Луна и солнце

Почти каждый день, что я заходил в кофейню уже и не в смену Джисона, я наблюдал как к Хану приходил этот Джемин и они мило между собой ворковали. Потом этот напыщенный наглец делал своему парню капучино, на котором каждый раз что-то вырисовывал и, целуя в щёку, чтобы не в губы при всех, отдавал напиток. Сейчас же, когда я неспешно потягиваю свой моккачино, приготовленный стажёром, ко мне подходит этот малёк чтобы поздороваться. Обниматься лезет, а меня отчего-то выворачивает ещё больше. — На нас смотрит твой парень, Джисон-а. Я хочу остаться в живых, отлипни. — последнее слово я говорю совсем неуверенно, голос решает дрогнуть именно в этот момент. Хан только хихикает довольно. — Он не ревнивый, можешь не волноваться. — Джи объясняет слишком спокойно и взросло для него. Выворачивает всё больше и больше. От себя же. Эти недообъятия только больше угнетают. Хочется сбежать. От всего, снова. Убиваю время учёбой — начались практические занятия и теперь, вместо того чтобы с прозаично отречённым выражением лица лежать на кровати, я с такой же рожей сижу в кабинете районного центра психологической помощи. Всё, что от меня требуется — внимательно слушать, вникать, записывать различные рекомендации профессионала в зависимости от ситуации и пытаться прочувствовать. Просочиться в каждую мелочь и вывернуть её на изнанку, словно нечисть, покопаться на свалке подсознания пациента и извлечь панацею — из его же мыслей. Это на самом деле сложно, ведь люди приходят за помощью, а открыться не желают и приходится читать пациентов на вербальном и невербальном уровнях, не только слушать, но и наблюдать за каждым незначимым, казалось бы, движением. И это на самом деле сложно, вникать в это с начала вообще настолько неподъёмно, что мой мозг взорвётся, честное слово. Клиенты сменяются один за другим, а проблема почти у всех одна — «Не знаю что со мной не так». Так и хочется каждому такому умнику кричать в лицо — раз не знаешь, то ещё не всё потеряно. Но нельзя, я всего лишь наблюдатель. Так проходит три дня практики, затем начинаются два семинарных дня в свои группах. Во время первого собрания мы поднимаем тему самых проблемных по нашему мнению ситуаций и мне, что смешно, сначала хочется сказать, что это я, когда до меня доходит очередь. Но я вовремя останавливаюсь, вспоминая что об этом абсолютно никто из университета не знает. Рассказываю о девушке лет двадцати пяти — симпатичная и приятная в общении. С той же проблемой, что и я — на её запястье виднелись два значка, которые она сама дополнила иероглифами: 火 — огонь, 水 — вода. — Ли Минхо, в чём же её проблема? — перебивает меня наш куратор. Как же я это ненавижу, почему нельзя просто дослушать? — Она влюбилась. — я говорю обречённо, так, словно понимаю её боль. Преподаватель снова было думал меня спросить, но я опережаю: — У её парня ещё нет соулмейта. — неловкая пауза. — Она.. — решает спросить Крис, но я и так всё понимаю. — Боится, да. Но не признаётся себе в этом. После того, как консультация была завершена, мы поговорили с её психологом, она спросила меня мои варианты лечения. — снова пауза. — Я предложил ей донести пациенту, что на этом весь мир не сходится. — а как же. — Да, соулмейт — человек предназначенный тебе, тот, кто подходит больше всех остальных. Но в конечном итоге мы сами делаем выбор кого любить, не только судьба. — кому ты врёшь. — Это не так уж и значимо, на самом деле. — да, Ли Мино, но ты убиваешься от этого больше, чем два года. — Госпожа Им сказала, что примет к сведению, ей понравился мой подход. — Ты подошёл к этому, как к математической задаче, мне нравится. Обратите внимание, что... — профессор начинает разъяснять тонкости этой ситуации, но я пропускаю мимо ушей. Каждое воспоминание о соулмейте, которого я совершенно