Абсолют

Через несколько часов за мной приехал Минсок. Он бегло заполнял документы на выписку, не сказав мне ни слова, выглядел взволнованным, почти дерганным, что было совершенно не похоже на него. Несколько раз ему позвонили и он скомкано отвечал, а потом взял меня за руку и потащил к машине. И только когда за ним закрылась дверь — Минсок впервые посмотрел на меня. - Как ты себя чувствуешь? Цела? - его забота и потерянность не на шутку пугали меня. - Цела и в порядке, - подтверждаю я, потому что действительно хорошо чувствую себя. Отдохнувшей, целой, ничего не болело и не было этого ужасного давящего чувства в внутри, от которого я обычно пыталась избавиться утренними пробежками. - Я чуть с ума не сошел, когда позвонили из больницы! Джи очень переживает, - добавляет он смущенно, заводя двигатель. - Вам позвонили из больницы? - удивляюсь я. - Тебя нашли в переулке в луже крови, конечно позвонили в ОБМ первым делом. Особенно, когда тебя опознали. Что ты делала там одна, Ханна, почему же ты так наплевательски к самой себе относишься, - причитал Минсок, бросая на меня взгляды. Я была одна? Но этот парень, Бэкхен, сказал, что вызывал скорую, и он был со мной в больнице! - Хорошо, что не заразилась, - завершает пропущенную мной трилогию Минсок. - Заразилась? - не понимаю я. Он фыркает и трясет маской, которая была на его поясном ремне. - Охотники ведь не просто так носят маски! По исследованиям, вирус Мавки передается при контакте с частицами пыли, в которую Мавки превращаются, умирая. - Понятно, - говорю я, фыркая про себя на эту ложь, - хорошо, что меня пронесло. Я в порядке, Минсок, - улыбаюсь я осторожно, положив ладонь на его руку, сжимающую переключать коробки передач. Он улыбнулся и всю оставшуюся дорогу до моего дома провел в молчании, только изредка поглядывая на меня, будто проверяя — не сломалась ли. Я знала, что его что-то тревожит, но с Минсоком всегда так — пока он не решит, что готов, он не расскажет сам. Будет надумывать себе небылицы, а потом облегченно вздохнет и крепко обнимет — поэтому я не спрашивала. Просто начала придумывать слова, чтобы извиниться перед Джи за то, что заставила его волноваться. Вполне возможно, он ощущал что-то тоже, что я в опасности, или что мне больно — я понятия не имела на самом деле, насколько далеко может зайти наша с ним связь. Но я всегда чувствовала, когда он только начинал заболевать — мог ли он так же? Но встретиться с Джи мне не дали. Как только я попрощалась с Минском и направилась к дому, планируя, как всегда, войти через заднюю дверь — открылась передняя. И на пороге стояла моя мать — поджав пухлые губы, она выглядела злой и взволнованной, а темные круги под глазами были признаками бессонной ночи. Не думаю, что она волновалась обо мне — скорее всего с Джи действительно что-то случилось. - Отец ждет тебя в кабинете, - произнесла она и я даже вздрогнула от неожиданности — она не говорила со мной, наверное, уже несколько лет. И меня настолько удивило это, что я не сразу поняла смысл ее фразы — отец ждет меня в кабинете. Отец хочет меня видеть. Я протиснулась в большую темную комнату, уставленную огромными, полными старых книг, шкафами, вдыхая затхлый запах полной грудью. Отец разбирал документы, сидя за большим столом в центре, не обратив на меня внимание. - Подойди, - говорит его голос, пока отец листает кипу каких-то бумаг. И даже с такого расстояния я замечаю герб центральной больницы, из которой только что приехала. Мой отец читал отчет о происшествии. - Ты хоть понимаешь, что могла наделать? - говорит мужчина сквозь зубы, откладывая бумаги и впервые за долгое время глядя мне прямо в глаза. И в этих темных усталых глазах я вижу переливающуюся ниточку серебра, где-то у самого зрачка — дремлющая сила Охотника. И именно сейчас я ощущаю отцовскую силу так явно, что меня почти тошнит от ее давления. - Ты