Домик на дереве

      Воздух был тяжёлым, как срубленная у самого основания сосна, и Аксель под его гнётом еле поднимал ноги, громко шаркая по выстланной гравием дорожке. В один момент он споткнулся о собственную ногу и лишь каким-то чудом не упал. Выругавшись такими словами, которые ни за что не позволил бы себе в присутствии своих лучших друзей, он присел на деревянный забор и осмотрел вновь порвавшуюся сандалию. К счастью, её можно было починить ещё несколько десятков раз, прежде чем на подошве не останется места, куда можно вонзить иглу.       Взяв обе сандалии в руку, он пошел босиком с лесопилки к дому. Дома друзья, дома уютно, дома он обработает зельем изрезанные острыми краями кремния стопы и отдохнёт. Не хватало только чего-нибудь сладкого.       Аксель проверил карманы. За кое-какую неофициальную работу он получил сегодня несколько самородков. Этого золота с лихвой могло хватить и на торт, и на новые сандалии, но привычка экономить заставляла выбрать только что-то одно. Его выбор был очевиден.       Дверь люка скрипнула, открывая путь для сквозняка на время, необходимое Акселю, чтобы полностью оказался внутри дома. Почему-то здесь было очень тихо. Оливия закрыла лицо новым выпуском «сурового инженера», Джесси упёрся носом в «философию для нубов». Воздух в домике на дереве был ещё тяжелее, чем все брёвна, которые Аксель перетаскал на своих плечах за последние две недели.       — Ребята… Э… Кто хочет торт? — растерянно спросил он.       — Я занята, — низким голосом произнесла Оливия. Она всегда так говорила, когда была чем-то недовольна.       — А я не хочу, можешь отдать мою порцию Оливии, её большой умный мозг требует много сладкого.       В ответ Оливия на секунду выглянула из-за журнала и грозно фыркнула в сторону Джесси, который фыркнул ещё громче.       — Вы поссорились? — напрямую спросил Аксель, но слова его ушли в пустоту, и от отсутствия ответа срочно захотелось чего-нибудь поесть.       Это произошло не больше, чем час назад. Оливия как раз закончила читать книгу, которую Джесси так настойчиво ей рекомендовал уже несколько недель. Дойти до конца она не смогла. Не смогла заставить себя дочитать этот бред. Последней каплей была нелепая ситуация, когда злодей пошёл на небывалые ухищрения, чтобы заманить героя в своё логово, вместо того, чтобы подсунуть тому типичный для сеттинга, зачарованный на телепортацию в конкретное место предмет.       — Ну как тебе? — спросил Джесси, надеясь, что Оливии, как обычно, понравилось то, что нравится и ему. Правда, то, с какой силой захлопнулась книга, немного настораживало.       Оливия слышала это в его голосе, но что-то внутри не давало ей просто улыбнуться и солгать, какая замечательная это была книжонка. Тем более закладка, торчавшая почти в самой середине, ясно давала понять, что историю она не дочитала, но не то, насколько её внутренняя логика чувствовала себя оскорблённой.       Джесси смотрел на неё как щенок в ожидании косточки. Оливия смотрела на него как технарь на гуманитария.       Она решила начать с хорошего, и хорошим было только одно:       — Красивый язык, хорошо написано, очень художественно, можно сказать, поэтично…       — Оливия! — наконец, не выдержал Джесси, выслушивая в течение десяти минут одно и то же, но сказанное разными словами. — Хватит о тексте, как тебе сюжет?       Сюжет? Идиотский сюжет. Она потратила полминуты на то, чтобы найти слова помягче для обозначения столь грубого словосочетания.       — Завязка, в общем-то, неплохая, далее там…       — Да просто шикарная завязка! — воскликнул Джесси. — А сюжет просто нечто!       — Нечто, это точно, иначе и не скажешь, — едко пробормотала она.       — Тебе что, не понравилось? — спросил он, обратив внимание на саркастичный тон.       