Надеюсь, в твоих снах найдётся место для меня

Остаток вечера прошел в атмосфере приятного, какого-то дружеского уюта. Они с Фрэнком ещё некоторое время сидели в темной беседке и разговаривали. Обо всём — о том, как приходилось раньше избегать компаний, в которых только и было разговоров, что о родственных душах, и о том, как понимание невозможности собственного счастья разрушало всё внутри. Фрэнк на это ответил: — Любой человек может быть счастлив вне зависимости от того, встретил он родственную душу или нет. Это вопрос личного выбора. Джерард спросил, правда ли Фрэнк в это верит, и тот пожал плечами. — Я хочу в это верить. Они говорили о прошлом. О том, как Джерард закрывался в своей комнате, включал громкий рок и рисовал, чтобы отвлечься от собственной злости. О том, как Фрэнк думал в детстве, какое имя будет у той самой девушки, о том, как потом начал сомневаться, а девушка ли это, и о том, что в конце концов абсолютно не был удивлен, увидев во сне Джерарда. А затем он, понизив голос, неуверенно спросил: — Ты… Не разочарован? Что это я, а не какая-нибудь длинноногая милашка? Джерард усмехнулся: — Знаешь, месяц назад я вообще не думал, что будет хоть кто-то, так что… Мне как-то пофиг. По лицу Фрэнка было видно, что он явно почувствовал облегчение, услышав такой ответ. — Если честно, я боялся, что ты окажешься каким-нибудь отморозком, который ждал свою фигуристую красавицу, а получил меня. — Боже, Фрэнк… — Джерард закатил глаза. — Ты не хуже каких-нибудь фигуристых красавиц, знаешь. Айеро рассмеялся. Джерард даже не стал думать о том, что это прозвучало как комплимент, потому что… Ну это и был комплимент. И Фрэнку, наверное, было приятно. Они перебрасывались ленивыми фразами до тех пор, пока Фрэнк не начал уже откровенно дрожать. Джерард вздохнул: — В следующий раз надень два слоя одежды, будь добр. А потом он встал с места и, оглянувшись на парня, направился обратно в дом, безмолвно приглашая Фрэнка за собой. Они вернулись к непривычному уже теплу и целой толпе на кухне. Выяснилось, что музыкальный вечер был поставлен на чайную паузу. Чайной паузой — Джерард абсолютно не был удивлен — заправлял Рэй. Он ответственно следил за чайником и ходил всюду с печеньем и конфетами. Увидев новых жертв в виде Джерарда и Фрэнка, он незамедлительно направился к ним. — Вот вы где! — воскликнул он, подсовывая им под нос печенье. — Чай скоро будет. Где вы пропадали? Пропустили кучу выступлений! Анджела так классно спела, вы просто не представляете! Джерард понятия не имел, кто такая Анджела, но убедил Рэя в том, что им с Фрэнком очень жаль, а потом забрал у него пару печенюшек. — Червяки закончились, кстати, — добавил Рэй, обращаясь к Фрэнку. Фрэнк тут же поник. Джерард удивленно моргнул, глядя на них двоих, и Рэй ухмыльнулся: — Этот тип обожает мармеладных червячков. Ну, это я так, на будущее, — Рэй подмигнул Джерарду, а тот в ужасе уставился на Фрэнка. — Тебе нравится эта мармеладная гадость? Фрэнк выглядел несчастным. — Почему никто их не любит? — воскликнул он, взмахнув рукой. — Ужас, ты не ешь ни в чем неповинную консервированную кукурузу, но поглощаешь мармеладных червяков, — Джерард покачал головой. — Ты странный. — По мне так лучше червячки, чем эта адская кукуруза, — парировал Фрэнк, а потом расстроено поглядел на Рэя. — Вафли-то хотя бы остались? — Вафли там, — Рэй махнул в сторону стола. — Кружки тоже где-то там, идите, выпейте чай, вы двое как будто из Антарктиды. Рэй посмотрел на них подозрительно, а потом ушёл раздавать своё печенье. Вскоре, когда чай вскипел, Фрэнка оккупировали его одногруппники, обнаружившие, что он вернулся, а потом, заметив Джерарда, они перебросились и на него. Было странно поначалу. Пить чай вот так, сидя бок о бок с незнакомцами. Но странно как-то по-хорошему. Они болтали об учебе, о фильмах и музыке, о зарождающейся традиции. Свет на кухне был приглушен, а смех наоборот никто не сдерживал. И стало приятно. Вот так, в тепле и среди радости, без алкоголя и травки. Когда Джерард спросил у Фрэнка о последнем, тот ответил, что условие было поставлено сразу: это творческий вечер, а не вечеринка. По мнению Фрэнка, это было здорово. Джерард тоже так думал. А