Дурные сны - дело нехитрое

-Мда, барышня, все-таки из диких вы мест к нам прибыли. У вас там, позвольте поинтересоваться, хоть иногда раздеваются? Спасибо, хоть обувь сняли.       Из сна Марию вырвал до мерзости приятный голос Алексея Ивановича, начавшего свое утра с издевательств. Девушка открыла глаза и потянулась. Она действительно ночью не разделась, потому что упала на свободную кровать, как только закончила писать, вымотанная донельзя, и сразу же уснула. Тело совершенно честным образом отреагировало на такое свинское обращение: затекло и болело почти полностью. Зато, когда девушка села на кровати и откинула привычным жестом с лица волосы, одновременно прочесывая их пальцами, то с приятным удивлением обнаружила, что голова в кои-то веки не болит. -Проснулись, чудно. Ну у вас и видок. У нашей спящей красавицы и-то получше. Спать надо больше, Мария Давидовна, и за собой ухаживать, а то покинет вас краса в считанные годы, уж поверьте.       Следователь выглядел отвратительно бодрым, был одет в идеально сидящий на нем костюм, воротничок рубашки светился белым, особенно по контрасту с черным шейным платком, завязанным настолько небрежно, что не оставалось сомнения, что на него было потрачено времени больше, чем на весь остальной туалет. Лицо идеально выбрито, короткие волосы приглажены назад, но Маша заметила, что румянец на щеках вряд ли имеет естественное происхождение, а под глазами легли легкие тени. -Что вам надо? – прохрипела девушка. -Да, утро – не ваше время, явно. Вы письмо-то написали, нарочный за почтой скоро приедет, а мне еще печати ставить и секретность присваивать. -Письмо? А, да. На столе лежит. Я уже запечатала. Надеюсь, вы воспитанный человек и не сунете свой длинный нос в письмо женщины? -В письмо женщины – с удовольствием бы сунул. А вот в письмо к Александру Христофоровичу ранг не позволяет. Не беспокойтесь, - мужчина прошелся чрезмерно легкой походкой до стола, подобрал письмо и, разворачиваясь к выходу, глянул на Льва. -В себя не приходил? Может говорил что во сне? -Нет, просто лежит, улыбается. -Ну, улыбается – это хорошо, странно, конечно, но хорошо, - пробурчал себе под нос Алексей Иванович, делая несколько пассов свободной рукой над спящим человеком и вглядываясь во что-то, только ему заметно. – Мдааа…Ну ладно. Мария Давидовна, через час в столовой завтрак подают, не сочтите за приказ, извольте там появиться, только, желательно, в более пристойном виде.       Когда следователь ушел, девушка еще раз попробовала пригладить волосы, понимая, что проигрывает войну с ними. Ей действительно надо было привести себя в порядок, да и есть хотелось дико.       Она встала и подошла к спящему. Человек, казалось, стал еще более бледным, словно потихоньку растворялся, погружаясь в какое-то невероятно приятное сновидение. Лев улыбался. Непривычной ей улыбкой, какой-то слишком мальчишеской, слишком «Смотрите, какой я крутой», делающей это красивое лицо слишком простым, даже каким-то уродливым.       Девушка вздохнула и вышла из палаты, пора было думать о делах насущных. ***       Вскрыть пародию на печать, сделанную обычным воском так, чтобы не осталось следов магически не составляло никакого труда. Да только в канцелярии магический след учуют, а Реликтову вот совсем не хотелось, чтобы начальство было в курсе его осведомленности. Благо, на одни свои магические способности он никогда не полагался. Несколько нехитрых манипуляций и нетронутая печать аккуратно легла на стол, а свернутые листы распрямились в его руках, предварительно обтянутых не его перчатками (запасная пара, купленная не им, непривычного цвете и не из привычного материала всегда хранилась на дне его сундука, так, просто на всякий случай).       Бумага была покрыта немного косящими строчками мелкого, не особенно красивого почерка, в достаточно стройных фразах хватало ошибок, девушка явно не знала, как обращаться с некоторыми буквами. Но прочесть и понять, о чем это, было можно. И за знание того, о чем сейчас читал Алексей Иванович, обычно ссылали даже не на Соловки. Если хотя бы часть из описанного – правда, барышня либо каким-то невероятным чудом прознала про секреты императорского семейства и не только, либо не врала о своем происхождении.       В какой-то момент русский язык сменился немецким. Следователь даже хихикнул про себя подобной хитрости. Действительно, Бенкендорф, в отличии от большинства придворных, прекрасно владел немецким, а вот он, Реликтов, с вою очередь, теоретически должен был изъясняться только по-французски. Да вот не зря отец Иоанн втолковывал столько лет своему воспитаннику, что речь басурманскую необходимо знать, как друга, так и врага. А уж начальника тем более. Некоторые слова были странными, но общий смысл понятен.       Девушка, явно переживая, что он-таки сунет нос в ее письмо, по-немецки просила не за себя. О себе она говорила на русском. Нет, тут речь шла уже о der Geliebter, и это простое короткое слово невероятно грело душу столичному карьеристу. Любовник – это же прекрасно, великолепно. Не родственник, не жених, не близкий друг семьи. Всего лишь вульгарный der Geliebter.       Настроение, бывшее с утра просто отвратительным, с каждым прочитанным словом, заметно улучшалось. Не важно, что она там для него просила, не важно, насколько важным и героическим выставляла в глазах Бенкендорфа. Офицеришка был всего лишь любовником странной девушки, а значит легко мог перестать им быть. В конце концов, никакие неразрушимые обязательства их не связывали. А значит странная барышня может и передумать прихватывать ссыльного дворянчика с собой в столицу. Мало ли, рассорятся или она кого другого встретит. Нравы ее, судя по тому, что она в официальном письме к такому лицу признала наличие столько порочащих честь отношений, у нее более чем легкие. Алексей аккуратно запечатал письмо обратно, приложил свою печать, добавил специальный гриф и официальное запечатывающее заклинание и положил в сумку к своему переписанному согласно соглашению отчету.       В столовую к завтраку он спускался в самом радостном настроении, уже прикидывая дальнейший план действий. ****       Маша с ужасом обнаружила еще одну неприятную особенность начала 19 века – отсутствие привычного водопровода. Нет, она, конечно, кое-как с помощью Маришки умылась из кувшина, вымыла голову, почистила зубы, но процедура ни ей, ни служанке, которой пришлось сбегать за дополнительным ведром воды для странной барышни, совсем не понравилась.       С гардеробом было уже чуть легче, имея возможность как следует покопаться в тряпках ведьмы, девушка смогла подобрать и при помощи служанки, булавок и совершенно не печатных выражений вполне пристойный по местным меркам и относительно удобный для нее костюм, состоявший кроме совершенно идиотской, по ее мнению, нижней длинной рубашки из плотной не слишком широкой (можно было обойтись без фижм и при этом по длине подколоть необходимо было немного) темно-синей юбки и белоснежной, украшенной на груди вышивкой и кружевами рубашкой под самое горло. Постояв перед зеркалом и немного подумав, Мария прицепила в подходящем месте брошку в виде черепа с молнией, проходящей через его глазницу, и надписью «не влезай – убьет». Вполне логично рассудив, что Реликтову стоит еще раз показать дозволенные рамки. Странный щеголеватый следователь ей не нравился. И дело было не в его отношении к Льву или к ней, просто от него исходило какое-то крайне неприятное чувство. А еще вчера, оказавшись к нему слишком близко, она почувствовала, как от его щегольского и при этом строгого костюма пахнет лавандой. Маша не любила лаванду и уж точно считала очень странным, когда так пахло от мужчин.       