Она сдерживалась из-за всех сил, чтобы не раскритиковать всю ту идиотию с нелепыми сюжетными поворотами и картонными персонажами, глупыми к тому же. Ещё немного, и запас терпения иссякнет, но, зная упрямство Джесси и его энтузиазм, как можно перевести разговор в другое русло?       — Не то, чтобы не понравилось, но я нашла немало логических дыр.       Джесси, конечно, спросил, что за дыры она увидела, и, конечно, Оливия не выдержала и назвала несколько самых нелепых моментов, однако воззвания к логике поначалу успешно парировали, притягивая за уши различные объяснения.       — Все совершают ошибки, Оливия, — ответил Джесси, когда не смог найти никакого оправдания тому, что один из персонажей, не обладающий суперсилой, разбил блок обсидиана ногой.       — Я могу отличить ошибку от идиотизма, Джесси. И второго в этой макулатуре куда больше, чем первого! — повысила голос она.       Она на секунду пожалела о своих словах, но уже не могла держать в себе накопившееся негодование.       — Каким гастом воздушные пираты могли сражаться с крылатыми монстрами под проливным дождём и в свете молний, если ранее неоднократно было описано, что летучий корабль летит высоко над облаками?       — Просто так же драматичнее! Ты обратила внимание, как красиво описано изменение лица капитана, которое то и дело «выхватывают из тьмы яростные вспышки разбушевавшейся стихии»?       — Нет, не обратила! Я обратила внимание на то, что капитан, у которого с самого начала повествования отсутствовал правый глаз, стрелял из лука, зажмурив левый!       — Не удивительно, что промахнулся, — заметил Джесси, усмехнувшись.       — Ещё бы! — Оливия вскинула руки.       — Прекрати придираться, это просто небольшая ошибочка, так бывает.       — Конструкция корабля, расписанная почти на целую главу, тоже небольшая ошибочка? Установив красный камень и поршни, как там описано, корабль бы не смог взлететь чисто физически!       — Ха! — Джесси с торжествующим лицом резко указал пальцем на подругу, заставив её слегка дёрнуться. — Ты только что допустила ошибку в использовании деепричастного оборота!       — Ты только и можешь, что к грамотности придираться, — нахмурилась Оливия, радуясь тому, что на её тёмной коже любой румянец менее заметен, — лучше бы аргументы привёл в защиту этой книжонки!       — Она интересная и увлекательная — вот мои аргументы! А то, что там что-то нелогично, это уже дело десятое, — отмахнулся Джесси, хотя некоторые несостыковки напрягали даже его. Например, главный герой «избавился» от одной компрометирующей его записки, разок порвав и выбросив её, вместо того, чтобы сжечь или, хотя бы, превратить в конфетти. При этом гениальность его ума не раз подчёркивалась автором и другими персонажами.       — Ну, конечно! У вас, гуманитариев, вечные проблемы с логикой! — выпалила она в сторону Джесси, тут же почувствовав двойной укол совести.       — Логика — гуманитарная наука! — вскипел он. Оливия, будучи обладательницей красного диплома по красному же камню, частенько пускала колкости в адрес его коллег, как и многие её друзья — инженеры.       После этого друзья друг другу ни слова не сказали. Разошлись по разным углам домика на дереве и занялись своими делами. Джесси читал краткое описание очередного философского течения, но он совершенно ничего не понимал и перечитывал раз за разом одну и ту же страницу. Через слово он отвлекался, чтобы подумать о сложившейся ситуации, о том, как можно убедить Оливию, что она не права. Ну, как не права? Не полностью права — если подумать, глупостей персонажи, даже те, что назывались автором умными, совершили не мало. Возможно, он всё спускал писателю с рук, потому, что главный герой был похож на него? Такой же смуглый парнишка, работающий на начало повествования простым почтальоном.       