***
Отдельной чёрной полосой шли события, происходившие с аниматрониками в пиццерии. Обстановка вновь была гнетущей: Игрушки просыпались где ни попадя, коробка Марионетки сломалась окончательно, а Фокси снова едва не разорвал своего собрата по несчастью в лице Бонни — за ночной пиццерией совершенно никто не следил, а, вернее, не мог следить. Но это было ещё полбеды. Фредди Фазбер всё-таки узнал о том, что его младший брат вместе с Той Чикой шатался по округе вовремя недавних инцидентов. Гроза не заставила себя долго ждать… — Вы реально охуели, раз посчитали, что можете вот так просто покидать пиццерию, — будь экспрессия у Фредди чуточку лучше, он бы уже брызгал слюной. — Какая юношеская херобора на этот раз ударила вам в голову, что вы решили съебаться в ТОТ ЖЕ ДЕНЬ, как произошла очередная хуйня с этими «Kyrie»?! — Эта хуйня произошла независимо от нас! — парировал Той Фредди. Хоть он и смотрел на брата исподлобья и говорил мрачно, но голова его была опущена вниз, а сам он застыл в неудобном для себя положении, вытянутом по струнке. Той Чика же выглядела более смиренной. Она не готова была оправдывать своё девиантное, с точки зрения работника пиццерии, поведение. — Подумай сам, умник, как это выглядит со стороны. Не каждый, но любой может подумать и снова подать заявление на аниматроника. Подумай об этом! — прорычал Фредди. — На каком это основании? — огрызнулся Фазбер-младший. — На таком! — медведь, разозлившись, швырнул на стол газету так, чтобы Игрушки прочитали заголовок. — На таком, блять, читайте! Той Фредди опустил взгляд на газету. Той Чика боязливо попятилась от стола, но, поймав строгий взгляд Фазбера, посмотрела Той Фредди через плечо. А тот уже вовсю чувствовал, как внутри всё сжимается и холодеет. «ВЗРЫВ В ТОРГОВОМ ЦЕНТРЕ! Очередной террористический акт произошёл в «Неаполе», крупнейшем торговом центре города. Неизвестная группа людей расположила взрывчатые устройства на всех этажах и восточном крыле. Взрывы произошли по очереди, начиная с верхнего этажа. Около 50% здания было разрушено, сейчас посещение торгового центра строго запрещено, так как продолжается расчистка завалов и поиск людей под ними. Происхождение взрывчатки и количество жертв пока неизвестно. Это уже пятый по счёту террористический акт, совершённый за последние несколько месяцев в нашем городе. Как писалось выше, виновники не были установлены, но следствие, с главой которого вскоре состоится интервью, предполагает, что за подрывом стоит некая организация «Kyrie», слухи о которой давно гуляли в городе. Информации о ней следствие не дало, но заверило, что будет «искать её до тех пор, пока не будет пойман последний террорист». А пока правоохранительные органы настоятельно рекомендуют оставаться дома и избегать людных мест…» — Так, погодите, — Той Чика отстранилась и посмотрела на Фредди. — Здесь не написано ничего про нас, даже про пиццерию ничего нет. Она хотела было ещё что-то сказать, но Той Фредди легко тронул её за плечо. Поймав его испуганный взгляд, Той Чика вздрогнула. — Что такое? — Правый столбец. Ты что, не видишь? — спросил Той Фредди. — Вот же, тут сказано: «Пиццерия Фредди Фазбера связана с «Kyrie»? О чём молчит полиция?» — Ужасно, если нас подозревают в связи с преступниками, — похолодев, проговорила Той Чика. — Но, Той Фредди… здесь ничего не написано. Здесь ничего нет, кроме фотографии с места происшествия. — Пытаешься убедить меня в том, что я слепой? — воскликнул Той Фредди, бросив газету на стол и с грохотом прижав её. — Как же!.. — Погоди, — осадил его Фредди, задумчиво посмотрев на газету. — Прежде чем задавать вопросы непосредственно к Той Чике, проверим остальных. Что-то мне подсказывает, что аниматроники по чьей-то воле разделились на два лагеря. — Какие ещё к чёрту лагеря? — Той Фредди развернулся, сжав кулаки. — Сам подумай. Почему кто-то из нас побывал в какой-то жопе, а