Приведя себя в относительный порядок, кое-как уложив еще не досохшие волосы, девушка спустилась в столовую, где за длинным накрытым столом ее уже ждали реликтов и Тиберий Иванович. При виде блюд с едой, в желудке заурчало, а вот при взгляде на сервировку проснулась неуверенность в себе, но, присмотревшись, девушка поняла, что более- менее понимает, что тут к чему.       Поздоровавшись с мужчинами, она заняла место с пустым прибором, напротив Алексея Ивановича с слева от сидевшего во главе стола Ерохина. -Как вы сегодня себя чувствуете, Мария Давидовна? Слуги сказали, что вы спали в лазарете. Я настоятельно советую не повторять более подобных экспериментов над собой, это вам положительно не на пользу. -Все хорошо Тиберий Иванович, я отлично выспалась и хорошо себя чувствую. -Да, умывание явно пошло вам на пользу. Я смотрю, даже то гнездо, которое вы называете волосами, возможно прилично уложить. Кстати, очень милая брошка, - Алексей очаровательно улыбался, крутя в руках чашку с каким-то темным напитком. -Полно вам, сударь, припираться с нашей гостьей. Она очаровательно выглядит. Хотя если вы планируете покинуть сегодня пределы поместья, я бы все-таки рекомендовал вам скрыть длину ваших волос. Крестьяне – серый народ, напридумывают про вас чего лишнего. -Хорошо, Тиберий Иванович, я последую вашему совету. Справа из ниоткуда практически появился слуга в ливрее: -Что желает на завтрак барыня? Маша дернулась: -Ну нельзя же так пугать. А что есть? -Овсяная каша -Идеальный для вас вариант, она замечательно укрепляет силы,- тут же вставил Ерохин. -ЭЭЭ, спасибо, но я как-то не большой любитель овсянки. А еще что-нибудь. -Да, мы можем подать завтрак в английской традиции, как предпочитает Алексей Иванович.       Девушка заинтересованно глянула через стол на расставленные перед следователем тарелки и подставку под вареные яйца и согласно мотнула головой. -Какой напиток вы предпочтете? Чай, кофе, может быть что-то другое? -А под «что-нибудь другое» подразумевается? -Вино. В это время дня, пожалуй, легкое розовое или шампанское. -Мда, хорошо вы тут живете. Чай, пожалуйста. И завтрак как у господина Реликтовова. Человек в ливрее щелкнул каблуками и удалился. -Однако, как у вас тут все серьезно. -Я считаю, что слуги должны сохранять необходимую выучку и понимать серьезность своей службы, не распускаться, пусть мы и в деревне вдали от Петербурга. Хорошие манеры не помешают никому.       Перед девушкой начали появляться тарелки с тостами, маслом, несколькими видами варенья, парой сваренный яиц. Чашка с ароматным темным напитком, по запаху отдаленно напоминавшем чай с бергамотом и небольшой чайничек. Она, уже не стараясь поддерживать беседу, принялась за еду. -Чем займетесь сегодня, господин следователь? -Да все там же, - почти печально вздохнул ее сосед напротив. – Марьяна Ивановна оставила множество интересного. Включая крайне специфические запоры на некоторых дверях. Кстати, Марию Давидовну, я, пожалуй, сегодня ангажирую. Пусть погуляет осмотрится. Начнет привыкать к нашим реалиям. Вы же не против?       Мужчина повернулся к старательно жующей девушке. Которая особо не следила за ходом беседы и лишь угукнула в ответ. -Как там наш дражайший полицмейстер? Изменения есть? -Никаких. Не поверите, впервые со мной такой случай, что после раны нет ни жара, ни воспаления, человек не в бреду мечется, а просто спит сутками. Я уж, думаю, сегодня попробую разбудить его различными способами. Не на пользу ему такой сон идет, как мне кажется. Однако раны затягиваются с поразительной быстротой. Но тут, думаю, немалая доля заслуг волшебного чемоданчика нашей гостьи.       Мария, утолив первый голод, наслаждалась чаем. Он оказался совершенно замечательный, с легком сладковато-приторным привкусом, перекатывающимся на языке. Подозрительно знакомый вкус все никак не хотел идентифицироваться, а сама она смотрела на то, как болтают мужчины, и сама не замечала, как расслаблялась: -Господа, а можно странный вопрос? -Вам сколько угодно, - через стол мило улыбнулся Реликтов. -А почему у вас тут столько Ивановичей? И вас что, поколение назад мода была на имя Иван?       Алексей Иванович с удивлением посмотрел на девушку, а потом сфокусировался на ее лице внимательнее: -Нет, боюсь, это стечение обстоятельств. Мне дали отчество по имени моего воспитателя, отца-настоятеля Иоанна. -А моему отцу несколько не повезло, как он считал, с его отцом. Дело в том, что мой дед был большим любителем всего русского, в особенности старинного, вот и назвал первенца самым русским именем, которое смог придумать. Отец вырос поклонником наук и других стран и всю жизнь очень переживал из-за своего простецкого имени. -И в тоге отыгрался на вас, как благородно-то, - внезапно Мария, сделав очередной глоток из чашки, наполненной уже по второму кругу, хихикнула. -Мария Давидовна, а с вами все в порядке? – участливо поинтересовался Алексей, вставая со своего места и обходя Ерохина, - Вы сегодня ничего странного не пили? -Нет, только этот чудесный чай. Поистине здоровский, где вы такой откопали? -В Аааанглии, - слегка протянул слово Ерохин, тоже заметив странное состояние девушки и поднимаясь с места.       Реликтов забрал у девушки чашку из рук, понюхал, поводил над ней рукой, наконец прихлебнул: -Нет, совершенно обычный чай, без всяких примесей.       Ерохин тем временем наклонился к Марии и заглядывал ей в глаза: -Да что такое, вы чего всполошились так, ребята? – удивленно спросила уже порядком раскрасневшаяся девушка. -Да она пьяна! – с полнейшим удивлением констатировал Тиберий Иванович, - Ну-ка, дайте мне чашку.       Он внимательно понюхал содержимое, прихлебнул: -Но это совершенно точно просто чай. Как интересно, - помещик достал из кармашка жилета пенсне, водрузил на нос и аккуратно развернул лицо девушки к себе. -Да не пьяна я, - попыталась возмутиться Маша, но проанализировав свои ощущения, сдалась- А знаете, видимо пьяна. -Какая интересная реакция на обычный чай. А раньше такое бывало? Знаете, я начинаю подозревать, что вы мне не соврали на счет другого мира, - Реликтов опустился на колено с другой стороны от девушки, вглядываясь в ее лицо снизу. -Так, хватит меня осматривать, будто я чучело в кунсткамере, - женщина высвободила свое лицо из рук врача, выдвинула стул и встала из-за стола. – Я иду к себе, быстро трезвею и через 20 минут мы с вами, Алексей Иванович, уезжаем, куда вы там хотели. ***       Через 20 минут как следует умывшаяся ледяной водой и съевшая пачку активированного угля, уже почти пережившая чувство опьянения, Маша сидела в коляске и наблюдала, как реликтов отдает запечатанный пакет с почтой прискакавшему к ним нарочному. Про себя она гадала, прочел ли ушлый следователь ее письмо и если прочел, то все ли.       Закончив с делами, мужчина легко вскочил в коляску, устроился напротив нее на лавке и велел извозчику ехать аккуратнее, «Чтоб барышню не растрясти». Барышня, со свой стороны быстро трезвела, а заодно и теряла положительный настрой. В голове всплыла цифра 11. Осталось всего 11 дней, а Лев все так и дрых. Маша начинала злиться, злость с детства была для нее более здоровой альтернативой страху. -Так зачем я вам там понадобилась? Опять проверять будете? -Ой, ну что вы. Нет, скорее использовать, так сказать, по назначению. -Что? – Маша аж скривилась, представив, что могло скрываться за этой фразой. -По вашему назначению, вы же пройти можете где угодно. Так вот в доме есть пара дверей, которые я вскрыть не могу, а вы, я думаю, прекрасно справитесь с задачей пройти внутрь и тщательно осмотреть все, что увидите, ну и принести мне обратно важные вещи. -Ага, старую латунную лампу… Нет уж, Джафар, так не пойдет. -Простите, что? – мужчина смотрел на нее недоумевающе. -А, не обращайте внимание, забываю про культурную разницу. Не пойду я туда одна, вдруг там магических и не только ловушек понатыкано. Нет, спасибо, я пока планирую немного пожить. -Боитесь? Ну у вас же будет этот ваш уродливый клинок, даже если и есть там чары, их легко будет снять. -Ага, разрубая все вокруг. Нет, Алексей Иванович. Вам в эти комнаты надо, вот вас я туда и проведу, а там сами ищите свои магические ловушки. -В смысле, проведете. -В прямом. Поздравляю, вас ждет туристическая прогулка по Тёмному миру.       