Прошлое из осколков

Грустный день пришёл к завершению, догорел погребальный костёр и все прощавшиеся разошлись. Один только Скайуокер остался наедине с ночной темнотой и серебристыми звёздами. Он стоял на коленях возле того места, где был костёр, обдуваемый ветром, который только, что развеял прах. Было уже прохладно, ведь пришла осень, но Энакин не уходил, продолжал молча смотреть в чёрный круг былого костра, не в силах поверить, что всё кончено. И что теперь у него нет даже надежды на возрождение прошлого, да и как, ведь нет больше одной из его главных частей. Той, что была с ним тринадцать лет, большую половину из прожитого Скайуокером. И главное, никто не подошёл, ни один не посоветовал пойти в помещение, чтобы не простудиться. Никто не вернулся. Никто не пришёл за ним. Ни один. От этого пустота в душе разрослась до космических масштабов и ему вовсе расхотелось куда-то идти и что-то делать. «Вот так бы и умереть» — подумал Скайуокер, опуская руки на холодный кафель. Но умереть не вышло, пришли уборщики и шуганули его, чтоб не мешал прибираться. За то завтра никто не помешал Энакину самовольно записаться на ту миссию, куда не соглашались лететь другие. И, странное дело, никто не воспрепятствовал и, как Скайуокер в тайне надеялся, даже не попытались его отговорить. «Лети-лети, тебя не жалко» — казалось, говорили глаза Магистра Йоды, когда тот пришёл записываться. А раз так, то нечего и думать. Энакин вошёл в кабину пилота и спустя миг был уже в голубых небесах, принявших его в свои благодарные объятия. Только они всегда и понимали его. Только они... А раньше была ещё и девочка, имевшая сходный с ними цвет глаз, сейчас, правда, бывших скорее красноватыми и припухшими от долгих слез. И она в тот момент ещё спала в комнате Мастера Пло под действием снотворного, которое он велел вколоть вызванного к ней вчера дроида-медика. Проснувшись, та ничего не забыла и первое, что сделала — это отправилась в Зал Совета и попросила Мастера Йоду о том, о чем никогда не попросила бы, останься жив Магистр Кеноби. — Магистр, я хотела бы попросить вас... — начала она робко, стоя перед ним, едва держась на ногах от слабости, с бледным лицом со следами слез — Вы не могли бы убрать меня из храма?...Временно...Я не могу здесь...Сейчас...Дайте мне...иную должность...Пожалуйста... О причине можно было не упоминать, внешний вид Асоки говорил о ней без всяких слов. Все в Совете прекрасно знали, как она относилась к Оби-Вану, волны острой душевной боли расходились от неё в радиусе километра. И разумеется, что ей трудно сейчас находиться здесь, где каждый угол напоминает о покойном учителе. Хотя, Кодекс Джедаев велит жить, не останавливаясь на страданиях и проблемах, воспринимая их как уроки жизни, не культивируя привязанность ни к людям, но к вещам, но ведь Асока ещё совсем ребёнок, и потом, она столько пережила... — Падаван Тано — ответил Гранд-Мастер, немного подумав — Горе твоё понимаем мы, всей душой сочувствуем ему. Помочь тебе пережить его долг наш, потому идём тебе навстречу мы. В корпус медицинский с утра сегодняшнего направляем тебя мы, помощником целителя ты будешь. Тогрута лишь безучастно кивнула, тем самым принимая свой новый удел. Что ж, к медикам, так к медикам. Ей всё равно, только бы не оставаться здесь, где сами стены дышат горем и утратами. В том месте, где её только предавали и почти никто не любил. Асока хоть сейчас готова отправится, даже вещей собирать не будет. Да и какие могут быть вещи, когда все они остались в комнате Оби-Вана, а она сейчас даже на дверь её посмотреть не в силах. О чем и сказала сейчас Магистрам, на что те велели ей спускаться и ждать на взлётной площадке. Тано исполнила это и Магистр Пло согласился довезти её до корпуса, где ей предстоит временно жить в служебной комнате, как другие джедаи-целители. Пло даже проводил Асоку к её новой начальнице — верховному целителю, уже известной Вокаре Че, сказав, что ту прислали из храма в качестве новой ученицы тви’лечки. Вокара только обрадовалась возможности разгрузить себя, сдав часть обязанностей помощнице. Асоке выдали новую форму, состоявшую из узких, но удобных штанов красного цвета и свободной блузы белого. К ней прилагались пока ещё примитивные обязанности, включавшие в себя уборку палат и стерилизацию медицинского оборудования. Это