могла погибнуть. - Я оказалась там случайно, миссис Ли атаковали эти твари, и я просто не могла пройти мимо… - Ты Охотник? - спрашивает он, и я затыкаюсь, сама пугаясь своего странного порыва оправдаться. - Нет, - рассматриваю носки своих домашних тапочек. - Ты когда-нибудь сможешь стать Охотником? - Нет, - произношу еще тише, а память услужливо подсказывает мне еще одну такую беседу с отцом — спустя пару лет после начала тренировок я попросила его взять меня на обучение — чтобы я, как и Джи, могла помогать людям, уничтожать мерзких Мавок и быть еще более полезной семье. И я помнила, что он сказал мне. - У тебя нет ни силы, ни умений бороться с Мавками, а ты полезла в самую гущу! Судя по отчетам - их было не меньше десятка! - Они могли убить ее! - твердо говорю я, потому что у меня в голове не укладывается — он говорит о жизни человека, о жизни невиновного человека! Который был атакован низшими Мавками! Мавками, которых создавали в лабораториях, с которыми он сам работает! - У меня было достаточно сил, чтобы победить их и защитить ее! - Твои силы, - он усмехнулся, - и умения предназначены не для этого. Твое предназначение не в этом, - отец встает, опираясь на руки, и голос его повышается — он раздражен. - Ты забыла, зачем ты живешь? Зачем ты живешь в этом доме и носишь мою фамилию, Ханна? Потому что я твоя дочь. - Чтобы защищать Джи, - выдавливает мое горло, пока я пытаюсь совладать с внезапным гневом. - Ты могла умереть, защищая кого-то другого. И я хочу, чтобы ты хорошенько уяснила — еще один такой прокол, и ты никогда больше не увидишь Джи, ты поняла меня? - он делает во мне огромную дыру, от которой хочется плакать. Шантажировать меня Джи! Угрожать мне, используя Джи! - Ты поняла меня, Ханна ? - Поняла, - киваю я, закусывая губу. Слишком больно и неприятно. - Ты свободна, - кивает он, снова садясь на свое кресло, а я кланяюсь и быстро шлепаю к двери, но вздрагиваю, когда она открывается мне навстречу. Вздрагиваю от этой довольной широкой улыбки Лухана и отшатываюсь от него, глотая слезы. - Доброе утро, мистер Квон, - улыбается Лухан. Отец поднимает глаза и кивает ему, приготовившись слушать. - Надеюсь, вы получили письмо из офиса с постановлением? - Получил, - кивает мужчина. - Можешь забирать ее, - он снова утыкается в бумаги, а внутри меня все медленно холодеет. - Забирать? - переспрашиваю я, делая еще один шаг от китайца. - Ничего страшного, просто хотим допросить тебя о том, что случилось вчера, - очаровательно улыбается он. - Ты ведь не против? - склоняет голову и я вижу, как его зрачки становятся черными, словно у хищника, который загнал свою жертву в угол. - Против! - испуганно вскрикиваю я, пытаясь сделать еще один шаг прочь, но он хватает меня за локоть. - Боюсь, у тебя просто нет выбора, Ханна, - и его темные глаза — это все, что я вижу перед тем, как отключиться. Яркий свет ударил в глаза, заставляя очнуться полностью. Чувствую холодную сталь на запястьях и жесткую спинку стула, на котором сижу. Ослепительно-белая комната, обитая каким-то мягким материалом - все это заставляло что-то внутри меня трусливо сжаться. На мне было что-то вроде белой робы — и я понятия не имела, как попала сюда и сколько была без сознания. Одно знала точно — я в ОБМ. И это Лухан усыпил меня в кабинете отца. И если меня сковали наручниками — значит.. возможно ли это, что я больше не увижу Джи? - Прошу прощения, что заставил вас ждать, мисс Квон, - высокий мужчина в белой форме вошел и сел за стол напротив меня, чуть отодвинув лампу, чтобы она не била по глазам. Он сложил руки в замок и быстро пробежался глазами по листку с моим личным делом. Мне было страшно, чертовски страшно. Противный теплый огонек опалял что-то внутри, стремясь выбраться, покинуть это место, пропитанное странным запахом смерти или крови. Это место пугало меня. И я была здесь одна. - Лухан