Does it matter anyway?

Кажется, мой новый знакомый не относится к категории «разговорчивые». Конечно, ведь куда лучше сначала сверлить своим взглядом мой затылок в школьной столовой, а потом неожиданно спасать меня от разбитого лица и нелепого падения на безлюдной парковке. Борюсь с желанием задать ему сразу несколько вопросов, но решаю повременить. Кажется, что этот парень приготовил для меня ещё немало сюрпризов. А теперь всё, что он делает — смотрит на меня, словно ему совершенно не нужно следить за тем, куда наступать. Мне хочется выдать парню парочку едких комментариев, но в голове одна лишь каша из «ты», «пялишься», «что». Не думаю, что набор этих слов произведёт должное на него впечатление. Почему он вообще смотрел на меня в университетской столовой? Я что, плюнула ему в суп или забрала последний йогурт прямо перед его носом? Может, лучше спросить и выяснить всё прямо сейчас? Моя жизнь раньше не отличалась такими вот совпадениями. Нельзя не отметить, что «ТС» выглядит в нашей обстановке чужим. Ощущение, что парня из рекламы парфюма засунули в передачу, где милая женщина лет за шестьдесят рассказывает о том, как часто нужно ходить в туалет во время беременности. И что вообще нужно делать, если ты хочешь внуков, а твоя сорокалетняя дочь всё ещё не оставляет попыток построить карьеру. Пожалуй, новоиспечённый спасатель действительно совсем не вписывается в обстановку, которая царит в Далласе. Он больше похож на типичного жителя Лос-Анджелеса или Вегаса — городов, в которых каждый может спокойно отрываться и сходить с ума, совсем не заботясь о завтрашнем дне. Сейчас я бы записала «ТС» в тусовщики, и уж точно бы хотела держаться от такого подальше. Клэр бы назвала парня «ходячим ЗППП», а я бы, наверное, согласилась. Неизвестно, сколько вообще девушек прошли через постель такого парня, как Тайлер. Будет забавно, если Сегин родился и вырос в Далласе, а я уже успела настроить конспирологических теорий на его счёт. Если честно, первое время в этом городе я и сама казалась тут «не своей». Даже несмотря на наличие друзей, места в университете и совершенно обычного внешнего вида. Я всё ещё была девушкой из другого города, штата, мира. Примерно такими кажутся люди, когда пытаются вытащить из себя неудобные воспоминания или только-только переезжают на новое место. Клэр часто спрашивает, от чего именно я сбежала из Бостона. Странно, что никто из них ещё не додумался вбить в гугл мои имя и фамилию, чтобы докопаться до истины. Но я всегда отвечаю, что просто хотела сменить обстановку. Никто мне не верит. Думаю, друзья просто ждут момента, когда я сама буду способна всё рассказать. Мне даже самой интересно: когда именно настанет такой момент? Тайлер, кажется, совсем не замечает моего волнения, а может быть, просто игнорирует вместе со всеми моими изучающими взглядами, которые я бросаю на него украдкой. Думаю, что парень занят разметкой планов на вечер, и какая-то девушка с парковки с идиотским именем совершенно не входила в его планы. Если честно, то это идиотское имя не входило и в мои планы тоже. Никогда не понимала, почему родители решили наслать на меня пожизненное проклятье. Наверное, я просто совсем не входила в их планы, вот и решили отомстить, выбрав имя, которое невозможно было оставить без внимания. Правда, мама часто говорила мне о том, что я сама слишком зацикливаюсь на этом. «Перестань думать о своём имени и сразу заметишь, как о нём забывают другие, Лэсс». За собственными размышлениями не замечаю, как глаза парня находят мои. Наверное, для «ТС» вполне обычно идти вот так с новой знакомой к её жилищу, но, надеюсь, что он не рассчитывает на приглашение. Не думаю, что нам нужны лишние свидетели массового убийства, а то придётся ещё и его убивать. А Тайлер уж точно не лучшая кандидатура в виде жертвы, учитывая все его отличительные особенности. Одна бейсболка с инициалами чего стоит. Во взгляде Тайлера чувствуется что-то странное. Мне хочется задать сразу тысячу вопросов, потому что этот парень напоминает мне… дом. Неужели я видела его там, в Бостоне? Но я бы точно запомнила эту встречу. Если, конечно, у Тайлера нет штуки, которая стирает память, как в любимом фильме Берлина, название которого я всегда забываю. Дом. Наверное, это слово должно вызывать у меня радость, но, к сожалению, я чувствую только лишь грусть, которая почти сразу сопровождается рвотными позывами. Тайлер интересуется всё ли в порядке, а я просто мотаю головой, как болванчик, выставляя руку вперёд, чтобы отгородить себя от парня. Не хватало мне еще, и наблевать на него прямо сейчас. Не помню, когда я последний раз позволяла себе погружаться в воспоминание о доме. Это слово больше не вызывает внутри сильнейшую вспышку боли, но я всё ещё боюсь вспоминать времена, которые мне пришлось там пережить. Особенно время, когда я осталась без Бина. Тошнота наконец отступает, и я снова могу распрямиться, не боясь, что содержимое желудка сейчас окажется и на мне, и на парне рядом. Пользуюсь случаем, чтобы вернуть парню взгляд, но он только лишь усмехается. Боже, я столкнулась с мистером-бейсболкой, а теперь он идёт со мной в сторону моего общежития, в котором меня, возможно, уже ждёт задохнувшийся Берлин. Или же Клэр, вернувшаяся чуть раньше и решившая выкинуть все мои вещи из нашей с ней, пока ещё общей, комнаты. Придётся ехать к Берлину, а, может, и вовсе бросить учёбу. Да уж. Какие отличные перспективы могут открыться перед человеком всего лишь из-за какого-то сраного холодильника. — Не скажешь, зачем тебе такой убойный набор? — Мистер «я-ношу-бейсболки-со-своими-инициалами» ускоряется вместе с моими продуктами, отчего мне приходится тоже прибавить шаг. — Не скажешь, зачем ты ходишь по улице со своими собственными инициалами на голове? Тайлер смеётся, а я лишь сердито смотрю на него. — И часто ты балуешься пивом? Кажется, лисы от него просто звереют, — конечно же, он игнорирует мой вопрос, просто отлично, — хотя, можешь посмотреть «Зверополис», а потом сменить фамилию на «Уальд», — Тайлер на секунду оборачивается, чтобы подмигнуть мне, — тебе пойдёт, Лэсс. — Парень мягко смеётся, отчего внутри меня разрастается какое-то непонятное и незнакомое тепло. Что, чёрт возьми, происходит?! — Вообще-то я не просила провожать меня, Тайлер Сегин, — делаю ударение на его имени, выдавая, как сильно задевают меня намёки о моём собственном. — А я, кажется, и не спрашивал, — уголки губ парня приподнимаются, словно причина моего негодования действительно для него неизвестна. — Надеюсь, что ты хотя бы не маньяк, одержимый собственным именем и парковками возле магазинов, — хмыкнув, обгоняю парня, пытаясь оторваться хоть немного, и совершенно забываю о пакете, который всё ещё остаётся у моего нового знакомого. — Даже не думал, что у меня будет день, в котором девушка по имени Лэсс Фоксис, будет издеваться над моим собственным именем, — не вижу парня, но точно могу сказать, что он сейчас улыбается. Когда с губ моего знакомого срывается «Лэсс Фоксис», по моему телу сразу же словно проносится электрический разряд. Наверное, именно так бы описали мои эмоции в какой-нибудь типичной книжке для подростков. Хотела бы я оказаться в одной из таких историй, а потом кричать, про огромное количество клише, которые автор умудрился в неё засунуть. — Приплыли, Лэс, — бурчу себе под нос, надеясь, что Тайлер не услышит, но удача явно не играет за меня в этот раз. — Не можешь поверить в то, насколько я неотразим? Наверное, уже мысленно родила от меня пятерых детей, и выйти замуж успела? — Тайлер смотрит на меня, словно его неотразимость само собой разумеющееся. — Скорее боюсь, что ты преследуешь меня и планируешь сдать на органы. Сначала столовая, теперь вот парковка, так ещё и тащишься за мной в кампус, — делаю два шага назад, подтверждая свой страх, — учти, «ТС», у меня в быстром наборе девять-один-один. Тайлер не торопится отвечать. Кажется, что моё замечание о столовой застало его врасплох. — Слушай, Лэсс…— начинает он, но я снова не позволяю ему закончить. — Почему мне кажется, что ты уже произносил моё имя раньше? До этого момента, я имею в виду, — удивляюсь, когда вижу, что и этот вопрос заставляет Тайлера буквально вздрогнуть от неожиданности. — Так я и называл, Лэсс, — он смотрит на меня, и даже малейший след растерянности пропал с его лица, — на парковке, помнишь? — голос Тайлера напряжён, от чего мне становится неловко. Боже, ну конечно. Давай, Лэсс, ещё больше ты всё равно