Вы выходите на следующей?

Он искал не меня, нет. Моя душа для него слишком холодная. Он искал не Рому, с душой, наполненной настолько горячей любовью, что она заставляет жертвовать собой, лишь бы та, что дороже жизни, осталась цела и невредима. Он искал именно её. Именно с ней он мог говорить на равных. Она не отдаст жизнь за кого-то и не пройдёт мимо, она до последнего будет с тобой, но уйдёт, если ты этого попросишь, она будет спасать не потому что это её работа, а потому что это её призвание. Она видела выход, она держала за руку безумие, она гладила истерику, она говорила с глухотой, слушала немоту и показывала жизнь слепоте.        И она плакала. Под звук открывающейся двери по её абсолютно спокойному лицу прокатилась слеза, оставляя за собой мокрую дорожку. - Я люблю тебя. Я люблю тебя больше всех на свете. Сильнее, чем можно представить, - казалось, Рома кричал об этом на всё метро и держал меня сильнее самых крепких тисков, пока я пыталась нечеловеческими усилиями вырваться. Неужели последним, что она скажет, будет именно «я обещала ей»?        Люди покидали вагон со скоростью света, а она просто стояла перед мужчиной в сером пальто и впервые я видела слёзы на её всегда веселом лице. Кто-то бежал к эскалаторам, желая поскорее избавиться от пережитого ужаса и с мыслью, что больше никогда и ни за что в жизни они не спустятся под землю, другие к машинисту, чтобы тот вызвал полицию, а кто-то просто стоял на платформе в ожидании выхода, когда мужчина в сером пальто вытащил из кармана тонкую длинную коробочку, в которую обычно укладывают наручные часы. Он щелкнул замочком, открывая коробку, и достал оттуда поблескивающий сталью предмет, похожий на гусиное перо.        Алиса шагнула навстречу мужчине. Она была спокойна, и как будто знала, что сейчас произойдёт. Теперь уже две мокрые дорожки виднелись на её лице, а на полу между ней и мужчиной были несколько капель. - Да что ты делаешь, мать твою, Алиса!! Отойди от него, он абсолютно сумасшедший! Рома боялся отпустить меня и боялся не успеть оттащить её. - Видишь, как бывает. Врач отдаёт себя пациенту, а пациент в свою очередь стоит в стороне и ждёт, пока врач не сгниёт заживо. Жертвенность равносильна безумию. Тебе кажется, что ты можешь спасти их всех, но в большинстве своём, они все обречены. И есть только один выход. Один выход для всех. - Это не жертвенность, - её голос звучит расслабленно, но уверенно, - это желание. Личное желание каждого. Своеобразный выбор. Ты входишь в жизнь, как на студенческую вечеринку. Можешь напиться в хлам, можешь курить дурь или колоться всякой дрянью. Можешь просто отрываться, не обращая внимания на окружающих тебя людей, которых ты вовсе не знаешь и, возможно, даже не хочешь знать. Можешь провести время с любимым человеком в тихом уголке или, если одинок, встретить кого-то, ради кого готов будешь свернуть горы, именно в этом месте. А можешь попробовать всё. Будут те, кто не хочет твоего присутствия на этой вечеринке и всячески захотят подтолкнуть тебя к выходу. Но ты пришёл ради себя. Ради себя и тех, кто тебя сюда позвал.        Её спокойствие передавалось огромной волной, которая накрывает с головой. - Она знает, что делает. Я взяла Рому за руку и мы тихо, словно маленькие лабораторные мыши, проскочили из вагона на станцию. - Я знал, что это ты, - холодный металл снова блеснул в его руке, - я тебе сказал, что ты не выйдешь.        Мужчина поднёс скальпель к правой щеке и легко провёл тонкую линию от глаза к подбородку , после чего повторил это на левой стороне. Её кристально чистые слезы на полу смешивались с его кровавыми слезами. - Я ошибался. Я знаю, что ты спасёшь их. Я прошу тебя, сделай шаг на студенческую вечеринку. А я, как и обещал, выйду на следующей.