сказал, что меня хотят допросить по поводу происшествия с теми тварями — я не понимаю, зачем нужны наручники, - произнес мой голос, стараясь не выдать внутренней дрожи. Мужчина поднял глаза. - Вы оказали сопротивление, вас доставили сюда в бессознательном состоянии — это просто меры предосторожности, - он улыбнулся. - Мое имя Крис. Предлагаю начать, если вы не против. Итак. Во вторник, третьего числа — что вы делали на пересечении второй и пятой улиц в районе трех часов утра? - Бегала. Я бегаю каждое утро, а в эту ночь мне не спалось и я решила пробежаться, чтобы уснуть. - Что было дальше? - Я услышала крик неподалеку и побежала туда. - Зачем? - Не знаю, я подумала, что могу помочь. Я ведь обучалась всю жизнь и противостоять ворам и хулиганам смогла бы. - То есть заведомо планировали нанести увечья другим гражданам города? - Нет, заведомо хотела убедиться, что ничего страшного не происходит. - Что было потом? - Я увидела миссис Ли в окружении каких-то тварей. - Сколько их было? - Около десяти. - Кто такая миссис Ли? - Соседка, через три дома от нас, я здороваюсь с ней каждое утро. - Вы видели таких тварей раньше? - Нет. - И они вас ни капли не испугали? - Мой отец Охотник, я с детства научена не бояться ничего. - Что было потом? - Я схватила что-то по пути — кажется, какую-то трубу, и кинулась к миссис Ли. Я прокричала ей, чтобы она убегала и вызывала полицию или управление. А дальше твари начали нападать на меня. Из разговора с отцом я поняла, что это были Мавки. - Как вы поняли, как убивать Мавок? - Я не знаю, просто била по всему, по чему попадала. - На месте преступления обнаружено много крови — сколько точно их было? - Не помню, я плохо помню, чтобы было потом. Помню только, что их было много, как будто нет конца. - Не помните? - Я была слаба, не рассчитала силы, и едва стояла на ногах, когда они начали нападать. - Но не убежали? - Крис приподнял бровь. - Не уверена, что смогла бы. - Что было потом? - Не помню. Я очнулась уже в больничной палате, - на удивление я была спокойна и холодна. И не смотря на то, что я откровенно лгала представителю ОБМ, датчики, подцепленные к мое руке, спокойно переливались зеленым. Не понимаю, почему во мне даже не возникло внутренних противоречий — я с самого начала не намерена была говорить правду. - Не помните? - Нет. - Кто вызывал скорую? - Я думала, что миссис Ли, она ведь убежала за подмогой. Это не так? - Миссис Ли ранена и в бессознательном состоянии находится в больнице. - Тогда.. я не понимаю.. - ОБМ никто не вызывал, скорая прибыла на место и нашла вас в луже крови, Управление было вызвано сотрудниками больницы. - А где мой телефон? - поднимаю бровь, надеясь, что мой испуг выглядит натурально. - Мы проверили вызовы с вашего номера — звонок был сделан не вами. Но вы довольно много звонили вот по этому номеру, - Крис протягивает мне бумагу с распечатанным номером Сехуна. И внутри меня все холодеет. Я глупая. - Одноклассник. Мы делали вместе лабораторную, а потом он пропустил несколько занятий — я волновалась. - Благодарю за содействие, мисс Квон, - Крис кивнул, закрыв папку и поднимаясь. - Когда я смогу попасть домой? - требовательно спрашиваю я, чувствуя, как во рту у меня пересохло. - Тогда, когда я пойму, как такая маленькая слабенькая девочка убила так много Мавок самостоятельно, - я вздрогнула от голоса Лухана у себя за спиной. Звука открываемой двери не было, а это значит, что он все это время был здесь. Крис нахмурился, смотря на него. - Все собранные материалы будут у меня. И не смотря на то, что ты получил разрешение, я советую тебе не увлекаться, - говорит мужчина. Лухан же расплывается в улыбке. - Мы с Ханой друзья, просто поболтаем немного, - он подходит ко мне, расстегивая наручники и приторно улыбаясь, а меня заполняет запах ванили. - К тому же, разрешение выдал сам Квон Химин — ее отец. Крис