с кем-то ничего не случилось, и те продолжают себя вести, словно малые дети? И только попробуй сказать, что не заметил этого, — поймав прожигающий взгляд Той Фредди, Фазбер нахмурился и сдавленно вздохнул. Нажав кнопку вызова на столе, он попросил всех аниматроников явиться в главный кабинет. Той Фредди и Той Чика пока отсели на диван и начали о чём-то перешёптываться. Фазбер-старший в это время устало опустился на кресло и помассировал виски. Почувствовав знакомые руки на плечах, Фредди оглянулся. Сзади незаметно подплыла Марионетка, а он, как обычно, этого не заметил — настолько тихими у куклы были шаги. — Ты что-то хотела сказать мне? — Фредди нервно провёл ладонью по лбу. — Это насчёт произошедшего? — Не вини детей, Фредди, — Марионетка положила свою тонкую руку на каштановую шевелюру. — Вряд ли можно в полной мере вешать на них ответственность за происходящее. Тебе не кажется, что ты порой слишком суров к ним? — Нет, не кажется. Я просто прошу их не вмешиваться в дела пиццерии, которые их не должны волновать, — Фредди от раздражения начал постукивать ногой. — Но им не сидится на месте, они раз за разом нарушают правила, которые мы устанавливаем. Неужели не ясно, к чему всё это может привести? Фазбер поднял свой полный прохладной злобы взгляд на Марионетку. Взгляд куклы словно изничтожил все чувства, пускай направленные не на его носителя. Фредди тут же поумерил свои чувства, оставляя место привычному раздражению, которое словно было его заводской настройкой и преследовало по умолчанию. Тяжело вздохнув и прикрыв глаза, Фазбер покачал головой. — Они готовы были подставить нас только из-за своих мимолётных прихотей, — процедил он. — Они захотели немного побыть людьми. Такая глупость… Аниматроники не могут любить по-настоящему. — Ты так думаешь? — не без нотки лукавости спросила Марионетка. На что получила безукоризненный и непреклонный ответ: — Да. — Ты действительно так думаешь? Брови дрогнули на ровном лице, приблизившись к переносице. Раздражение теперь отразилось и на лице. Фредди посмотрел было на Марионетку, но не успел поймать её взгляд. Длинные руки, вдруг ставшие тёплыми, мягко обняли его. — Даже спустя столько лет продолжаешь так думать? — голос Марионетки лился, словно перезвон колокольчиков. — Именно, — механически ответил Фредди, но уже не так уверенно. — А ты не считаешь, что тебя запрограммировали так думать? — тоненькие пальцы опустились на уши. — Меня, как всех остальных, кроме Мангл, не программировали для того, чтобы думать. Ты же сама прекрасно знаешь это. Мы лишь выполняем инструкции. У нас нет эмоций, есть лишь симуляция. Алгоритм. Модель поведения, за рамки которой мы не выходим. — Но ты же думаешь. А это верный признак того, что ты более человечен, чем можешь себе представить. — Это ошибка программы, не более-… — Фредди теперь чувствовал себя неловко. — Нет, Фредди Фазбер, — Марионетка почти что кокетливо поправила прядь на голове медведя. — Таких ошибок не бывает. Объятия стали лишь крепче и, как показалось Фредди, более неловкими. Оттого они и умиротворяли меньше. Словно из Марионетки, из Мамы, вытащили душу, лишив всякой теплоты и искренности. Ласки были сродни острым когтям разъярённой кошки, голос — скрежету по наждачной бумаге. Поймав себя на таких ощущениях, Фредди задался вопросом: где Марионетка? Где Мама? Последнюю точку в ликвидации спокойствия Фредди поставил Голден Фредди, явившийся первым, словно по свистку. Один взгляд белых зрачков и лёгкая ухмылка на устах повергли Фазбера в шок, испарина, проступившая на лбу, застилала взор, затягивая голубые глаза плёнкой и отнимая последние резервы рассудка. Фредди начал барахтаться, словно тонущий ребёнок. Он больше ничего не видел своими глазами.***