потом была музыка. Вторая часть вечера, заполненная песнями — своими и чужими, гитарами, скрипками, звуками фортепиано и стуком барабанов. Аплодисменты, рифмы, куплеты, предыстории — творчество. Чистое, концентрированное творчество, сливающееся с душой каждого гостя, каждого слушателя и каждого творца. И в один момент это чудо захотелось запечатлеть. Оставить не только в памяти, не только на фотографиях, но и на бумаге. Хотелось пропустить сквозь себя этот уют, эти согревающие чувства, а потом выбрать самые теплые краски и изобразить это настолько искренне, насколько это вообще возможно. Поэтому до самого завершения вечера Джерард внимательно, аккуратно рассматривал всё, что его окружало. Он смотрел на людей, запоминал их эмоции, оглядывал их, каждого из них, чтобы впитать эту атмосферу. И каждый раз вновь осматривая комнату, он останавливался взглядом на Фрэнке. Тот смотрел на музыкантов внимательно, чутко их слушал, воспринимая и анализируя каждую ноту, каждое слово. А Джерард просто понял, что снова чувствовал себя художником. И Фрэнк сыграл в этом далеко не последнюю роль. *** Дома он оказался уже глубоко за полночь. После окончания выступлений все никак не хотели расходиться, всё разговаривали и обменивались впечатлениями, восхищались и договаривались обязательно написать что-то вместе. Потом, когда эмоции наконец были высказаны, а номера телефонов — записаны, Джерард вместе с Фрэнком, Рэем и девушкой по имени Виктория отправился в сторону автобусной остановки. Выйдя на оживленные центральные улицы, по которым шатался отмечающий пятницу народ, они вчетвером коллективно решили, что погода вполне позволяет прогуляться (в этот момент Джерард бросил на Фрэнка слегка обеспокоенный взгляд, и тот, заметив это, просто кивнул, улыбнувшись). Так что в итоге несколько остановок они прошли пешком, окутанные атмосферой и разноцветными огнями вечернего города. Виктория, с которой они познакомились на чаепитии, шла между Джерардом и Фрэнком, по-дружески закинув руки им на плечи, а Рэй то и дело бегал туда-сюда и беспрестанно их фотографировал, заставляя изображать всякую ерунду. — Сколько у тебя там фотографий уже, а? — со смехом воскликнул в конце концов Фрэнк. — Сто лет потом будешь разбирать. — Время — это субстанция, — Джерард ответил за Рэя, и Фрэнк, глядя на него, притворно ужаснулся: — О, нет. Ты от него нахватался этой философской хрени, теперь и ты будешь вбрасывать какие-то странные фразы, черт, я не выдержу вас двоих. — Никогда не говори никогда! — парировал уже сам Рэй, а девушка — та самая Виктория — просто рассмеялась, откинув голову и глядя в далекое небо. И в этот момент, вместе с Фрэнком и его друзьями, в центре города, поздним пятничным вечером и окруженный сверкающими огнями, Джерард снова почувствовал себя опьяняюще живым. И улыбка не сходила с его губ. Вчетвером они незаметно добрались до здания их колледжа. Кампус, уютно подсвеченный огнями, выглядел каким-то непривычно домашним. Виктория попрощалась с ними и отправилась в своё общежитие, а Рэй, окинув Джерарда взглядом, предложил: — Ну что, Фрэнки, проводим его? Айеро рассмеялся: — Только если ты угомонишься. Рэй, впрочем, не угомонился. Ну, то есть сначала он чинно шёл рядом, но надолго его спокойствия не хватило. Его, по-видимому, неугомонная натура требовала активных действий. Так что, когда они свернули с центральных улиц в жилые кварталы, он снова выудил свою камеру и опять принялся бегать. Досталось и Джерарду с Фрэнком, и цветам, и даже ни в чём неповинной собаке, попавшейся им на пути. Видимо, собака посчитала, что с Рэем интересно, потому что увязалась за ним. В итоге, когда они дошли до дома Джерарда, тот ясно понял: он не хочет, чтобы это заканчивалось. Всё происходило будто бы в измененной реальности, но он чувствовал себя свободным. Он чувствовал себя живым. Таким окрыляюще живым, как в фильмах про молодость и счастье. — Теперь я знаю, где ты живешь, круто, — провозгласил Рэй. — Могу прийти к тебе, если наш Фрэнки будет буянить и писать дьявольские песни. — Они не дьявольские, — отмахнулся Фрэнк. Рэй не стал с ним спорить. — Ну, вы тут давайте, — глубокомысленно изрёк он, переводя взгляд с Джерарда на Фрэнка