***
Она смотрит на него так, будто он самое дорогое, что есть в этом мире. Мужчина лежит напротив. Он спит и тихо дышит. Эмма рассматривает каждый миллиметр его лица, проводит пальцем по густым ресницам на закрытых глазах, слегка касается нижней губы и убирает непослушную прядь, упавшую на лоб. Он выдыхает и открывает глаза. Напротив предмет его бессонных ночей, всех проблем и боли. Он смотрит на её испуганный взгляд и не сдерживает улыбки. Эмма улыбается в ответ. Тарино мягко заправляет прядь её волос за ухо и шепчет: — Доброе утро, Эмма. — Доброе утро, Дэвид. — Ты очень красивая, — улыбается он. И его желание сейчас лишь в том, чтобы она придвинулась, легла ближе, обняла его, а он прижал бы её к себе так сильно, как только мог. Но он не делает это. — Что вчера случилось? Она перебивает его сладкие мысли, обращённые все на неё, и толкает его сонный мозг на мерзкие воспоминания. Он морщится и молча уходит от ответа. — Почему ты спишь со мной? — Случайно вышло. Она неловко усмехнулась и поднялась с кровати. Утренние лучи солнца красиво падали на её фигуру, обрамлённую в эту глупую пижаму. Дэвид улыбнулся, наблюдая за тем, как она потягивается. Красивые тонки руки тянулись к потолку, а тело красиво извивалось под лучами солнца. Он не сдержался. Тарино схватил Эмму за руку и притянул к себе, навалившись на неё сверху и цепляясь за губы поцелуями. Она улыбается и притягивает к себе за воротник. Он не сопротивляется и до крови прикусывает нижнюю губу, когда слышит слегка приглушённый стон. — Нужно позавтракать, — она вдруг второпях отстраняется от мужчины и подскакивает с постели, поправляя волосы. — Ты сейчас действительно думаешь о еде? Она смутилась, щёки залила краска. Эмма слегка улыбнулась и убежала на кухню. Она боится. Дэвид понял это сразу. В последний раз, когда они переспали, Дэвид наговорил ей много плохого. Отверг, разбил детское, доброе сердечко, наполненное радостью и теплотой ко всему миру. И совершенно неоправданно наполненное любовью к Тарино. За что? За что она его полюбила? За что? За что он так жестоко с ней поступил? Теперь она не может положиться на него как раньше, теперь она не захочет зарыться в его пиджак своим любопытным носиком, чтобы спрятать слёзы. Как бы ему хотелось стать её опорой, поддержкой, спасителем. Но он стал чем-то далёким. Он стал кукловодом. Он управлял ей всюду: в жизни, на площадке. Везде. Когда он отстанет от неё? С кухни послышался запах чего-то сдобного и через мгновенье Дэвид уже сидел за столом, попивая кофе. — Ты собираешься мне что-то рассказывать про вчера? — улыбается она. — Я что-то смутно помню. И совершенно не понимаю, как тут оказался ты. Дэвид смотрит на неё и улыбается. Милые мимические морщинки, что проявляются лишь от счастливой улыбки. Вот бы дневной свет был ещё более ярким, чтобы более детально разглядеть каждый миллиметр её идеального лица. Он склонил голову и попытался осмотреть её внимательнее. У неё в зубах кусочек кинзы. Как мило. В уголке губ капля соуса. Он стирает её большим пальцем. Волосы так красиво падают на оголённые плечи, слегка приоткрывая острые ключицы. — Ты чего? — улыбается она. — Так пристально смотришь... — Какая ты красивая. И это чистая правда. — Дэвид... — Да, я знаю, что ты хочешь знать, — он перебил её и откинулся на спинку стула. — На вечеринке было небезопасно, ты была пьяна и я решил тебя увезти. Он хочет уберечь её от всего, даже от правды. — Это забота? — Лучезарно улыбается она. — Возможно, — он отвлёкся, снова погружаясь в мысли. — Слушай, а ты не помнишь, с кем ты была в тот вечер? — Не знаю, нужно попытаться вспомнить. А что такое? — Ничего, просто мне нужно знать. — А с кем был ты? — смущённый взгляд исподлобья, боязно ожидает ответа. — С Вудом, — безэмоционально отвечает он. — А твоя жена? — Она пришла позже, — Дэвид положил кусочек омлета в рот. — И смотрела, как я тащу тебя на руках. Так себе ситуация. Эмма накрыла рот ладонью и испуганно выдохнула. — Она тебе что-то сказала? Он усмехается. — У неё не было возможности. Я к ней не подошёл и не брал трубку с того момента. Эмма грустно вглядывается в окно, чувствуя себя самым плохим