где Феликс вообще. Тот оказывается прямо за дверью, так что Ли спешно подрывается с места и практически бегом подлетает ко входной двери, открывая ту. Феликс пугается бледному лицу Минхо, набрасываясь на друга с объятиями прямо с порога. Ли отрывает парня от себя, говоря, что ему больно. Феликс неловко извиняется и просит одеваться побыстрее, потому что еще немного и они будут опаздывать. В итоге, даже не позавтракав, парни выбираются на улицу минут уже через десять. Дождь неприятно моросит, пробираясь за ворот куртки, вызывая стаю мурашек, и если верить прогнозу, то сегодня он будет весь день. Феликс в голос возмущается, ноя о том, что он хотел сегодня с Чанбином вечером погулять. Минхо хмыкает: «Будто вам нечем заняться вечером, кроме как по улицам шляться». Феликс на это лишь смеется и обзывает друга пошляком. Минхо слабо хихикает. По дороге они встречают Бан Чана, который говорит, что недавно переехал в дом напротив, чтобы быть поближе к месту учебы. Феликс подозрительно косится на старшего, когда тот ерошит Ли по волосам, спрашивая про его самочувствие. Минхо извиняется за то, что ему пришлось вчера увидеть, но Бан лишь улыбается и отвечает короткое: «Ничего, я привык». Они втроем доходят до колледжа, но с Чаном приходится разойтись практически сразу, у того появились какие-то срочные дела. Парни оставляют свои куртки в гардеробе и поднимаются на этаж выше. Этаж оказывается практически пустым — лишь пара одногруппников, в числе которых Минхо замечает Джисона и Хенджина. У Хвана проколота губа, которая кровоточит, нос и бровь разбиты: на них видна запекшаяся кровь, а Джисон сжимает перевязанные руки, с разбитыми в кровь костяшками. Минхо пугается, когда у того оказывается еще и неглубокий порез на ключицах. Оба не смотрят друг на друга совсем, хотя и стоят рядом. Хан замечает Ли, но тут же отводит взгляд и уходит, толкнув Хвана плечом. Хенджин шикает слишком громко; так, что большая часть студентов оборачиваются на этот звук, но уже через секунду практически бегом уходит за Джисоном, что уже давно скрылся где-то в дверях на лестничную клетку. Весь день Джисон молчал. Вообще молчал. Минхо даже пытался как-то сам вывести Хана на конфликт, но в ответ получал лишь пустой презрительный взгляд и больше ничего. Феликс говорит, что Минхо стоит радоваться, ведь этот полоумный наконец отстал от него, вот только Ли радоваться совсем не хочется: что-то дрогает у парня внутри, прямо там, где должно быть сердце. Джисон весь день ходит один, пока Хенджин шатается то с какими-то девчонками, то пристает для чего-то к старосте, что-то яростно выпытывая у ничего не понимающего Чана. День проходит тихо и скучно, из лекций у Минхо в голове не осталось вообще ничего: его мысли были заняты только размышлениями о том, что могло произойти между Хваном и Джисоном, из-за чего они даже на парах сидели порознь. Феликс был в игноре целый день — под конец он даже обиделся на друга и ушел домой раньше, пропустив последнюю химию. Джисон, в конце концов, Минхо видел, хотел подойти, но его отвлек Бан Чан, говоря, что тот нужен ему для педсовета и еще чего-то — блондин не услышал всего, так что столкновения не произошло. Минхо написывает сообщения Феликсу, что тому жаль; просит прощения за то, что целый день витал в облаках и не замечал друга, еще желает ему хорошо провести время с Бином и, в конце концов, так и не дождавшись хотя бы прочитки сообщений, запихивает телефон в карман джинсов и выходит из учебного заведения, сталкиваясь с Хенджином. — О, ты-то мне и нужен, — Минхо удивленно тычет на себя, на что Хван кивает, морщась от боли, — мне с тобой поговорить нужно. — О чем? — настораживается блондин, что-то нехорошее у него предчувствие. — Здесь не место для разговоров, — Хван мечется взглядом по асфальту и тут же резко поднимает глаза на парня, странно щурясь, — отойдем?