и обратно. — Я пойду пока. Фрэнк, догоняй. Ну, если ты не собираешься с ним остаться, конечно. После этих слов он подленько улыбнулся и поспешил отойти. Рэй — мастер в том, чтобы оставлять людей в неловкой ситуации. Джерард с Фрэнком повернулись друг к другу. Повисла недолгая пауза. — Спасибо тебе, — тихо сказал Фрэнк, расплываясь в улыбке. — Классный был вечер. Джерард тоже улыбнулся, кивая и не отводя от парня взгляд. — Классный. Тебе спасибо. Они смотрели друг на друга несколько секунд. А потом Джерард подался вперед и быстро обнял Фрэнка. Когда он отстранился, Фрэнк посмотрел на него, и в его взгляде было счастье. *** Суббота началась для Уэя в первом часу дня. Он ненавидел просыпаться настолько поздно, поздно просто до неприличия. День — вне зависимости от погоды, ситуаций и людей — был заведомо обречен на то, чтобы быть вязким, сонным и раздражающим ноющей головной болью. Вчерашний ветер, видимо, усилившийся ночью, нагнал тучи, которые теперь лениво ползли по небу, вводя в состояние тяжелого гипноза. Поэтому неудивительно, что заставить себя включить компьютер, чтобы сделать хоть какие-то задания, Джерард смог только вечером. Оглядываясь назад, он не мог даже точно сказать, чем занимался весь день. Бесполезное время — и противно, и грустно как-то. Минувший вечер с его атмосферой, радостью и вдохновением и впрямь казался чем-то вроде сказки. Где-то между легкими сидело тянущее чувство тоски — волшебство закончилось. Джерард не особо увлеченно доделывал свою работу в графическом редакторе, попутно обдумывая вчерашние события. Как повезло Фрэнку, наверное — учиться с такими классными людьми, вроде чудаковатого Рэя или беззаботно хохотавшей весь вечер Виктории. Как здорово — он в колледже всего месяц и уже ходит по мероприятиям вроде вчерашнего. Как приятно — он творит. Как радостно — он живет. А сам Джерард, мечтавший о подобной студенческой жизни, за все годы почти и не был в такой атмосфере. Он искренне убеждал себя в том, что его атмосфера — это дом, одеяло и спокойные вечера за комиксами, но глубоко внутри он знал, что может больше. И вот теперь приходит такой живой Фрэнк, смеется и зовет его с собой. Слава богу, слава богу, что Джерард дал ему шанс. Он задумчиво поглядел на телефон рядом с собой. Было как-то тоскливо, одиноко, что ли. Ему бы не помешал заряд радости. И он точно знал, что Фрэнк сможет этим с ним поделиться. Джерард потянулся за телефоном и нажал на кнопку вызова рядом с забавным xofrnk. — Привет, — Фрэнк ответил почти сразу, и по голосу было ясно, что он улыбается. — Привет, — Джерард тоже слегка улыбнулся (он вообще как-то чаще стал улыбаться, разговаривая с Айеро), а потом включил громкую связь, возвращаясь к своему рисунку. — Как ты? — Рад, что ты позвонил, — Фрэнк усмехнулся, и улыбка Джерарда на мгновение стала шире. — А ты как? Джерард пожал плечами. Он не мог отделаться от этой дурацкой привычки продолжать использовать язык тела даже при телефонном разговоре. — Покрывался пылью весь день. Сейчас вот решил дорисовать фигню для колледжа. Но знаешь, ненавижу в тишине работать, так что… Фрэнк помолчал несколько секунд, а потом задумчиво протянул: — О, ну тогда… Тут же за его словами аккуратным переливом прозвучала гитара. — Играешь? — Джерард вскинул брови (ну вот, опять). Фрэнк усмехнулся. — Ну, как сказать. Тоже для колледжа. Песню надо разобрать, — повисла пауза. Фрэнк будто бы хотел что-то сказать, но не говорил. Джерард подумал о том, что, возможно, им в голову пришла одна и та же идея, частично навеянная одним из снов Фрэнка, а частично возникшая просто оттого, что сама по себе была весьма притягательной. Уэй прочистил горло, отрываясь от рисунка и неуверенно глядя на телефон. — Ну, может… — он помедлил. — Повисишь тогда? — Да, — тут же ответил Фрэнк с явной улыбкой на губах, хоть Джерард её и не видел. — Да, с радостью. Совместное творчество — круто! Джерард рассмеялся, едва ли не облегченно выдыхая и возвращаясь к экрану, на котором его ждал незавершенный рисунок. — Скажи, если тебе надоест эта дребедень, потому что её черт разберешь, честное слово, — со смехом добавил Фрэнк. К концу предложения его голос как-то охрип. Джерард, слегка