Дальше они ехали молча, молча поднялись в дом, подошли к запечатанным дверям кабинета, совмещенного с библиотекой. Девушка сняла с головы неудобную шляпку с вуалью и накинутое поверх костюма из 19 века привычное и такое родное пальто из 21, сбросила все это на ближайший диван и подошла к двери. Прислушалась к своим ощущениям. От нее почему-то пахло каленным железом и немного ржавчиной, хотя выполнена она была из дерева, испещренного резными узорами. -Готовы? – она протянула вбок руку, не давая себе труда смотреть на спутника. -И что мне необходимо сделать? -Просто возьмите меня за руку и все. Можете глаза закрыть, например. Я вас проведу.       Маша почувствовала, что ее пальцы сжала более крупная ладонь и сжала свою в ответ, одновременно вызывая перед глазами портал перехода в темный мир. С каждым разом это давалось все проще и быстрее. Темное зеркало возникло почти мгновенно, закрывая от нее резные двери. -Делаем шаг вперед, - сказала она и шагнула, утаскивая за собой спутника. -Матерь Божья, - раздался сбоку слегка испуганный шепот.       Вокруг царила уже привычная, даже уютная темнота, где-то впереди горели огоньки костров, было довольно тепло. Маша закрыла глаза и сосредоточилась на мыли, что ей необходимо пройти в библиотеку поместья. В груди начал потихоньку собираться знакомый теплый шарик. Внезапно она почувствовала, что Реликтов отпустил ее ладонь. -Какое чудовищное место, - Где-то сбоку раздался его голос, удивленный, не такой спокойный, обволакивающий, как обычно. Словно его хозяин резко помолодел лет на 15 и сбросил все маски, став простым любопытным юношей. -Куда ты пошел, - рыкнула Маша, а затем услышала испуганный вскрик и резко обернулась. Из темноты проступали бледно-серые уродливые твари, тянувшие руки к следователю, какая-то когтистая лапа уже схватила его за рукав, а мужчина старался вырваться, смотря на пришельцев окостенело испуганными глазами и что-то шептал.       Мария вцепилась в другой рукав и рванула мужчину к себе, пряча его за своей спиной: -Пошли прочь отсюда, он мой, давайте, убирайте свои лапищи.       Странные пришельцы отпустили добычу, но уходить далеко не собирались, протягивая лапы в сторону ускользнувшей жертвы, надеясь зацепить ее хоть коготком. Маша окончательно завела Алексея Ивановича себе за спину, взяв за оба запястья и прижавшись к нему вплотную. Ее снова окатил запах лаванды, ставший на этот раз сильнее. -Я сказала, пошли прочь. Или мне Господину про вас рассказать? Имя местного повелителя сработало, с странным ворчанием и чавканьем местные жители стали отступать и пропадать в темноте.       Удостоверившись, что опасности больше нет, женщина резко развернулась к спутнику, снова перехватив обе его руки и с нескрываемой злостью уставилась в резко побледневшее лицо, которое почему-то было видно во всех деталях, несмотря на окружающую темноту. -Никогда здесь не отпускайте мою руку, если хотите жить. Ясно? – последнее слово она скорее выплюнула в лицо мужчины, слегка нависавшего над ней, резко отступила и закрыла глаза, снова сосредотачиваясь и пытаясь подавить злость и страх.        Еще через несколько секунд она сделала несколько шагов, таща его за собой и открыла проход.       Выйдя в реальный мир Мария оглянулась на спутника. На его щеках ярко проступили румяна, потому что кожа под ними сильно побледнела, он задыхался, а мало что выражающие глаза наконец ожили и в них читался почти животный страх. Сама она чувствовала себя уставшей, даже пара шагов по коридору между мирами с спутником далась ей тяжелее, чем вчерашний поиск Льва. Но показывать это она не собиралась, она отвернулась от следователя, давая ему время прийти в себя, а заодно оглядывая достаточно большое помещение. Вдоль трех стен стояли книжные шкафы, большая часть полок которых пустовала, заполненными было всего несколько стеллажей, да на полках то тут то там валялись книги. Посреди комнаты, ближе к 4 стене с большим окном, не занавешенным, стоял массивный рабочий богато изукрашенный стол из красного дерева, столешница была завалена бумагами, книгами, письменными принадлежностями, на полу валялось несколько листов и пара книг, в углу стоял массивный большой диван, обтянутый бордовым бархатом, немного справа от него глобус, похожий на старинные, встречавшиеся в ее мире. -Ну, вы тут осматривайтесь, а пойду пока книжку почитаю. Или помочь? -Нет, спасибо. Вы не имеете права доступа к любой найденной здесь информации. И будьте добры, не передвигайтесь по комнате и нечего не берите без моего разрешения, вы не чувствуете магию, не хотелось бы, чтобы вас случайно убило охранным заклятьем, – голос мужчины уже был привычно спокойным, но обычные мягкие обволакивающие нотки из него исчезли. Она оглянулась. Сейчас следователь напоминал ей настороженного зверя, готового в любой момент к нападению. Маг его императорского величества явно уже погрузился в рабочее состояние.       Он перехватил ее руку повыше локтя и повел за собой к дивану, внимательно осмотрел его. -Можете посидеть здесь. Это вроде безопасно. -Хорошо, -Маша, понимая, что сейчас не время для споров, устроилась на мягком сидении, - А книжку мне дадите? -Какую? -Да любую, собственно. Только желательно все-таки на русском. Алексей подошел к полкам, внимательно, прищурившись, посмотрел на стоящие там тома и достал один. -Этот безопасный, - передал книгу женщине и углубился в работу, не замечая, чем там занята спутница.       Книга оказалась французским любовным романом, внезапно достаточно потрепанным, явно не раз перечитываемым. Закладкой служил сложенный в несколько раз листок. Маша прочитала пару страниц, поняла, что книжка до чертиков скучная и бестолковая, и развернула листик. Это оказалось письмо от некоего господина Нарышкина. Увидев знакомую фамилию, Маша вчиталась, параллельно пытаясь вспомнить, чем Нарышкины отличились в этот период времени, и пытаясь угадать, кто же этот адресант, так как даже инициалов нигде не было отмечено. А послание тем временем было более чем интересное. Это было практические прямое предложение присоединиться к тайному обществу, целью которого было в ближайшее время с помощью особых сил крайне активно повлиять на судьбу страны, в том числе между строк читался прямой намек на смену Императора. -Ээээ, Алексей Иванович… - Мужчина не обратил на нее внимания, занятый рассмотрением чего-то на рабочем столе. Он склонился над крышкой, водил над ней руками и что-то шептал.       