Цикл I. Осень
Цена рождения
Испуганно трепещущие огни то взмывали вверх бело-золотистыми язычками, то опадали, окрашиваясь в синий. Прирученная стихия будто ощущала, что происходило за крепко сомкнутыми дверьми женских покоев. Хриплые стоны из горла, более не способного издавать крики, настолько оно было измучено, отражались от стен, чтобы осесть в ушах противным писком. Перед измученными, опухшими от слёз и недосыпа глазами – мелкие чёрные мушки. Нет сил поднять руку, чтобы отогнать их. Каждый вдох даётся с огромным трудом – воздух, загустевший, наполненный металлическим запахом свежей крови, застревал в лёгких комом. Цзыюань комкает сведёнными пальцами насквозь промокшие простыни. Она видит себя в море крови, из которого к ней тянутся полусгнившие длани. Женщина ощущает сладковатый запах разлагающейся плоти, ощущает склизкие прикосновения к бёдрам и животу. Очередная вспышка острой боли простреливает низ живота и мучимая горячкой роженица выгибается под невозможным углом, практически ломая себе спину. Цзян Фэнмянь, раскачиваясь на качелях в осеннем саду, тихим голосом рассказывает дочери сказку о Царе Обезьян Сунь Укуне, вычеркнувшем своё имя из книги мёртвых, тем самым, обретя бессмертие. Ало-золотые клёны медленно обнажаются под ветрами, дующими с пристани. Мужчина ловит листья и аккуратно втыкает черешки в косы дочери. На черноволосой головке теперь золотая корона предвестницы сна, похожего на смерть. Яньли звонко смеётся и касается кончиками пальцев затейливого украшения. Сколь мало нужно для отвода глаз трёхлетней дочери. Увлечённая новыми игрушками и вниманием отца, она не замечает отсутствия Цзыюань. Лишь удивлённо вскинула тонкие округлые бровки, увидев минувшим утром с гребнем в руках не мать, а отца. Девочка знает, она не будет одинока в своих играх – скоро к ней присоединится брат, за которым ушла мама. Это тяжёлая беременность, верховный целитель Юньмэн Цзян – господин Йи, не был уверен, доходит ли молодая госпожа с плодом положенный срок, или родит преждевременно. Постоянные недомогания и кровотечения беспокоили супругу лорда, и чем ближе был срок появления на свет желанного наследника, тем слабее становилась мадам Юй. Она сильно похудела, иссохла, перестала появляться на публике. В один из дней, Цзыюань с ужасом на переферии осознала, что может завернуться в своё ханьфу два раза. Женщина не помнила, когда в последний раз нормально ела – всё просилось наружу, стоило пережевать и проглотить. День разрешения от бремени должен был стать облегчением для неё, но он всё не наставал. Схватки продолжались третьи сутки, и ей уже не хотелось жить. Её поили горькими отварами, читали заклинания, вливали духовную энергию – всё без толку. Она умирает? Бледный от недосыпа и стресса целитель принимает единственное верное решение. В его силах спасти и мать, и ребёнка. Недрогнувшей рукой он заносит над большим, испещрённым синими венами, животом узкое лезвие, коим обычно вырезал из заклинателей осколки демонических зубов, притаившихся глубоко внутри страдающей плоти. Липкая от пота, землистого цвета кожа расходится под лезвием с хлюпающим звуком. Первый ученик целителя, не мешкая, раздвигает края раны металлическим расширителем. Цзыюань, не способная впасть в полное забытье, заходится хриплым криком. Цзян Йи, бережно достал из горячего и содрогающегося болезненными спазмами чрева полупрозрачный мешок с младенцем внутри. Повинуясь кивку учителя, помощник перерезал пуповину, тянущуюся от матери к дитя. С этим звонким «Крак!» роженица безжизненно опала на смятые испачканные простыни, а внутриродовой пузырь лопнул от толстой иглы. Убедившись, что новорожденному ничего не угрожает, Йи передал ребёнка второму ученику – следует вымыть и завернуть его в покрывала, отнести к кормилице. Надо госпожу вырвать из цепких лап смерти. – Молода ещё, помирать-то, – хрипло ругается целитель, нажимая на акупунктурные точки в особой последовательности. Они запустят женское сердце – метод, срабатывающий в большинстве случаев. Немного духовных сил и концентрации дают в сумме живую леди клана Цзян, забывшуюся тревожным сном. – У-учитель, – тихо зовёт второй ученик, разглядывая потемневшие от крови доски пола. – Что такое, А-Джен? – Интересуется целитель, попутно накладывая повязку на зашитый живот Цзяюань. – Это был не мальчик, – шёпотом говорит юноша, прижимая дрожащие руки к груди. – Девочка… Цзян Йи хмуро смотрит на спящую супругу лорда. Новых родов не переживёт ни она, ни дитя. Меридианы искажены, восстанавливаться их госпожа будет очень долго. Повелитель Юньмэн Цзян бережно укачивает довольно причмокивающего после трапезы младенца, слушая доклад целителя. Они могли бы попытаться ещё раз. Могли бы, но не станут. Молодой глава клана Цзян не убийца. За неполные пять лет брака у него даже не возникло мысли убрать со своего пути преграду в образе нелюбимой супруги. Прочие главы кланов не гнушались ни убивать, ни плодить бастардов, оставляя законных жён бесплодными. Цзян Фэнмянь не такой. Возможно, слишком мягкий, но народ любил именно такого главу ордена. Должно быть, они слишком разные – те части Инь и Ян, что никогда не станут единым целым – настоящие половинки потерялись в ворохе таких же, отлитых из одной формы, но в разное время. Торговец судьбами, не найдя ничего лучше, спаял несочетаемое в надежде, что никто не удивит подвоха. Его и правда, мало кто видел – слуги не дураки, молчали, тем самым, сохраняя себе жизни. Уборщики могли бы рассказать, сколько осколков фарфора лучшего качества вымели из покоев мадам Юй. Лекари, будь их воля, подняли бы записи, чтобы озвучить сумму глубоких царапин и рубцов, оставленных острыми ноготками женщины и её хлыстом на теле главы Цзяна. Все молчат, поддерживая сказку о прекрасных господине и госпоже, народу ведь надо верить во что-то хорошее. В наследника мужского пола – в том числе.