нахмурившись, повернулся к телефону. — Что с твоим голосом? — Да нет, я… Фрэнк не смог удержать кашель. Звук вышел глухим — динамик, по всей видимости, был предусмотрительно прикрыт рукой. Джерард поджал губы. — Фрэнк, — значительно сказал он. — Ты что, заболел? Парень откашлялся и изо всех сил буднично произнес: — Ерунда. Просто простыл немного, вот и всё. Джерард осуждающе вздохнул. Он не был удивлен. Нечего было вообще торчать в этой беседке вчера, герои. — Фрэнк, — он постарался придать своему голосу как можно больше суровости. — Два слоя одежды. В трубке заворчали, и сразу после этого зазвучала гитара. Джерард молчаливо, но праведно возмутился. Теперь его будут затыкать музыкой. Запрещенный прием. Они оба вернулись к своим делам: Фрэнк разбирал песню, что-то едва слышно бормоча и, судя по всему, записывая, проигрывал помногу раз одни и те же моменты, выуживая, наверное, из мелодии все детали, а Джерард молча доделывал своё собственное задание, успокоенный звуками и не отвлекающийся на давящую тишину, которая была вытеснена Фрэнком и его гитарой. Приятно было знать, что он сейчас не один. Приятно было так работать. *** — Как вечеринка в пятницу? — сутки спустя, в той же комнате, перед тем же рисунком, внося последние коррективы, но разговаривая уже с Линдси. Они не виделись на этих выходных — лишь перебросились несколькими сообщениями и только теперь, вечером воскресенья, созвонились. Вопрос прозвучал в числе первых, которые Линдси задала ему — после дежурных «Как ты?» и «Что делал сегодня?». Джерард оторвался от рисунка, напряженно глядя на имя девушки на экране. Откуда она..? — Ладно, Джи, не отмалчивайся. Мы с Фрэнком на одном отделении, я в курсе всех музыкальных тусовок. Её голос не звучал осуждающе, и не было похоже на то, чтобы она собиралась закатывать ему ревнивые истерики. Но стало как-то… не по себе. Джерард неуверенно кашлянул. — Да ничего, знаешь… Просто смотрели выступления. А ещё были искренними и говорили о родственных душах и преданности. — Мм… — Линдси, — Джерард повысил голос, привлекая внимание девушки. — Ты… ревнуешь? Потому что у неё было право ревновать, они как бы всё ещё встречались. Повисло молчание. Джерард прекрасно представлял себе выражение лица Линдси, смотри она на него сейчас: губы чуть сжаты, взгляд серьезный, внимательный, требующий не удобной лжи, но истины. Любой, какой бы она ни была. — Я доверяю тебе, Джерард. Но я знаю, что он влюблен в тебя. Сам как думаешь, я ревную? Двадцать два дня. Он должен сказать Фрэнку что-то определенное через двадцать два дня, и видит бог, он не выдержит эти двадцать два дня в таком состоянии — желая общаться с Фрэнком и не желая расставаться с Линдси, находясь между ними и являясь причиной их ревности. Ему нужно было что-то сделать. Поставить всё на паузу, попросить их обоих не делить его хотя бы эти три недели. И самое главное — ему самому надо перестать между ними разрываться. Потому что ну ничего же не изменилось: Линдси по-прежнему его девушка, Фрэнк по-прежнему… Эм… Черт его знает, кто он там, но это не главное. Важно то, что Джерард ведь вроде как по-прежнему не собирается с ним встречаться. Правда, тогда появляется вполне закономерный вопрос: а что он тогда скажет ему через двадцать два дня, если ничего между ними не изменилось? Он ответил Линдси глупое «я понимаю» и еле-еле вывел разговор на нейтральную тему. И до самого позднего вечера в его голове крутилось настойчивое понимание: изменилось. Что-то всё же изменилось. *** Фрэнк не пришёл на пары в понедельник — Джерард сам отправил ему сообщение утром, интересуясь его состоянием. Фрэнк ответил, что останется дома ещё на денёк, но в общем с ним всё в порядке, просто небольшой кашель и раздражающий насморк. «Надеюсь, ты помнишь про два слоя одежды», — написал ему Джерард, прикрепляя в конце сообщения суровый смайлик. «Хорошо, мам», — тут же ответил Фрэнк, и Джерард закатил глаза, впрочем, не в силах не улыбнуться. Он вырвался в ближайший магазин на большой перемене, решив, что вполне может обойтись без традиционного кофе ради того маленького желания, которое возникло у него на одной из первых пар. — Эй, Рэй! — вот кого-кого, а Рэя Джерард видел в столовой