Маша встала и подошла к нему, в нос ударил запах лаванды, смешанный с более сильным запахом крови и каленого металла. -Алексей Иванович, - девушка аккуратно коснулась рукой плеча мужчины. Он вздрогнул, резко отошел на пару шагов от стола и выдохнул. Повернулся к ней и зло посмотрел. -Никогда, слышите, никогда больше не отрывайте меня во время работы. -Простите. Кстати, а почему тут так воняет? -Что? Вы оторвали меня от дела, чтобы спросить про странные запахи? – Он принюхался. – Здесь ничем не пахнет, только книгами. -Здесь пахнет металлом и кровью. -Мда? -Ну я не о том. Смотрите, думаю, это по вашей части, - девушка протянула листок мужчине и внимательно следила за тем, как меняется его выражение лица при чтении. Но ничего не уловила. Мужчина оставался абсолютно спокойным, он пробегал глазами строчки, но больше ничем не выдавал интереса. -Мда… Интересно, вы правы. Жаль, здесь нет даты. - Но это было недавно. -С чего вы взяли? -Почему вы дали мне эту книгу? -Она лежала на самом крае. - Вот именно. А письмо было в ней закладкой, причем посреди какой-то активной сцены. Думаю, если покопаться в ее бумагах, то мы сможем найти продолжение или ее ответ. -Разумно. Сейчас, я закончу снимать защиту со стола и посмотрю. Спасибо. -Может пойдем путем попроще? -Что? – Мужчина с удивлением поднял взгляд на женщину и увидел, как она достала из прицепленных к поясу ножен свой уродливый клинок и просто воткнула его в столешницу, пригвоздив пару бумажек. -О, вонять перестало. -Вы…вы…Мария Давидовна! Так нельзя делать! Магия – тонкое искусство, вы же могли спровоцировать реакцию закрытого типа, которая бы уничтожила бы все в этой комнате, включая нас! -Простите. Но так реально проще. Вы посмотрите на столе, а я пройдусь по полкам.       Женщина опустила глаза к полу и заметила задвинутую под стол корзину. -Ой, подвиньтесь, - Маша нырнула под стол и вытащила крупное деревянное плетенное сооружение из-под столешницы. Внутри оказалось много скомканных листов. Девушка оттащила в сторону корзину и уселась прямо на пол, начала перебирать бумажки, внимательно вчитываясь в них и раскладывая вокруг себя.       Мужчина наблюдал за действиями девушки с легким удивлением, потом пожал плечами и занялся своим делом, убедившись, что странная спутница не пытается активировать ничего опасного.       Через полчаса кучки вокруг девушки выросли, Алексей Иванович закончил разбирать бумаги на столе, отложил то, что нужно было забрать срочно, а остальное подготовил к консервации перед будущей перевозке. Среди бумаг нашлось еще пара посланий от таинственного Нарышкина. И речь здесь явно велась о воистину серьезных делах. Страсть ведьмы к крови молодых девушек отходила постепенно на второй план перед куда более серьезным преступлением – заговором против его императорского величества. Но он не совсем понимал то, что конкретно пишет странный человек, без ответов ведьмы.       За спиной зашуршало, раздались шаги. Он повернулся. Мария Давидовна стояла за его плечом и протягивала пачку помятых листов. -Это, конечно, только черновики. Но похоже, это ответы этому странному типу. Алексей Иванович, а у вас нормальным считается магические попытки, гм, противостоять власти? -Ну, как вам сказать, - мужчина глянул на девушку оценивающе. Она не казалась испуганной или потрясенной, заинтересованной, но не лихорадочно. В конце концов, ему явно предстоит с ней судя по всему работать. Он глубокого вздохнул, - Магическое сообщество очень невелико. И регламентируется в целом простыми правилами. Международные отношения полностью подчиняются Великой конвенции 1698 года, по крайней мере в большинстве стран сегодня. А внутренние. Здесь сложнее. По большей части мы не лезем в жизнь магических существ и людей, занимающихся различной деятельностью. Понятно, что стараемся отслеживать тех, кто продал душу Демону, ну и общую популяцию. Но в целом, у нас есть наше магическое отделение, несколько отделений в разных краях империи. Но в целом нас обычно хватает. Государь, его семья охраняется, но в истории нашей страны магически подкрепленных возмущений против власти не было собственно с нашего подписания Великой конвенции. -То есть то, на что мы наткнулись, это из ряда вон выходящее? И чертовски опасное, как я понимаю. -Да, Мария Давидовна. Кстати, все это совершенно секретно, поэтому прошу вас ни в коем случае не разглашать информацию. -Алексей Иванович, ну я же не дура, в конце концов. И прекрасно понимаю серьезность ситуации. Я не буду лезть к вам под руку. Но если вам это необходимо, то я помогу в случае чего.       Дальше они работали молча, но вместе. Мария помогала раскладывать бумаги, где-то снимала магическую защиту, окончательно поняв, что она может спокойно ориентироваться на неприятный для нее запах. Видимо, она начала чувствовать магию, причем по запаху. Спустя несколько часов они снова прошли через Темный мир, и вышли на улицу. Солнце уже постепенно начинало клониться к закату, было часа 3-4 после полудня.       К Реликтову подошел один из казаков, с интересом взглянул на барышню с закрытым вуалью лицом и, вытянувшись во фрунт, отрапортовал о их работе. -Скажите, а Волков не мог бы зайти к Ерохину? В лазарет? -Так нет его, барыня. Он как пропал тогда, как с господином полицмейстером пошел сюда, так и не вернулся. -А его помощник? -Да и он запропастился. Загуляли, что ли? -Да, с него бы сталось. Ну иди, голубчик, спасибо тебе за службу. Продолжайте, продолжайте. Завтра будем уже паковать сундуки для отсыла в Петербург. Казак что-то гаркнул и отошел к своим. -Ну и где они? -Кто? -Волков и его товарищ? -Да кто этих собак знает. Мария Давидовна, они же животные, действительно животные, и действуют так же, как и их дикие собраться. Затихарились где-то, боятся законной расплаты. Они, не больше ни меньше, напали на должностное лицо. И скрыли свою природу при записи на государственную службу. Это тяжкое преступление, касающееся не просто казнью, а казнью всей стаи и высылкой семей. Но не думаю, что далеко ушли. Пропала только эта парочка, остальные волки, сколько бы их здесь не было, все еще в деревне. Ждут. Так что не думаю, что они далеко. Как дойдут слухи, что никто на них охоту не объявил, сами вылезут. -Вам всегда так наплевать на людей? Ладно Волков, но о нем семья волнуется, родня. -А почему меня должна волновать чужая семья? -То есть искать вы его не будете. -Нет. Хотите – ищите сами. Хотя я бы крайне не советовал вам подобные акции. Вряд ли у вас получится, а если и получится, то сомневаюсь, что эти животные на вас нормально отреагируют. -Посмотрим.       Женщина резко развернулась и пошла обратно к дому, чтобы скрыться с глаз людей. Алексей Иванович посмотрел ей в след, оценил, насколько ей до сих пор неудобно, судя по походке и привычке держать в одной руке подол юбки, ходить, глубоко вздохнул и двинулся к коляске. -Гони так быстро, как кони вывезут, - с привычной дружелюбностью проговорил он кучеру, устраиваясь, и прикрыл глаза, погружаясь в мысли.       Когда взмыленные кони внесли коляску на двор к Ерохину, еще минуту назад казалось спящий, несмотря на чудовищную тряску, Алексей Иванович выпрыгнул, не открывая дверцы и бегом бросился в свою комнату, на бегу бросив своему кучеру приказ седлать ему приличного коня.       Забежав в свою комнату, он остановился, чтобы отдышаться, тщательно запер дверь, активировал дополнительные запирающие заклятья, опустил шторы, полностью отгораживая комнату от солнечного света и возможности в нее заглянуть кому-нибудь не в меру любопытному. Затем вытащил из-под кровати один из дорожных сундучков, открыл его, прочитал отпирающее заклятье, достал ложное дно и вытащил достаточно крупную коробку черного дерева без каких-либо украшений, абсолютно гладкую. Единственное, что выделялось на ней – на месте, где должен быть замок, торчала небольшая раскрытая змеиная пасть с искусно сделанными клыками.       Мужчина стащил с левой руки перчатку, заранее сморщился и приложил указательный палец, чья верхняя подушечка была испещрена белыми точками, к одному из клыков змейки. Пасть схлопнулась, вгрызаясь в плоть человека, но быстро открылась опять, вместе с верхней крышкой.       