звёздочки
Даша не знала, что будет дальше, завтра и сегодня. Уже не помнит, что было вчера. Думает о Насте и снова размышляет, правильно ли она сделала, что поцеловала ее. Так пошло, грубо, как нельзя с Денисом. От этой мысли выворачивает. Светловолосая ещё слушает, как выключается свет, домывается посуда, как Настя идёт в свою комнату и долго там копается. Она сделала ей приятно, как та и хотела. Это почти не измена. В любом случае, многие по пьяни целовались со своими подружками. Но они трезвые. Но Даша давала отчёт всем своим действиям! Наконец, засыпает. Долго слушает собственное дыхание, считает до ста, сбивается и чувствует тяжесть в районе живота. Надеется, что пришла ее смерть, просто так, решившая посидеть на груди и посмотреть на бледное лицо до последних секунд. Вот бы это была смерть, вот бы э... — Я вижу, что ты не спишь. Даша резко раскрывает глаза. На ней сидит Настя. Едкая, нахальная. Ее ладони сложены на груди, глаза почти не моргают. Она хотела знать, что Настя слишком умная, чтобы привязываться к человеку, который никогда не сможет её полюбить. — Зачем ты пришла? Кошка давила на грудную клетку руками. — Просто так. От нее пахло весной, деревом. Может, и не от нее, но запах застрял глубоко в носу. Даша хотела убрать с себя девушку, поэтому руками начала ее искать в темноте. Подушечки пальцев сразу ударились о бедра. Совсем оголенные тонкие бедра, обхватившие, сжимавшие ее с двух сторон. Вздыхает и сдается, отбрасывая руки. — Слезешь с меня, может? — Нет. Пока не добьюсь того, чего хочу. Вино все-таки ударило в голову. — Вино ударило в голову? — Ты же видишь, что мне надо. Видит. Насквозь видит все желания, каждое настроение. И безумно их боится. Забывает про свои, опасаясь их ещё с того раза. — Ты, наверное, не понимаешь, о чем говоришь. — Понимаю. Шпагина действовала уверенно, потому что прекрасно понимала себя и свои потребности, пока Каплан билась головой об стену и пряталась от соседки. — И что будет после этого? Будем шарахаться друг друга? Снова уедешь в Одессу, только уже насовсем? — Тебе-то что? Ты снова будешь делать вид, что тебе все равно на все, не обращать внимания на меня и бегать к Денису. Добренко вздрагивает, начинает закипать. Пугается своей неуверенности. — Нет, ты не понимаешь! Если ты считаешь, что мне все это время было все равно, то ты ужасно ошибаешься, — Каплан останавливается, выдыхает и тяжело дышит, руки Шпагиной перемещаются на ее плечи, крепко впиваясь в них ногтями, — из-за твоих небо-ольших укусов чуть отношения оч не потеряла, это эгоистично, — она схватила Настины запястья, чтобы не смогла ничего придумать. Эгоистично? Дарья никак не могла успокоиться, даже в темноте было видно, как красноволосая улыбается. — Нет, не знаю, — лыбится, издеваясь. Добренко выбешивали эта несерьезность, спокойствие, ведь в ее голове были нескончаемые войны. Пока она снова думала, почему все так сложилось, Шпагина медленно освободила одну руку из крепкой хватки. — Знаешь, иногда мне кажется, что зря я приехала в Питер, — рука плавно движется вниз, пока Даша внимательно слушает соседку, — хотя в Одессе я так и не смогла бы найти дело мечты, — рука проходит к пояснице, отгибая одеяло, — а здесь я обрела невыносимое количество проблем... — Прекрати. Светловолосая прекрасно чувствует чужую руку на внутренней стороне бедра. Сжимает другое запястье ещё сильнее и, радуясь, что на этот раз ничего не произойдёт. Настя не унимается, поднимает ладонь выше, нарушает все запреты, не слушается, только тихо усмехается. — Прекрати! Даша понимала все и безумно рада, что почти не пила, не собираясь поддаваться в новом раунде. — Ну да, ты права. Денис трахает намно-ого лучше, — тянет с хитростью, с отголоском ненастоящей грусти. Начинает