— Стой, а ты уверена, ч-что нам ничего за это не будет? — Той Бонни, как мог, сопротивлялся тяге Мангл. — Мне так много попадало!.. — Не надо беспокоиться, — механически проговорила Мангл. — Ты идёшь вместе со мной. Значит, ты в полной безопасности. «Я бы не был так уверен! — мысленно простонал Той Бонни. — А если нас с братиком съедят две лисы? Фредди это не понравится, он рассердится…» — Братик, ты здесь?.. А-а-а!!! — Той Бонни взвизгнул, схватившись за уши и зажмурившись. Перед глазами предстала не столько страшная картина, сколько странная и до ужаса неправильная. Нет, Той Бонни вовсе не увидел какого-то духа или призрака, каких любили показывать в фильмах ужасов. Он увидел, как его старший брат лежал под огромной тушей Фокси и хрипел, в то время как сам Фокси не пытался сожрать друга в зверином припадке, а просто полулежал, его глаза были затянуты каким-то бельмом, а здоровая рука мягко душила кролика — так, словно всего лишь игралась. Увидев это, Той Бонни испугался ещё больше, чем когда лис натурально озверел. Сейчас же крольчонок заворожённо наблюдал за тем, как его брата лишают возможности дышать в такой неестественной позе. Лишь только Мангл бесстрашно подошла к обоим аниматроникам и, опустив руку на плечо Фокси, что-то прошептала (Той Бонни был готов поклясться, что на другом языке), и лис тут же отпрянул. Вновь он словно вышел из состояния аффекта, в котором находился в минуты пробуждения, ведь именно в это время он был наиболее уязвим. Потому и вёл себя, как животное. Той Бонни в первую очередь кинулся к брату, заключая его в объятия. Даже несмотря на то, что опасность для него всё ещё могла существовать. Вполглаза посмотрев на Фокси, Той Бонни обратил внимание на его извиняющийся взгляд. Погладив фиолетовые волосы своего брата, он мягко потянулся к лису, но тот отшатнулся. Впервые на памяти Той Бонни Фокси не дал себя погладить или обнять. Это сбило крольчонка с толку. Как же так? Раньше Той Бонни совершенно спокойно применял свою терапию на Фокси, и она работала, а сейчас… Сейчас и сказать было трудно что-либо о поведении «вышедшего из строя». Даже не конкретное — общее выделить и понять представлялось невозможным теперь. — Фокси… — Той Бонни едва не плакал. — Так нельзя. Ты больше не можешь… прошу тебя, перестань! Братик в опасности теперь!.. — Ты прекрасно знаешь, что я не могу этому помешать, — понуро ответил Фокси. Его целая рука начала скрести шею. Лицо исказила горькая усмешка. — Прости, что веду себя как животное при смерти, Той Бонбаросса. Просто… Лис закашлялся и раскрыл кафтан, чтобы показать Той Бонни и Мангл зияющую дыру у себя на животе — разрез был сделан буквой «игрек»: от эпигастрия до обеих бёдер. Игрушки ужаснулись увиденному. Даже на неизменном лице Мангл пролегла тень ужаса, янтарный взгляд потускнел. Той Бонни же и вовсе осел на пол, прикрыв рот рукой. Он догадывался о том, что произошло. — Поскольку Бонни прошлую ночь провёл в мастерской, то моей ярости не было предела. Я кусал самого себя, чтобы избавиться от боли, — Фокси поднял страдальческий взгляд на кроликов и лисичку. — Когда я проснулся, то подумал, что лежу в мусорном ведре. А потом увидел записку от Фредди: «Я знаю, что тебе плохо. Я помогу тебе избавиться от этой боли». — Фредди Фазбер сделал ещё хуже, — отрезала Мангл. — Сделал ещё хуже. Братик больше не чувствует боли, но он знает, что ему больно. — У него не было выбора, чёрт возьми! — Фокси грохнулся на колени и ударил себя в пустое тело. — Мы снова влезли в долги из-за этого проклятого ремонта! — Фокси… — попытался было остановить его Той Бонни. Но лис будто сорвался с заржавевшей цепи. Ему хотелось вопить и орать из-за всего происходящего вокруг. Крюк вновь ходил в опасной близости от лица и груди. Вторая рука стиснула кафтан. — Да ну к чёрту всё это… — обессиленно пролепетал Фокси. — Блять… ненавижу это! Зачем я только?.. — Прости, братец, — прервала его Мангл. — Нас вызывает к себе Фредди Фазбер. — Тогда идите, — коротко буркнул лис. — Возьмите Бонни с собой, а меня