уже не опозоришься. Расскажи ему ещё о том, как однажды чуть было не выпила растительного масла вместо лимонада, чтобы этот парень точно узнал, с кем имеет дело. — Ладно, забудь, — из груди вырывается тяжёлый вздох, и я только понимаю, насколько сильно устала за сегодняшний день, — у меня сегодня всё из рук валится, а теперь ещё и есть вероятность, что этот день окажется для меня последним. — День ещё не закончился, Фоксис, идём. С губ Тайлера слетает мягкий смешок, а я, к сожалению, не могу перестать пялиться. — Что, рожаешь сейчас нашего шестого ребёнка? — говорит он, а мне хочется сбить эту дурацкую бейсболку с его головы. — Да, как назовём? Может быть, «отец у меня придурок»? — Думаю, такое имя не примут, Фоксис, — смеётся Тайлер, словно мои слова и вовсе его не задевают. Вокруг нас ни души, что, конечно, только добавляет мне в голову подозрений. Даже не знаю, что лучше: умереть от рук Клэр или же Тайлера. Если честно, несмотря на всю красоту этого парня, я, скорее, выберу подругу, которая, возможно, хотя бы пожалеет меня. Боже, да он же наверняка маньяк, который решил перебить весь наш штат, а начинать решил с моего студенческого городка. И, конечно же, именно с меня. Возможно, ему просто не нравятся брюнетки. «Типичные кареглазые брюнетки» — проносится в голове фраза, которую сказал Берлин несколькими часами ранее. — Ты теперь учишься тут? — закусив губу, спрашиваю я, когда мы проходим мимо здания университета. Сегин выбрал самый длинный маршрут из всех возможных, ощущение, что парню просто нравится тащить на себе мой пакет с продуктами. А, может, он просто чувствует, что в моей комнате меня поджидает смерть в обличии моей лучшей подруги. Господи, надеюсь, что Берл ещё жив или хотя бы цепляется за последние крупицы своего сознания. Если же нет, то выхода два: Клэр предстоит спрятать два трупа или же мне нужно будет помочь ей спрятать труп Мюлла так, чтобы его никто и никогда не нашёл. — Что-то вроде этого, — Тайлер бросает на меня взгляд, словно пытаясь найти ответ на какой-то вопрос, — меня перевели из Бостона. Название родного города разрывает внутри меня одну из стен, которые я так тщательно строила внутри себя в течение последних шести лет. Мой психолог сейчас бы покачал головой и попросил возобновить терапию, но, кажется, я никогда не смогу больше относится к своему города так, как я относилась к нему, пока там был Бин. Наверное, во всей Америке найдётся только три таких человека, которые ненавидят Бостон с необъяснимой никому силой: я и мои родители. Жаль, что я единственная, кто смог уехать оттуда. Жаль, что я единственная, не смогла двигаться дальше после того, как моя жизнь разделилась на «от» и «до». — Убил кого-нибудь? — спрашиваю я, убирая воспоминания на самую дальнюю полку внутри головы. — Почему ты так повёрнута на убийствах? Пересмотрела «Паутину Лжи»? Или, «Крестного отца», может? Что сейчас популярно? — Точно уж не «Крёстный отец». Сейчас, рядом с Тайлером, я даже тут, в Далласе, не чувствую себя дома. Мне хочется быстрее зайти в комнату, накрыться одеялом, позвонить маме, чтобы просто порыдать. Последняя такая моя истерика спровоцировала маму на скорый приезд сюда, чтобы убедиться, что её дочь не собирается наложить на себя руки. Обстановка вокруг нас кажется всего лишь декорациями к какому-то старому фильму, в который мы с Тайлером явно не вписываемся. Нам бы, скорее, сейчас больше пошёл проливной дождь или пронизывающий холод, от которого хочется поскорее спрятаться. Жалею, что у меня нет с собой пачки сигарет, наверное, никотин бы помог сейчас успокоить нервы. Если, конечно, я бы не задохнулась в порыве кашля. Или что там бывает с людьми, которые впервые в жизни решили удариться в курение? Может, стоит начать с травки, как и советовал Гарри? — Ты идёшь? — спрашивает Тайлер, но я словно и не слышу его. Мысленно я всё ещё блуждаю по улочкам Бостона, которые даже сейчас, спустя столько лет помню наизусть. Я внутри нашего дома, который был самым уютным местом на свете, счастливая семья, которая когда-то была для меня всем — мама, папа, я и, конечно же, Бин. Теперь нам запрещено говорить о Бине. Семейный психолог сказал, что так будет только лучше. Чем быстрее мы сможем отпустить эту ситуацию, тем быстрее нам станет легче. Но я всё ещё не могу привыкнуть, что больше никогда не смогу обнять Бина. Не смогу сказать, как сильно горжусь им. Не буду рядом во время его первой игры в американский футбол, не буду видеть, как он пытается заниматься плаванием или делает первые успехи, решая задачи по алгебре. Это всё у меня отняли, ничего не отдав взамен. Интересно, какого это забывать человека, которого забывать не хочешь? Боль действительно отступает или её заменяет пустота, которая уже начинает образовываться у меня на душе. Кажется, что я уже начинаю пугать Тайлера, потому что парень делает пару шагов в моём направлении. Хочется вытянуть руку вперёд, не столько, чтобы дать ему понять, что я в полном порядке, сколько для того, чтобы создать между нами расстояние. Не хватало ещё разреветься перед ним, а потом начать говорить о Бине. Возобновление терапии мне точно сейчас не пойдёт на пользу. Сейчас мне хочется рассмеяться, но даже не знаю, что именно тогда подумает обо мне Тайлер. — Ты такая странная из-за того, что я не отдаю тебе пакет с твоим пивом? — пытается спросить он, но я не могу расслышать ни слова. — Что? — Ты переживаешь, что я убегу с твоим пивом? — Мягкая улыбка возвращает меня в реальность. Боже, мне точно нужно в психушку сразу после того, как я посмотрю пару роликов с порно, потому что не только Берлин заставляет теперь чувствовать меня не в своей тарелке. — Да, боюсь, что не смогу уснуть, не выпив сегодня свою положенную дозу алкоголя. — И давно ты пьёшь? — Я даже не замечаю, что мы снова возобновляем движение в сторону моего общежития. — С малолетства, — пожимаю плечами, — знаешь, ты бы был осторожнее, я же могу и озвереть без одной-то баночки пива, — моя улыбка, скорее всего, похожа на оскал дикого зверя, так что, надеюсь, парень поймёт, что у меня нет никакого желания с ним сейчас разговаривать. Единственный человек, с которым я сейчас бы хотела поговорить, никогда больше не скажет ни слова. Так уж сложилась наша судьба, ничего не изменишь. Кажется, моего попутчика теперь тоже устраивает моё молчание. Или же он просто не хочет и дальше предпринимать эти ничтожные попытки вывести меня на диалог. Скажи мне кто-нибудь, что парень, который взялся, откуда не пойми, будет сначала изучать меня в столовой университета, а потом спасёт от позорного падения на стоянке у магазина, будет ещё и провожать меня до общежития, наверное, я бы не поверила. Не думаю, что поверила даже, что такой парень, как Тайлер, изначально вообще захочет посмотреть в мою сторону. Странно, но мой телефон больше не разрывается от звонков, что, конечно же, вновь наталкивает меня на мысли о том, что наша комната уже успела стать местом преступления и теперь режиссёр из Германии просто обязан будет снять по этому поводу новую серию для сериала «Tatort». Мюлл каждые выходные настраивал телевизор на немецкое кабельное телевидение, чтобы увидеть новую серию этого «криминального шедевра», по его мнению. Мне же казалось, что он хватался за последнюю соломинку, которая позволяла ему не забыть немецкий язык. Во время дружбы с Мюллом я, кажется, и сама выучила язык на самом минимальном уровне. Я понимала все его разговоры, могла перевести шуточные сообщения, которые он иногда посылал мне, издеваясь, но сама не могла вымолвить ни единого слова, не совершив при этом пару тысяч ошибок. Кажется, стать полиглотом мне не грозит. — Парень, с которым ты была в столовой, твой друг? — наверное, для простого незнакомца «ТС» задаёт мне слишком много вопросов, которые совершенно к нему не относятся. — Мой личный диллер наркотиков и алкоголя. Знаешь, как только попадаешь в эту тусовку, лучше сразу же обзавестись полезными людьми. А то вдруг возьму да и выпью просроченную банку пива. Не хочется умирать молодой. — И всё же? Друг? — Тайлер даже не улыбается на мою тираду о диллере. — Какой из них именно тебя интересует? Я, знаешь ли, так популярна среди парней, что со мной за столом их сидело аж сразу двое, — перебрасываю волосы с одного плеча на другое, надеясь, что выгляжу так же эффектно, как в эпизоде какого-нибудь слишком дорогого сериала. Кажется, что Тайлеру нужно освежить в памяти моих собеседников. Ещё бы, трудно было заметить