бросает на китайца еще один нечитаемый взгляд и покидает комнату. И внутри меня словно что-то покрывается инеем. Потому что угрозу, исходящую от этого улыбающегося парня, я чувствую кожей, чувствую страх. - Что происходит? Я думала допрос окончен. - Надеюсь, ты не обиделась на меня, Ханна. Мы с твоим отцом решили, что лучше не дать тебе возможности сопротивляться, и усыпили сразу — чтобы не возникло проблем. - Что тебе нужно от меня, Лухан? Он расплылся в улыбке. - О , мне нравится, когда ты называешь меня по имени. Мне нужно узнать, почему ты лжешь мне, Ханна. - Лгу? - Сколько было тварей, откуда ты узнала, как убивать их, кто вызвал скорую, кто еще был с тобой? - Я сказала все, что знала. Мне нечего добавить. - Что же, очень жаль, - улыбка исчезла с лица китайца и я снова почувствовала его силу, давящую на мои виски. - Почему ты мне лжешь, Ханна? - Я правда ничего больше не знаю, - вжимаюсь в жесткий стул, потому что за спиной китайца начинают плясать темные тени. - Почему же ты лжешь, Ханна? - закричал он, хлестко ударяя меня по щеке, выбивая слезы из глаз. В голове звенит и я почти ничего не вижу несколько мучительных мгновений. А потом я в полнейшем шоке смотрю на Охотника, который только улыбается. И понимаю — это начало. Это начало и мой конец, потому что ему совершенно плевать, что я говорю. Потому что он хочет причинить мне боль. Я слышу шаги в коридоре за дверью и вздрагиваю всем телом. Меня пробивает дрожь и хочется просто исчезнуть. Но вялые руки и ноги не слушаются, да и мозг отказывается соображать — он слишком устал, все это время боролся с болью, истериками, и ярким огнем внутри, который мне едва удавалось сдерживать. Звук шагов означал боль. Я потеряла счет времени и понятия не имела, сколько провела тут, и где это тут вообще находится. Все силы, что стремительно таяли, я отдавала на борьбу с самой собой. И сил мне предавала ненависть. Сколько бы времени ни прошло, его было достаточно для того, чтобы понять — отец подписал разрешение на допрос. Он сам помог этому ненормальному усыпить меня и доставить сюда. Отец не остановил их. И теперь мне была кристально ясна нервозность Минсока — он знал, что меня ждет. И не предупредил, не остановил, просто отдал меня им, будто какой-то ненужный хлам. И вот теперь я подпираю стенку, растекшись по полу, пока его шаги приближаются. Уже заранее чувствую вкус крови во рту и слышу его голос. Лухан открывает дверь и, подвигая стул, садится напротив меня, пока я кусаю губы в кровь и пытаюсь бороться с собой — чтобы не заплакать. Китаец же спокойно листает папку, очевидно, с моим делом. Я не понимала, почему с самого начала решила, что могу с ним сражаться, могу ему противостоять - он просто сила и жестокость, и его жестокость пожирала всю меня. - Что же, Ханна, - его голос болью откликнулся во всем теле. - Ты ведь знаешь, насколько сильно мне нравится приходить сюда, правда? - улыбка. Его лицо выглядит совсем детским, такие аккуратные и красивые черты скрывают за собой настоящее чудовище. Глаза, как у олененка, смотрят на меня так по-доброму, но у меня внутри все замирает. - К сожалению, это наша последняя встреча здесь, твоя непричастность к этому делу полностью доказана, - он улыбается, присаживаясь рядом со мной . Его пальцы жестко хватают меня за подбородок и поднимают мое лицо. Не могу прятать глаза, слишком слаба перед ним. - Но у меня все еще осталось несколько вопросов, на которые я не получил ответа. Наверное, мы поболтаем об этом как-нибудь потом, да? - Инспектор Хань, - послышался женский голос откуда-то со стороны двери. Лухан поднялся, шикарно улыбнувшись. - Благодарю за помощь, Хаин, - чуть склонил голову и быстрым шагом вышел из комнаты. Со мной не говорили. Просто помогли выползти из комнаты допроса, которая стала моей клеткой, и тактично оставили одну в душе. Именно тогда, под