мрачнеть, потому что девушка под ней совершенно никак не среаги... Добренко закипает ещё больше, не выдерживая последней реплики. Находит кромку трусов и резко тянет вверх, не жалея. Шпагина успевает громко вскрикнуть, ее хватают за талию, до синяков, до красных впадин от ногтевой пластины, переворачивают на спину, наваливаясь всем телом. — Хочешь узнать, как люди будут смотреть на твою шею в засосах? Она не ждала ответа. Сразу приблизилась к тонкой шее, сильно укусила, как всегда не жалея, всасывая кожу, пока Настя держалась за плечи соседки и дрожала всем телом. Она была груба, на нервах оставила засосов пять, Настенька не считала, только наслаждалась, водя руками по всей спине Каплан, впивалась ногтями в шею, когда было совсем больно и стонала. Добренко чувствовала власть. То самое, чего нельзя с Денисом. От этих подростковых замашек тянет блевать, им по восемнадцать, но оно все ещё романтизируют темные пятна на шеях, но это так подошло им. Дарье нравилось чувствовать себя грубой, властной, Анастасии — покорной. Даша легла на другую часть дивана. Смотрела в потолок, понимала, что снова сделала то, о чем будет жалеть завтра и послезавтра, стало тяжело. Девушка рядом успокоилась, создавая полную тишину, оставляя в покое. Это не похоже на тот раз. Как минимум потому, что нет запаха алкоголя или какой-то ссоры с Денисом, нет горячих чувств, жаркой атмосферы, желания забыться в страсти и всего того, что тогда на них повлияло. Есть только Шпагина, обожающая неласковые действия соседки и есть Добренко, пожалевшая мальнькую девочки с Украины из двенадцатой группы, которая ночует в академии. Светловолосая видит, что она может это все вернуть. Правда, захочет ли терпеть последствия снова? Все действия были зависимы, четко отговорены. Обе девушки зависимы от воспоминаний. Может, она уже собиралась уходить, а может, вспомнила про незаконченную игру. Перекидывая ногу через Каплан, остановилась, сползла до бедер, откинула одеяло, отодвинула растянутую футболку. Настя просто ждала, когда ей дадут коленом в глаз и выгонят из комнаты. Или сразу из квартиры, чтобы наверняка. Но светловолосая просто отвернулась в другую сторону, полностью игнорируя все. Чужие бедра плотно сдвинуты, Шпагина ещё раз переворачивает все у себя в голове. Громко выдыхает и встаёт. Гордо уходит, ни разу не обернувшись. Гордо проигрывает в послелднем раунде. Поступает умнее, прекрасно зная, что ещё пожалеет, что не отдалась полностью. Гордо улыбается, ведь чувствовала дрожь чужого тела, говорящего о том, что все-таки хотела. А Добренко ждала борьбу до последнего, огня и пыла Настеньки. И почему она ее не прогоняет из квартиры?звёздочки
Уже четверг, 06:06 — Ничего мне сказать не хочешь? Руслан проснулся на чужом диване от лишней возни в коридоре. Вечером он пообещал себе, что будет хоть сутки ждать, но только обязан увидеть сестрицу на пороге квартиры в абсолютно любом состоянии. Тушенцов даже и не догадывался, что она придет настолько поздно. Выглядела она весьма интересно. Колготки и худи, которое явно принадлежало не ей, красная шея и губы с глубокими трещинами, будто прорезанными ножами. Парень вспомнил, что у Шпагиной, кажется, тоже нижняя губа была полностью раскусана. — Чего. О чем. Хоть она и была похожа на вменяемое говно, которое постоянно залипает а одну точку и забывает моргать, будто укуренная, она так и не пила за эту ночь. Девушка просто пыталась сосредоточиться на чем-то одном, чтобы одна мысль не сбивала другую, чтобы она просто взяла небольшой отдых для своей головы и тела и смогла разобрать все по полочкам. Как бы она не старалась сдерживаться, ночь была яркой, настолько, что она ни разу не сомкнула глаз, тупо, потому что не успевала, то и дело вливаясь в какое нибудь событие.звёздочки