за столом других людей, когда он занимался изучением моего затылка. И, да и вообще, именно Тайлер и должен отвечать на вопросы, но не я. — Расскажи о том, который занимается косплеем на принца, — Тайлер пожимает плечами, словно только что не раздумывал над этой фразой несколько долгих минут. — Ты, наверное, хотел сказать на герцога, да? — делаю акцент на титуле, но Тайлер снова не обращает внимания на мою провокацию, — это Гарри. Местная знаменитость. — Гарри? — Сегин заходится в приступе смеха, парень буквально сгибается пополам, даже не пытаясь сдерживаться. — Гарри? Ты сейчас серьёзно? — Тайлер смеётся так заразительно, что даже я улыбаюсь, не в силах удержаться. А потом сама не верю, когда слышу собственный смех. — Мне нравится твой смех, — говорит Сегин, успокоившись. Он что, пытается флиртовать? — Спасибо, достался мне на день рождения, — отвечаю, понимая, что к лицу приливает кровь. — Так его и правда, зовут Гарри? — Не знаю, никогда не вдавалась в подробности. Во всяком случае, Гарри — имя, которое ему точно подходит. — Хорошо, — Тайлер ловко перебрасывает мой пакет из одной руки в другую, — теперь твоя очередь, Лэсс Фоксис, — он подмигивает мне, а я даже не знаю, от чего именно так быстро стучит моё сердце: от того, как он произносит моё имя или же от того, насколько красивым он сейчас выглядит. — Моя очередь? — непонимающе смотрю на него, пытаясь понять, что именно происходит. — Мы разве не играем в двадцать вопросов? — Нет, да и не думаю, что когда-нибудь будем играть. Не знаю, что именно сейчас происходит, не знаю, куда вообще подевался мой инстинкт самосохранения, ведь я совсем не знаю человека, который идёт сейчас рядом со мной. Он ведь мог даже назвать мне не своё имя. — Так ты убил кого-нибудь или нет? Не думаю, что человека могут перевести из университета в другой просто так. — Не совсем, избил одну болтливую лису, — Сегин подмигивает, не замечая, как изменилось выражение моего лица, — не смотришь кабельное? На Бостон напали бешеные лисы. — Надеюсь, что каждая лиса была в своей именной бейсболке, — парируя я, отчего глаза Тайлера становятся шире, а его смех вновь разряжает напряжение между нами двумя. — Ну, естественно, только у всех этих лис было одно и то же имя. Тайлер замедляет шаг, словно позволяя мне рассмотреть его чуть лучше. Удивительно, что я не помню ничего из тех деталей, которые всё-таки успела приметить в столовой. Может, у меня ранняя стадия Альцгеймера? — Так зачем ты смотрел на меня во время ланча? — прикрывая рот рукой, чтобы не ляпнуть что-нибудь ещё. Тайлер долго молчит, так что, мой дурацкий вопрос наверняка останется без ответа. Карие глаза слегка прищурены, и со стороны мне кажется, что в них пляшут жёлтые искры. Ему бы сейчас красоваться на билбордах, рекламируя что-нибудь, а не сопровождать меня, боясь, что я споткнусь о камень и сверну себе шею. Если бы я встретила Тайлера Сегина несколькими днями ранее, то подумала, что он спешит на работу в офис, и точно уж не планирует разглядывать мой затылок в столовой университета. На лице Тайлера небольшая щетина, по которой я почему-то ужасно сильно хочу провести рукой, а прямой и чуть вздёрнутый нос парня похож на настоящее произведение искусства. — Просто думал, что именно ты забыла рядом с придурком Мюллом, — говорит Тайлер сквозь зубы. — Мы с ним вроде как друзья, — отвечаю я больше от неожиданности, — лучшие друзья, если быть точнее, — добавляю, продолжая разглядывать Сегина. У бейсболки из Бостона, кажется, много татуировок. На руках буквально нет места, и я сдерживаю себя всеми силами, чтобы не спросить, превратилось ли и всё остальное тело в холст. Я уже думала об этом на парковке. Кажется, я повторяюсь. — Что-то не совсем похоже, что Мюлл дружит с тобой, Лэсс. Моё имя звучит так знакомо, словно Тайлер произносит его всю жизнь, а мурашки, бегущие по моему телу, совсем не спасают ситуацию, в которой я сейчас оказалась. — Вы знакомы? — Мюлл никогда не говорил о знакомом по имени Тайлер. И он явно не заметил его сегодня в столовой. — Берлин же тоже из Бостона, ты разве не знала? — беспечно спрашивает Тайлер, бросая на меня беглый взгляд, — и да, Лэсс, если ты хочешь, то могу дать тебе номер своего тату-мастера. Может ли быть что-то более неловкое? Чувствую, как превращаюсь в помидор, а поэтому пытаюсь отвести взгляд от его татуировок. Боже, когда я уже научусь нормально вести себя в обществе симпатичных парней?! Мой взгляд опускается на ширинку его брюк, от чего Тайлер начинает смеяться. — После этого ты просто обязана выйти за меня, Лэсс Фоксис, меня воспитали именно так. Может ли быть что-то более неловкое? Конечно же, блин, может. — Можешь просто смотреть на моё лицо, Лэс, я не против, — он улыбается, а мои щёки продолжают гореть. Смущаюсь и отвожу взгляд, изображая заинтересованность в собственной обуви. Наверное, выгляжу сейчас, как ребёнок, которого поймали за самым постыдным на свете занятием. — Да, он говорил мне, что жил в Бостоне какое-то время, — голос дрожит, отчего мне хочется провалиться сквозь землю, — мы ещё думали, что было бы классно, если бы наша дружба началась ещё тогда. — О, Фоксис, ты себе даже представить не можешь, как было бы классно. — В голосе Тайлера чувствуется явный сарказм. — Понятно, ты и Мюлл, похоже, не особо ладили между собой. — Знаешь, трудно найти язык с целым городом сразу, — усмехается Тайлер, — особенно, когда этот город говорит на незнакомом тебе языке. Смеюсь, потому что любая колкость в сторону имени друга способна поднять мне настроение. Понимаю, что Тайлер шутит, чтобы отвести меня от вопроса, но не рискую задавать его ещё раз. Я даже забыла о холодильнике, Клэр, да и самом Мюлле, который почему-то оказался голым в кровати моей соседки по комнате. Надеюсь, что Рональд не превратит его в крысу, а то у нас нет карманной Гермионы, которая бы помогла потом снять с Мюлла заклятие. — Сюда? — Тайлер показывает на дверь моего общежития. — Ты же не пойдёшь со мной в мою комнату, да? — смотрю на него, приподняв бровь. — А что, твоя комната не выдержит моей ослепительной красоты? — парень протягивает мне пакет с продуктами, о котором я тоже благополучно забыла. Кажется, словно между настоящим моментом и случаем на парковке прошло около полугода. Надеюсь, что замороженные куры не успели растаять, потому что в мои планы не входило принести в нашу комнату немного лишней воды. — Не такой уж ты и красивый, Тайлер Сегин, — вру я, закусив губу. — Точно? — губы парня трогает улыбка. — Хорошо, Фоксис, рядом с тобой я больше никогда не посмею сказать о том, насколько всё-таки невероятен. — Спасибо? — благодарность снова звучит, как вопрос, а Тайлер лишь качает головой. — Что ты вообще делала, Фоксис, в моменты, когда другие дети налегали на фонетику? Смотрела «Дискавери»? — Нет, — качаю головой и понимаю, что не хочу, чтобы Тайлер Сегин уходил, — вышивала свои инициалы на всей одежде, чтобы не потерять её. Знаешь же, есть жестокие и жадные дети, которые не хотят потерять свои кофты, я была как раз из таких. Тайлер снова смеётся, а я понимаю, что страха внутри меня не осталось и вовсе. Этот парень почему-то вызывает во мне интерес, мне хочется прямо сейчас попросить его открыть для меня все тайны, но понимаю, что ему это явно не придётся по вкусу. Всё вокруг нас до сих пор похоже на декорации, и мне хочется, чтобы режиссёр дал команду съёмочной группе их заменить. Тайлер Сегин до сих пор не принадлежит этому городу. Даже его имя не сочетается с атмосферой Далласа. Я снова рассматриваю его татуировки, словно там будут ответы на те вопросы, которые сейчас, словно рой пчёл, летают у меня в голове. Ловлю на себе взгляд парня и понимаю, что он смотрит на меня так, словно увидел меня только что, впервые в жизни. — Ещё увидимся, Фоксис, — уверенно говорит он, — возможно, что ты даже покажешь мне свою комнату, — парень улыбается, а внутри меня разливается тепло. Тайлер не ждёт моего ответа, а может быть, просто понимает, что я не смогу выдать сейчас что-то нормальное и адекватное. Парень, чьи руки покрыты татуировками, носящий бейсболку со своими инициалами и обладающий карими глазами, которые отливают золотым, стоит им попасть под лучи солнца, разворачивается и уходит, даже ни разу не обернувшись. Боже, Лэсс, ты же не думала, что он прямо сейчас вот тут возьмёт и сделает тебе предложение? Но одну вещь я теперь знаю точно: Тайлер Сегин определённо не маньяк. По крайней мере, мне удалось выжить.