каждый день, поэтому отыскать его в конце перемены не составило труда. Рэй, восседая в значительно опустевшей к этому времени столовой, с видом полнейшего блаженства пил чай, и Джерард плюхнулся на стул напротив него. — Привет, — Рэй улыбнулся. — Рад видеть тебя в добром здравии. Джерард ухмыльнулся на очередную странную фразу, вброшенную этим не менее странным парнем, и, подыгрывая ему, поинтересовался: — Как ваше здоровье? Рэй драматично покачал головой: — Я живу в одной квартире с ходячим магнитом для простуд. Я держусь из последних сил. Джерард фыркнул в ответ на отчаяние, которое Рэй изо всех сил пытался изобразить, а потом оба рассмеялись. — Короче, я тут… — когда смех стих, Джерард замялся в нерешительности, а потом, всё же взяв себя в руки, выдохнул и, быстро открыв сумку, вытащил из неё пару шуршащих упаковок. — Передашь ему? Рэй слегка удивленно посмотрел сначала на упаковки, потом на Джерарда, а потом расплылся в улыбке: — А ты быстро учишься. Джерард чувствовал себя абсолютно бестолково, поэтому выдал не менее бестолковую фразу: — Надеюсь, эта гадость поможет ему выздороветь. Рэй ухмыльнулся. — Знаешь, я не буду удивлен, если мармеладные червячки — вообще всё, что ему нужно в этой жизни. Джерард рассмеялся. Как-то тепло было при мысли от этой ребяческой черте Фрэнка. Рэй смотрел на него внимательно некоторое время, и Джерард в конце концов с неким опасением подумал о том, что этот тип уже давным-давно успел их с Фрэнком поженить. Тем лучше было то, что Рэй не видел сообщение, которое Джерард получил к вечеру:

«Червячки?! Джерард, я люблю тебя!»

Уэй со смешанным чувством подумал о том, что фраза эта может расцениваться уже абсолютно точно однозначно. И он не совсем был уверен в том, как он к этому относится. *** Во вторник произошла трагедия. Беды ничего не предвещало: спокойное, размеренное утро, ленивые пары и облака, закрывшие октябрьское небо. На большой перемене Джерард традиционно встретился с Линдси, и они, сидя друг напротив друга в столовой, мирно поедали свой ланч. Гроза разразилась внезапно: — О-о, Джерард! — жизнерадостный вопль Рэя прозвучал громом среди ясного неба, и Уэй едва ли не вздрогнул. — Фрэнки, пойдем туда, там свободное место! Даже не спрашивая разрешения, Рэй подлетел к их с Линдси столу и, плюхнувшись рядом с Джерардом, протянул ему руку. — Привет! — улыбнулся он во все тридцать два, а Джерард просто пялился на Фрэнка. Тот, сгорбившись, медленно подошёл к столу и встал рядом, впившись взглядом в Уэя. — Чувак, проснись! — Рэй пощелкал пальцами перед глазами Джерарда, а потом развернулся к Фрэнку: — А ты чего встал? Садись, ну что вы как в самом деле, я прямо не знаю. Джерард стрельнул взглядом в Линдси. Та сидела прямо, держа в руках столовые приборы и, мягко говоря, удивленно смотря на Рэя. Тот, заметив её взгляд, очаровательно улыбнулся: — Рэй Торо, мы не знакомы, кажется? Девушка поджала губы, смерив Рэя оценивающим взглядом и будто решая, как ей к нему относиться. — Линдси, — сухо произнесла она наконец. А потом медленно повернула голову к Фрэнку. Свободное место за столом оставалось именно рядом с ней. Относительно свободное — стул занимала её сумочка. Линдси демонстративно кашлянула, нарочито медленно отложила приборы и убрала аксессуар к себе на колени. Фрэнк выдавил из себя улыбку. — Спасибо. — Не стоит. Он так же медленно поставил поднос с обедом за стол, отодвинул стул и сел рядом с девушкой. Джерарду казалось, что всё в радиусе пары десятков метров сейчас взорвётся. Повисла секундная тишина. Фрэнк устраивался поудобнее, Линдси будто замерла, практически не дыша, а Джерард смотрел на них обоих, сидящих рядом, и думал о том, как это нелепо и… странно. — Как проходит день? — бодро поинтересовался тем временем Рэй, и, когда через пару секунд ему никто не ответил, он обратился к Линдси: — Ты на каком отделении? Девушка перевела на него взгляд. Джерарду показалось, что таким взглядом можно резать. — На музыкальном. — О-о, круто! — воскликнул Рэй. Джерарду было интересно: он специально прикидывается, или до него действительно не доходит, насколько напряженной была вся эта ситуация? — Мы с Фрэнком тоже. Правда, на разных направлениях. А