***
С того дня, когда на всю Поднебесную объявили о их помолвке, и Вэй Лан, и Лань Хуань стали довольно часто использовать слова «невеста», «жених» по отношению друг к другу, а также подтрунивать над данным фактом. Например, когда Лань Сичэнь увидел яростную натуру Мадам Юй на одной из площадок и предстал в довольно шокированном состоянии перед Ланфэн, что как раз находилась на тренировке под руководством Хозяйки Пристани Лотоса, появились шутки из разряда: —Мой дорогой Жених не боится предстать сегодня перед своей Юэму*? На все шутки Первый молодой Господин Лань отвечал фразами: —Мне незачем бояться свою Юэму. А вот не боится ли моя Невеста встретиться со своим Гонгон*? По началу они немного смущались, слыша такие фразы друг от друга, но после это стали делать все остальные, ведь такие слова довольно быстро вошли в обиход будущих супругов.***
—Ты же знаешь, Лань Хуань, что я всегда рада пообщаться с твоими родными.—Ланфэн счастливо улыбнулась, а после слегка повернулась в сторону девы Чу, которая уже не знала куда себя деть от смущения, что она испытывала при взгляде на пару.—Шимэй, я оставлю тебя до ужина, будь осторожна. —Шицзе, не стоит волноваться! Шимэй будет послушной.—Мило улыбнувшись, дева Чу поклонилась старшим и поспешила зайти в свои покои под тихие смешки Первой ученицы. Пара, не спеша и плавно, подобно плывущим по озерной глади лебедям, передвигалась по каменным дорожкам, тихо переговариваясь меж собой. Вэй Ланфэн открыто выражала свой восторг от Ордена и его территории довольному Лань Сичэню, что долгое время переживал, понравится ли Вэй Лан её будущий дом. Его сердце сжималось в сладкой истоме от мысли, что в не таком уж и далеком будущем он и Ланфэн смогут каждый день так прогуливаться по территории резиденции, отвечая на приветствия адептов и любуясь утренними туманами и блеском росы на траве. Сичэнь покачал головой и в смущении от собственных мыслей слегка покраснел, отводя взгляд от лика девушки. Пока юноша терялся в догадках о причине появления таких чувств, они с девой Вэй дошли до жилой зоны мужской половины. Из-за поворота вышли недовольные адепты в бело-красных мантиях с изображением языков пламени на рукавах и подоле одежд. Во главе небольшой группы шел Вэнь Сюй, что яростно шипел на одного из адептов и уже был готов поднять руку на подчиненного, но вовремя заметил, что они больше не одни на тропе. Любых других он бы проигнорировал и сделал бы задуманное, но перед этими личностями он не мог пока что показать свою натуру. Улыбнувшись, обнажая белые ровные зубы, наследник Ордена Цишань Вэнь, гордо расправив плечи, со всей грацией сделал неглубокий поклон, приветствуя пару. Лань Сичэнь и Вэй Ланфэн с едва заметным промедлением, вызванным удивлением, вернули приветствие и уже были готовы продолжить путь, как дорогу им перекрыл, возникнувший прямо перед девой Вэй, Вэнь Сюй, что, выпятив грудь, подобно индюку, пытался завладеть вниманием чужой невесты. —Вэй Ланфэн, я наслышан о ваших умениях: в тринадцать лет получить сразу два меча духа, да еще и неплохо овладеть ими всего за несколько лет, а молва о ваших удачных ночных охотах распространилась далеко за пределы Вашего Ордена.—Наследник Вэнь сделал пару шагов по направлению к напрягшейся Вэй Лан и собирался сделать еще, но сделать это ему не позволил Лань Сичэнь, что встал рядом с Ланфэн и всем своим видом показывал, что он готов выступить против сына Верховного Заклинателя, но не дать ему прикоснуться к своей невесте. Вэнь Сюй остановился и с милейшей улыбкой продолжил говорить, сделав вид, что не заметил действий наследника Лань.—Для девушки вы довольно сильны, стоит только вспомнить о случае с Тяньгоу чуть больше года назад, как сразу проникаешься к вам уважением, как лидеру и первоклассному заклинателю.—Юноша обратил свой ядовитый взор на наследника Ордена Гусу Лань.—Единственное, что омрачает меня и не дает покоя, так это слухи о помолвке между девой Вэй и первым молодым Господином Лань. Пара внутри сгорала от возмущения. О их помолвке давно знал весь мир заклинателей и не только на уровне слухов, а от самих Главы Клана Лань и от Главы Клана Цзян. Брачный договор между Гусу Лань и Юньмэн Цзян был составлен по всем правилам и никто не смел поставить его под сомнение, хотя многие осуждали выбор невесты. И только что, в это самое мгновение, прямо перед ними, их будущий брак опустил до уровня слухов сын Верховного Заклинателя. Пусть губы Лань Хуаня и Ланфэн все еще были растянуты в вежливых улыбках, но взгляд их стал холоден, подобно снегу на вершинах гор. —Первый молодой Господин Вэнь может не сомневаться в правдивости слов о заключении помолвки. Дева Вэй действительно станет в будущем моей дорогой супругой.