было не слишком интересно, зато здорово выматывало и к концу дня Асока едва переставляла ноги, едва добираясь до кровати в маленькой комнате с серыми стенами и узким окном. Не совсем то, что было у неё раньше, но за то не будило никаких лишних ассоциаций. Но так было лишь первое время, постепенно Асоке стали поручать более серьёзные обязанности. Скоро она будет уже выполняла мелкие манипуляции с пациентами — меняла повязки, готовила шприцы для инъекций, брала кровь и помогала больным принимать нужные лекарства. И со временем нашла то, что это новое дело её увлекло, Асоке стало нравится помогать людям, избавляя их от страданий. Нравилось смотреть как человек, приходящий сюда больным, уходит совершенно здоровым и всё это не без участия тогруты, помогавшей целителям заботиться о нем. К слову сказать, те тоже отмечали Асоку, хвалили её за старательность, энергичность и умение схватывать всё на лету. Ей достаточно было объяснить один раз и Тано уже на другой день повторяла выученное и применяла на практике. Если же видела, что в ней нуждаются, готова была хоть всю ночь сидеть у кровати больного. И для каждого из них находились у неё нужные слова и необходимое отношение. Как трогательно утешала Тано маленьких юнлингов, приведённых воспитателем на прививку, держа каждого на руках, пока дроид вводил иглу. А если приходили старшие Мастера, рассказывая о том, почему обратились, то Асока всегда восхищалась их мужеством и убеждала, что это временная трудность. Неудивительно, что карьерный рост молодой тогруты стремительно летел вверх. Прошёл только месяц с момента её появления в медкорпусе, как она уже стала называться почти полноправным целителем. Асоку даже саму поразило насколько она увлеклась новым делом и уже считала его полностью своим. Она не мыслила себя без помощи людям и только ждала возможности быть нужной им. Вставая рано утром и надев форму, Тано входила в кабинет и закрыв за собой дверь, погружалась в совершенно иную атмосферу, где царил запах дезинфекции, лекарств и бакты. Там, где она главенствовала над чужой болью и эмоциями. Над всем тем, что она могла ещё исправить. И за всеми этими делами как-то незаметно притупилась душевная боль, вернее, она как-то переплавилась в желание не допустить чужих страданий и избавить от них других. Тогрута убедила себя, что таким образом она словно бы отдавала последние почести погибшему наставнику, спасая его товарищей в память о нем же. Кеноби часто снился девушке, одобряя её новый путь и ласково улыбаясь и побуждая продолжить своё начинание. Асока уже не стеснялась особенностей своей работы и необходимости совершать медицинские манипуляции над теми, кого раньше видела только в официальном статусе. Иных даже видела почти обнаженными. Да и они тоже сменили своё отношение к Асоке, проникаясь уважением к этой хрупкой, но такой мужественной и в стойкой девушке, что не сломилась под гнетом испытаний, а выдержала всё и научилась жить, принося пользу другим. Тано никоим образом не давала понять, что ей стыдно или неприятно совершать то или иное по отношению к пациентам, она проделывала их все с одинаковой улыбкой и намерением помочь. Они доверяли ей и нисколько не жаловались на молодость и возможную неопытность своей целительницы, их с лихвой искупала компетентность и хватка этой девушки. Даже сам Йода несколько раз побывал на приеме у Тано, которая с поражающей ловкостью обработала ожоги от неприятельских мечей и вводила обезболивавшие. Потом пришёл и Магистр Пло, который простыл во время миссии на снежную планету. Следом Ки-Ади Мунди, прося что-нибудь от мучившей его бессонницы. И всем им Асока смогла помочь, быстро и с неиссякаемой доброжелательностью. Даже малыши скоро перестали бояться уколов и щипавших антисептиков, наоборот, им отчасти хотелось лишний раз посмотреть на целителя Тано. В общем, почти весь Орден увидел Асоку в новом статусе, за исключением лишь одного человека, который за весь месяц ни разу не дал о себе знать. Асока только радовалась этому, ибо перевелась в корпус ещё и потому, что хотела пореже видеть Энакина, а по итогу не видела его вообще. За целый месяц. Вернее, это она думала, что такая радость выпала лишь ей, а на деле всему Ордену, причём ровно с того дня, когда Скайуокер улетел на ту роковую миссию, имя которой Остановка сердца.