у вас Уилсон вел? Говорят, он тот ещё зверь и, мол, ему сдать невозможно. Рэй, ты что, серьезно собираешься разговаривать о преподавателях? — Возможно, если мозги есть, — сухо ответила Линдси. А затем она посмотрела на Джерарда взглядом «что твои дружки здесь делают?», и Джерарду осталось лишь состроить самое беспомощное выражение лица, на которое он был только способен. Он бы очень хотел провалиться сквозь землю. Тогда он ещё не знал, чем закончится этот разговор. — Слушай, слушай, а вы где-нибудь выступали вообще? Я толком не в курсе таких мест, я как-то по студенческим тусовкам больше. Может, знаешь бары? Нет, он серьезно спрашивает её о барах? Голос Линдси был ледяным, когда она ответила: — На Черри-роуд поищи, наши обычно там. — Здорово, — Рэй снова расплылся в улыбке. — Только вот музыканты должны улыбаться со сцены. А ты не улыбаешься. Линдси вскинула бровь. — Я не на сцене. Рэй помахал указательным пальцем. — Вся жизнь — это сцена, моя дорогая. — Ты тогда клоун, что ли? — У-у… — Рэй вовсе не выглядел обиженным. — А вы с нашим мистером «Как меня достала жизнь» друг друга стоите. — Она меня не достала, — тут же глухо произнёс Джерард. Ему показалось, что надо бы вмешаться, потому что иначе Линдси, которой очевидно не нравилась вся эта ситуация, в конце концов вгонит ни в чем неповинного Рэя в депрессию. Ну, если у Рэя вообще биологически присутствует функция «грустить». Услышав слова Уэя, Фрэнк приподнял голову и посмотрел на него. Он едва-едва улыбался, и в его улыбке читалось «я горжусь тобой». Джерард ответил ему внимательным взглядом. Он решил, что открыто улыбаться Фрэнку в присутствии Линдси будет, ну… Не очень. — Ну так тебе нравится здесь учиться? — вновь завел свою шарманку Рэй. В это же время он как ни в чем не бывало приступил к своему ланчу. — Знаешь, меня бы на сто процентов всё устраивало, если бы мне дали спокойно провести время со своим парнем, — она выразительно посмотрела на Рэя и выделила голосом последнее слово. Рэй как ни в чем не бывало пожал плечами: — Ну, а я хочу провести перемену со своим приятелем. А Фрэнк… — он не договорил, вопросительно глядя на парня. Фрэнк ничего не сказал. Он всё ещё украдкой косился на Джерарда. Через несколько секунд он выдохнул. Потом медленно повернул голову к Линдси и встретился с ней взглядом. — Не надо меня ненавидеть. Девушка замерла. Они смотрели друг другу в глаза. Джерарду казалось, что воздух вот-вот воспламенится. Выражения их лиц не выражали ненависть. Но это было упрямство. Пуленепробиваемое упрямство. Секунда, другая. Джерард нервно переводил взгляд с парня на девушку и обратно. — Я вроде как не собиралась тебя ненавидеть. Кажется, прошла целая вечность перед тем, как Линдси сказала это наконец, и Фрэнк выглядел действительно удивленным. — По тебе не скажешь. Линдси прикрыла глаза на секунду, тоже глубоко вздыхая и, видимо, пытаясь себя успокоить. Впрочем, в её голосе звучала сталь, когда она ответила: — Фрэнк, он мой парень. — Он моя родственная душа, Линдси. Джерард никогда к этому не привыкнет. К тому, что Фрэнк называет его родственной душой. После стольких лет жизни с уверенностью в том, что его душа одинока, в отличие от других… Это казалось нереальным. Рэй, увлеченно уплетающий пасту с соусом, застыл на словах Фрэнка. Потом он приподнял голову, глядя на парня с девушкой, а через секунду повернулся к Джерарду. Тот умоляюще взглянул на него в ответ, и Рэй, сделав большие глаза, покачал головой. Мол «не говори ничего, сами разберутся». Линдси молча смотрела на Фрэнка. Тот, опустив на секунду взгляд, решительно вздохнул, будто собираясь с силами, и снова обратился к девушке: — У тебя есть родственная душа, Линдси? Фрэнккудатылезешьчтотыделаешьпрекрати. Девушка напряглась. — Не думаю, что тебя это особо касается. Фрэнк слегка усмехнулся. — Это касается тебя, твоего соулмейта, Джерарда и меня. — Он не собирается с тобой встречаться. Двадцать один день. Эта цифра вновь вспыхнула в сознании Джерарда, и он не мог не смотреть на Фрэнка в тот миг, когда думал об этом красивом числе. А тот ничего не делал несколько секунд. Это отчаянное «он не собирается с тобой встречаться» повисло в воздухе, словно кинжал, и все