Джесси выглянул из-за книги, но, встретившись взглядом с подругой, сидящей на сундуке у книжной полки, отчего-то разозлился и вернулся к максимально неплодотворному чтению, которое продолжалось вплоть до прихода Акселя.       Вообще-то, они оба хотели поесть торт, но не сидеть друг с другом за одним столом. Уж точно не сегодня. Оливия решила, что не будет разговаривать с Джесси до завтрашнего утра, а он решил, что не будет общаться с подругой до тех пор, пока она не извинится за излишнюю логичность. Вот и получалось, что ни в чём не повинному Акселю предстояло ужинать в одиночку. Всё, что Джесси мог сделать, это виновато посмотреть на него, явно уставшего от тяжёлой работы и двигающегося совсем уж вяло.       Аксель не знал, в чём была причина ссоры, но он знал, что они не ответят, если начать расспрашивать. Были у него предположения, что могло произойти, но был и план примирения. Обычно, если кто-то и ссорился в их маленькой компании, то это он с Оливией, а Джесси пытался их мирить, точнее, мирить Оливию с ним.       Если Джесси мог найти общий язык с кем угодно и многих считал своими друзьями, а Оливия активно и тесно общалась с другими энтузиастами красного камня, то для Акселя они двое были единственными друзьями, и тратить время на бойкоты он даже не думал. Он бы многое мог простить, что не простили бы другие — лишь бы не остаться в одиночестве. Он поставил торт посреди стола, разрезал неровными кусками и положил всем по одному. Чайник вскипел несколько минут назад, чай заварился и был уже разлит по кружкам. Для посиделок не хватало только одного, точнее, двух.       — Пошли есть торт, — сказал Аксель, когда всё было готово.       — Нет.       — Не хочу.       Он знал, что ему снова откажут, и потому сдерживал улыбку, заранее рассчитывая на план «Б». Впрочем, зря, ведь ни Оливия, ни Джесси не оторвались от созерцания печатных букв, а потому вылетевшие из их рук журнал и книга вызвали сначала удивлённые возгласы, а уже потом возмущённые вопли.       — А это был не вопрос! — весело пояснил он, взваливая ругающегося Джесси, а затем брыкающуюся Оливию себе на плечи. — Это было утверждение! Мы. Идём. Есть. Торт!       Теперь любое сопротивление стало бесполезным: после нескольких подобных прецедентов они знали, что с Акселем им не тягаться, поссорившимся друзьям оставалось только обиженно переглядываться и фыркать друг на друга, свисая вниз головами.       Оказавшись за столом, они старались не смотреть друг на друга, рассматривая кремовые завитки, шоколадные украшения и кусочки желе.       — А по какому поводу у нас торт? — спросил, наконец, Джесси, опередив только-только открывшую рот подругу. Он знал, что она хотела спросить то же самое.       Аксель, чиркнув вилкой по опустевшей тарелке, поднял указательный палец, требуя время на пережёвывание десерта, заменяющего сегодня ужин.       — По поводу вашего примирения, — подмигнул он.       Оливия с Джесси переглянулись, нахмурились и отвернулись.       — Ничего не знаю, — улыбнулся Аксель, — торт куплен, жемчуг брошен, вы помирились.       Он отпил чаю, опустошив полкружки одним глотком, и потянулся за добавкой.       — А чего не едите? Он очень вкусный.       — М-м-м! И прафда, офеф фуфы, — откликнулся Джесси, слишком голодный, чтобы ждать.       — Офеф фуфы, Джесси, ты не поверишь, но он так и называется! — очень натурально удивился Аксель.       — Ого, надо же, какое оригинальное название, — казалось, Джесси поверил. Оливии так и хотелось пошутить по поводу его наивности но, к сожалению, она не должна была говорить с ним до утра. Даже если этот торт вкусный. Даже если Аксель смотрит вот так. Избегая его взгляда, как бы говорящего: «ай-ай-ай, Оливия, ты не права», она была вынуждена смотреть на то, как исчезает с её тарелки торт, а когда совсем ничего не осталось, кроме кремовых разводов и нескольких сладких крошек, она переключилась на чайник.       