Алексей, по почти детской привычке, сунул пораненный палец в рот, а правой рукой из плотных рядков пробирок, установленных в специальную подложку достал ту, что стояла в последнем ряду с краю. Потряс ее перед глазами. Кровь не изменила своей консистенции с той минуты, как он ее собрал и заключил сюда. Вообще, магия крови была строго запрещена, по крайней мере на территории их страны. Но особые службы имели послабления, неофициальные конечно, и крайне небольшие. Да и если подобную коробку у него найдут, то как минимум разжалования и ссылки в монастырь точно не избежать. Хорошо хоть в роли послушника, а не одного из «несчастных, за кем добродетельные монахи присматривают». Но работа есть работа и он знал о прилагающийся рисках, когда на нее шел. В конце концов, другого относительно безопасного способа хоть немного изучить запрещенные направления не в теории у него не было.       Мужчина встал и подошел к столу, достал из одного из ящиков изящный серебряный портсигар с гербом империи на лицевой стороне и затейливым рисунком с внутренней стороны крышки, нажал скрытую пружинку, отсоединяющую узорчатую часть от всей конструкции, положил ее перед собой, в самый центр аккуратно выдавил капельку своей крови из уже почти закрывшейся дырочки (запоры – змеи действуют аккуратно, свое для опознания они возьмут, но остальному пролиться бесполезно не дадут, запечатав прокол легким заживлением), тихо, сильно изменившимся, огрубелым голосом, в котором не было следа обходительного следователя, прочитал несколько каркающе- хрипящих строчек ныне мертвого языка, развернул прямо над пластинкой левую руку ладонью вверх и в самую середину капнул маленькую капельку крови из пробирки. Она тут же впиталась, а под кожей в этой точке начало отдавать легким теплом и возникло ощущение, будто оттуда хочет что-то вырваться. Мужчина поморщился. Он ненавидел так искать людей, но тут выбора не было, по следу девицы, которая шастает через другой мир, не пройдешь, тут надо нацеливаться по-другому. Но, судя по тому, что кожу на ладони рвет не особенно сильно, она была ооочень далеко. Это еще давало шанс, что Мария не вернулась в мир, а пока бродит по Темному.       Алексей Иванович быстро и аккуратно собрал портсигар обратно, убрав его на место, натянул перчатку, на левую руку, скинул верхнюю одежду, а из шкафа достал укороченную форменную шинель с знаками отличия, сверху пристроил ремень с ножнами для шпаги и специальными ремнями, на которых крепил пистоль, рассовал по местам оружие, проверив, что огнестрельное заряжено серебром, подхватил со стола пробирку с кровью, спрятал в нагрудном кармане, в последний раз окинул комнату взглядом и вышел. Дурную девчонку надо было нагнать как можно быстрее. В какие проблемы она, совершенно не понимавшая, куда сунулась, не успела бы вляпаться. Его первейший долг успеть до того, как волки растерзают незваную гостью.       Пытаться остановить ее с самого начала, объясняя, насколько ее затея опасна он не стал из чистого любопытства, интересно же, насколько далеко заходит наивность и глупость девушки. Подумать только, отправиться на поиск оборотней, даже не поинтересовавшись их особенностями, их способностями, просто потому что ей показалось несправедливым то, что происходит. Потрясающая глупость. Ну как эта изворотливая с ним девчонка умудряется так глупить. Даже, казалось бы, чрезмерно героический и какой-то по-наседковски заботящийся о жителях этого городишки – села Лев Павлович так не сглупил бы. Зато какой повод побыть героем – спасителем. При последней мысли мужчина даже улыбнулся. Если все получится, а Лев проспит еще несколько дней, то к тому моменту, как он проснется, одной любовницей у него будет меньше, а у Алексея – одной головной болью.       Ему подготовили черного с белым пятном на лбу жеребца, не очень изящного и быстрого, зато выносливого, что было лучшим выбором, ибо Алексея ждало явно небыстрое путешествие по лесу. Мужчина выехал за ворота поместья и послал лошадь иноходью в сторону леса. ***       Мария стояла в Темном мире и у нее никак не получалось успокоиться и сфокусироваться на поиске. Она была слишком взволнована, слишком загружена потоком открывающейся информации и дико разозлена на этот кусок бесчувственного высокомерного дерьма, с которым ей пришлось провести весь день. Ну вот почему, как только она находила в действительно очаровательном следователе что-то, что вызывало в ней уважение, он показывал какую-то из нелицеприятных своих сторон. Он же следователь, в конце концов, он ловит преступников, обеспечивая мир и спокойствие согражданам, почему ему настолько наплевать на других людей? Или он настолько ненавидит казака, что не готов признать свое поражение, не готов сдаться даже в такой мелочи. Высокомерие, прорывавшееся в Алексее, презрение к людям, которое он так хорошо скрывал, мило болтая с дворовыми девушками, бесило невероятно, полностью перекрывая то приятное впечатление, которое производил его ум, работоспособность.       Маша еще раз глубоко вздохнула, приказывая себе забыть на время о этом человеке, не он сейчас проблема. Надо сосредоточиться на Волкове. Она видела его часто рядом со Львом. Высокий, но не слишком массивный казак ей нравился, он был прямым, честным, без какой-то хитринки, общался со Львом скорее на равных, просто признавая более высокий пост полицеймейстера, без подобострастия, без злости к начальству. Она ни разу не видела, чтобы он как-то высмеивал внешность своего начальника или его рост, зато частенько наблюдала как по утрам они на пару, раздевшись до рубах, а летом и без них во дворе полицейского участка, за домом, тренировались в сабельном бою. Лев ругал мужчину, за то, что тот не пользуется хитростями, зато хвалил за приличную скорость и ловкость (теперь понятно откуда взявшуюся), не характерную для таких массивных людей.       Маша вспоминала лицо. Светлокожее, с голубыми глазами, пшеничными волосами, не так она раньше казаков представляла. Лицо мягкое открытое, но отчего-то не было в нем деревенскости, скорее уж он напоминал Добрыню Никитича из старых былин, этакий боярин – полководец, внезапно разжалованный в обычные казацкие сотники. Образ встал перед глазами. Девушка добавила в него немного того страха, который испытала, когда увидела, как человек становится диким зверем. В груди начал формироваться теплый шарик. И она пошла. Удерживать концентрацию было гораздо тяжелее, чем обычно, будто шарик старается вырваться, раствориться, спрятаться, не дать себя выследить.       Когда ощущение жара в груди достигло своего пика, как ей казалось, она, не открывая глаза создала проход и шагнула в него. Горящее ощущение в груди пропало, на его место пришел промозглый холод ранней воронежской весны. Она открыла глаза. Вокруг был лес, еще голый, только присмотревшись, можно было увидеть увеличивающиеся почки на ветках. Было относительно светло, голые деревья не мешали солнцу проникать в это пространство, но и не давали растопить еще лежащий во многих местах снег, сильный земляной запах, смешанный с холодным специфическим от тающего снега и гниющих листьев пробился к сознанию девушки. Она оглянулась. Вокруг не было никого. Только лес, посреди которого она оказалась. В первый момент Маша испугалась, что у нее ничего не вышло с поиском и она просто забралась в незнакомый лес и теперь потеряется в нем. А затем пришло спокойствие. Выбраться она сможет всегда тем же путем, что и пришла. Она, конечно устала, но к Льву выйти сил ей хватит. А ошибки быть не могло. Шарик в груди привел ее сюда, значит Волков где-то здесь. Надо просто поискать. Он, в конце концов, оборотень. Явно же учует ее, появившуюся здесь. И наверняка вылезет из укрытия посмотреть, кто это тут бродит. Так что пока Маша решила просто продолжить идти примерно в ту сторону, куда ее вело тепло в темном мире, а там уж по обстоятельствам. На всякий случай она вытащила кукри из ножен, и, внимательно вглядываясь пошла вперед. Уже через несколько шагов, до нее дошло, что длинная в пол юбка – далеко не лучший выбор для прогулок по лесу. Еще раз посмотрев по сторонам, она ее расстегнула и спустила к лодыжкам. Подтянула вверх длинную рубашку, скатывая ее в валик и кое-как заправляя и закрепляя под массивным ремнем, на котором висели ножны. Юбки не были ее стихией, а широкие и пышные тем более. Зато они позволяли спокойно носить под ними джинсы с кучей полезных карманов. Юбку она бросила. Длинный плащ прикинула за спину, подхватила подол и намотала на руку, оглянулась, а потом отпустила его, сняла дурацкую шляпку с вуалью, положила ее поверх юбку и снова намотала плащ на левую руку. Теперь можно было прогуляться по весеннему лесу.       