Личная кара, с третьей положительной.

Ненавижу кладбища. Вот ты петляешь между могил и ищешь ту самую, пока вороны, издевательски гаркая, пролетают между тобой, пытаясь «игриво» выдернуть клок волос из головы. Нет. Не во всех кладбищах так! Просто какие-то уроды решили, что сделать свалку возле старого городского кладбища, — ну просто гениальная идея! И как раньше до этого не додумалась администрация? Ах, ну конечно! Раньше же сидели в мэрии какие-то там дебилы, не берущие никаких денег и взяток. Принципиальные, блять, гады были! А сейчас шикарно просто! Сейчас там молодцы и совершенно неглупые люди сидят. Знают, куда, блин, весь мусор выкидывать. Мёртвым-то всё равно уже. Но, наконец, темно-серый каменный памятник найден. Блин, только я могла поздно вечером попереться на кладбище. Сломав ветки кустарника, что окружали памятник, я стряхнула с могилы мусор, а затем положила огромный букет из голубых гортензий и нежно-синих ирисов у надгробной плиты. Я минут пять посидела, не зная с чего вообще начать, да и что говорить и делать. Я здесь не была уже больше десяти лет… с момента захоронения тела. — Привет, мам, — в итоге выдавила из себя я, глядя на нечёткую надпись на памятнике: «Марисса Роуз Дрейг». — Я… я тут принесла цветы… ты вроде такие любила очень… Чёрт. Ты просто любила сильно цветы, что они заполонили большую часть дома. Это я уж помню. — Придвинув колени к себе, я уткнулась в них подбородков и заговорила: — Наверное, я паршивая дочь, раз решила навестить впервые тебя за эти двенадцать лет. Это полжизни моей и я… и я просто была маленькой девочкой, которая не знала, что делать. Проклятье… Я стёрла навернувшиеся слёзы на глаза, выдыхая воздух сквозь стиснутые зубы. Нет. Плакать нельзя. Я уже не та маленькая девочка, потерявшая маму и дом в пожаре. Я стала сильнее. — Сегодня мне исполнилось двадцать три и в этот же день умерла ты… Просто… а где мне ещё справлять свой День Рождения? Вчера я подумала, что это было забавно, что одиннадцать лет меня оберегала ты, а затем столько же Годрик. Каждый был со мной полжизни и единственные, кто любил меня искренней любовью. Но к нему я не могу пойти просто на могилу, так как его сожгло солнце, а ты… ты же заслуживаешь того, чтобы я тебя не забыла. Я каждый раз хотела к тебе прийти, но сначала боялась, а потом же было не до этого. За всё время от твоей смерти до смерти Годрика я отметила лишь два раза этот праздник, но и то я была дико пьяной. — Не выдержав, я хихикнула, вспомнив, как напилась на своё восемнадцатилетие, а затем и на двадцатилетие. Но и то, это была просто попойка в баре. — Ты не подумай, мамуль, что жалуюсь, после твоей смерти я вообще разучилась ныть, капризничать и жаловаться. Мне было, конечно, нелегко приехать обратно в Даллас и ехать на кладбище, но это всё же стоило того. Я просто приехала сказать тебе спасибо. Спасибо, за то, что до сих пор живёшь в моём сердце. Встав и отряхнувшись от земли, я подхватила рюкзак с могилы и тихо сказала: — Я ещё вернусь, когда буду соображать не на эмоциях. И хоть ты никогда мне не говорила, о том кто мой отец. Но я, чёрт побери, обещаю найти этого гандона, так как это он убил тебя. Думаю, спустя столько лет настал и его черёд. Выйдя из территории кладбища, я направилась в сторону машины, которую взяла напрокат. Раскрыв дверь, я села на сиденье, начав перебирать вещи в рюкзаке, как вдруг почувствовала обжигающее дыхание на своей шее. Резко выхватила серебряный ножик из кармана, но рука с убойным красным маникюром перехватила мою руку. — Здравствуй, нахальная пигалица, — промурлыкала вампирша, щуря золотисто-зеленые глаза. — Сучка крашеная! — вскричала я, крепко обнимая высокомерную девушку. Вампирша перебазировалась на переднее сиденье ко мне и, разъяв объятия, весело проговорила: — Не могу понять: неужели в мире не осталось никого из мужиков, кто сможет снять с тебя этот чёртов пояс девственности? Ты всё ещё первая в нашем с Робертом списке на тройничок, Кара. Хихикнув, я завела машину и мы плавно поехали по неровной дороге