струями обжигающе-горячей воды я впервые в жизни дала волю слезам. Они душили меня, вырывались наружу с криками, которые заглушала вода. Я наверное пыталась содрать с себя кожу, стирая его прикосновения и чертов запах ванили, который, кажется, осадком остался даже в моей кровеносной системе. Меня даже стошнило — я никогда в жизни не ощущала себя более жалкой и бессмысленной. Пока медсестры обрабатывали синяки, ссадины и порезы специальным средством, я все еще пыталась найти в пустоте саму себя. Мне было больно, больно внутри — и физически и как-то иначе. И я больше не понимала — зачем я, что мне делать дальше? Пока я наблюдала за безликим городом из окна автомобиля, человек на переднем пассажирском сидении рассказывал мне о том, что я провела в Управлении пять дней. Что вопросы со школой улажены и мне советовали не распространяться о том, где я была. По легенде я ездила с двоюродным братом в горы, как мы обычно делаем, по старой доброй традиции. И так, как все следы побоев волшебные снадобья ОБМ убрать не смогли, мне внушали, что я должна солгать, будто сорвалась при подъеме. Я узнавала улицу, на которую мы свернули, и понимала — я не хочу домой. Не хочу быть там, где живет и, наверное, находится человек, который отдал меня Лухану. Который не попытался помешать, который отдал разрешение на все, что со мной делали все эти бесконечные пять дней. И не смотря на то, что я физически ощущала потребность прикоснуться к Джи, увидеть его, я не могла себя заставить. Я не могла смириться с тем, что произошло — просто не могла притвориться, что все хорошо. Потому что ничерта не было хорошо, я была не в порядке. Дождавшись, пока машина ОБМ скроется за поворотом, я быстро свернула вправо от подъездной дорожки. Наверняка они уверены в том, что я буду дома. Наверняка какое-то время следить за мной не будут. Да даже если и будут — плевать. Я больше не принадлежу самой себе, меня будто стерли. Ноги сами принесли меня к зданию школы. Я слышала шум разговоров из самого здания и обходя задний двор. Мои однокурсники спокойно жевали обеды и слушали лекции о мире, который вовсе не был таким, как написано в книжках по истории. О мире, в котором, возможно, самыми большими чудовищами являются совсем не те, кого мы ими считаем. И я едва ли когда-нибудь снова смогу быть с этими детьми, едва ли смогу смотреть на Мину нормально или воспринимать учителей как тех, кому можно верить. По правде говоря, я не знала, кому можно верить и можно ли верить самой себе. Я даже не была уверена, что все это мне не снится, не очередной больной сон сидящей на окровавленном полу девочки. - Ханна! Завернув за угол я тут же угодила в крепкие объятия. И, вдохнув полной грудью его запах, я неожиданно разрыдалась. А Сехун просто крепко прижимал меня к себе, укрывая в своих объятиях, и я начинала чувствовать тепло. Такое непривычное и странное, но оно вытягивало из меня слезы, заставляло цепляться за его рубашку пальцами и прижиматься еще ближе. - Идем, пойдем со мной, не будем здесь оставаться. Я больше никуда не уйду, Ханна, слышишь меня? - говорил он, и я ему верила. Вкус кофе был странным. Он горечью оседал на языке, и я просто тупо рассматривала клубы пара, которые поднимались из моего стаканчика. Сехун сидел напротив, на небольшой скамейке и его черные глаза внимательно следили за каждым моим движением. - Я слышал, что случилось, - наконец, произнес он. А я вздрагиваю, поднимая на него испуганные глаза. Но это всего лишь Се, мой Се, которого я так долго ждала, который настолько силен, что сможет защитить меня, понять меня, которому я, наверное, могу открыться. - Я не думала, что вообще выберусь оттуда. А прошло всего лишь пять дней, - тихо говорю, вспоминая саму себя. То, что он все знает, меня даже не удивило. - Что произошло? Из-за того случая с теми Мавкам? Кай рассказал мне, что ты была молодцом. - Они