Под неспешную байку о чёрном дровосеке чайник медленно заскользил по столу, а затем резко взлетел, и задумчивому взгляду Оливии представился отличный обзор на измазанное в креме смуглое лицо. На лице этом, долгое время выражающим явное недовольство, на миг промелькнула некоторая растерянность, а затем Джесси опустил глаза и взял себе ещё кусочек торта.       — О, воды-то совсем мало осталось, — заметил Аксель, покачивая полупустой чайник. Рассказ он прервал буквально на полуслове, а когда встал из-за стола и подкинул в печь пару полешек, чтобы подогреть уже полный чайник, он продолжил.       Оливия не смотрела на Джесси, Джесси не смотрел на Оливию, Аксель посматривал на остатки торта, торт на него не смотрел.       — Вот, в общем, с тех пор его никто не видел, — глубоким зловещим басом закончил историю Аксель, а затем резво поднялся на пару октав выше. — Кстати, это очень здорово, что вы так быстро помирились, а то не представляю, как бы я тут один сидел. В тишине.       Джесси вгляделся в задумчивое лицо подруги, она тоже посмотрела на него. Ему в голову пришла забавная идея, а она как раз размышляла, что у него на уме. Оливия вздохнула и уж было хотела извиниться первой, как-никак, умный всегда так поступает, а она умная, и не склонна это скрывать.       — Кажется, он нами манипулирует, — прошептал Джесси, склонившись над столом.       — Что? — удивилась Оливия, забыв о своём намерении, равно как и про ссору.       — Что?! — чуть не подскочил Аксель, услышав громкий шёпот друга.       — Аха-ха-ха! Ты только посмотри, как он нас мирит? — Джесси откинулся на спинку стула. — Это ж чистой воды манипуляторство!       Оливия перевела взгляд на Акселя, который только недоумённо моргал и смотрел в неизвестную точку пространства прямо перед его носом.       — Ну не делай такое лицо! — рассмеялся Джесси, но никому больше не было смешно. — Я же шучу, чел, шучу!       — Кстати, торт очень вкусный, — сказала вдруг Оливия, пнув Джесси под столом.       — О, да, просто пальчики оближешь! Спасибо тебе, Аксель.       Раз то была просто шутка, и он не манипулятор, Аксель выпрямился и улыбнулся. Он был очень доволен собой, а затем перевёл взгляд на оставшиеся четыре кусочка и сказал:       — Тогда давайте его уже доедим!       И вот на большой тарелке остался последний кусочек торта. Казалось, он ветрел от взглядов друзей, а не оттого, что они уже больше часа сидят за столом, находя всё новые и новые темы для разговоров.       — Его нельзя оставлять до завтра, — наконец, высказал общие мысли Джесси, когда пауза в разговоре затянулась слишком долго.       — Тогда, может, съешь его? — предложила Оливия, улыбнувшись.       — Не-не, я наелся, ты бери, если хочешь.       — Нет, ешь ты.       Их спор продолжался ещё какое-то время, пока большая цепкая ладонь не ухватила последний кусочек торта — Аксель, не медля, целиком засунул его в рот.       — Фто? — не до конца прожевав, спросил Аксель, встречаясь с недовольными взглядами из-под хмурых бровей. — Вы же не хотели его есть, так вот я и…       Оливия надула и без того полные губы, Джесии последовал её примеру. Двое друзей переглянулись, улыбнулись и кивнули друг другу, затем повернулись к готовому к любым неожиданностям Акселю и одновременно произнесли:       — Кто последний, тот моет посуду!       Тут они резко вскочили из-за стола и, игриво хохоча, спотыкаясь на ровном месте и удерживая друг друга от падений, отбежали к книжной полке, откуда теперь поблёскивали две пары озорных глаз.       — Ну, вы… — совершенно беззлобно проворчал Аксель и рассмеялся.