***

Подхожу к корпусу и понимаю, что моя пропуск-карта сейчас находится у Берлина. Чёрт. Чёрт. Чёрт. Ставлю пакет на лестницу, на всякий случай, чтобы не накрыть им себя во время очередного эпичного падения и сломанного позвоночника. Достаю телефон, который так ни разу и не отвлёк меня от Тайлера во время нашей с ним прогулки, что, конечно же, кажется мне странным. На телефоне нет пропущенных звонков. Нет даже сообщений от Берлина. И Гарри не просит у меня шампунь от выпадения волос, как он делает это каждый день. Неужели Берлин и Клэр уже успели поубивать друг друга, а Гарри, зашедшего за шампунем, решили убить за компанию? Снова всё про убийства. Такими темпами я никогда не смогу забыть из-за чего бежала из Бостона. А, может, ребята просто вспомнили былые чувства и поэтому слишком заняты, чтобы сейчас звонить и писать мне. Или просто решили дать мне возможность поговорить с невероятно горячим парнем из Бостона. Очень надеюсь, что именно третий вариант. Жалкое, наверное, зрелище, когда ты не можешь попасть в общежитие, так ещё и стоишь прямо перед входом, рядом с пакетом, в котором грустно таят замороженные куры. Пиво Берлина, наверное, тоже уже нагрелось под палящим над Далласом солнцем, хотя я действительно сомневаюсь, что он вообще станет его пить. Может, выпить одну банку, набраться смелости, перед тем, как я смогу увидеть, что именно происходит внутри нашей комнаты? Если, конечно, я вообще туда попаду. Одной банки пива будет вполне достаточно, чтобы я стала пьяной, учитывая, что в последний раз я пила алкоголь около двух лет назад. А потом меня просто перестали звать на вечеринки из-за реакции моего организма на алкоголь. Ещё пару мгновений буравлю взглядом пакет, а потом всё-таки забрасываю любые мысли об алкоголе на ту же самую полку, куда совсем недавно отправила воспоминания о доме. Нужно будет сегодня позвонить маме. Интересно, они с отцом ещё помнят, что у них есть дочь, которую они дружелюбно обрекли на пожизненные страдания. Гарри часто интересовался, почему я не поменяла имя, когда получала своё первое удостоверение личности. Наверное, сначала не хотела расстраивать маму и папу, а затем уже из-за Бина, потому что ему очень нравилось моё имя. Да и его имя ему нравилось тоже. Для Бина не существовало никаких смешных прозвищ. Он везде был душой компании, а соседские девчонки ещё с трёх лет начинали бронировать себе места рядом с ним на их совместный выпускной. Знали бы они тогда, что Бин никогда не попадёт на свой выпускной вечер. Захожу в недавние вызовы своего телефона и набираю Клэр, ожидая, что девушка тут же поднимет трубку и оглушит меня пронзительным криком, но Клэр не отвечает. Вздыхаю, усаживаясь на ступеньки рядом с пакетом. И предпринимаю ещё одну попытку, чтобы дозвониться подруге. Но, конечно же, снова безрезультатно. Кажется, моя компания на вечер — три замороженные курицы (хотя, я уже не уверена, что их можно назвать замороженными) и несколько банок с пивом, которые предназначены для Мюлла. Наверное, бананы и салаты сейчас обижено сбегут из пакета, но я не могу отнести их в свою компанию. Пытаюсь набрать Клэр ещё раз, но после долгих гудков меня приветствует голосовая почта. Сообщение Клэр на автоответчике полностью олицетворяет подругу. Размеренная речь, полный набор информации, который может быть полезен звонящему и жизнерадостный голос, слыша который, ты просто не можешь не улыбнуться. — Ну и где тебя носит? — бубню я в голосовую почту, пытаясь не улыбнуться. Боже. Если сейчас в нашей комнате два трупа, то винить в этом будут явно только меня. А если миссис Розмари ещё и узнает, что я чуть было, не превратила всё её здание в убежище скунсов, то сделает всё возможное, чтобы к моему сроку добавили пару-тройку десятков лет. Жалко, что я не спросила номера у бейсболки из Бостона, наверное, он бы сейчас с радостью вернулся, чтобы подшутить надо мной. Может, он бы выдал что-то вроде «пойдём, отведём тебя в лес — лисы, должно быть, соскучились». Как странно моё отношение к этому парню поменялось за такой промежуток времени. От удивления до мыслей о том, что он собирается убить меня и закопать под ближайшим деревом, а теперь вот я только и думаю о том, чтобы он снова оказался здесь. Кто же ты, Тайлер Сегин? — Лесли, что ты тут делаешь? — узнаю голос Рона, а точнее просто реагирую на имя, которым парень только что меня назвал. Лесли. Кажется, так меня называла только мама, да и то в детстве. Когда понимала, что я особенно сильно расстраиваюсь из-за насмешек других детей. Слишком уж много напоминаний о доме за один день. Нужно, наверное, и правда позвонить домой, просто, чтобы удостовериться, что у родителей всё идёт хорошо. — Меня зовут Лэсс, Рональд, — устало отвечаю я, приваливаясь головой к перилам, — запомни уже, пожалуйста. На Роне светло-голубой свитшот и чёрные джинсы в обтяжку. Имя ему действительно подходит, так как Рон передо мной похож на своего брата-близнеца из волшебного мира куда больше, чем местный Джек Потрошитель похож на принца Гарри. Когда Клэр впервые привела Рона к нам в комнату, я рассмеялась, потому что парень выглядел так, словно Эд Ширан и Руперт Гринт решили завести ребёнка, но никому об этом не сказали. Рон тогда страшно обиделся, словно никто никогда не говорил ему о его сходстве с персонажем из Гарри Поттера, а потому стал постоянно искать удобный случай, чтобы задеть меня по поводу моего имени. Но и тут его ждало разочарование. Оказалось, что Рональд совершенно не умеет шутить. — Прости, просто до сих пор не могу поверить, что тебя назвали простым словом. Это же даже не имя. — Ну да, лучше бы моя мама сходила с ума по волшебному миру, а потом встретила бы отца, да запрыгнула на его волшебную палочку, да? — выпаливаю я, а потом густо краснею. Но Рона не смешит ни моя оплошность, ни мой румянец. Он просто снова обижается на очередную подколку с моей стороны. — Клэр, конечно, всегда говорит мне, что ты грубая, но чтобы настолько. — Да ладно тебе, Рональд, присаживайся, — похлопываю по месту на ступеньке рядом с собой, — расскажешь мне, сколько раз твой отец открывал тайную комнату твоей мамы. Ладно. Кажется, что не только Рональд совершенно не умеет шутить. Дерьмовые шуточки и мой конёк тоже. — Ты сейчас серьёзно, Лесли? — Рон сердито смотрит на меня, а я сдерживаюсь из-за всех сил, чтобы не рассмеяться. Боже, он действительно ужасно похож на Руперта Гринта. Мне даже на секунду кажется, что сейчас рядом с ним материализуются ещё Эмма Уотсон вместе с Дэниелом Рэдклиффом, а потом они дружненько превратят миссис Розмари в очередной крестраж. Но, конечно, ничего из этого не происходит, а Рон продолжает смотреть на меня так, словно я только что призналась в вечной любви к Волдеморту. — Прости, Рон, — тихо говорю я, — был очень хреновый день, а когда у меня хреновый день, то я просто не успеваю следить за тем, что оказывается и выскакивает из моего рта. — Лесли, твои фразы сейчас совершенно не делают ситуацию лучше, — Рон тихо посмеивается, а затем всё-таки садится рядом со мной, предварительно протерев рукой место. — Прости, — щёки пылают, потому что до меня только сейчас доходит смысл сказанной ранее фразы. Боже, я несу полнейшую чушь. Команда дерьмовых шутников на связи. Солирующий номер нашей несмешной комедии — Лэсс