не поверили мне, не поверили, что я могла сама уничтожить столько низших. К тому же, они так и не знают, кто вызывал скорую, - всхлипываю. - Он не поверил мне, и не верит до сих пор, за нами могут следить, Се, это небезопасно, - оставляю стаканчик, подрываясь. Я не должна ставить Сехуна под удар. - Безопасно, - Сехун одним движением усаживает меня на место и вытаскивает из кармана пальто что-то похожее на медальон. - Один из моих друзей обладает потрясающей силой, он сделал это — пока этот медальон со мной, мы остаемся словно невидимыми для этого мира. Если, конечно, не столкнемся с Охотниками лицом к лицу. Иначе — они засечь нас не смогут, как бы ни хотели. Я смотрю на Се, как на волшебника, а он тепло улыбается мне. И я верю. И снова плачу. - Отец не помешал им, - бросаюсь к нему на грудь и снова крепко прижимаюсь. - Он отдал меня этому психу, даже не сопротивлялся, ничего не сказал против. - Твой отец отдал тебя ОБМ? - Сехун отстраняет меня, заглядывая в глаза. Киваю, и вижу, насколько сильно он шокирован. Я не могу сказать, кто мой отец. Иначе.. иначе он не будет так добр ко мне, а мне так сильно нужна его поддержка сейчас, отчаянно нужен он. Я вижу злость в темных глазах Сехуна, и он только крепче прижимает меня к себе, покачивая. - Я не хочу возвращаться домой, - шепчу, держась за ворот его пальто. - Переночуешь у меня? Правда, у меня, наверное, парни. Скорее всего проснулись только что, но ничего. Хочу познакомить тебя с ними, - он улыбается, отстраняясь. - Видео-игры, пицца, ночевка на полу в гостиной. Что скажешь? - Звучит как потрясающий план, - бормочу в мокрую от моих слез рубашку парня, пока противный ком в груди медленно рассасывается. Сехун вернулся и ничего со мной больше не случится. Когда Се открыл дверь своего дома, на секунду мне стало страшно. Казалось бы, еще совсем недавно я отчаянно хотела сюда попасть, тарабанила в тяжелую дубовую дверь, кидала камушки в окна и молилась всем богам, чтобы Се вышел. А сейчас, проходя в прохладную темноту вслед за парнем мне кажется, что все это было не со мной, будто в какой-то другой жизни. - О! Вернулся! - с лестницы почти кубарем скатился невысокий брюнет и удивленно уставился на меня, а я инстинктивно спряталась за спину Се. А вслед за брюнетом с лестницы сбежал высоченный и парень с широкой улыбкой. Я видела его однажды, тогда, в больнице. Он не показался мне тогда, значит, и остальное было правдой. - О! Девушка с трубой! - тыкнул он в меня пальцем и в несколько шагов оказался рядом, хватая меня за руку и тряся. - Очень-очень рад, что ты цела и невредима и что с тобой все в порядке! Меня зовут Чанель, меня можно не бояться, - тараторил он, широко улыбаясь, и в его глазах я видела тепло. Словно маленькие огоньки глубоко внутри, совсем не страшно. - Надеюсь, ты проверил ее на жучки и подобное, приводя сюда, Сехун? - второй осторожно подошел ближе, сверля взглядом Се. - Все в порядке, Чен, она чиста, - подтвердил Сехун, а я даже знать не хотела, когда именно он успел меня проверить. - Это Ханна. Ханна, это Чанель и Чен, мои старые друзья. Я все еще испуганно смотрела на них, пока мы двигались к кухне. Парни восторженно переговаривались о чем-то, что не имело для меня значения. Я просто смотрела на их спины и чувствовала какое-то странное умиротворение, чувствовала себя дома, в безопасности. Парни дурачились, готовя снэки на перекус, пока я, словно королева, сидела за столом и наблюдала за ними, подперев ладонью голову. Всю свою жизнь я жила с людьми, жила по их правилам, и никогда не задумывалась о том, насколько близко могут быть они, другие. И сейчас, глядя на этих парней, я думала о том, что они куда лучше людей. Куда теплее и уютнее, куда безопаснее. Осознавая, что сижу на кухне с тремя Мавками я ни капли не боялась, в то время как от воспоминаний о людях меня бросало в дрожь. И все