I'm Okay, You're Okay (He's Kind Of Weird) — Original Flavor

      Наступило лето, классы опустели и появилось много свободного времени. Отличая пора для подготовки к следующему году.       О, ну и конечно для секса.       — Джон. Джон. Джон.       Он проснулся. Был июль и Джим, словно кот, требующий к себе внимания, терся своей головой о его грудь. Джим не был ранней пташкой — если честно, он имел всего три состояния: работает, не работает, пьёт кофе, — но сейчас он выглядел бодрым. У Джона было чуть больше вариантов существования, прямо сейчас он застрял на «только что проснулся».       — Эй, надеюсь, ты не против, — усмехнулся Джим, неубедительно разыгрывая виноватую мордашку, в его руках был полный лубрикант, на крышечку которого Джон шутки ради прилепил красный бант. — Что я не смог дождаться и нашёл свой подарок чуть раньше срока.       Только сейчас Джон полностью проснулся. Сегодня день рождения Джима, и разумеется он узнал про все планы Джона, хотя никаких подсказок не было.       — Ну, — начал он небрежно, — по плану ты и должен был его найти.       Джим с усмешкой сел на него и, уау, он был голый. Когда они освободили от пижамных штанов и Джона, он подумал, что никогда больше не будет носить их. Кто вообще придумал штаны? Люди, которые против наготы. Он не собирается быть частью этих брючных тиранов.       Возможно, он был немного не в себе.       Одежда на полу, Джим между его ног поигрывает тюбиком. Оторвав бантик от крышечки, он прилепил его на голову Джона.       — Готово.       Под смех Джона Джим облизал пальцы.       — Итак, — сказал он, — всё хорошо, я изучил тему, — в тот момент, когда его губы коснулись члена Джона, его палец осторожно скользнул в него.       — О-о-отлично изучил, — похвалил Джон, его голос и бедра дрожали.       Если по началу это ощущалось странно, то вскоре Джон хотел больше: больше пальцев внутри него, больше губ на его члене, больше ощущений пока в конце концов он не начнёт задыхаться и хвататься за плечи Джима, двигаясь с ним в одном ритме и, наконец, умолять его войти.       К счастью, Джим прислушался к нему.       — Скажи мне, если станет больно, — он тяжело дышал и смотрел на Джона сумасшедшими глазами полными страха разочаровать его. Он всё сильнее прижимался бёдрами, стараясь оказаться ещё ближе. Джон чувствовал горячую головку напротив своей задницы, а затем и внутри неё. Он попытался расслабиться, снова начать дышать, но оказалось, что это немного сложнее, чем он представлял изначально. Глубже, и глубже, и глубже, пока Джим полностью не оказался в нём. Было больно, конечно ему было больно, но Джон мог справиться с этим, боль его не пугала, ощущения стояли этого.       — Боже мой, Джон, — и звучало это так, словно Джим действительно встретил Бога. Это побудило Джона к эксперименту: завести одну ногу за спину Джима. Джим удивлённо выдохнул и начал двигаться и, о да, это была отличная идея. Чем дольше Джим двигался, тем больше Джон привыкал и расслаблялся. Он начал приспосабливаться и подстраиваться под заданный темп, движения стали резче. Джим целовал его, кусал, говорил как прекрасно чувствовать Джона вокруг себя, и Джон снова двигался ему навстречу.       Внезапно Джим отклонился назад и полностью сосредоточился. Движения стали продуманными, и весь вид Джима говорил, что у него есть План, и, чёрт, сейчас совсем не время для…       Блядский боже.       