человеком на свете. Напротив сидит мужчина её мечты, он тянет к ней руки, но ей не хочется ему отвечать. Ей страшно, ей плохо и стыдно. Она даже не может представить, что сейчас чувствует эта женщина. Внутри что-то разрывается от боли. — Ты был прав, — поднимается она и начинает пристально смотреть в окно. В глазах скапливаются слёзы. — Нам не нужно общаться. — Странно, но сейчас моя правота не кажется мне такой очевидной. — В каком смысле? — удивляется Купер, оборачиваясь на него. Карие глаза горят надеждой вкупе с разочарованием. — Не уверен, что так просто могу всё это отпустить и забыть. Тебя забыть. Она отворачивается к окну и ищет пустым взглядом солнце, чтобы не заплакать. — Иногда нужно уметь принимать правильные решения. Больше в его глазах она не была молодой, глупой девчонкой с длинными ногами. Сейчас она мыслит, как взрослая разумная женщина. От этого холод ещё больше пронзил Дэвида, когда он осматривал её. Теперь это выглядело так, будто он делал это в последний раз. — И к чему ты клонишь? — он склонил голову на бок. Важный разговор перебил звонок, раздавшейся как гром среди ясного неба. Тарино слегка напрягся и поправил пиджак, кидая взгляд непонимания на девушку. Она смутилась и скинула маленькую слезинку со щеки. Эмма пожала плечами, ясно давая понять, что не подозревает, кто это может быть, и пошла открывать дверь. Тарино неподвижно сидел на стуле и вслушивался в каждый звук. — Боже, Эмма, я так переживал! — Джино влетает в квартиру и кидается с объятьями на Эмму, прижимая девушку к себе. Эмма отстраняется и делает шаг назад. — Что ты здесь делаешь? — Как что? — Джино разувается и без приглашения входит. — Вчера ты не пришла на нашу встречу и отключила телефон. — Джино, я ... Она не успевает договорить, как в прихожей появляется Дэвид. Он облокачивается на стену и скрещивает руки на груди. Огонь, горящий в янтарных глаза Дэвида Тарино, страхом отдавал в груди Эммы. О его ревности ходят легенды. И что будет, если столкнуть бушующую ревность известного режиссёра и собственничество итальянского менталитета? — Не спеши проходить, — произносит Дэвид. И Эмма видит, как жевалки скачут на его лице. — Дэвид... — шепчет Эмма. — Ох, я, кажется, помешал, — Джино обувает ботинки обратно. — Нет, Джино! — Да, Джино! — перебивает Тарино тонкий голосок Эммы. — Дэвид, здесь я ещё хозяйка, — шипит она. Яркая вспышка в груди режиссёра, и он сжимает кулаки так сильно, что карябает кожу ногтями. Зубы скребутся о зубы. Дэвид мысленно считает до пяти и выдыхает, чтобы не сорваться на это недоразумение в детской пижаме. Джино останавливается и смотрит на происходящее. — А что ты вообще тут делаешь? — итальянец осматривает Эмму, стоящую в пижаме. На ней нет и капли макияжа. Он переводит взгляд на помятый костюм Дэвида. — Тот же вопрос к тебе, – шипит режиссёр. — Я пришёл к своей девушке. — Я не твоя девушка, — встревает Эмма. Градус накала растёт с каждой секундой. Джино тяжело вздыхает и проводит ладонью по лицу. — А чья? Тарино, что ли? — Тебя это вообще не касается, — отвечает Дэвид. — Зато касается твоей жены. — А ну закрой рот, пока я тебя на пиццу не пустил, — Тарино делает шаг на встречу Джино. Итальянец угрожающе выступает вперёд. — Хочешь получить так же, как вчера? — Габардини осматривает лицо Тарино, ища изъяны, и находит лишь маленький рубец на носу. Тарино округляет глаза и расслабляет кулаки. В голову мигом нахлынули воспоминания драки с каким-то неизвестным ему идиотом. Глаза наливаются кровью, сердце бешено стучит. — Откуда ты...? — Что получить? — встревает Эмма. — Так ты ещё не знаешь? Мистер Тарино вчера подрался на вечеринке. — Дэвид? Тарино тяжело выдохнул и отвёл взгляд. Долбаный итальянец. Идиот! Как теперь рассказать всё так, чтобы не испугать Эмму? Тарино устало провел ладонью по лицу. — Джино, тебе пора идти, – тихо произносит Дэвид. — Дэвид, и правда... У тебя же рубашка в крови, — Эмма в миг оказывается рядом и хватает его за воротник. На тёмной ткани слегка проявившееся тёмные пятна. Её огромные глаза, смотрящие на него снизу-вверх, становятся мокрыми. — Ты что-то скрываешь? — Нет, это была случайность. — Может, ты