Ассорти

Юджериан всегда казался психом с каменным лицом, лишь изредка разбавляя своё равнодушное выражение оскалами да ухмылками. Руд, конечно, не мог отзываться так о своём любимом парне. Просто уважаемый господин Ланосте, Руд готов на него молиться, отправил пару фотографий своего сына, и как истинный джентльмен своей дамы сердца, он зазывал Руда в гости для Эферии. Конечно, эта милая женщина, державшая в узде двух гигантов: крупнейшего инвестора и его талантливого отпрыска, могла позвать его лично, но её муж решил устроить семейный вечер в тайне от семьи. Потрясающее решение, а ещё Руд понимал, что тот просто хотел смутить Юджериана, но… Чувствуя себя неловко от того, что он купился на пару подростковых фотографий Юджериана и обещание показать альбом с ещё большим количеством уже детских фото, Руд удобнее берёт торт, нажимая на дверной звонок. Его дорогого Шика с утра загрузили делами в компании, потому что будущему преемнику стоит набраться ума, а Руд просто решил делать вид, что не понимает мотивов председателя. В конце концов, это сближение с родителями его парня. В этом не было ничего плохого. Дверь отворяется, и он видит красивую женщину, что ласково ему улыбнулась, узнав в нём возлюбленного её сына. Он примерно понял, почему Шики был популярен. Как тут не быть, когда вся семья — сборище моделей? Руд смущённо улыбается. Его впускают в тёплый дом, где уже накрыт стол, и он не мог сдержать вздоха: его растил брат, и даже если тот старался быть дома чаще, работа отнимала слишком много времени и сил. Руд был немного одиноким ребёнком. Тем не менее сейчас он был в гостях у родителей его парня, и у него есть тайная миссия — раздобыть фотографии маленького Шики, иначе весь его поход окажется неплодотворным. Когда Эферия садит его за стол и внимательно за ним наблюдает, он правда не знает, куда себя деть, и по итогу женщина берёт инициативу на себя, улыбаясь: — Расскажешь, как у вас дела? — и Руд осторожно начинает рассказывать. В процессе он проникается, и говорит без опаски, лишь сдерживая себя от грубых формулировок, только это было не нужно: Эферия вливается в его настроение, и они свободно болтают, не задумываясь. Вскоре, когда Руд совсем почувствовал себя домашним, Эферия достаёт заветный альбом с фотографиями, и, коварно прищуриваясь, она обещает ему копии понравившихся фотографий. Руд, конечно, не посмел отказаться от такого щедрого предложения. Они просидели за альбомом около двух часов: обмениваясь мнениями о цвете, что подходил бы подростку Юджериану; посмеиваясь нам смешными костюмами в его младенчестве; слушая истории друг друга о дорогом им обоим человеке… Руд чуть улыбается, смущённый и счастливый. Он замирает над фотографией с типичным выражением лица Юджериана, что почти ничего не выражало, и понимает, что ему радостно. Он поднимает взгляд, и видит перед собой ласковый взгляд тёплых глаз, и почему-то… в груди теплело. — Спасибо, — шепчет он совсем тихо, а Эферия улыбается. — Не стоит, дорогой. У Руда… нет, у него с братом не было матери. По крайней мере, она умерла слишком рано, чтобы Руд мог помнить о ней что-либо, а Киэль был слишком потрясён обрушившейся на него ответственностью за осиротевшего брата. Тот кажется совсем забыл, что и сам в тот день стал сиротой, решив заменить собой родительскую фигуру шестилетнему брату. Однако сейчас… Руд думает, что всё хорошо. Сложилось всё так, как сложилось, и сожаления прошлого не имели никакого веса для них сейчас. В конце концов, даже фотография с выпускного Шики была тёплой. — Ай-ай, а я ведь планировал за семейным столом рассказать о том, как крошка Шики в свои двенадцать… — Заткнись, старик, — входная дверь закрывается, и в доме слышится приятный смех, пока гигант акционерного рынка целовал свою жену под закатывание глаз сына. Тот, правда, тоже не поскупился украсть для себя кусочек внимания. Поймав взгляд синих глаз, он наклоняется к нему, зацепившись взглядом за уголки губ, что были приподняты в смешливой улыбке. — Черныш. Он не говорит прямо, но в голосе звучит приветливая радость, от чего Руд только фыркает. — С возвращением. На столе был раскрытый альбом, и фотографии в нём хранили память. О том, что Руд присмотрел для себя самые забавные и неловкие кадры, ни он, ни Эферия, Юджериану не рассказали.