оставьте. — Но… — Мангл схватила подошедшего было Той Бонни за воротник. Но тот бы и сам отшатнулся, увидев взгляд Фокси, направленный прямо на него. Лис почти что прорычал: — Оставьте, я сказал! Всё равно я больше не один из вас. Теперь я понял, почему я не должен никому верить, Той Бонни! — во взгляде колыхнулась печаль с горьким привкусом злости. — Всего-то не стоило верить тем, кто не верит тебе. — Но я не имел в виду-!.. Мангл безапелляционно прекратила этот бессмысленный спор между аниматрониками и вывела кроликов наружу. Бонни, правда, сопротивлялся, он не хотел, чтобы все видели его уродство вместо прекрасного лица. Бонни-младший же упирался, потому что не хотел заканчивать разговор с Фокси таким образом. Да, его звал Фредди вместе со всеми, наверняка по важному делу. Но разве Фокси действительно больше не один из аниматроников, сотрудников пиццерии Фредди Фазбера, его друзей в конце концов? Голова грелась от неистового и грустного восклицания, которое Той Бонни боялся озвучить: «Ты не прав, Фокси! НЕ ПРАВ!». Так крольчонок и прошагал, подгоняемый Мангл, до лиловой портьеры, а затем, бросив последний взгляд — взгляд недоумевающего и разочарованного ребёнка — покинул Фокси. Светлая полоса вновь стала тонкой. Она проходила почти что сквозь Фокси, словно пыталась пронзить собой, оставляя точечную, но смертельную рану.***
В очередной раз придя домой к Фрицу и Наналли, а вернее, на их конспирационную квартиру, Майк в который раз задал себе довольно риторический вопрос: что он тут делает и почему каждый раз в разное время он доставляет провиант и средства первой необходимости сюда, двум рыжим детишкам, у которых уже от двухнедельного пребывания в полной изоляции от внешнего мира начинали тухнуть мозги? Ответ был очевиден, просто Шмидт был довольно забывчив в тех вещах, что доставляли ему немало проблем. Сейчас, ставя сумки на пол, он заглянул в гостиную. Несмотря на то, что квартира была ужасно старая (по документам, здесь никто не жил с конца восьмидесятых), обстановка вполне располагала к себе. Это всё равно что к бабушке в гости приехать — всё так старомодно, но оттого и приятно глазу. Стоило Майку опустить пакеты на пол, как один из рыжих «чертей» уже снизошёл в прихожую, перехватывая покупки. Им оказался Фриц. Майк бросил на друга оценивающий взгляд. Мешки под глазами, лицо окончательно стало неестественно бело-зелёным, глаза потускнели и скрылись за лохмами отросших волос. При этом Смит был совершенно здоров, несмотря на подозрения Наналли. Иначе бы он не подлетел так резво ко входу. Майк бы больше был уверен в плохом самочувствии именно Наналли: та даже не повернулась в сторону входной двери, лежала на соседнем диване и глядела потерянными глазами в грязно-серый потолок. Это явно не тот цвет, который мог принести успокоение, но ни один другой не мог так ненавязчиво гипнотизировать и уносить в царство прокрастинации. А именно это чувствовала Наналли, которой Майк тайно приносил домашнее задание из колледжа, встречаясь со случайной одногруппницей девушки. Смит, будучи поглощённой столь тухлой атмосферой, не могла ничего делать. О мыслях, крутившихся в её голове, вполне можно было догадаться, поэтому Майк и не расспрашивал Наналли. Просто к концу недели он молча забирал папку с листочками и пускался в путешествие по городу в поисках преподавателей (благо, что их было всего лишь одиннадцать. Всего лишь!). Это были лишние хлопоты, да, но больше было некому. «Боже, ну что за ипохондрики, — подумал Майк, глядя на Фрица и Наналли. — Выгулять их надо бы, но нельзя». Шмидт проводил взглядом ушедшего на кухню Смита и прошёл за ним следом. Усевшись за стол, он снял кепку и устало потёр переносицу. Майку больше не хотелось лишний раз напрягать голову и тело. Но его молитвы, к сожалению, так и не были услышаны: к нему подсел Фриц. Зря Майк надеялся на благоразумие со стороны друга... ведь