Маша искренне надеялась, что прогулка будет недолго, так как становилось холодновато. Минут 10 она шла вперед, раздумывая, а не начать ли ей просто выкрикивать имя Петра и пытаясь прикинуть, каковы шансы, что услышит ее кто-нибудь, с кем повстречаться она точно бы не захотела.       Где-то впереди раздался женский крик, еще через несколько секунд он повторился. Маша замерла на месте. А затем кричавшая женщина завизжала. Девушка, не задумываясь над поступком, побежала прямо туда, откуда раздавался голос, перепрыгивая препятствия, и утопая мелкими каблучками в грязи и прошлогодней подгнившей листве.       Выскочив через несколько минут на небольшую полянку, она увидела костерок, рядом с которым было три мужика и кричавшая девушка. Двое с хохотом лапали девушку, большая часть простой крестьянской одежды на которой уже было разодрано. Она пыталась вывернуться из их рук, но никаких шансов на это у них не было. А последний помешивал что-то в подвешенном на костре котелке, рядом бродила пара лошадей. -Эй, уроды, отстаньте от девушки! – закричала Маша. Все четверо повернули к ней головы: -Смотрите, хлопец. Чего тебе надо? Иди куда шел, не лезь не в свое дело. Али присоединиться хочешь? -Эй, Вась, так это ж дивчина! -Да не, волос же нет, да и одежда не бабская. -Отстаньте от девушки, я сказала, - прорычала Маша, медленно зверея. Она отпустила с левой руки плащ и быстро отцепила его застежку, оставшись только в блузке и штанах, правую руку кукри она вывела вперед, а левую сжала в кулак, радуясь, что надела под перчатки сегодня свои массивные кольца, в свое время выбиравшиеся не столько ради эстетики, сколько для того, чтобы заменить кастет. -Иди сюда, дивчина, повеселишь нас. Мы любим таких брыкающихся, - самый старый, тот, кого назвали Васькой, пошел на нее, прихватив в одну руку дубину.       Когда он отскочил от Маши, показавшей, что кукри она умеет не только держать, зажимая свободной рукой рубленную раны на плече, оба его подельника бросили свою добычу и тоже двинулись на женщину, до которой стремительно начало доходить, насколько серьезно она влипла. В конце концов, городские гопники и три здоровых мужика, грабить и убивать для которых – любимая профессия – это две большие разницы. Привычная холодная ярость уже поднималась изнутри, предлагая продать свою жизнь и честь как можно дороже, когда оставленная девушка заверещала громче прежнего и рванула в лес.       Один из троих бросился за нею, двое других продолжили наступать.       Схватка длилась не больше нескольких секунд. У нее получилось ускользнуть от замаха дубиной первого, но тут же она получила чувствительную оплеуху по затылку, из руки выбили кукри. Повалили на землю. Она попыталась встать и получила пару очень чувствительных ударов по ребрам, что-то смачно хрустнуло. Бок пронзила боль, девушка попыталась свернуться, закрывая лицо. Но тут ее сграбастали, вздернули за шиворот на ноги, ударили в лицо и прижали к мерзко пахнущему телу, выворачивая запястье руки. Женщина попыталась вывернуться, однако гибкость и опыт не сильно помогли против железной хватки, да и пульсирующая боль мешала применить половину знакомых приемов. Злость начала сменяться паническим страхом. Тогда, извернувшись она вцепилась в удерживающую ее руку зубами, за что тут же получила удар по голове и порцию отборной брани.       В поплывшее сознание ворвался крик: -Наклонись, - инстинктивно она послушалась, максимально наклоняя голову и все туловище вниз, раздался хруст, на лицо плеснуло горячим, хватка противника ослабла, она упала на землю.       Секунд через 10, уже вполне придя в себя, женщина попыталась встать. Боль в боку набирала обороты, лицо горело, она попыталась убрать с него мокрое, которое оказалось вдобавок красным. Рядом валялся зарубленный Петром, крики второго слышались в стороне. Она подняла на него голову и увидела, как того треплет огромный волк. В поле зрения появился высокий мужчина в чем-то, напоминавшем дубленку, весь заляпанный кровью, с шашкой в одной руке. -Все, Юра, оставь его, - Волк послушался и отошел от растерзанного трупа, пристроившись сбоку от мужчины, подходящего к ней: -Ты как? -Жить буду, - Маша все-таки встала на ноги. И хотя в голове мутилось и окружающее немного плыло, она все-таки еще могла соображать. – спасибо, Петр. -Ты кто такая и откуда взялась? И меня откуда знаешь? - Мужчина смотрел на нее испытующее, волк рядом с ним заворчал. -Ну, привет. Я – Маша, я друг Льва Павловича и я пришла сказать тебе, что тебе ничего не будет за то, что было в поместье ведьмы. – Протараторив это, маша пошатнулась, голова закружилась сильнее, она опустилась на колени и подавила позыв к рвоте, попробовала поднять голову наверх, но не смогла.       Ей в плечо ткнулась огромная волчья голова, потянула воздух, отодвинулась, волк заворчал. -Знаю, Юра, да, запах знакомый, - мужчина опустился на корточки, - И с чего я должен тебе поверить, Маша, странный друг нашего полицмейстера, о котором я никогда от него не слышал и письма которого через мои руки никогда не проходили? Да и вид у тебя, прямо скажем, не внушающий доверия. Ты кто такая и как меня нашла? Что-то мне не верится, что ты просто так в этой части леса пешочком прогуливалась, ведьма.       Сквозь его голос начало проступать какое-то странное порыкивание. Маша подняла глаза на лицо мужчины и заметила, что голубой цвет глаз начал сменяться желтым, а зрачок вытянулся. -Я не ведьма. Достали уже, - она стянула перчатку с левой руки, сунула ее под нос мужчине – На, псина, нюхай. Стала бы ведьма носить сталь.       Петр перехватил ее руку, больно сжал, но приблизил к носу, втягивая холодный запах стали вперемешку с остальными. В этот момент Маше показалось, что она потеряла связь с реальностью, ее сознание затопили сотни картинок, смешивающих человеческое и звериное, теплая печь, запах дерева и хлеба смешивался с мельканием света при беге через лес, запахом трав и свежей крови, чувством разрываемого мяса на зубах. По телу пронеслась волна дикой, неуправляемой силы, стихийной, проникающей в каждую клеточку, заставляющей почувствовать себя зверем, хищником, захотеть вгрызться в такое мягкое, беззащитное горло человека, находящегося всего в нескольких шагах. Хватка на руке пропала, Маша не удержалась и упала лицом вперед, скорчившись под волнами силы, перекатывающимися в ней, они разрывали изнутри и при этом казалось, что ставили все на место, боль уходила. Через несколько секунд все практически закончилось, ощущение звериности исчезло вместе с болью в районе ребер, голова тоже больше не болела, не шумела. Маша открыла глаза и снова встала на колени. Мир вокруг был невероятно четким, будто прорисованным до самой мельчайшей детали, ей казалось, что она видит значительно лучше, чем раньше, но ощущение чрезмерной контрастности быстро пропадало. Впереди она увидела ноги в сапогах, лапы и бок зверя. Медленно встала на ноги, слегка пошатнувшись.       