этого места. Чёрт, на самолёт надо успеть. — Пытались, но руки коротки, да и опасно это лезть ко мне в трусы, когда я не хочу, Бэнон, — ответила я, заправляя огненный локон за ухо. Бэнон де Леви была французской аристократкой в прошлом и была даже знакома с Наполеоном Бонапартом. Ей было двадцать один, когда её обратил жених, с которым в итоге она рассталась. В Гнездо она попала где-то лет пять назад, так как ей приглянулся какой-то дом в этой местности, да и захотела она покоя. Хотя, позже выяснилось, что девушка влюбилась в вампира Роберта, который приехав по делам в Париж, был покорён не только городом, но и прелестной француженкой. В нашем же веке она успешная модель. Да и как ею не быть с такими-то данными? Высокая, изящно сложенная, с утонченными чертами лица на миловидном стервозном личике, не говоря о роскошной гриве темно-каштановых волос, чувственных алых губах и с манящими зелёными глазами. Чёрт, да я бы сама замутила с ней! Но, увы, мужики-мудаки мне больше нравятся. Может, со временем я и пересмотрю свои взгляды и позволю Бэнон увести меня в розовый сладкий омут разврата, блин. — Оу. Типажи не твои или же ведут себя, как чистокровные рогатые скоты? — полюбопытствовала девушка. Больше всего на свете она обожала сплетни, кровь человека, пившего неделю лишь самое изысканное вино из её погребов и, как и все вампиры, грязный секс. — И то, и то, — хмыкнула я, сворачивая, наконец, на асфальтированную дорогу. — Не переживай, подруга. У меня есть один знакомый. С телом, что Аполлон сдохнет от зависти. Красив, богат, да и опытен в таких делах. Стоит лишь мне щелкнуть пальцами, как покинет своё поместье в Аршамбо и припрётся, чтобы любить и лелеять тебя. Расхохотавшись, я подняла на неё глаза, весело спросив: — Ты хоть когда-нибудь перестанешь мне совать своих игрушек, Бэн? Или я настолько безнадёжна по-твоему? — Любимых игрушек, — поправила меня девушка, поправляя ворот бледно-розовой блузки. — Тем более, уж лучше ты ими будешь пользоваться, чем какие-нибудь клуши, в которых эти олухи втрескаются. Я столько сил в них вложила, чтобы их умения и навыки радовали какую-нибудь Мэри Сью, пришедшую на всё готовенькое. И да, мой розовый бутон, ты не безнадёжна, но твоя молодость рано или поздно подойдет к концу. Мне бы не хотелось, чтобы ты увяла, даже не раскрывшись. — Ох, заканчивая с старушечьим сленгом, — фыркнула я, закатывая глаза. — Тем более, что мой вид может приостановить старение организма, так что прожить я могу долго. Кто знает? Может, мужик, которому суждено меня трахнуть, ещё не родился? — Из твоих уст это звучит отвратительно и грубо, Кара, — поморщилась Бэнон. — Короче, когда мы обсудили всё важное, то настала очередь и всяких мелочей. Зачем ты мне позвонила? Ты сказала, что это очень важно. Только у Бэнон всякие любовные отношение — это всё, а Апокалипсис там, пришествие Сатаны на землю, гепатит В — это так мелочи… шелуха, недостойная внимания прекрасной Бэнон де Леви. — Да, — я чуть замялась, не зная с чего начать. — У Роберта же остались связи с вампирами Лос-Анджелесе? — Ну да. Шериф того округа друг у моего милого Роба. Решила податься в Голливуд? Езжай. Там солнце, богатые мужчины и пляжи — всё, что надо для красивой девушки, чтобы ощущать себя счастливой. — Если бы, — вздохнула я. — Моя мама оттуда. И папаша, кинувший нас, тоже. Мама говорила, что они учились в одной в школе. Так как у меня дом сгорел, то бишь никаких там фотографий и альбома даже — нет, а мама мне никогда не говорила об отце, то мне нужны альбомы выпускников от 1984 до 1989 годов. — Окей, нет проблем, — легкомысленно ответила она. — Адрес школы-то есть? А то их там дохера, знаешь ли. На губах против воли расцвела довольная улыбка. — Конечно. Как доберусь до компьютера скину. — Только не помнится ли мне, что Годрик говорил, что тебе нельзя искать своего биологического папашу? — протянула Бэнон, постукивая коготками по панели. Я сжала с силой зубы. Да, запрещал. Ведь отец был таким же, как я. Только колдовство саламандры никогда не сможет