Фоксис. Да-да, вы не ослышались, девушка, которую зовут «Меньше Лис». Если я когда-нибудь стану известной и буду гастролировать по стране, нужно будет уточнять на афишах, что я не выступаю за какое-либо насилие над животными. И чем больше лис, тем лучше. И если подумать, то, наверное, именно такое будущее меня и ждёт. Я и мой дерьмовый стенд-ап покоряем Америку. — Что-то случилось? — спрашивает Рон тихо. — Погоди, что-то с Клэр? — А вот теперь «Уизли-маггл» звучит обеспокоенно. Мне даже кажется, что его реакция слишком наиграна, но уточнять я не собираюсь. Даже если Рональд действительно переживает за Клэр, сказать ему мне, к сожалению, нечего. — Не знаю, я забыла свою пропуск-карту у Берла, а Клэр не берёт трубку, словно я и вовсе не звонила ей тысячу раз. Ну ладно, я звонила ей куда меньше, но, наверное, Рону не стоит об этом знать. — Нашла проблему, Лейси, — Рональд вскакивает на ноги, а я еле удерживаюсь от какой-нибудь колкости в его сторону, — ключ-карта есть у меня. Клэр сделала вид, что потеряла её, — парень начинает активно жестикулировать, — а на самом деле…. — А на самом деле отдала её тебе, я поняла, Рон, отлично, — поднимаюсь на ноги, и чуть было не забываю про пакет, где три мои подруги-куры уже давно стали незамороженными. — Пустишь меня? Не хочу сегодня спать на лавочке и в ужасе ждать момента, когда миссис Розмари выйдет и убьёт меня за нарушение порядков общежития. Клэр, наверное, действительно очень сильно влюблена в Рональда, раз даже сделала вид, что потеряла свою карту. Менять свой пропуск нужно у миссис Розмари, а это значит, что прежде чем ты получишь свою новую карту, тебе придётся пройти все круги ада, к которым, Розмари имеет личный код доступа. — Пошли, Лейси, думаю, что Клэр меня уже заждалась. Комментарий Рональда вызывает у меня нервный смешок, но парень успешно его игнорирует. Спасибо тебе, Рон. Правда, спасибо. У Уизли и правда оказывается карточка Клэр, потому что мы беспрепятственно попадаем в общежитие. У мистера Чбовски (нашего охранника) не возникает никаких вопросов. Он мило приветствует нас, называя по имени и желая хорошего отдыха. Хотела бы я хорошенько отдохнуть, если бы вы, мистер Чбовски смотрели на камеры, которые распиханы по всему студенческому городку, а не смотрели свои бесконечные сериалы. Уверена, что на камерах было видно, как я сижу на ступеньках и в одиночестве говорю с пакетом продуктов. Каждый студент в нашем университете знает, что мистер Чбовски не способен обидеть и мухи. Целыми днями этот милый мужчина сидит на одном и том же месте, слушая песни Эдит Пиаф, или просматривая бесконечные турецкие сериалы. Да и у Анджея Чбовски было слишком уж много странных увлечений, которые совершенно не заботили ни администрацию, ни тем более нас, студентов. Конечно, здание общежития совершенно не изменилось с того момента, как я из него вышла. Мне действительно казалось, что прошло не просто несколько дней, а несколько лет с того момента, когда я зашла в комнату и поняла, что не закрыла долбанную дверцу от холодильника. Рон учтиво отвечает на приветствие нашего охранника, но, кажется, мистер Чбовски уже погружён в свои собственные мысли. Наверное, очередная Аслы сбежала от своего Бурака, узнав о его измене. Сейчас я наверняка ужасно похожа на младшую сестру Рона, которая таскается за ним, как хвостик, ожидая, что парень прямо сейчас достанет из кармана карту и отведёт меня в Хогвартс. Господи, надеюсь, что Берлин и Клэр не понаделали глупостей. И я даже не знаю, какая картина будет хуже: два трупа, истекающих кровью или эти двое в одной кровати, позабыв обо всём и всех вокруг. Мне становится душно, но я только сильнее сжимаю в руке пакет, словно до сих пор не могу поверить, что взяла его, а не оставила и дальше стоять на ступеньках у входа в наш корпус. Рон насвистывает мелодию из «Убить Билла», но получается у него слишком уж плохо, поэтому я еле сдерживаюсь, чтобы не попросить его заткнуться. Не хватало, чтобы Уизли испортил мне любые ассоциации с моим самым любимым фильмом. Достаю телефон и делаю последнюю попытку, чтобы хоть как-то спасти положение — набираю сообщение и отправляю его сразу и Берлу, и Клэр. Я: Не знаю, чем именно вы там заняты, но совсем скоро в этой комнате окажется на два человека больше. И я не говорю про себя и своего воображаемого друга Питера. Рон думает, что Клэр ужасно соскучилась, поэтому бежит в нашу комнату, словно в спину ему дует ветер любви. Отправлено. Господи, хоть бы они успели отойти в разные углы комнаты и быть друг от друга подальше. Словно в нашим «огромных» хоромах вообще можно быть друг от друга далеко. Лифт движется со скоростью черепахи, но я всё равно жалею, что мы не воспользовались лестницей, потому что тогда у Клэр и Берла было бы больше времени. Кабина лифта недовольно скрипит, словно может читать мои мысли, а потом чуть было не останавливается, чем сильно пугает Рона. — Часто это у вас в последнее время? — говорит он, почёсывая затылок. — Не знаю, никогда не обращаю внимания. Мне приходилось сдавать экзамен по химии, не зная о ней ничего. Скрипом кабины лифта меня так просто не напугаешь, Рональд, — смеюсь я, а про себя отмечаю, что, скорее всего, эту кабину для нас тоже выбрала миссис Розмари. — Но популярностью она у вас пользуется, — улыбается Рон, обводя рукой маленькое пространство между нами. Понимаю о чём он. Стены кабины обшарпаны, зеркало разбито после какой-то из вечеринок, когда кто-то решил сделать из него своего спарринг-партнёра, а заменить его, конечно же, нельзя. Где-то виднеются еле заметные надписи о том, что «Рейчел-шлюха», и я сразу же вспоминаю игру «Странная жизнь». Надеюсь, что с Рейчел из нашего общежития всё в порядке, и мы потом не найдём её труп на заброшенной свалке, который упрятал туда наш учитель по фотографии. У меня определённо слишком много мыслей о смерти. Нужно заканчивать с просмотром документальных фильмов по криминалистике на ночь. Это явно не идёт мне на пользу. Совсем. — Никогда не понимал, почему у вас тут всё так…мрачно? Здесь же живут девочки, неужели тут не должно быть много ядовито-розового цвета и единороги, которые поедают сахарную вату? — говорит Рон, а я наконец понимаю, что больше не слышу его отвратительный свист. — Да, а ещё было бы неплохо, если бы каждое утро нас будили феечки из клуба «Винкс», а затем к зданию университета каждая из нас добиралась на личном радужном пони, — не удержавшись, фыркаю, понимаю, что мой ответ, скорее всего снова заденет Рона. — У тебя отвратительно чувство юмора, Лекси, — Рональд морщится, словно я только что кинула в него скунса. А у меня в голове даже мелькает мысль о том, что запах из холодильника распространяется теперь по всему зданию. — А ты примитивно мыслишь, — пожимаю плечами, — может, тут живут девушки, которые хотят, чтобы корпус выглядел именно так. Нам не нужны единороги и сахарная вата, Рон. Мы тут живём и учимся, а не развлекаемся, надеясь утром увидеть новый узор на обоях, понимаешь? Сегодня живём мы, завтра кто-то другой, через год тут и вовсе всё поменяется. Останется только лишь миссис Розмари. Мне вообще кажется, что эта женщина будет тут вечно, поговаривают, что она отдала душу дьяволу, чтобы застрять тут навсегда и издеваться над нами с помощью этой доисторической техники. — Тогда