В этот самый миг в абсолютной тишине Джим нашёл то, что искал. (Простату! Спасибо учебникам по биологии за информацию, спасибо, учебники, за полное отсутствие информации, но сейчас совсем не время для этого. Зачем он вообще вспомнил про учебники прямо сейчас, прямо сейчас все книжки могут идти к чёрту вместе со штанами.) Он хотел повторения, и Джим дал ему это ещё до того, как Джон попросил об этом. Джон чувствовал на себе взгляд черных немигающих глаз, которые наблюдали за ним, за тем, как он принимает, задыхается, хочет, они смотрели с жадностью: весь мир перестал для них существовать, остался только Джон. Джон ничего не мог сделать, когда Джим начал стимулировать его член рукой, это было похоже на взрыв фейерверков: глаза закатывались, а рот был открыт беззвучным криком.       Джим не прекратил движение, но замедлился, он ждал, когда дыхание восстановится. Джон хотел, чтобы он продолжил двигаться, он хотел обвить его ногами и прижать к себе так сильно, как он сможет, несмотря на то, что всё, на что он был сейчас способен, — это растечься по кровати. После оргазма ему в голову внезапно пришла очень важная мысль: Джим никогда и никуда не уйдет, он останется с ним. И это главное. Джим издал звук, и Джон почувствовал его всем своим телом.       — Джон, — произнёс он разочарованным тоном. Его бедра внезапно резко дёрнулись, он наклонилось ниже и потёрся щекой о щёку Джона. — Джон, мне нужно… нужно…       Джон положил руки на спину Джима и прошептал: «Да».       С рыком (Джону действительно не должно это нравиться настолько сильно) Джим начал буквально вбиваться в него, это было полной противоположностью тех движений, которые заставили Джона кончить. Внезапно это стало опасным, словно его имело дикое животное, кровожадный хищник, который любил его. Джон не мог контролировать звуки, которые вырывались у него, он откинул голову назад и держался изо всех сил, вслушиваясь в рык Джима. Это были слова, которые совершенно не вязались с его тоном: прелесть, дорого, великолепный.       Мой.       Неведомым Джону образом, Джим смог сформулировать целое предложение, произнося каждое слово по отдельности.       — Никто больше, ты, ох, только я, мой, создан для меня, мой только, я, единственный кто узнал тебя, мой, никто...       Джон хотел ответить, правда хотел, но это сложно сделать, когда сгораешь от наслаждения, и боль пронзает тело. Он чувствовал, что горит.       — Твой, — еле выдавил он, и Джим издал звук похожий на предсмертный рык. Джон повторил. Он видел это в движениях Джима, чувствовал это, когда он кончал в него. На долгий момент Джим замер на нём, а на его лице застыло выражение, удивительное выражение чистого удовольствия. Они оба медленно восстанавливались и всё меньше могли управлять своими конечностями. Джим зашевелился, но лишь для того, чтобы выйти из Джона и снова лечь на него: он положил голову сначала на плечо Джона, а затем передвинулся к его шее, и Джон чувствовал, как Джим аккуратно лижет отметины, а потом прослеживает их своим пальцем.       — Если однажды кто-нибудь решит прикоснуться к тебе, — невероятно мягко, даже нежно, начал Джим, — я, блядь, убью его.       И Джон знал, что это не пустые слова. Может быть, эти слова должны были его встревожить или даже напугать.       Но Джон думал, что они довольно милые.       — Нет. Подожди. Сначала я разрушу всё, что они любят. А потом убью их. Я буду медленно погружать их в кислоту. Нет, подожди… — в этот момент Джим резко поднял голову и обвиняющее посмотрел на Джона. — Чёрт, Джон! Я не могу думать!       Джон засмеялся. Это было потрясающе, и Джон знал, что никогда не забудет этот момент.       — Конечно, смейся над моей беспомощностью, — выдохнул Джим.       Тут Джон почувствовал что-то странное в волосах, он поднял руку и нащупал дурацкий красный бант. Всё это время он был там, подумал Джон и начал содрогаться от новой волны смеха.       («Пожалуйста, опишите свой первый сексуальный опыт». «Без проблем. На моей голове был маленький красный бант, мой парень превратился в дикое животное и нам полностью снесло башню. Отличное было время».)       