снять другая саламандра. И когда наш с мамой дом, то я не смогла спасти ни маму, ни себя. И хоть огонь мне не причинил бы вреда, но не дым и падающие балки с потолка. Отец хотел убить нас двоих, мама умерла, а меня спас Годрик. Только теперь и Годрика нет! — Он не сдержал своё обещание, Бэнон. Теперь же я не вижу смысла сдерживать своё, — тихо прошептала я, промаргиваясь. Через час мы подъехали к аэропорту. Время показывало десять часов, мой же рейс был в двенадцать, хотя должна была приехать сюда ещё час назад. — Ты же отгонишь машину? — спросила я, проверяя всё в рюкзаке. Не хотелось бы сесть в самолёт без кошелька или документов. — Да. Можешь не волноваться. Внезапно я наткнулась рукой на что-то чужое и твёрдое. Вытащив на свет, увидела, что это небольшая квадратная коробочка нежно-голубого цвета и с белым бантиком сверху. — С Днём Рождения, подружка, — весело пискнула вампирша, обнимая крепко меня за шею и целуя в щеку. — Пора бы тебе менять традиции и научиться принимать себя со всеми недостатками и темным прошлым. Я скептично посмотрела на неё и буркнула: — Спасибо, конечно, но я боюсь открывать его, Бэн. Что там? Раскладной стриптизёр? Или… О боже! Ты делаешь мне предложение?! Вампирша закатила глаза и выхватила ловким движением руки коробочку из моих пальцев, прошипев: — Умение быть благодарной. Ты и святого доведешь, блин. — Она раскрыла коробку и вытащила за длинную платиновую цепочку алмазный кулон в виде клыка, заполненный бордовой жидкостью. — Короче, здесь моя кровь. Крышечка открывается легко, но крепкая. В общем, если хочешь кайф ловить или же излечиться кровью знакомого вампира, то это у тебя будет под рукой. — Чёрт, Бэн… Это же дико дорого, — сказала я, касаясь подушечки пальцев до острой грани. Да, порезаться здесь раз плюнуть. Красивая вещица и опасная. — Кайф я не ловлю сама знаешь… — А вот попадаешь в неприятности ты часто, так что тебе кровь вампира всё равно пригодится. Не теряй только её, она реально дорогая и сделали её на заказ специально для тебя. Хотела ещё в прошлом году подарить, да только ты что-то тогда психовала и чуть не убила Джареда, и я не решилась. А сегодня случай выпал. — Спасибо, — прошептала растроганно я, обнимая девушку. Она застегнула мне кулон на шее и тот устроился между грудей, чуть царапая и холодя кожу. Но странно, что в нём я почувствовала себя действительно в безопасности. — Чёрт… Я сейчас вспомнила всё, что тебе дарила за годы нашей дружбы и… Вампирша вскинула ладонь вверх и сказала: — Во-первых: я люблю подарки, какую ценность они не имели бы. Во-вторых: я могу себе позволить делать такие подарки и не обеднеть. Мне приятно быть Санта-Клаусом. Да и редко встретишь подругу с неангельским характером, как у меня. Делать добрые дела можно почти что с любым человеком на этой планете, но вот грешить же лишь с избранными. — На лице девушки мелькнула хищная улыбочка, а глаза засверкали дьявольским огнём. — А теперь уезжай и вскоре я приеду с новостями о твоём гадком папаше. — Роберту нужно очень постараться, чтобы тебя кто-то не украл, — улыбнулась я. — В чём секрет? Она гордо улыбнувшись, ответила: — Я знаю себе цену, так что ни один мужчина в мире не получал никогда быстро ни моего тела, ни моей любви. Роберт никогда меня, Кара, не обесценит, потому что я далась ему тяжело, и была же самой желанной женщиной на всём этом свете. Никто мне не годится в подмётки и мой любимый это знает. Я его идеал, а он мой. — Вот и живи теперь с осознанием того, что любой мужчина планеты достанется Бэнон де Леви, стоит лишь ей захотеть, — буркнула я, отстёгивая ремень безопасности. — Я этого не говорила! — рассмеялась она. — Просто я могу легко подстроиться под любой идеал мужчины, но мой идеал Роберт, а я же его. Такая какая есть. — Эм… звучит отстойно, — фыркнула глумливо я. Идеалы какие-то там… Зачем мне мужик, под которого надо подстраиваться, нельзя издеваться и звонить, когда напиваешься в зюзю? В общем, позориться по полной. Бэнон закатила глаза и воскликнула: — Ой, вали уже в свою глушь!