не было такой техники, Лейс, — ухмыляется Рон, — тебе бы подучить историю. Наверное, следующий репликой Рона в мою сторону была бы «Авада Кедавра» или он бы снова сказал, что у меня большие проблемы с головой, но лифт наконец-то останавливается на нужном нам этаже и двери с ужасным скрипом открываются, словно мы входим в логово Дракулы. В коридоре спокойно. Такое ощущение, что все жительницы массово сбежали в библиотеку (будто бы кто-то из нас вообще любил учёбу). Рон уверенно идёт вперёд, прямо к нашей двери, словно сам уже давным-давно живёт здесь. А я только и надеюсь, что он не увидит ничего, что сможет повредить его с Клэр отношениям. Не глядя, снова набираю сообщение, надеясь, что отправляю его кому нужно. Я: Сейчас. От нашей комнаты меня и Рона отделяет шагов семь. Не помню, когда последний раз мне приходилось так сильно волноваться из-за того, что сейчас может произойти. Хотя помню, конечно. Я волновалась совсем недавно, когда находилась в опасной близости от Тайлера Сегина. Мне вдруг хочется любым способом остановить Рона, возможно, кинуть в него свой пакет с уже размороженными курицами, а может, просто театрально завалиться в обморок, чтобы он отвлёкся на время, строя из себя героя, который оживит меня искусственным дыханием рот в рот. Но я быстро отбрасываю вторую идею, потому что мысль о том, что губы Рона окажутся на моих, почему-то вызывает во мне тошноту. Мы останавливаемся у дверей в комнату, и я всё ещё надеюсь, что Рон не увидит ничего, что противоречило бы его взглядам на жизнь. Или того, что могло бы разбить ему сердце. Мне кажется, что я даже слышу какие-то шорохи, но Рональд не обращает ни на что внимания, что наталкивает меня на мысли о шизофрении. А может Рон просто делает вид, что ничего не слышит. У меня больше нет времени, чтобы набрать сообщение друзьям. Да и с моей удачей, мои навыки слепого письма, скорее, сыграют со мной злую шутку. — Интересно, придётся ли засовывать эту курицу в морозильную камеру, а потом снова её размораживать? — выпаливаю я первое, что приходит в голову. Рональд разворачивается, не понимая, почему я вообще решила сейчас говорить о курицах. Думаю, что он даже не подозревал, что именно я несу в пакете. — Они уже протекают, — Рон делает шаг назад, упираясь спиной в дверь нашей комнаты. Господи, пусть она будет закрыта и вес героя из Поттера не сможет заставить её открыться. Смотрю себе под ноги и понимаю, что Рональд прав. За то короткое время, которое, мы стоим тут, у меня под ногами образовалась довольно-таки большая лужа. — Погоди, нужно сделать фото, — этот придурок действительно достаёт свой телефон, а затем наводит его на меня, — смотрите, кажется, Лиса не успела до туалета. Господи, почему Клэр не стала встречаться с кусочком мыла? Неужели нужно было обязательно выбирать кого-то вроде Рона? — Аккуратнее, ты же не знаешь насколько у нас, у лис, большой мочевой пузырь, — ставлю пакет на пол, чтобы слегка приподнять левую ногу, — просто нужно выбрать нужный угол, — улыбаюсь, надеясь, что этот придурок действительно снимает. Но Рональд, кажется, принимает мою игру за чистую монету, а потом убирает телефон и ещё больше вжимается в нашу дверь. Дверь не поддаётся, а значит — закрыта. Даже если двое убили друг друга, а перед этим успели устроить оргию, они хотя бы позаботились о том, чтобы закрыть все замки во избежание не прошеных гостей. Но у мистера Уизли рядом со мной есть своя собственная «Алохомора», которая представляет собой пропуск-карту, которую якобы потеряла Клэр. — Лэсс, я же пошутил, правда, — Рон поворачивает ко мне телефон, — я даже и не снимал ничего. — Верю, Рональд, верю, — подхожу к нему ближе, проверяя будет ли он ещё сильнее вжиматься в нашу с Клэр дверь, — от страха ты даже назвал меня моим настоящим именем. Прогресс. Скоро сможешь выучить и пару десятков других слов, — шумно выдыхаю, пытаясь сдуть с лица прядку непослушных волос, — я помогу тебе, можешь не сомневаться. — Я, было, подумал, что ты решила отбить меня у Клэр, — шепчет мне Рональд, а я не могу удержаться от громкого смеха. Конечно, мой громкий смех ещё один звоночек для тех, кто сейчас находится за дверью. Их последний шанс, чтобы спрятаться, а лучше и вовсе испариться в другую вселенную. Жаль только, что в нашем мире не существует магии. Пусть прямо передо мной сейчас и стоит настоящая копия Рональда Уизли. — Поверь мне, Рон, — продолжаю я, в попытках успокоиться, — даже если бы ты был самым красивым парнем во всём белом свете, я бы никогда не смогла поступить так с Клэр. — Все так говорят, — парень ухмыляется, а потом в его руках снова мелькает пропуск-карта, от чего моё весёлое настроение моментально испаряется. Да уж. К чему же сейчас приведёт нас одна лишь забытая дверца холодильника? Несмотря на миссис Розмари, да и весь вид нашего общежития, цивилизация не до конца покинула нас. Доказательством этому всему служили как раз-таки эти самые карты. Вход в наши комнаты был похож на вход в номер гостиницы, все, кто хоть раз позволял себе оставаться в отеле, поймут, что именно я имею в виду. Исключением были две двери: дверь мистера Чбовски и дверь самой миссис Розмари. И если со второй всем всё было понятно, то про мистера Чбовски мы могли только догадываться. Мюлл однажды предположил, что на электронный замок для нашего охранника у университета просто не нашлось денег. Студенты, которые жили тут до нас, часто рассказывали, что раньше им позволяли даже заводить домашних животных, а также беспрепятственно портить нежно-голубые стены, к которым мы сейчас не имеем право даже прикасаться. Я до сих пор не могу уговорить миссис Розмари на то, чтобы она разрешила мне прибить над моей кроватью полку, которая бы предназначалась для моих книг. Возможно, тогда бы друзья не думали, что я настолько погружена в бардак. — Ну, давай уже, открывай, — выдыхаю я, немного отдаляясь от Рона. Мне кажется, что я даже не успеваю набрать в грудь воздуха, как карточка уже оказывается внутри считывателя. Клэр называет её держалкой для карты. Я — считывателем или сканером. А Мюлл с Гарри решили, что это просто «штука для карты». Они не из тех, кто хочет заморачиваться над такими ненужными в жизни словами. Дверь поддаётся не сразу, но я успеваю отметить, что зловонный запах до сих пор не сбил меня с ног. А значит, Мюлл каким-то образом всё-таки решил созданную мной проблему. Рон проходит в комнату. Не знаю почему, но парень выглядит в ней абсолютно чужим. Даже несмотря на то, что на тумбочке у кровати Клэр полно их фотографий. Иногда мне казалось, что я даже живу тут именно с Роном, так часто он у нас оставался. Ничего не изменилось. Тот же холодильник (только теперь он, слава Богу, закрыт), те же нежно-голубые стены, которые хочется побыстрее заклеить обоями или хотя бы плакатами с моей любимой рок-группой. Те же книги, которые я свалила на кровать Клэр, когда пыталась открыть окно и проветрить комнату. Никаких следов драки или кровавого убийства. Словно тут вообще никого не было. Может, я окончательно свихнулась и мне всё это снится? Нужно ущипнуть себя. Или попросить Рона, чтобы он это сделал. Неужели я тогда придумала для себя и Тайлера Сегина тоже? Рон обходит сторону, заглядывает под кровать, открывает тумбочку Клэр, даже пытается выглянуть в окно, словно его девушка