точно никогда не встречу, отдаётся новой болью где-то в груди. Сразу вспоминается Джисон. Он дерзит, юлит о чём-то совсем не понятном мне, не проявляет никакого уважения и делает всё, как ему хочется. Но Хан улыбается по-доброму, ведёт себя часто как ребёнок, ведь ему к лицу. Не поднимает ненужных тем. С ним, не смотря на все его странности, просто и от души отлягает, хотя бы ненадолго. Он дурачится и кажется, немного бунтует, но как-то поддерживает на ментальном уровне и становится в самом деле легче, свободнее от проблем. Как какой-то мальчишка из кофейни смог занять так много мыслей? Хан Джисон, что ты себе позволяешь? Почему я ему позволяю? Но какой же он, всё-таки, лгун. Бегал за мной, ухлёстывал, я почти поверил, ей богу. А теперь улыбается, ему. Так довольно, так радостно, с таким неподдельным счастьем. Мне он так не улыбался. И от этого выть раненным волком хочется потому, что я, как всегда, сам виноват. Сам отвергал, не давал шанса, игнорировал проявления любви и заботы. И теперь всё это достаётся Джемину. Джемину, который, как по мне, не достоин такого Джисона. Такого любящего, внимательного, красивого, честного и вообще. Такого Джисона никто не достоин. Всё то долгое время, что я проводил в своих мыслях, убивался только больше, но оно и понятно. Единственный, кто пытался отвлечь меня — Феликс, он смотрел понимающе, обнимал осторожно, нежно. Я так благодарен ему. Если бы не он и его поддержка, я бы уже не выдержал. Мы часто сидели у него дома, пили фруктовый чай и ели вкусное печенье, которое испекла его мама. С ним было уютно и просто. Он не требовал от меня каких-то объяснений, не расспрашивал, только позволял обнимать себя очень крепко, вдыхать приятный аромат геля для душа и перебирать свои крашенные волосы за просмотром какого-то фильма. Он настолько отдавался мне, что иногда мне казалось, что я для него намного больше, чем друг. Но потом я снова вспоминал Джисона, который уверял в своей любви ко мне. А теперь он, наверное, говорит то же Джемину. Я устал думать об этом, это слишком. Моя голова разрывается, а сердце крошится на кусочки. Сейчас бы снова оказаться в успокаюваищих объятиях рыжего чуда, который уже и не рыжий вовсе, но ладно. Вот только он работает, а я не хочу лишний раз пересекаться с Ханом. Не сейчас, только не сейчас. Я иду в общежитие, смотрю под ноги и не замечаю никого вокруг, не до них, самом деле. Иногда мне кажется, что я могу расплакаться в любой момент, но потом вспоминаю, что «Ты должен быть сильным, Минхо. Не позволяй другим и думать иначе». грустно усмехаюсь, ведь слова матери каждый раз эхом отдают в голове, стоит мне хоть немного дать слабину. В меня снова врезается какая-то девушка, и её лицо кажется знакомым. Не она ли просила как-то показать дорогу до университета? — Ой, прости! Хм? Я тебя помню! Это ведь ты подсказал мне дорогу? — отлично, значит я не обознался. Что же. — М? А, да. — говорю я, выбрасывая из головы ненужные мысли. Она всё ещё кажется милой и не раздражает, приятная. У неё волосы в беспорядке, но это делает её ещё более забавной. — Слушай, не хочешь сходить куда-то? Ты кажешься грустным и расстроенным, а я не люблю когда люди грустят. Пошли? — мы видимся только второй раз, какое «Не хочешь сходить куда-то»? Ещё смотрит так, выжидающе, с надеждой. Я же только открываю рот, чтобы сказать что мне немного не до этого сейчас, но она опережает меня и, немного громко говорит: — Только ты не подумай! Я не хочу стать твоей девушкой или что-то в этом роде. Я, так-то, соула жду своего, но он появляться явно не собирается. — она смешно дует губы и это заставляет меня усмехнуться. Девушка, увидев это, хватает меня за руку и мы не идём, мы буквально бежим в кафе, даже не узнав имен друг друга. И, по иронии судьбы, приходим мы именно в то