***

Около четырёх утра я, зевая, вышла из аэропорта, начав сразу же искать глазами такси. В наушниках играла песня Lorde — Team, настроение было относительно неплохим, да и прохлада утра радовала. Солнце ещё час не взойдёт, так что всё супер. Ненавижу жару. Ладно… Так, где здесь прячутся таксисты в поисках моих денег и пустой болтовни о жизни туманной? Я прошла дальше, как вдруг вмазалась в уже знакомую жесткую грудь. Меня окатило холодом, значащим, что рядом вампир. Эх, да я и так в курсе. — Выключи уже свой вампиро-радар, а то меня уже бесят твои внезапные эпичные появления, — саркастично проговорила я, поднимая недовольный взгляд на Нортмана. После бара мы с ним не виделись, да и я не хотела. Хотя и у Нортмана были свои дела. Как же хорошо, что наши встречи — незакономерны. — Не думал, что доживу до момента, когда меня назовут «эпичным», — сыронизировал вампир. — Почему не сообщила, что уехала? Я, прищурившись, с уже вымученным возмущенно-паскудным взглядом посмотрела на него. — Эрик, ты бы хоть там телефон брал в руки иногда. — Мы спустились дальше по дорожке, вешая в город. Да, здесь же Шривпорт, блин. — Я бы ответила, честно, лишь бы не видеть твоей морды здесь. Да и я вообще-то девушка свободная. Вот узнала, что в Даллас приехал такой обалденный мужик-модель, мастер на все руки и губы, и сразу же к нему поехала получать свою дозу любви и ласки. Мужчина со скепсисом посмотрел на меня и втянул воздух возле меня, сказав: — Ты всё ещё девственница, Карина. Да-да, я знаю. Ах, какая я нехорошая, не отдаюсь всем мужикам подряд. Фу, такой быть, блин. — Пф-ф-ф, — фыркнула я, перехватывая лямки рюкзака и важно идя вперёд. — Ты бы хоть ретро-порно-коллекцию обновлял, Нортман. Так знал бы, что мужчина может довести девушку до седьмого рая, даже не лишая её девственности. Знаешь, даже разочаровалась в тебе как-то. Да, доводила я его намеренно. Каюсь. Но, чёрт, как же забавно наблюдать, как его красивое личико сурового викинга становится безэмоциональным, а льдисто-голубые глаза покрываются корочкой холодного бешенства. Когда-нибудь он на мне отыграется, но это точно будет не сегодня. — Ты меня намеренно провоцируешь, min spa tispe? — вдруг спросил Эрик, больно перехватывая за локоть и разворачивая лицом к себе. — Нет, — искренне ответила я. — Просто ты сам нарываешься. И да, погуглила я твоё обращение. Не зови меня так. — Почему? — ухмыльнулся Эрик, нависая надо мной скалой погибели. — Ведь ты и есть маленькая сучка, и ты — моя. Ненавидела у вампиров «мой» и «моя». Звучит унизительно, но почему-то многие вампиры думают, что нас, обычных людей, это приводит в полный экстаз от их собственнического рычания «моя». — Знаешь, ты когда меня ненавидел — больше нравился, — честно призналась я. — Кстати, Нортман, ты не хочешь жениться, а? Я весело повернулась в сторону вампира. Того аж скрючило от новости о женитьбе. Бедненький, похоже, травма какая-то. Хотя… Эрик-то явно не дурак, раз ни разу в своей долгой жизни не женился. Вот! Даже бессмертный и умный мужик этой херни сторонится, а вы-то куда лезете?! — Нахрен мне это сдалось? Или решила установить условие, что отдашься лишь мужу? — саркастично поинтересовался он. — Мысль хорошая, но мне не нравятся её последствия, типа уборки/готовки/стирки и ранимого мужа, которого нужно мотивировать и по команде раздвигать