решила поиграть в человека-паука. Он только не решается заглянуть в мой шкаф, зная, что для этого нужно спросить моего разрешения, которое он, конечно, никогда не получит. — Ты знаешь, где она? — Резко повернувшись ко мне, спрашивает он. Мне даже кажется, что в глазах парня мелькает ярость, но это так быстро сменяется чем-то другим, что я вновь думаю о том, что мне просто почудилось. — Если бы я знала, то, наверное, уже рассказала тебе, — прохожу в комнату, гадая куда именно могли исчезнуть два моих лучших друга, — я, конечно, понимаю, что Клэр достаточно миниатюрная, Рон, но искать её в маленьком шкафчике тумбочки — это уже слишком, не находишь? — говорю я, когда понимаю, что парень начинает свои поиски по второму кругу. — Нужно позвонить ей, — произносит он тихо, меряя шагами комнату, — позвонить, точно, нужно позвонить, — я еле различаю его шёпот. Сейчас передо мной какой-то слишком уж странный Уизли. Чувство, словно у парня украли прямо перед носом последний десерт. Подхожу к своей кровати и аккуратно присаживаюсь на самый край, думая, что Мюлл, скорее всего, находится именно там. Да, Лэсс, ведь его бы было совершенно не видно. — Слушай, может, она написала тебе сообщение? — Я даже не сразу понимаю, что Рон вновь обращается ко мне. — Проверишь? Смотрю в уведомления телефона, уже прекрасно зная ответ. — Не звонила и не писала, наверное, просто заработалась или вообще пошла к тебе, — делаю я предположение, хотя прекрасно знаю, что какое-то время назад Клэр всё-таки была здесь и была не одна. — Да, может, ты и права, Лекси, — нервно произносит Рон, блуждая взглядом по комнате, — надо всё-таки позвонить ей, да? Не дожидаясь моего ответа, Рон подносит телефон к уху. Проходит три коротких мгновения, прежде чем мы слышим песню из нового альбома Уикенда. Ладно, у Клэр ужасный вкус на парней, но в музыке моя подруга разбирается уж точно. Мобильный Клэр разрывается голосом Абеля где-то в районе её кровати, что естественно не устраивает парня, который находится со мной в комнате. Я даже не успеваю понять и среагировать, когда Рон начинает переворачивать всю кровать Клэр в попытках найти телефон. Я даже не верю, когда я его губ срываются смачные ругательства. — Передай Клэр, что нам нужно будет поговорить, — бросает Рон, а затем со всей силы хлопает дверью. И что это вообще, блин, сейчас было? Господи, только не говорите мне, что сейчас мне придётся убирать бардак, который устроил тут Рональд. Я даже боюсь, что парень сейчас вернётся сюда, чтобы перевернуть и мою кровать тоже. Если конечно, сможет разгрести все завалы, которые я так стойко возводила на ней все эти годы. Будучи неряшливым студентом, ты приучаешься спать даже на канцелярских кнопках, которые врезаются тебе в кожу. Убираю непослушные прядки волос за ухо и тут же вскрикиваю от боли, когда одна из них цепляется за свежий прокол в хряще. Поднимаюсь с кровати, чтобы забрать на входе пропуск-карту, которую Рон так и не вытащил, прежде чем войти в комнату. С моей удачей мне никогда не помешает запасная, а после сегодняшнего выступления Уизли, он ещё должен доказать, что достоин находиться здесь, а уж тем более — быть с Клэр. Кажется, что ребёнок Эда Ширана на самом деле вышел из себя, потому что карточку он всё-таки не забрал. Из комнаты снова доносится голос Уикенда, наверное, Рон не оставляет попыток дозвониться до Клэр. Словно он не столкнулся бы с ней в коридоре. Надеюсь, что хотя бы мистеру Чбовски не достанется от этого героя-любовника. В комнате по-прежнему тихо. Только мой затылок снова неприятно жжёт, прямо как днём в столовой университета, что, конечно же, сразу возвращает меня к мыслям о парне в бейсболке, надетой задом наперёд. Кто ты такой, чёрт возьми? Поднимаю белый плед Клэр и понимаю, что теперь его наверняка нужно отнести вниз для хорошей стирки. Рональд не только сбросил его на пол, так ещё и от души потоптался, пока продолжал наводить беспорядок среди вещей своей девушки. — Господи, ты не могла выпроводить этого придурка чуть раньше, Лэсс? — от неожиданности я подпрыгиваю, роняю плед и начинаю кричать. Сейчас, наверное, все в округе подумают, что в нашем кампусе кто-то решил снимать очередную часть «пилы». Я даже не сразу понимаю, что голос принадлежит Берлу. И не сразу понимаю, откуда именно он доносится, пока голова друга не показывается в окне нашей комнаты. — Ещё бы минуты две и я бы свалился, — пыхтит он, пытаясь перевалиться через подоконник, — ой, нет, только не помогай мне, — поспешно говорит он, когда я делаю шаг к окну, — зная твою удачу, я точно упаду и испорчу вам весь асфальт. Ну кому нужен человеческий фарш? Пусть он и из такого очаровательного немца, как я? Пытаюсь сказать хоть что-то, но, кажется, после такого сюрприза я навсегда останусь заикой. — Т…ты…ты-ы-ы, — начинаю я, делая ещё один шаг на встречу другу, но путаюсь в пледе Клэр и, конечно, падаю. — Боже, Фоксис, не лучшее время, чтобы вызывать во мне смех, я же почти залез в это долбанное окошко, — кряхтит Берлин, но один короткий смешок всё-таки срывается с его губ. Пытаюсь подняться, но только ещё больше запутываюсь в пледе. Наверное, я сейчас напоминаю ребят из роликов на YouTube, которые решают ради просмотров замотаться в ковёр, а потом вылезать из него в течение минут сорока. — Давай сюда свою лисью лапу, — кажется, Берлин выиграл войну с подоконником и окном, — Лэсс, серьёзно, мне иногда кажется, что ты одна в этом мире и дня не протянешь. Берлин не только помогает мне подняться, но ещё и убирает плед (который когда-то был белым) подальше. — Клэр, можешь выходить, всё чисто, — говорит Берлин куда-то мне за спину. — Не говори мне, что Клэр всё это время сидела замурованная в стене, — говорю я на удивление спокойным голосом. — Нет, была в твоём шкафу, — доносится до меня голос подруги, — я знала, что Рон не пойдёт туда, куда его не приглашали. На Клэр шорты и лифчик. Кажется, мы с Роном действительно могли помешать этой парочки заняться чем-то запрещённым. На руках подруги я замечаю фиолетовые отметины, но не решаюсь спросить о них в присутствии Берлина. Девушка потрясающе выглядит. Мне кажется, что если бы Клэр всей душой не любила журналистику, то без особых проблем сейчас могла прогуливаться по подиуму, демонстрируя миру новую коллекцию какого-нибудь именитого дизайнера. Я со своей грацией овоща могу только лишь наблюдать и завидовать. Огненные волосы удачно сочетаются с её зелёными глазами. Кажется, что рыжий цвет волос — их единственная похожая с Роном черта. Берлин постоянно шутит, что Клэр — ведьма, ради которой миру стоит возродить костры инквизиции, чтобы девушки подурнее не особо расстраивались. Нравилось ли мне быть девушкой подурнее? Если честно, я и сама ещё не особо разобралась. Комнату снова обволакивает голос Уикенда. — Этот парень так просто не сдаётся, да? — отзывается Мюлл. — Он просто волнуется, всё-таки, я уже должна была вернуться домой. Наблюдаю за сценой, которая разворачивается прямо на моих глазах, и не могу поверить в происходящее. Мюлл в одних лишь трусах стоит напротив Клэр, делая ей замечания насчёт её парня. А Клэр даже не возражает. — Даже знать не хочу, что именно тут было, — выдыхаю я, плюхаясь на кровать лицом вниз. — Словно мы тебе и расскажем, — доносятся до меня в унисон голоса друзей.