это казалось правильным. - Поможешь? - Чен осторожно улыбнулся мне, протягивая тарелку, и я расплылась в дурацкой ответной улыбке. Он выглядел самым настоящим ангелом, и я не могла представить себе, что он кому-то может навредить. - Прости, что принял тебя так с самого начала, - извинился он, пока мы шли с тарелками в большую гостиную, из которой уже слышались крики Се и Чанеля. - Не то чтобы я не доверял тебе, но людям я доверять не привык, - смущенно улыбнулся он. - Ты в порядке? И его искренняя забота буквально выбивала воздух из моих легких. - Да, - потрясенно киваю, пропуская его вперед и у меня щиплет глаза. Словно все мое мироздание вдруг резко перевернулось с ног на голову. Я сидела на диване, пока ребята по-очереди играли в какой-то файтинг, громко смеясь и толкая друг-друга. Как Чанель, выиграв очередной раунд у Сехуна победоносно зажег огонек на кончике указательного пальца, и направил на Се, изображая пистолет. И как Чен с криком «Выпендрежник» погасил огонек тонким разрядом молнии. Это ни капли не пугало меня, напротив, казалось таким обыденным. Будто я попала в параллельный мир, где все это — нормально. И невероятно прекрасно. Я так и заснула, на диване, под их вопли и смешки, уступив смертельно уставшему организму. Кажется, я видела сны, впервые за долгое время они были светлыми, не смотря на то, что со мной происходило, даже во сне я ощущала себя счастливой. Когда я внезапно проснулась посреди ночи, телевизор все еще был включен, на повторе проигрывая заставку игры. Ребят же спали на полу, сложив друг на друга конечности, все рядом, готовые защитить — так мне казалось. Я осторожно поднялась и побрела на кухню, тихо, боясь потревожить почти священную тишину, царящую в доме. Несколько глотков прохладной воды чуть уменьшили саднящее чувство в висках и я, наконец, осмотрелась. Интересно, на этой большой светлой кухне вообще готовят что-нибудь, кроме сэндвичей? И как часто Сехун бывает здесь? О чем он думает, стоя здесь? Заглядываю в большой холодильник, рассматривая его скудное содержимое, пока в задней зеркальной стенке не замечаю почти мерцающие черные глаза. Почти отпрыгиваю от холодильника, с трудом сохранив равновесие. Быстро мчусь в ванную, просто по памяти, и смотрю на собственное лицо в большое зеркало. Глаза действительно были черными, и от них к щекам тянулись черные венки. От закружившейся головы затошнило. Потому что впервые за девять лет я снова не контролировала свое тело. Которое слишком много ресурсов отдало на то, чтобы сопротивляться Лухану в ОБМ, о котором я совершенно забыла, забыла о собственных тщательно выстроенных ритуалах. И смотря в эти черные глаза мне больше не казалось, что я жива, что хоть как-то владею собственной жизнью. Я выскочила через заднюю дверь, бросившись бежать. Мышцы и тело отчаянно сопротивлялись, но я не могла остановиться, чувствуя обжигающие слезы на похолодевших щеках. «Глупая, глупая Ханна» - повторяла я про себя, закусывая губы до крови. И все, что я чувствовала, пока меня везли домой из ОБМ не сравнилось бы с этим внутренним отчаяньем и опустошением — я проиграла. Проиграла самой себе. Забравшись домой я бесшумно скользнула в комнату, с облегчением отметив, что отца в доме не было. Порывшись в старых игрушках, которые давно пора бы выкинуть, я нашла маленькую светло-розовую склянку в кармашке своего старого и уже довольно потрепанного зайца и выпила ее одним махом, а потом долго стояла под душем, пытаясь смыть с себя все, что никак не хотело укладываться в моей голове. Пыталась стереть все свои чувства, остаться пустой, как раньше. Но не могла, и лица Се и его друзей, Лухана, отца, Минсока — то и дело всплывали перед глазами, вызывая вопли где-то в моей груди. Я даже не помнила, как добралась до кровати, но отчетливо ощущала вязкий тягучий сон, частью которого я стремительно становилась.