ножки, — скривилась я. — Короче, у меня подруга, вампирша, отлично подбирает пары. Не хочешь поучаствовать в её шоу а-ля «Холостяк»? Нортман посмотрел на меня, как на умалишенную. Да, паршиво, когда тебя пытаются свести. Как-то позорно. — Кара, брак — это одно из худших, что может случиться с любым существом и… — И именно поэтому тебе удаётся сохранять свежий вид и упругую попку столько лет? — хихикнула я. Эрик, неожиданно расхохотавшись (да, не думала, что он умеет смеяться, но тут… удивил), перевёл на меня пристальный взгляд, сказав: — Знаешь, племяшка, именно поэтому я тебя и не могу отпустить или отдать кому-нибудь ещё. — Внезапно он меня привлёк к себе. Одна рука на талии, а вторая же исследует лицо. — Ты меня смешишь, злишь, забавляешь… — Прохладные губы коснулись моей щеки, а рука на талии свернулась в кулак, сжимая ткань моего платья, словно он сдерживался, чтобы не разорвать мою одежду сейчас же. Господи, боже мой, домогаются с утра! — Дразнишь, даёшь надежду прикоснуться к тебе и тут же её отбираешь, — почти ненавидящим шепотом сказал Эрик, глядя мне в глаза. Сердце гулко билось в груди, а дыхание перехватило. Тело покрылось мурашками, хотя было тепло. Я проморгалась, прогоняя странное наваждение, и зло уткнулась ему руками в грудь, прошипев: — Дядюшка, найдите кого-нибудь своего возраста, да и солнце скоро взойдёт, так что тебе пора уматывать в гроб. — Хорошо, — кивнул он, отпуская меня. В льдистых глазах мелькнул торжественный блеск. Так это чему он радуется-то? — Но всё же зачем тебе надо было ехать в Даллас? — По своим семейным делам. Такой ответ устроит? — холодно сказала я. — Да. Внезапно вампир быстро подхватил меня на руки и в секунду я оказалась возле домика, который снимала в Бон-Темпсе. Да, уже вычислил гад, где я живу. Домик хоть и был маленьким, но стоял возле леса и был с сильно затонированными маленькими окошками и уютным внутри. Для той, кто прожила восемь лет в тёмном Гнезде мне этот дом подошёл, ведь я могла зажечь любимые свечи и наслаждаться огнём и темнотой. — Там кто-то есть, — вдруг сказал Нортман, глядя сосредоточенно на домик. Я закатила глаза, хмыкнув: — Ну да, конечно. И ты думаешь, что я тебе… Но внезапно в доме раздался грохот и чьё-то ругательство и хихиканье. Я нервно отступила на пару шагов. Чёрт. В доме, наверняка, человек, а люди ещё не готовы признать в мире других существ. Наверняка, вор какой-нибудь или же пьяница. — Может впустишь? — вкрадчиво поинтересовался Эрик. Окей, я его смогу впустить, но я же могу легко забрать своё приглашение и обратно. Так? Да. — Можешь войти. В следующий миг за дверь вылетел низенький толстенький мужчина, пытаясь держать штаны одной рукой, а затем и какая-то полуобнаженная и уже немолодая женщина. Вроде, эта женщина и мужчина пьяницы… но то, что они пробрались ко мне в дом и занимались этим там! И-у-у! — Какого хрена?! — взбешенно вскричала я, быстро собирая с земли своё драгоценное добро в виде денег. Но те, увидев надвигающегося Эрика, тут же побежали, придерживая свою одежду и спотыкаясь. И я только собиралась поблагодарить вампира и отправить восвояси, но... но как говорится, беда не приходит одна! Потому что луч солнца пробился и упал на щеку Нортмана, исчезнувшего тут же в моём доме. Да блин! — Твою же мать! — выругалась я, заходя в дом, где обосновалась эта