***

— Он серьёзно в одних трусах цеплялся за жизнь, пока ты тут отвлекала её парня? — спрашивает меня в тысячный раз Гарри. — Да, до сих пор удивляюсь, как он не свалился оттуда. Был бы неплохой немецкий бифштекс, — смеюсь я. — Да ладно, ребята, вы же меня разыгрываете? Покажите хотя бы видео! Когда я ещё смогу увидеть, как сам Берлин Мюлл почти светит своей драгоценной задницей на всё общежитие девочек. — На мне были трусы, — отвечает Берл, — так что с технической точки зрения, я ничем не светил. — Мы можем поговорить о чём-нибудь другом? — умоляю я, пытаясь, наконец-то забыть всё, как страшный сон. — О чём, Фоксис? — Например, что вы тут такого делали, что остались в нижнем белье… — начинает Гарри. — Или почему парень из Бостона по имени Тайлер Сегин меняется в лице только лишь при упоминании твоего имени, — добавляю я чуть громче, чем следовало. — Тайлер Сегин? — переспрашивает Гарри, бросая на Мюлла обеспокоенный взгляд. — Ну, по крайней мере, он сказал, что его имя звучит именно так. Теперь эти двое делают вид, словно я ничего не говорила. — Если вы думаете, что я не замечаю ваших переглядываний, то у меня для вас плохие новости. Мюлл долго буравит меня взглядом, прежде чем решается на ответ: — Просто старый знакомый. Несколько раз пересекались в Бостоне, но оба не были в восторге от наших встреч. Ладно. Это большее, чем то, что мне удалось получить от Тайлера. Но с другой стороны — Мюлл всё-таки мой лучший друг, а потому, вроде как, должен мне хотя бы капельку разъяснений. — И что же это были за встречи? — Боже, Фоксис, иногда ты просто невыносима, — театрально стонет Мюлл, словно один только мой голос причиняет ему боль, — обычные встречи, я особо и не запоминал. — Ну, а ты откуда его знаешь? — обращаюсь я к Гарри. — Неужели обошёл тебя в очереди наследования престола? — Не знаю я твоего Сегина, — смотрю в глаза парня и понимаю, что он говорит правду, — так, слышал немного. Ну, конечно. Один иногда пересекался с ним в Бостоне, но не запоминал этих встреч. Второй просто слышал чьи-то рассказы, а ловить на парковке мистер бейсболка решил почему-то меня. Совпадение века, иначе не скажешь. За мыслями я даже не сразу понимаю, что мы почти не слышим Клэр после того, как она убрала тот бедлам, который устроил тут Рон несколькими часами ранее. — Ты в порядке? — спрашиваю, подсаживаясь к подруге. Клэр испугано прячет телефон, словно я могу увидеть там что-то запретное. — Только не говори мне, что тайно торгуешь наркотиками, Клэри, — говорю я, надеясь, что это вызовет у неё улыбку. — Нет, продаю на E-bay аудиозаписи твоего лисьего храпа, — отвечает подруга, заставляя Мюлла и Гарри поперхнуться газировкой. Надуваю щёки и отворачиваюсь, пытаясь показать, насколько сильно меня задевает такая шутка, но уже через секунду прыскаю со смеха. — Я надеюсь, что ты хотя бы сокращаешь эти аудио минут до пяти. Но Клэр, словно больше не слышит меня. Комнату вновь заполняет звук её рингтона, и Гарри считает своим долгом сказать подруге о том, как хорош её музыкальный вкус. Ещё бы. Кто в этом мире не любит Уикенда? Разве что только Белла Хадид? — Рональд тут, — произносит Клэр чуть слышно, — мне нужно спуститься к нему? Последняя часть звучит, как вопрос, и я мысленно возвращаюсь на парковку у магазина, где с точно такой же интонацией благодарила Сегина за то, что он спас меня от поцелуя с асфальтом. Гарри всё ещё наслаждается песней, но Берл словно меняется в лице. Господи, неужели он знает что-то, что Клэр не говорила даже мне? — Он принёс тебе каких-нибудь конфет из «Сладкого королевства»? — спрашивает Гарри, как будто не замечая, что воздух в комнате стал напряжённым. — Надеюсь, что так, — Клэр пытается улыбнуться, но получается у неё плохо. Тайра Бэнкс сейчас бы сделала ей замечание, если бы Клэр участвовала в шоу «Топ-модель по-американски». — Пойти с тобой? — спрашивает Берлин. — Хочешь отбить у меня парня, Мюлл? — Беспокоюсь, как бы он не отбил чего-нибудь тебе. Клэр лишь грустно улыбается, натягивает на себя тёмно-лиловый свитер, поправляет волосы, которые и без того выглядят идеально, а затем, прихватив пропуск-карту скрывается за дверью. — Всё же в порядке? — подаёт голос Гарольд. — Ну да, — отвечает Берлин. — Ну да, — грустно вторю ему я. Гарри продолжает рассказывать про Эрику, которая не может от него отлипнуть и думает, что теперь он просто обязан на ней жениться. Он говорит и о Фрэнки, которую уже давно мечтает затащить в постель. Мюлл думает, что ему это не удастся. — Эта девушка, наверное, до сих пор краснеет при упоминании «пестиков и тычинок», Гарольд, а ты тут про какую-то там постель, — говорит Мюлл, пытаясь опустить Гарри с небес на землю. Фрэнки и правда была похожа на девушку, которая была готова заниматься сексом только после свадьбы и то под одеялом с выключенным светом. Но с другой стороны, кто я такая, чтобы судить о ней по одной только внешности. — У тебя же как-то получилось уломать её, Берл, — кидает Гарри, наливая в свой пластиковый стакан новую дозу лимонада. Мы уж точно не компания, которую можно гордо назвать «эко-фрэндли». — Я, скорее, исключение из правил, — отвечает Берлин немного отчуждённо, словно погружаясь в воспоминания, — да и не буду же я раскрывать тебе все свои секреты, что-то ты должен сделать в этой жизни сам. Наверное, их спор продолжался бы ещё долго, если бы дверь не открылась, и мы бы не увидели Клэр. Первое, что мне захотелось сделать, как только я увидела подругу — закричать. На щеке Клэр красуется красная отметина в форме ладони. — Это он сделал? — говорю я первое, что приходит в голову. — Боже, Клэр, ты в порядке? Подруга мотает головой, а потом сползает по двери вниз, прижимая свою руку к месту, где только что была чужая рука, подарившая ей эту пощёчину. Я даже не понимаю, на какой из двух моих вопросов она ответила. Меня переполняет ненависть, которую срочно нужно куда-нибудь выплеснуть. — Я просто его убью, — Берлин подходит к Клэр, обхватывает её лицо руками, и хочет добавить что-то ещё, но громкая связь, которой наделено наше общежитие не даёт ему это сделать. — Мистер Чбовски, вы хоть раз можете сделать что-то нормально?! — доносится из динамика надменный голос миссис Розмари. — Кхм… Крыло L-2305, будьте готовы к собранию через пять минут в холле первого этажа. Повторяю: крыло L-2305, будьте готовы к собранию в холле первого этажа через пять минут. Нужно узнать, кто из вас решил сегодня затопить наше общежитие водой от замороженных кур и протёкшими банками с пивом. Боже. Чёртов пакет. Я, кажется, так и оставила его там, в коридоре, когда пыталась задержать Рона и шутила над ним. О, нет, Господи, нет. Берлин поворачивается в мою сторону и, прикрыв веки, шумно выдыхает: — Фоксис, это же не то, о чём я сейчас думаю? Это именно оно, Берл. Именно оно.