он снова решил пристать к нему со своей просьбой. — Вот и сколько раз мне повторить тебе придётся, Фриц? — сразу же вспылил Майк, но всё ещё стараясь не повышать голос. Напротив, вопреки своим установкам он решил провести конструктивную беседу на спокойных тонах. Пока что. — Я не могу так рисковать кем-либо только из-за твоих прихотей больного человека. — Поверь мне! — взгляд Фрица без очков выглядел так жалобно, что Майк действительно был бы готов поверить. Но Шмидта нельзя было взять так просто, поэтому мужчина просто продолжил слушать то, что собирался сказать его рыжий друг. — Я думаю, что стоит последовать английской поговорке и не складывать все яйца в одну корзину. Неужели нас с Наналли нельзя держать порознь из соображений безопасности? — Твоя безопасность выглядит сомнительно, — раздражённо проговорил Майк. — Если мы потеряем кого-то одного из вас, то уже окажемся в невыгодном положении, я бы даже сказал, в крайне щекотливом. Для наших нервов. К тому же, ты хоть сам представляешь, сколько хлопот это добавит полиции? Следить за вами двумя на одной квартире легче, чем распределить вас по двум уголкам города и расставить камер. Это лишние расходы, к тому же… — К тому же что? — перебил его Фриц, пододвигаясь ближе. Сидя напротив Майка, Смит почти склонился над столом. — Что, Майк? Я понимаю, что в первую очередь надо обеспечить безопасность Наналли, а вы этого — нет. В ваших силах обеспечить ей комфортные условия, но вы этого не хотите почему-то… Он зажмурился и замолчал, потому что прямо перед его носом пронеслась рука Майка и ударилась в стол. Фриц настолько перепугался, что едва не соскользнул со стула. Но его вовремя подхватил Майк, прижав запястья к столу. Подняв голову, Смит почувствовал себя поджимающей хвост собакой. Холодный взгляд прожёг его глаза насквозь. — Рот закрой, — от резкости в голосе Майка Фриц невольно сглотнул. Сейчас ему вдруг стало по-настоящему страшно: вдруг Шмидт во второй раз не простит ему его выходки? — А ещё лучше — завали ебало, по-хорошему прошу в последний раз. Ещё одно слово, и я лично позабочусь о том, чтобы полиция закрыло твоё дело, и стала бы заниматься исключительно «Kyrie». Вас бы вернули в ваш дом, ты бы продолжил ходить на работу в пиццерию, твоя сестра — в колледж, а никто из нас не нёс бы ответственность за то, что с вами что-то случилось. Так что ли хочешь? Фрицу было без малого двадцать лет. Но в душе он так и остался тем самым ребёнком, спрятавшимся в кабинке школьного туалета, потому что он не мог защититься. От беззаботного и легкомысленного юноши ничего не осталось. Здесь, в этой квартире, находясь на принудительном душевном лечении после догонялок с террористами, Фриц окончательно расклеился и зачах, обнуляя весь пятилетний прогресс. Слёзы потекли из изумрудных глаз, Смит хотел было поспешно вытереть их, но запястья всё ещё были прижаты к столу. Поэтому, испытывая давно забытый стыд, Фриц молча прикрыл глаза, почувствовав, как через несколько секунд ему вытирают глаза. — Ну чего ты? — голос Майка чуть смягчился. — Кретин, ты же понимаешь, что иначе нельзя. В противном случае ты просто сдохнешь. Ты только представь, ты в пиццерии должен будешь находиться постоянно, чтобы хоть как-то себя обезопасить-… — А это идея! — Фриц вдруг просветлел. Слёзы высохли, а дыхание сбилось. — Слушай… а ведь и правда! Наналли может остаться тут, а я перееду в пиццерию и буду жить там взаперти, словно Рапунцель! — улыбка расцвела на его зеленоватом лице, что придало ему хоть какой-то жизни. — Что скажешь, матушка Готель? — Ты кретин или просто притворяешься собой? — Майк изогнул бровь дугой. — Но ладно… справедливости ради, в твоём плане тоже есть… толика здравого смысла. А ты думал о практичности своего плана? А ты понимаешь, что мне придётся возиться с тобой в пиццерии круглосуточно? — С чего бы это? — спросил Фриц. — А с