четверо застыли, не зная, кого порежет острое лезвие. Потом Фрэнк медленно повернулся к Джерарду, и тот тут же опустил голову. Он боялся смотреть Фрэнку в глаза, он просто не смог бы выдержать этот взгляд сейчас. Ещё несколько секунд. Потом тихое: — Ты злишься, даже когда я просто общаюсь с ним, — эта фраза была вновь обращена к Линдси. — Я знаю, чего ты хочешь. — А чего ты хочешь, ты знаешь? Вот оно. Снова. Старый добрый талант Фрэнка вводить в ступор одним вопросом. Джерард прекрасно помнил, как это ощущается. Где-то в глубине души он был очень рад, что теперь не ему был задан этот вопрос. — Я не нуждаюсь в психотерапевте, Фрэнк. Джерард не мог не подумать о том, что он раньше ответил бы точно так же. Айеро невесело усмехнулся. — А я и не собираюсь им быть. Просто хочу, чтобы ты перестала испепелять меня взглядом каждый раз, когда видишь. Джерард наблюдал за Линдси и едва ли сам не вздрогнул, когда она поджала губы и внезапно посмотрела на Рэя. — Ты для этого его сюда привел? Рэй приподнял голову. Он уже не улыбался. — Даже если и так. Тебе не кажется, что вам троим стоит поговорить уже? Вместе. — Отлично. Тебя здесь никто не держит. — Линдси… — Джерард тихо позвал её по имени. Он мог только смутно представить причины такого её поведения. Но он не хотел, чтобы из-за этой каши страдал ещё и Рэй, на котором могут просто сорваться. Девушка метнула на него взгляд и поджала губы. — Прекрасно, — внезапно она скрестила руки на груди и откинулась на спинку стула, отодвинув от себя тарелку с недоеденным ланчем и обращая взгляд на Фрэнка. — Чудесно. Давай. Раз ты у нас великий психолог, то давай, скажи мне, что делать, если моя родственная душа всё ещё снится мне в кошмарах почти каждую ночь, а ты приходишь и пытаешься забрать у меня единственного человека, который может мне помочь. Она не посмотрела на Джерарда ни разу во время этой тирады. А тот, наоборот, не мог отвести от неё взгляд. Фрэнк же выглядел виноватым. Он, вздохнув, тоже отодвинул свой поднос с едой, к которой он даже не притронулся, и вполоборота повернулся к Линдси. — Я не пытаюсь забрать его, — мягко и как можно более спокойно начал он. — И я не пытаюсь его переубедить или что-то такое. Я просто хочу, чтобы он был счастлив. Потому что он мой соулмейт, и я желаю ему только счастья. И мне правда жаль это говорить, но он не кажется очень уж счастливым с тобой. И это не твоя вина, Линдси. Просто вы оба созданы для кого-то другого. Он помедлил какое-то время. Потом снова неуверенно посмотрел ей в глаза. — Возможно, тебе стоит поговорить со своей родственной душой. Ты говорила, кошмары? Это не более, чем сны. Это только образ. Настоящий человек может быть совсем другим, тебе нужно только перестать относиться к нему предвзято. Девушка усмехнулась. — У тебя всё очень просто, как я посмотрю. Поговори — и он окажется прекрасным принцем, и всё будет хорошо. Тебе не кажется, что это банально как-то? Что так просто не бывает? Фрэнк отчего-то чуть ухмыльнулся, на секунду взглянув на Джерарда. Тот боялся дышать слишком громко. — Знаешь, сколько попыток понадобилось нам с Джерардом, чтобы поговорить наконец нормально? Примерно миллион, кажется. Эта фраза — «нам с Джерардом» — внезапно прозвучала безоговорочным подтверждением: между ними что-то есть. Связь. Что-то общее. Их история. Совместная. — Это непросто, Линдси, — продолжил Фрэнк. Он говорил таким бархатным, успокаивающим голосом, что Джерард отстраненно подумал о том, что этот тип может заболтать кого угодно. — Всё непросто. Даже с родственными душами. Вернее, особенно с ними. Но просто пойми: ты держишь не только себя, но и ещё трех человек. Ты уверена, что хочешь брать на себя такую ответственность? Линдси молча смотрела Фрэнку в глаза. Он тоже не отводил взгляд, и будто бы одними взглядами они пытались друг другу что-то сказать. Пытались хоть чуть-чуть понять друг друга. Потом девушка повернулась к Джерарду, и он тут же вскинул голову, глядя на неё в ответ. Два с половиной года. Они встречались два с половиной года. Горы, тонны, сотни километров совместно проведенного времени, улыбки, объятия, поддержка, тепло. Прогулки, поцелуи, подарки, секс. Любовь. Он её любит. Она