Петр и Юрий стояли в стороне. Животное злобно скалилось и рычало. Готовое броситься. В желтых глазах Петра ничего дружественного тоже заметно не было: -Что ты такое? – почти прорычал он. -Я – хрен его знает что. Ясно. Не знаю я, что я такое. Просто я умею приходить туда, куда мне нужно. И узнавать то, что мне нужно. -И воровать чужую силу. -Пардон. Вот это вот я не контролирую. И вообще, ты сам за меня схватился, что тебе мешало понюхать, не лапая чужие руки без разрешения? -Девка, ты говори, да не заговаривайся, помни с кем ты стоишь рядом. -Да, давай, рискни меня сожрать. Черт, да ты совсем идиот? Я тут его амнистию с помощником выторговываю у Реликтова, сама лично прусь в лес его искать, а он меня сожрать грозится. Ты, герой с хвостом, какого хрена вообще здесь сидишь, какого черта ты не дома? Службу бросил, а начальство твое, тобой порванное, на койке больничной и в себя не приходит. Жену бросил, остальных бросил, знаешь же, скотина, что если что их тоже накажут? А сам, герой, сидит посреди леса и женщинам на пустом месте угрожает, – под конец Маша уже просто орала, не сдерживаясь.       Когда она наконец замолчала, тяжело задыхаясь, в наступившей тишине послышался стук копыт. На полянку выскочил здоровый черный конь, с него мигом соскочил человек и сделав несколько шагов встал между девушкой и мужчиной с волком. -Мария Давидовна, кровь? – раздался приятный, обволакивающий голос, наполненный беспокойством. Сильно пахнуло лавандой. -Не моя, - только и смогла ответить девушка. Бодрость, подаренная странной силой, заканчивалась, лицо жгло, мышцы начали ныть, хотелось, как минимум сгорбиться, а как максимум сесть прямо на землю. -Волков, попридержи своего щенка. Какая у тебя все-таки говорящая фамилия. Вы не причините вреда Марии Давидовне, она находится под моей защитой. -Да кто бы сомневался, законник. Одних ведьм, значит, в острог, а других пригреваете на груди. И чем эта лучше? -Тем, что она не ведьма, например. И тем, что я отвечаю за нее, пока Лев Павлович не придет в себя. -Лев действительно жив? -На ваше счастье. Видать, не особо вы хороший волк, раз начальника своего загрызть так и не смогли, - Юрий зарычал, показывая зубы. -Ну, на тебя уж нас точно хватит и на бабу твою. -Во-первых, предупреждаю, что у меня в пистоле серебряные пули, а стреляю я отменно, так что минимум один из вас отправится на тот свет со мной, - мужчина навел дуло на Петра, - Во-вторых, Мария Давидовна не баба, а благородная девица. В-третьих, она скорее Льва Павловича, чем моя. По крайней мере, судя по тому, с какой яростью она выторговала у меня его и ваше помилование, она точно скорее на вашей стороне. -Что ты несешь вообще? -Совсем человеческую речь понимать перестали? Ввиду вашей прошлой службы, выжившего господина полицмейстера, того, что вы действовали, находясь под магическим воздействием, вы с вашим товарищем полностью оправданы. Можете вернуться к своим непосредственным обязанностям, вы же должны замещать Льва Павловича, пока он не поправиться или на его место замену не пришлют. Вот и займитесь делом. Петр стоял все еще недоверчиво глядя на следователя и выглядывающую из-за его плеча странную женщину.       Алексей чуть повернул голову в сторону Марии, не выпуская из области видимости оборотней: -Мария Давидовна, - голос его снова изменился из строго-насмешливого, став мягким и заботливым, - Вы в порядке? Они не совершили ничего предосудительного? И чья на вас кровь? -Ничего они не совершили, - устало проговорила девушка, уже начиная задыхаться от запаха цветов. Она вышла из-за плеча следователя и горбясь и как-то съежившись пошла к оборотням. -Привет еще раз. Я – Маша. Ты спасен, спасибо мне большое. Спасибо, что спас меня. Думаю, что мы в расчете. И хватит изображать из себя принцессу, которую надо уговаривать. Если ты не чувствуешь, тут дико холодно. Я устала и замерзла, давай сворачиваться.       Она остановилась прямо перед Петром и протянула ему руку. Он непонимающе и ошалело посмотрел на нее. -Да пожимай, эта в перчатке, того эффекта больше не будет.       Мужчина, не отрывая взгляда от женщины с короткими всклокоченными волосами, испачканными в крови и листве, на автомате протянул руку, которую та вполне крепко пожала. -Очень приятно, блин.Все, господа, я пошла искать свой плащ, пока не околела от холода и надеюсь, что кто-нибудь меня подвезет домой. Кстати, Алексей Иванович, я тут наткнулась на всякое, эти уроды девушку изнасиловать пытались.       Алексей Иванович, только заметивший трупы на полянке, ошалело смотрел на них и на то, как женщина, почему-то хромая и сгорбившись подбирает по дороге кукри, подбирает плащ, застегивает застежку, кутается. Со спины к нему подошел Петр: -Она действительно друг Льва Павловича? -Да. -И действительно из благородных? -Насколько я могу судить. -Не из наших земель? -А что? -Ну, она полезла на трех здоровенных мужиков в лоб даже без нормального оружия. -Знаешь, эта девушка крайне-крайне странная личность. Кажется, пытаться спасти всех, кого видит – это ее главное любимое занятие. - Дура что ли? Жаль, симпатичная, а закончит в Желтом доме. ***       Спустя несколько часов Мария, которую довез на седле, что оказалось крайне неудобно, Алексей Иванович, наконец отмылась, согрелась, переоделась в чистое, осознала, что у нее сегодня были все шансы несколько раз по-настоящему погибнуть и сидела посреди совей кровати, закутавшись поверх одежды в одеяло.       Ее трясло. Только сейчас, когда не было ни противного ощущения чужой налипшей крови, ни удушающего запаха лаванды, который почти пропал на обратном пути, когда молчаливый Алексей Иванович крепко, но аккуратно прижимал одной рукой ее к себе за талию, согревая ее спину своей грудью и пытаясь унять пробивающуюся через все слои одежды дрожь, до нее дошло, что она сотворила. Из чистой глупости, упрямства, случайного чувства необходимой справедливости сунулась в лес к оборотням, влезла в драку с тремя мужиками. Нет, у нее на родине были бы все шансы выйти победителем. Но не в этой одежде, не посреди леса и не против трех здоровенных лбов, привыкших бить и убивать. Медленно она осознавала, в насколько чудном мире оказалась. Здесь она на совершенно другой позиции. И люди вокруг другие. Не изнеженные городские жители 21 века. Её колотило от страха пережитого, и она никак не могла успокоиться.       Даже Тиберий Иванович, обычно мягкий, осматривая ее, жестко и по делу отчитал, не забыв напомнить, что у него в поместье она может вести себя как хочет, но за его стенами лучше бы помнить, что она всего лишь женщина.       Каким-то чудом она вышла из всей передряги без особого ущерба. Несколько синяков на теле, синяк, хоть и небольшой на лице. Это было чудо, хотя Маша прекрасно знала, откуда у этого чуда растут лапы. Видимо здесь ее привычная возможность считывать других изменилась настолько, что она не только берет себе чужую силу, но и может короткое время использовать ее. Нужно было срочно брать все это под контроль, учиться как-то управлять. В дверь постучали. -Войдите, - буркнула из одеяльного убежища девушка.       Вошла Анфиса с подносом в руках. Подошла ближе, поставила поднос. На нем оказался кувшин, кружка, от которой сразу же запахло травами, еще одна, пустая и блюдо с пирожками. -Я не хочу есть.       