— Денис...а-а-х, Денис, постой, остановись...Денис... — Что такое? — бормотал парень сквозь смазанные поцелуи. — Оставь...свои засосы... метки... — Чего? — он немного резко отодвинулся. — Ну на шее... — Даш, я... — Прошу, Денис. — Просто ты всегда была против наотрез... Он прильнул к шее.звёздочки
— Даш? Просто...посмотри сейчас на меня и ответь, где ты была столько времени. Добренко слишком резко повернула голову и посмотрела в глаза брату, вселяя какое-то безумство. — У Дениса, кого ещё? Это же очевидно. Руслан посмотрел еще раз на шею Даши и открытые губы, на нижней до сих пор была коричневая корочка.звёздочки
— Даша? Ты че так поздно? — К тебе захотела. Можно? Спрятаться она захотела. — К-конечно можно, — Денис смотрел так же, как и Тушенцов сейчас. С недопониманием, будто отец, не видевший своего ребенка с рождения. Парень крепко обнял, подхватил под руку, повел в комнату какую-то...звёздочки
"— ...ты будешь делать вид, что тебе все равно и бегать к Денису своему..." Или как она там говорила? В любом случае, она оказалась права. И... Даша проиграла?..звёздочки
— То есть, трубку ты не могла взять? Девушка начала догадываться, что Руслан догадывается. — Мы трахались. Посмотрел еще так... исподлобья. — С кем? Догадался.звёздочки
Из них двоих трахался только Денис. Даша просто подчинялась и думала. Для нее это был шанс забыться и попробовать разжечь новые чувства к нему. Добренко становилось все время тяжело внутри, потому что ничего не получалось. Она вспомнила, как было хорошо до всего этого, как становилось легко, когда смотрела на Дениса. Тогда, когда она не думала только о Насте, даже не знала. Та летняя ночь, когда Денис сказал о своей любви второй раз в ее жизни, признался, что Даша — самое дорогое в его жизни. Он брал руку и сжимал, говорил длинные разумные вещи, от которых подкашивались ноги, когда понимала, что, кажется, тоже его любит, по-другому, но очень хочет остаться с ним сейчас и здесь. Сейчас она не хочет ничего. Нет. Мечтает забыть, кто такая Шпагина. Ведь из-за нее не жизнь больше не имеет тех знакомых красок. Вместо темных волос она видела красные локоны, вместо парня — девушку. По ее щеке потекла слеза, незаметная такая, горькая и тяжёлая. — Дашенька? Ты плачешь? Что не так? Он ловит ее слезы губами. — Нет, все хорошо. Просто люблю тебя сильно.звёздочки
— Весь день, что-ли? Так хорошо было, что ты про академию забыла? — Да. — четко, сухо, убеждая саму себя. Ведь хорошо ей было, только когда она одна осталась в своей комнате, когда ее оставили, когда никто не трогал. — С Настей что? Громко сглатывает. — Что с ней? Он щурится и смотрит с жалостью. Даша жалкая. — Даш, просто скажи мне, что случилось прошлой ночью? — Я поехала к Денису. — А до этого? — Мы пили с тобой. Он молчит, бегает глазами. — Даш, не ври мне хотя бы. — Настя спит? — Спит. Каплан не стала бы говорить в любом случае: если бы Настя была там и если бы не было. Она все равно оставит эту ночь глубоко в себе. До того момента, пока не взорвется от переизбытка ненужных чувств. — Что она говорила? — Даш, я пришел вчера вечером, меня встретила Настя заплаканная, вся никакая. На шее места живого нет, — смотрит на сестру, она почти не слушала, думала о том, что место на шее живое было, ведь засосов было не много, — ты как считаешь, что мне надо было думать? Она чайник поставила, молча носом хлюпала. Я смотрю на нее, вообще ничего не понимаю: до тебя дозвониться не могу весь день, дома нет, Настя выглядит так, будто, будто...не знаю. Я спрашиваю у нее: "Это Даша?", — Добренко смотрит на него, долго, не моргая. — Зачем? — Пробормотала что-то и ушла в комнату... она посмотрела на меня, как...как кошка, брошенная на улице! И верно, Даша бросила той ночью кошку.