1.
Часы в съемной квартирке, затерянной где-то в трущобах Сент-Джайлса, никуда не спешили. Доктор Уотсон поглощал скромный завтрак из яиц с ветчиной и хмуро поглядывал на друга. Шерлок Холмс раскачивался на сломанном стуле о трех ногах, попыхивал трубкой и быстро просматривал одну газету за другой. Его нетронутый завтрак давно остыл. — О, надо же, он выжил после нападения двухголовой змеи сестер Стоунер, — воскликнул Холмс, откладывая трубку в сторону. — Отбился тростью? Ха! Что это за трость такая! Я просто обязан лично поздравить его с чудесным спасением. Он бы еще в гнездо вампиров лично заявился! Когда же он перестанет рисковать жизнью впустую? Доктор Уотсон как будто бы ждал этих слов, дабы обрушить на Холмса заранее приправленную упреками речь: — Частые посещения Бейкер-стрит вредят вашему здоровью, друг мой. А так называемые увещевания… одного джентльмена плохо сказываются на вашем пищеварении и нервной системе. Смею заметить, что… эм… мистер Мориарти не ценит вас так, как вы его. Вы тратите время впустую, пытаясь воззвать к его здравому смыслу. И при этом таскаете меня за собой, и я вынужден наблюдать собственными глазами все это... великолепие. Холмс воспринял брюзжание друга с пониманием. Уотсону действительно было сложно сопровождать его так далеко и с завидной регулярностью, а старая рана, подарившая ему хромоту, давала о себе знать все чаще. Холмс и сам не знал, почему повадился ходить на Бейкер-стрит в утренние и вечерние часы как к себе домой. Он был достаточно осторожен, и полиция ни разу не застала его там. Уотсон часто думал, везение это или нечто иное. Возможно ли, чтобы этот частный детектив-консультант в дружеских беседах с полицией Ее Величества молчал об этих визитах? — В таком случае я пойду один, а вы… — Разумеется, я пойду с вами. При виде этого джентльмена вы начинаете забываться и однажды можете перейти черту. — Однажды, надеюсь, мы оба ее перейдем, — расхохотался Холмс. — И мне бы хотелось, чтобы вы при этом не присутствовали. На лице Уотсона ничего не отобразилось.2.
Вопреки обыкновению Мориарти был дома один, что привело Холмса в самое благостное расположение духа. Он ходил по квартире, трогал книги, переставлял колбы на столе для опытов и давал непрошенные советы по поводу раскрытых дел. — А фотография? Для чего, скажите на милость, вы забрали ее с собой? Это трофей? Хорош трофей, из которого какая-то тварь вылезает наружу ночью, когда все погружено в покой. Спасибо бессоннице мистера Себастиана! — Этого не было в газетах, — сонно возразил Мориарти. Он еще не отошел от дурного сна и не ждал так рано гостей. — К тому же то создание не представляло опасности. Оно всего лишь… — Едва не закусило вашим мизинцем. Конечно, этого не было в газетах. Но нетрудно предположить, что если тот фотограф спятил, а фотографировал он одни цветы, то должно быть что-то… Говоря это, Холмс листал книгу, брошенную Мориарти на столе. Увиденное в ней заставило его прервать свои наставления. — Вы снова явились чуть свет, дабы дать мне уроки мастерства? Как благородно с вашей стороны, — Мориарти уже почти не зевал, присутствие Холмса, как обычно, благоприятно действовало на его нервную систему. Он сидел в любимом кресле, облаченный в любимый серо-серебристый халат и поглядывал на перемещения Холмса по гостиной с выражением немыслимого снисхождения. Холмс захлопнул книгу и со смехом воскликнул: — Для чего же еще? Кому, как не мне, научить вас тому, чего вы тщательно избегаете? — Нарываетесь на неприятности? — Мне всегда приятно видеть вас в добром здравии. Но сегодня я вижу, что у вас бессонница и малокровие, прекрасное сочетание. Выглядите бледным. Не хотите прогуляться под солнцем? Я могу угостить вас бокалом хорошего вина. На самом деле Холмс, разумеется, не мог его угостить, по крайней мере прилюдно, как подобает, в ресторане. Их встречи не были достоянием общественности и не могли быть таковыми. Холмса все еще разыскивали, так что он не мог появляться на людях в своем обычном виде. Но зато он был хорошим актером и обычно прибегал к искусству перевоплощения. Сегодня он осмелился явиться в простой одежде и без грима, и Мориарти разглядывал его с пристальным вниманием. Однако Холмс так быстро перемещался из угла в угол, что рассмотреть его как следует не представлялось никакой возможности, и Мориарти заскучал. — Ну что же, теперь, когда вы узнали, что я нездоров, может быть, оставите меня в покое? Мне нужен отдых и сон, ваш приход нарушил и то и другое. Холмс тут же сел напротив Мориарти в кресло и окинул его внимательным взглядом, причем задержался на не слишком сильно запахнутом вороте халата. Там была видна полоска белой кожи. — Я только пришел, а вы уже меня гоните, — казалось, вежливое предложение убраться вон совсем не огорчило Холмса. — Если вы совершенно не бережете себя, должен же кто-то заниматься этим неблагодарным делом. Тем более мистер Себастиан отбыл на утиную охоту, верно? — Откуда взялось ваше заблуждение, что мне так необходим круглосуточный присмотр? Я могу сам за себя постоять. Холмс кинул острый взгляд на перевязанную бинтами ладонь Мориарти — след, оставленный двухголовой змеей. Мориарти размял пальцы этой руки: кровообращение уже восстановилось. — Опасность — спутник моей профессии, как и вашей, — заметил он, поеживаясь от холода и запахивая халат. — Неизбежно будут повреждения. Если бы я боялся крови, то пошел бы в учителя. — Этого можно было избежать. Вы ведь сразу поняли, кто такие сестры Стоунер, так? Какую магию они практикуют, почему все их женихи умирают… без повреждений. — Не сразу, но да, я понял это до того, как переночевал в их замке. Однако понять и доказать… — Достаточно было взять с собой вместо трости серебряную пулю, — перебил Холмс. — Но, конечно, тогда бы вы не смогли препарировать змею. Мориарти медленно кивнул. Он не собирался спорить с Холмсом. Ему было приказано захватить змею живой, но и об этом в газетах не писали. — А что до дела Дадли. Вас едва не похоронили заживо в том склепе, а после едва не забили насмерть. А вы отправились в одиночку, ну с мистером Себастианом, но что он один сделал бы против разъяренной толпы? Просто повезло, что у вас при себе оказался порошок Джекилла. Но я же вам ясно сказал: одну щепотку. А сколько приняли вы? Порошок Джекилла был подарком Холмса. Тогда Мориарти попробовал его впервые и после закинул остаток подальше в стол. Эффект был устрашающим. Холмс снова встал и заходил по комнате. Мориарти было любопытно, когда он уже начнет переставлять мебель. — И что? По-вашему, я не должен совсем подвергать свою жизнь опасности? Мне следует запереться в четырех стенах, и тогда вы будете довольны? — Вы могли бы обратиться ко мне за помощью, прекрасно же знаете, где меня искать. — Если бы мне нужна была ваша помощь, мистер Холмс, ничего бы не помешало мне обратиться за ней. — Ну так скажите, что вам мешает кроме вашей гордыни, мистер Мориарти? — Мне ничего не мешает, мистер Холмс. Мне мешаете вы. Приходите, слоняетесь по моей квартире, как будто вы здесь живете, а не я. — У вас и с памятью проблемы? Между прочим, я здесь когда-то жил. — Но теперь-то нет! Доктор Уотсон кашлянул, привлекая внимание. Он так и стоял все это время в дверях, наблюдая за драмой, разыгрываемой как по нотам, всегда одинаковым. Они словно не обращали на него внимания все это время, но, возможно, при виде друг друга они просто-напросто забывали обо всем мире. Мориарти бросил на доктора неприязненный взгляд. — А он что здесь забыл? Когда он пришел? — Он был здесь с самого начала, — невозмутимо ответил доктор, вежливо склоняя голову. Мориарти раздраженно махнул здоровой рукой. — Если вы пришли по делу — выкладывайте, если же нет — окажите любезность и исчезните с глаз моих. — У меня дело к вам обоим, — заявил Уотсон. — Вернее, вопрос. Холмс посмотрел на него с любопытством, Мориарти — с непониманием. — Когда вы наконец осуществите свое общее желание и потрахаетесь? Сколько можно изводить друг друга? Это было сказано столь серьезным тоном, что совсем не походило на шутку. Когда побелевший от гнева Мориарти отдышался, он прошептал: — Убирайтесь. Доктор Уотсон и бровью не повел. Он давно мечтал сказать все то, что накопилось, вслух. — Да, я все понимаю, мистер Мориарти, вы высокодуховный аскет и способны потрахаться лишь в исключительных обстоятельствах. Только спасение дорогой вам жизни или мира является для вас достаточной причиной. Но ради всего святого! А вы, Холмс, и вы туда же! У кого-то же из вас должно быть ясное понимание ситуации! Но почему-то оно есть у меня, а ведь я тут совсем ни при чем! Холмс выглядел обескураженным. — Но, Уотсон, друг мой, с чего вы взяли, что у меня к этому джентльмену столь деликатный интерес? Я ведь просто беспокоюсь за него, как за своего лучшего противника, и пришел предостеречь… — Он пришел предостеречь! — воскликнул Мориарти. — Да потому что всякий раз, как вы встречаетесь, вы ебёте друг другу мозг! — заорал Уотсон. Тишина, наступившая после этих слов, была хрустальной. — И это ваш друг и его высокая профессиональная репутация? — холодно усмехнулся Мориарти. — Теряюсь в догадках, где он ее заработал. — В Афганистане, полагаю. Там же, где и ваш друг. — У моего друга с манерами получше. Кстати говоря, вы что, действительно об этом думаете, глядя на меня? — Глядя на вас, я думаю о том же, что и вы. Не нужно делать вид, что вас волнуют только высокие материи. — А я делаю вид? — Ну вот опять началось! — простонал Уотсон. — Холмс, я подожду вас на лестнице. Мистер Мориарти, мое не… мое почтение.3.
Себастиан Моран возвращался домой после охоты на уток за городом. Поднимаясь по скрипучей лестнице на второй этаж, он едва не споткнулся о человека. Это был хромой доктор. Кажется, его звали Джек, Моран точно не помнил. Если хромой доктор здесь, то все как всегда. — Они?.. Хромой доктор тяжко вздохнул: — Сублимируют. Пока это все продолжалось, не имело смысла входить. Моран прикинул, что ждать придется еще долго. Может быть, до рассвета. Хорошо, что он отменил все визиты загодя, предполагая, что Мориарти захочет отдохнуть после тяжелого дела. Моран сел рядом с доктором и предложил кисет с табаком. — Ну что же, — сказал он. — Давайте курить. Спешить им было некуда.