того, что, во-первых, за тебя никто не возьмётся, кроме меня, а во-вторых, ты… хуйни ты натворить можешь, вот, — Майк развёл руками. — Я не знаю, как выразиться точнее. Он замолк, потому что в дверном проёме показалась Наналли. Её осунувшееся выражение лица теперь имело смешанный оттенок: в нём отчётливо читалось кокетство. — Куда уж точнее, Майки, — нежно проговорила Наналли. — Но знаешь, я думаю, что ты справишься. Фриц не дурак и не маленький ребёнок, который каждую секунду требует смены пелёнок. — Спасибо… — буркнул Фриц, кривя губы в подобии улыбки. — Не за что, дорогой братец! — Наналли показала Фрицу язык. — Как я погляжу, вы уже сговорились, — Майк вздохнул и сложил руки на груди. — Наналли, кто за тобой присматривать-то будет? — Твой приятель, Чак, согласился. — Наналли, но он же за пиццерией присматривает! — Теперь за мной. Кстати, насчёт сегодняшней ночи: можно сегодня Джереми у нас переночует? — Наналли подползла к Майку и Фрицу, складывая руки в умоляющем жесте. — Джереми? Ну, ему-то можно, — ответил Майк. — Только имей в виду, что-… — но Наналли перебила Фрица: — Имей в виду, что мне семнадцать, Джереми — тоже. А ещё я умнее и красивее тебя. Шучу, — Наналли поцеловала Фрица в лоб, — не переживай, братец, когда-нибудь и у тебя появится парень. — Хорошо… Стоп. Что? — Ой, то есть девушка. Прости, оговорочка по Фрейду вышла! Вспыхнув и став красным, как рак, Фриц выскочил из-за стола и понёсся за сестрой, у которой только и пятки сверкали. Квартира оказалась непригодна для долгих догонялок, поэтому брат быстро переключился на подушку и с той энергичностью, с которой ему позволяла его болезнь, принялся лупить сестру подушкой. — Эй, беспредельщик рыжий! — крикнул Майк из кухни. — Если через десять минут ты не будешь готов, то я тебя на цепь посажу! И так похож... на рыжую псину...***
Дома было нечего делать, даже телевизора не было, чтобы посмотреть фильмы для хоть какой-то прелюдии. Боясь хоть что-то испортить, молодые люди тщательно готовились, обдумывая свои дальнейшие действия. Ощутив прохладу, молодые люди быстро ложатся на кровать. Рыжая девушка, почти с вызовом глядя на своего парня, тем не менее уступила ему доминирующую позицию, чтобы узнать, на что этот мальчик-тихоня способен. А способен он был на многое. Эти худощавые руки, спрятанные по обыкновению под плотной белой рубашкой, могли подчинить себе бестию внутри девушки, пускай и ненадолго. Мягкий толчок заставил парня прижаться к кровати, расставив ладони по обе стороны от белоснежного лица, с которого вмиг испарилась болезненность. Теперь оно стало почти ровным и каменным, словно неприступная стена, по-настоящему живыми на нём оставались лишь глаза, по-лисьи, хитро прищуренные. Они пожирали каждый миллиметр объекта своего вожделения, девушка всеми фибрами души желала окунуться в необъятную негу, из которой обратный путь бы не нашёлся. Вряд ли бы она смогла обрести его в парне, с которым встречалась, но вера внутри согревала как никогда прежде. Он смотрел на рассыпавшиеся рыжие локоны. Этот ангел, сошедший с небес, нагревался в его руках, распалялся от его действий, смотрел обожающе и почти не моргая. Это ломало последние внутренние тормоза, буквально сносило крышу, но каждый раз останавливал страх повредить хрупкое тело. Если придёт конец ему, то ангел испустит дух и вернётся туда, откуда явился, а парень останется ни с чем. Поэтому он в какой-то момент отпустил поводья, уступая место своей пассии. Ангел вознёсся над ним, в этой тонкой фигуре и уверенной позиции чувствовалась невиданная грация. Мягкие губы опустились вниз, чтобы одарить побеждённое человеческое тело живительной водой, страстным огнём, приоткрыть ворота в Поднебесье и показать его красоты. Вместе с амброзией и нектаром, на губах остался привкус чего-то жгучего. Оно вдруг напомнило парню одну простую истину: Даже святейшее создание может обнажить зубы.