место, где работают мои ненаглядные. Я останавливаясь и говорю, что не хочу сюда заходить, но она настаивает крайне. В один момент кажется, что она вот-вот заплачет. Ну что за ребёнок, ей богу. Только от этого нехотя я всё же соглашаюсь и мы входим. На себе сразу чувствую взгляд Ликса, который, видимо удивлён, что я впервые не один. Он оценивающе смотрит на девушку, а потом переводит взгляд на меня. Его глаза кажутся очень печальными, будто он потерял смысл жизни. Я же неловко улыбаюсь ему и машу рукой, на что он, немного погодя, но тоже улыбается. Не так как всегда, что же это такое. Мы с Хёджин, как мне удалось узнать, проходим к моему столику и через минуту к нам подбегает Феликс. он почти не смотрит ни на меня, ни на неё, и я насторожен. Что заставило его так загрустить? Клянусь, когда я видел его через стеклянную дверь, он что-то весело обсуждал с Джисоном. Хёджин заказывает бичерин, а я, как часто бывало, капучино. Ли шустро записывает заказ в свой блокнотик и уходит, так и не глянув на меня. Мы с Хвасой, как она попросила её называть, разговариваем очень много и у нас, оказывается, очень много общего. Кофе приносит Джисон — о, что за честь! — и мило улыбается Ан, а мне хитро подмигивает. Дурак. Мы сидим в этом кафе несколько часов и всё никак не можем перестать говорить. Вот только потом она вскакивает с места и кричит так громко, чуть ли не на всё кафе: — Я забыла! Совсем забыла, какой ужас. Прости, солнышко, — как ни в чём не бывало говорит Хваса, улабаясь, а я смущён. — меня Сола ждёт в салоне. — она обнимает меня напоследок и убегает. На самом деле, с ней очень интересно, вот только её как-то очень много, временами слишком. Но, готов признаться, это её даже не портит. Она чем-то Хана напоминает — такой же шумный. Феликс тихо подходит к столику, не говоря не слова, я оплачиваю счёт и, когда он собирается уходить, хватаю его за руку. Он удивлённо и всё так же грустно смотрит на меня. — Ликси, малыш, что-то случилось? Ты очень грустный и ещё не сказал мне ни слова. — я обеспокоен, и мне ужасно интересно что же стало причиной такого состояния младшего. — Это.. Кто это был? — спрашивает он, немного заикаясь. Видно, что ему трудно сейчас. Тем не менее, я рассказываю историю нашего с Хвасой знакомства и Ликс, вроде как успокаивается, даже улыбается под конец, заставляя моё сердце снова забиться. Но почему он так расстроился после того, как увидел нас вместе, всё ещё остаётся загадкой. После сегодняшнего дня я немного вымотан, но всё же чувствую себя лучше. Жаль только, что я не попросил телефон этой Хёджин. Было бы здорово, если бы мы начали дружить. Боже, Ли Минхо, что с тобой не так? Ты ведь раньше никого и видеть не желал, неужели это на тебя так Джисон с Феликсом повлияли? Стоит подумать о них, как телефон вибрирует, давая понять, что пришло новое сообщение. Я еле дотягиваюсь до прикроватной тумбочки, ведь вставать не хочется совсем. Сообщение от Хана и это заставляет меня удивиться. Мы почти перестали общаться, с чего это вдруг? Неужто он нашёл время для меня? Какая честь, снова. Я открываю переписку и пробегаюсь глазами по самому сообщению: «Кто был с тобой в кафе?» — я мысленно усмехаюсь и тут же печатаю ответ. «Разве это имеет значение?» — когда-нибудь я отменю в себе режим сучки, но это будет когда-нибудь. «Имеет. Отвечай, Ли Минхо. Кто это был?» — какой требовательный, ты посмотри. Почему я вообще должен ему говорить, если он мне и словом не обмовился, когда начал встречаться с этим На Джемином? Непорядок. Я всё же пишу ему, что это просто знакомая и буквально чувствую как он успокаивается, прямо через переписку. Мы ещё немного переписывались и я говорю что устал, а потому иду спать. Ему говорю, чтоб не засиживался долго, на что получаю: «Как скажешь, малыш💘 Приятных снов.» Малыш.