вампирская морда. Кухня и гостиная были разворошены, но не сильно, к счастью. — Кстати, кровать они не тронули! — крикнул повеселевший голос Нортмана. Я зашла в спальню, где на моей огромной кровати (купила сама) лежала эта вампирская гадина, довольно лыбясь. Да ещё и в ботинках! Стянув рюкзак с себя, кинула на кровать подавляя желание кинуть его в вампира. Щелкнула пальцами и свечи, установленные везде по дому, моментально зажглись. Запахло зелёными яблоками. — Даже стало любопытно, как ты живёшь с такими замками, если любой пьяница, а в нашем случае пьяные извращенцы забрались в дом? — паскудно полюбопытствовал мужчина, растягиваясь на кровати и прикрывая глаза. — А вот кровать у тебя удобная. — Спасибо, специально для себя покупала, — прорычала я, беря из шкафа домашнюю одежду. — Не успела я ещё поменять замки, ясно? — Ясно. А чего так злиться-то? — приторно спросил Эрик, поворачивая голову в мою сторону. — По-моему, это меньшее, что ты можешь сделать, когда я выгнал этих больных. Может, скажешь почему твои окна затонированы? — Было два таких, я же сделала все, так как в темноте мне комфортнее. И да, в этом доме тебе не рады, так что будь паинькой, — прошипела я, беря полотенце. Ну как так угораздило-то?! Вот зачем он выпер самолично меня встретить в аэропорту, а не позвонил, как все нормальные люди и вампиры, вашу ж мать?! — Какая гостеприимность, — усмехнулся Эрик, начиная стягивать с себя куртку, затем футболку… Мои глаза сами округлились, а щеки заалели, когда он вдруг стянул с себя и джинсы… ну и всё остальное. Да, тело отпад и всё такое… но не он уж пускай здесь оголяется! Я резко отвернулась, возмущенно крикнув: — Ты что, чёрт побери, делаешь, Нортман?! Да, тупой вопрос, но я в офигее, так что мне можно. Блин, вообще надо бы выгнать его, но, увы… у меня есть гребаная совесть, да и не хочется быть виновной в его смерти! Пэм меня потом сожрёт, а Годрик бы не одобрил. — Собираюсь спать. Если хочешь, то присоединяйся, — в голосе промелькнули поддразнивающие нотки. — Обойдусь, — прошипела я, идя убирать кавардак, что устроили эти озабоченные уроды, которым алкоголь выел остатки мозгов. Вымыв, убрав всё и продезинфицировав так, что можно было здесь делать операцию, я и убиралась, и ругалась, и бесилась, пока не было чисто. Затем залезла в ноутбук и отправила на почту Бэнон адресы двух школ, где могли учиться мои родители, если судить по месту проживания моей мамы. Приняв душ и переодевшись стремительно в самую убогую пижаму из полинялых шортов и безразмерной футболки, я вытащила плед из шкафа и легла спать на диван. За эти дни я безумно устала, так как работала уже почти две недели без выходных, да ещё и занялась поисками отца, что никаких сил просто не было. К счастью, у меня начинались выходные, так что можно и расслабиться… хоть это сделать на жестком диване не особо-то и удобно. Вот только сквозь беспокойный сон, я почувствовала, как меня подхватывают на руки, быстро куда-то несут, аккуратно кладут на мягенькую кроватку и укрывают одеялом. Матрац прогнулся под чьим-то весом, и вскоре моя спина была прижата к чему-то жесткому и горячему. Кто-то зарылся носом мне в волосы, вздохнул, крепко обнял, что-то прошептав на непонятном тарабарском языке. Хоть мозг и пытался зацепиться за что-то, но сладость Морфея быстро заставила забыть обо всём.