удивительная. С ней весело, интересно, и она потрясающая. Поэтому да, любовь. Теплая, хорошая любовь. Привязанность. Забота. А романтики — пара капель, да и те рискуют испариться ещё через пару лет такой жизни. Они смотрели друг на друга долго, будто с космической скоростью перематывая всё, что между ними было, препарируя все свои эмоции и принимая решение. Через долгие, мучительно долгие мгновения Линдси оторвалась от Джерарда, вновь повернулась к Фрэнку и тихо, почти даже отчаянно спросила: — Ты хоть знаешь, каково это: остаться наедине со своими мыслями? Секунда. Фрэнк внимательно смотрел на девушку. Джерард наблюдал за ним в эти мгновения, и ему подумалось, что Фрэнку действительно жаль, что у Линдси всё так происходит. А потом он кивнул: — Я знаю, Линдси. Я знаю. И в ту же секунду атмосфера поменялась. Висевшее между ними напряжение лопнуло, и сразу же вслед за этим Линдси встала со своего места. Фрэнк следил за ней неотрывно, Джерард тоже. Она взглянула на Уэя и негромко произнесла: — Знаешь, аппетит пропал. Стул с характерным скрежетом проехал по полу, когда Линдси вышла из-за стола. Секунда. И Джерарда как подбросило. Он вскочил и хотел было бежать за девушкой, но тут же почувствовал руку Рэя на своём запястье. Он сердито посмотрел на парня, пытаясь вырваться, но тот покачал головой: — Не надо. Джерард чувствовал, что его тянут вниз, обратно на место, но он не мог оторвать взгляда от Линдси, которая быстрым шагом покидала столовую. И лишь когда она исчезла за входной дверью, он вновь обратил взгляд на Рэя, который всё ещё держал его за рукав толстовки. — Что ты… — Ей надо побыть одной. Успокойся и сядь. Джерард стрельнул взглядом во Фрэнка. Тот сидел, напряженно поджав губы и глядя на Уэя в ответ. А потом, через секунду, он последовал примеру Линдси. Он встал со своего места. — Что-то тоже есть расхотелось. Он схватил с подноса свою колу и, ещё раз задержавшись на Джерарде взглядом, вышел из-за стола и тоже почти бегом пошел к выходу. Смотреть ещё и ему вслед у Джерарда просто не хватило бы сил. Так что он дернул рукой, вынуждая Рэя отпустить его, и плюхнулся обратно на стул, с отвращением глядя на свой недоеденный ланч. Он мог бы обвинять Рэя в том, что здесь произошло, но… — Я не могу смотреть на то, как он страдает, — негромко заметил Рэй, будто прочитав его мысли. Джерард сердито усмехнулся. Он вспомнил слова Фрэнка, сказанные ему в прошлую пятницу. — Он говорил, что не собирается страдать. Рэй снисходительно вздохнул. — Конечно, он страдает, Джерард. Ты просто не знаешь его страдания. Они у него возвышенные. Он будет ходить и говорить всем, что это для общего блага, и раз так случилось, значит так надо и бла, бла, бла, и улыбаться с видом просветленного монаха. А потом он запирается в своей комнате и черт его знает, что с ним там в это время происходит. Джерард медленно втянул воздух в легкие, пытаясь успокоиться. — Линдси сейчас хреново. Из-за тебя. — Знаешь, я думаю, ей и так хреново, — спокойно ответил Рэй, никак не реагируя на тон его голоса. — Судя по тому, как она за тебя цепляется. Это ненормально, — он покачал головой. — И Фрэнк прав, вы оба не выглядите счастливыми. Зачем вам такие отношения? Джерард не ответил. Он, как и Линдси ранее, скрестил руки на груди и откинулся назад. Внезапно смирился. Рэй сидел рядом и спокойно поедал свой ланч. — Я не могу её бросить. Я нужен ей, — через какое-то время, неуверенно и почти отчаянно. Рэй пожал плечами, уплетая свою пасту с соусом. — Я понятия не имею, что там у неё с соулмейтом, да и не хочу знать, но пока она сама не будет готова решать проблему, ты ей ничем не поможешь. Это её соулмейт и её история. А у тебя есть своя. Рэй посмотрел на Джерарда своими простыми добрыми глазами, а потом похлопал его по плечу и вернулся к своему обеду. Джерард просто сидел с ним рядом. «Это её история. У тебя есть своя». Боже. Фрэнк — его родственная душа? — Он не снился мне, — тихо пробормотал наконец Джерард, пытаясь убедить в чем-то то ли себя, то ли Рэя. Рэй усмехнулся и иронично посмотрел на Джерарда. — Знаешь, Джерард. Вот что-что, а сны — далеко не главный показатель. И это было то, что Джерард ещё никогда и ни от кого не слышал.