Тело было липким, и каждая мышца болела, но Джон хотел, чтобы это повторялось каждую ночь до самой смерти. Он думал о тех вещах, что сказал Джим: что никто кроме него и прочее. Он думал, что Джиму не нужно об этом беспокоиться: он единственный, с кем хочет быть Джон. Он единственный, кто заинтересовал его, и в мире не существует человека, способного затмить его или хотя бы быть ему равным.       Он посмотрел на Джима, расслабленно лежащего на его груди, и понял: это единственный человек, которого он полюбил.       Итак, возможно это было лучшее за всю его короткую жизнь лето, полное секса и учёбы.       (Окей, возможно, секс немного помешал учёбе потому что, видимо, Джим решил произвести крещение каждому дюйму их квартиры и Джон был полностью «за».)       Когда пришло время первого занятия Джон был уверен, что не упадёт в грязь лицом, если о чём-нибудь спросят. (Человеческое тело со всеми его удивительными механизмами и причудами увлекало его так же, как Джима увлекали все эти математические формулы и закономерности).       И тем не менее, входя в Большой Холл Бартса для студенческого ориентирования, он был напуган. Разумеется это было потрясающе, Джон с восторгом смотрел на высокий декорированный потолок, на то, как солнечные лучи проникают сквозь окна и наполняют помещение золотым светом. Джон так боялся опоздать, что в итоге пришёл гораздо раньше нужного. Он выбрал место рядом с парнем, который был настолько худым, что казалось будто любой порыв ветра собьёт его с ног, а его лицо полностью закрывали огромные круглые очки.       — Привет! — улыбнулся он, — тоже слишком рано пришёл? Прошлой ночью я был так взволнован, что не мог уснуть.       — Я скорее нервничаю, чем волнуюсь, — признался Джон.       Парень рассмеялся.       — Какой смысл волноваться, мы здесь чтобы учиться, и это их работа: научить нас! Никто не ждёт, что мы сразу будем всё знать. Всё будет отлично, — он помолчал, а затем протянул руку: — Майк, Майк Стемфорд.       — Джон Уотсон, — ответил он, и Майк энергично пожал ему руку. Джон был уверен: он в жизни не встречал настолько жизнерадостного человека, который даже руку пожимает дружелюбно.       — Приятно познакомиться, я никого здесь не знаю, если не считать Оливию, мою девушку, но она ещё не пришла. Мы только недавно начали встречаться, но она потрясающая! — и, снизив тон, Майк добавил: — Чертовски весёлая. Недавно мы гуляли с ней, и она рассмешила меня до слёз.       Джон знал, что это социальный манёвр, что сейчас уместно рассказать о ком-то важном для него, но, растерявшись, он не нашёл нужных слов.       — Я никого не знаю, — улыбнулся Джон. — Хотя, теперь я знаю тебя. Это отлично.       — Один готов, — усмехнулся Майк, — теперь остальной класс. Так здорово быть здесь. Я с детства интересовался медициной, а ты?       Я решил, что мне нравится это, когда представил свои руки в чьем-то теле.       — Не так долго, как ты. Мне совсем недавно пришла эта идея, и я надеюсь, что не ошибся с этим. Как говорится, поживём увидим, но мне понравилось то, что я прочёл в учебниках.       — Согласен, написаны они действительно занятно. Я был удивлён, когда не уснул за чтением, — признался он. — Мне действительно хочется изучать медицину, но, боюсь, я не лучший студент. Знаю, что это ужасно, но я буду прокрастинировать до тех пор, пока ещё есть время.       — А мне нравится учиться, — признался Джон. — В средней школе это вошло в привычку. — Особенно если учесть тот факт, что причина его занятий в школьной библиотеке всё ещё живёт вместе с ним.       Они говорили пока студенты постепенно рассаживались вокруг них, в один момент Майк заметил Оливию и помахал ей через всю аудиторию, и в конце концов двери кабинета закрылись, и студентам начали рассказывать всё, что им необходимо знать на время их обучения в Бартсе.