случайно обдолбался и налетел на кого-то? — Джино усмехается. — Вспомнил старые добрые. Тарино грозно смотрит в сторону. — Что ты несёшь, Джино? — Эмма подходит к итальянцу и начинает выпихивать его из квартиры. Он усмехается и пытается схватить девушку за запястья. В миг рядом оказывается Тарино и мягким движением руки отодвигает Купер от Габардини. Он хватает его за рукава и выпихивает из квартиры сам. Но телосложением он гораздо крепче Дэвида, поэтому сделать это с лёгкостью у мужчины не выходит. — Джино, оставь нас. Дэвиду нужно многое мне рассказать. Глаза Джино воспаляются злостью, но он отступает. Он чувствует, что это лучшее, что он сейчас может дать Эмме. И если она желает, чтобы он ушёл — он это сделает, как бы больно ему не было. Сердце Эммы обливается кровью. Ситуация накаляется с каждым словом, вздохом. Последние несколько дней и так кажутся ей вырванными. Будто всё это происходит не с ней. Мужчина уходит и оставляет пару стоять в тишине. У Дэвида в горле ком, он уже несколько минут придумывает ложь, которую он преподнесёт Эмме. Голова идёт кругом. Но Дэвида Тарино невозможно застать врасплох. Поэтому он натягивает гримасу безразличия на лицо и вытягивается, спокойно смотря Эмме в глаза. Он знает, что подарит Эмме спокойствие, если сам будет хладнокровен. — Что вчера случилось? — она проходит на кухню и делает себе ещё кофе. Дэвид идёт следом и остаётся в дверном проёме. — Я просто в шоке, как разлетаются слухи, — усмехается Дэвид, проводя пальцем по рубцу на носу. — Даже суток не прошло. — Не переводи тему, — грозно произносит Эмма. Тарино снова усмехается, обнажая белые зубы. — Просто повздорил с одним придурком. — Из-за чего? Он выдыхает. Это казалось легче, чем происходило на самом деле. — Он вёл себя как скотина, — присаживается он. — И всё. — Тогда расскажи, как мы оказались тут? — злится она. — Зачем ты обманываешь? Что, мать твою, случилось на этой долбанной вечеринке? — Да ничего не случилось, – Дэвид сжимал кулаки и пытался быть спокойным. — И это ничего заставило тебя влезть в драку? — Тебя это не касается. — А что ты тогда делаешь здесь? Почему ушёл со мной на глазах жены? — Так было нужно. — Что ты скрываешь? — Эмма подошла к нему впритык. Голос срывался. — Скажи мне, Дэвид! Если ты будешь продолжать мне лгать, то можешь валить обратно к ней! Он смотрел на неё сверху вниз и искренне не хотел говорить ей правду. Он боялся даже представить страх, что поселится в её сердце. — Эмма, успокойся. — Говори, мне Дэвид! — Этот придурок пытался тебя изнасиловать! — крикнул Дэвид.***
— Слушай, может, бросить всё это? Карон уперлась локтями в стол и безжизненно смотрела куда-то вперёд. После выпитой бутылки красного сухого мир вокруг будто совсем исчез. В голове был лишь образ блондинки, что держал на руках её муж. Женщина знала, что девушка точно была модельной внешности. Полночи она осматривала себя перед зеркалом, вглядывалась в каждую морщинку, искала изъяны и находила их. Плакала, смеялась и запивала всё это алкоголем. — Как это бросить? — верная подруга Анна налила новый бокал вина и подвинула к Карон. — Мы должны его вернуть! — Зачем возвращать того, кому это не нужно? — тихий голос уже срывался на плачь. — Карон, успокойся. Это твой муж и ты не должна делить его со всякими шлюхами - актрисами. Я уверена на сто процентов, что эта просто шлюшка, что спит с режиссёрами за роли. Вот Дэвид и прекрасный вариант. — В этом и проблема, Анна! Он никогда таким не был! Он не вёлся на подобное, — кричит Карон. — В ней что-то другое. У них что-то другое... Карон поморщилась от своих же слов. Мерзкий привкус их осел на губах, и она смочила их вином. — Милая, мы должны поговорить не с ним, а с ней! Поймаем её и прижмем к стенке! Посмотришь этой шлюхе в глаза. — А вдруг он с ней счастлив? — глаза женщины налились слезами и болью, когда она подняла их на подругу. Анна встала и прижала к себе Карон. — Он не пришёл сегодня и не придёт. Он не берёт трубки и не отвечает. — Значит, он у неё, — шипит подруга. — Как Вуд говорил её зовут? Эмма? — Да, а что? — Одевайся, мы едем в студию и узнаем ее адрес. — И что потом? — Импровизация!