Женщина не обратила внимания на слова Маши, взяла кружку с отваром, достала из манжеты платок и намочила в жидкости, села на край кровати так, чтобы находиться напротив и посмотрела в глаза девушке, чего не делала с тех пор, как подержала ее за руку: -Зачем вы это сделали? -Что? -Разбойникам помешали, девушку спасти решили? Зачем? -Она кричала. Звала на помощь. -И все? -А этого мало? Нельзя проходить мимо, когда девушка просит о помощи, особенно, когда к ней лезут мужики. Пройдешь ты, когда-нибудь пройдут мимо тебя. -Их же трое было. -Ну и что, что мне, мило пройти надо было,- сорвалась на истерический крик Маша, - Что, и ты мне расскажешь, какая я дура? -Нет. Спасибо. – Анфиса была очень спокойна. -Чего? -Вы, Мария Давидовна, дура, потому что полезли практически на смерть добровольно. Но спасибо, вы спасли ту девчушку. -О, женская солидарность? -Какой-там, - Аглая даже засмеялась, - Нет у баб солидарности, кроме как против кого дружить вместе.       Отсмеявшись, все тем же спокойным голосом она продолжила: -Дайте я вам синяки отмочу. Хотя б с лица сойдут быстрее, негоже вам, благородной, с фингалами ходить, - потянулась рукой с тряпицей к лицу, Маша покорно его подставила, - -Сестра у меня есть, младшая. Я, знаете, из свободных. Сама, по собственной воле живу, место себе ищу в жизни. Вот на Тиберия Ивановича работаю, он оценил мой дар. А из родного села выгнали за него, ведьмой называли. Но у нас так часто. Я не жалуюсь. Осталась у меня дома семья, мать, отец, братья, сестры. Вот младшенькую сестру-то и решили недавно взамуж отдавать. Она у меня смышлёная, даже читать – писать умеет, а кружева плетет и шелками вышивать, будто руки из золота отлиты. Вот и посмотрел на нее местный богатей. Да старый он, уже трех жен пережил, боем смертным бил. Родители что? У них выбора не было. А сестренка у меня бойкая, возьми, да сбежи. Знала она, где я теперь живу. Это я к чему. Спасибо, Мария Давидовна, сестренку вы мою спасли, меньшую.       Маша смотрела ошарашено на эту большую, немолодую, спокойную женщину, ровным голосом рассказывающую всю эту историю, параллельно аккуратно смачивающую и протирающую ей щеку. Как-то даже отупело понимая, за что ей говорят спасибо. -И за меня спасибо. Что Алексею Ивановичу не выдали. Мне ж одна дорога, в их подземелья, как всем без души, кто на пути им попадется. -Без души? Подожди, ты отдала душу? Демону. -Ну да. Молодая была, глупая, силы хотелось, свободы хотелось, отомстить хотелось. Глупость, в общем, играла. Да что уж теперь, не вернешь это все. -Оу. -Мария Давидовна. Вы ж понимаете, что мы, душу заложившие, подневольные все? Хуже крепостных, что прикажут, то и делаем? -Ну, дааа. -Так вот. Из-за меня Лев Павлович спит еще. Ну, не только из-за меня. Я опоила травами, вот и спит. А эльф, подручный Господина, его в сон особый погрузил. Эльфы, они ж мастаки на такое, на сонные видения, из которых возвращаться и не захочешь.       Маша перехватила запястье Аглаи, попыталась поймать ее взгляд, но ведьма отводила глаза: -То есть он все еще спит из-за тебя? Потому что Демон приказал его опоить? – В усталом теле опять зашевелилась злость, поднимая голову из самой глубины. Женщина сильнее сжала руку. -Да. -Как его разбудить? -Я не… -И не смей говорить, что не знаешь или не смеешь. Слышишь, не смей, - голос сделался хриплым, тихим. -Как действие травок отменить, я знаю, а вот из сна его колдовского эльфийского вывести не знаю, как. Это как сама душа выйдет, если позовет ее кто-то очень важный.       Маша отпустила руку, вылезла из-под одеяла, спустила ноги с кровати и принялась надевать ботиночки, благо в этот период женская обувь была довольно удобной. -Пошли выводить твои травы. Значит, тот эльф уродливый – подручный Демона? Отлично, отлично, придушу гада. ***       Лев Павлович Вольмер, молодой офицер, выходец из не слишком знатного, зато богатого и славного служивого немецкого рода, с пристойным состоянием и отличными перспективами в карьере, танцевал и был счастлив.       Он не был излишне скромен, потому сам прекрасно знал про себя, что некрасив со своими белыми, специально отпущенными сверх положенного, локонами, светлыми, почти прозрачными глазами . Но дело спасали красивое лицо с тонкими чертами и уже успевшая выработаться щегольская выправка, а учитывая, что вальсировать он изволил с одной из признанных красавиц сезона, совсем юной и очаровательной, к тому же совсем недавно согласившейся стать его женой, чувствовал он себя едва ли не коронованным правителем бала.       Вел он невысокую хрупкую белокурую барышню по кругу умело, с нежностью поглядывая в ее васильковые глаза на маленьком изящно-бледном личике, шуршал шелк ее светло-голубого платья, так замечательно шедшего к его и ее глазам.       Счастлив был и спокоен Лев Павлович. Все сон. Глупость его, предательство, расставание с возлюбленной, ссылка, война на Кавказе, дурацкая дуэль с заносчивым графом – все сон, деревня эта. Просто дурной сон, совершенно случайно приснившийся молодому, благовоспитанному блестящему офицеру.       Вот открывает его невеста свои пухленькие бледные губки и нежно так шепчет: -Лев, Левушка, ну что же ты? Борись.       Поражен, сбит с толку Лев Павлович. Ни разу еще невеста его, девица из приличной семьи не позволяла себе так интимно к нему обратиться. Да и голос, что звал его, не её нежному горлышку совсем принадлежит. Другой, совсем другой женщине, старше, темнее. Странной, неправильной женщине. Прикрывает глаза молодой офицер, трясет белыми кудрями, вытрясая с них всю пудру золотистую, по последней моде нанесенную, оставляя только лунный свет на голове своей. И двигаться не так легко становится. Мешают лететь по зале, едва касаясь земли, старые ранения, да и новая боль в теле мешает.       Поднимает глаза снова на спутницу свою Лева Вольмер, да только нет больше той прелестной, нежной и юной в нежно-голубом шелке.       Держит он изящную длинную ладонь несколько крупнее, да и смотреть теперь приходится выше. Идет с ним аккуратным, медленным темпом. Словно жалея его, страхуя его неуклюжесть легкую, черноглазая знакомая-незнакомка, смотрит так пристально, а в радужке огоньки бегают. Волосы, неприличные, короткие, легкими локонами на лоб падают, глаз один слегка прикрывают, к самому кончику изящно изогнутой губки взор приковывают. Улыбается знакомая-незнакомка, шепчет что-то, да не слышит он. Не понимает, куда же делась его, та самая юная, прекрасная. Куда сам он, юный, делся.       Смотрит, всматривается в даму, молодую, да с глазами не молодыми. Кружит ее, удивляясь наряду, изумрудно зеленый с черным в нем перемешаны, серебром вышиты, лицу ее правильному, непривычному и такому привычному одновременно. Всматривается в улыбку ее, мягкую, а как будто лукавую, не простую, знает, что вспомнить должен, а не может. Шепчет ему дама что-то, шепчет, да услышать он не может.       Всплывают перед взором картины странные. Вот он уже не в залитой светом зале, а едет по степи, вот бой с чеченами, страшными, лохматыми, будто дикие звери, село какое-то, комната маленькая, темная, утонувшая в полутьме, на столе ящик светится странный, по стенам шкафы от пола до потолка с книгами в странном переплете. А на кровати большой в уютном пледе с книжкой Нескладеныш, девочка длинная, ломкая, сидит, голову к книге опустила, лицо наполовину закрыто, лишь улыбка видна, странный изгиб губ. -…помирать вместе будем, Левушка. Одного не отпущу…       Теплый, знакомый голос. Душу греющий.       Чувствует Лев Павлович вкус на языке странный, пряной горечью трав напоенный. Вроде и неприятно, а вроде и нужно так, правильным кажется. Слышит, слышит он как дама его, кружа в вальсе, шепчет его имя, знает он, что это за дама. Сам в ответ уже порывается по имени ее назвать, да не выходит звук горлом, будто сжимает что-то. Напрягает он связки, а звука нет и нет. А назвать надо, чует он, что надо позвать ее в ответ. Напрягает горло, как во время рубки лихой команды отдает, кричит, а слышен только тихий шепот: -Маша…