—Стараясь говорить спокойно и вежливо, расставил все точки Сичэнь, нежно поглаживая невесту по плечу, вызывая этим влюбленный взгляд от Ланфэн, направленный на него, и дрожь отвращения у наследника Вэнь от представленной его взору картины. —Ах, неужели вас поженят против воли? —Притворно изумился Вэнь Сюй.—Вы не должны мириться с таким обращением! Если молодые господа желают, этот молодой Господин способен попросить дозволения у Верховного Заклинателя о расторжении помолвки! Сын Вэнь Жоханя забросил первый крючок, надеясь сыграть на стандартной проблеме молодых заклинателей. На принудительной помолвке. Он рассчитывал, что несчастные подростки, почуяв проблеск надежды на счастливый брак по любви, радостно согласятся, становясь обязанными Клану Вэнь за доброту и при этом подставив действующих Глав их Орденов. Но чего не мог ожидать Вэнь Сюй, так это последовавшего тихого смеха от Вэй Ланфэн и мягкой улыбки на губах Сичэня, что покачивал головой, стараясь не засмеяться. —Благодарим Первого молодого Господина Вэнь за беспокойство, но мы не можем согласиться на ваше предложение.—Вэй Лан мягко отказалась, чувствуя одобрительный взгляд своего жениха.—Наша помолвка пусть и была инициативой наших родителей, но… —…Но мы ни за что не согласились бы выйти за кого-то другого.—Закончил за девушку Лань Хуань.—А сейчас прошу нас простить, мы обещали Отцу составить компанию за чашечкой чая.***
В зале для медитаций Ордена Юньмэн Цзян стояла уютная тишина, позволяющая сознанию очиститься не отвлекаясь на посторонние вещи. Мальчики выполняли очередное медитативное упражнение изредка отвлекаясь на мысли о развлечениях, а некоторые даже погружались в неглубокий сон, получая за это профилактический подзатыльник от наставника, но все же большинство детей сосредоточенно выполняло указание Старшего. Вэй Усянь, сидящий по правую сторону от своего шиди, с удивительным удовольствием сосредоточился на своих меридианах и циркулирующей по ним ци. Не проходило ни дня в его перерождении, без благодарностей Небесам за возможность ощущать свое собственное сильное золотое ядро, а не слабое, искалеченное неправильными практиками, недоразвитое ядро чудака, что призвал когда-то его душу в свое тело. В той жизни, которую он проживал за Мо Сюаньюя, бывший Старейшина Илин к своему величайшему разочарованию так и не смог развить свои заклинательские способности даже до одной четвертой того уровня, которым владел до пожертвования своими силами в первой жизни. Сейчас же, не бездельничая на занятиях и тренировках, следуя заветам наставников и исходя из личного опыта, Вэй Ин старательно развивал тело и дух, стремясь превзойти того халатного и самовлюбленного себя из далекого прошлого. Бедный Усянь каждый раз содрогался и испытывал сильнейший стыд за своё прошлое. Конечно, он не перестал чудить и втягивать друзей в сомнительные авантюры, но в силу своего возраста и количества пережитого, был гораздо ответственнее и внимательнее к чужим чувствам, правилам и традициям. Вэй Усянь мысленно усмехнулся от упоминания традиций в своих мыслях, ведь в этой жизни появился еще один обычай, который ввели брат и сестра Вэй в свою жизнь, а именно — праздновать с семьей дни рождения по возрасту их тела, а после, в ночи и в компании лишь друг друга, тихо праздновать дни рождения по возрасту души. Так получилось, что раз Янли узнала их секрет, то в этом году она присоединилась к празднованию их духовного возраста, с исключительным интересом слушая истории из жизни двух возвращенных. Конечно, о Цзян Чэне никто не забыл, но для него все рассказы старших сводных брата и сестры были очередными сказками на ночь, которые были по душе наследнику Цзян. Когда мальчишек отпустили с занятий, Вэй Усянь утянул Цзян Чэна кататься на лодках и плавать в спокойных заводях свободных участков главного озера. Пока бывший Старейшина Илина веселился со своим диди, все мысли о прошлом растворялись на задворках сознания, позволяя наслаждаться настоящим, но как только юноши делали перерыв для небольшого отдыха, мысли вновь нагружали юные мозги, заставляя сравнивать две из трех жизней. Сейчас, когда уставший от игр Ваньинь улегся вместе со своим гэгэ на дне лодки и задремал под мерное покачивание на волнах, устроившись головой на животе старшего, Вэй Ин устремил свой взгляд на чистое голубое небо и бездумно поглаживая младшего по волосам погрузился в свои мысли и воспоминания. А ведь в его первой жизни Ваньинь никогда не лежал в обнимку с ним, не спал рядом и не позволял себе излишней тактильности. Он и Цзян Чэн тогда не были столь близки и открыты друг с другом. Наследник Цзян считал его другом, соперником по учёбе и за отцовскую любовь, побратимом, но никак не кровным братом. Усянь считал, что в появлении той стены, что с годами только лишь росла между ними, был виноват в большей степени именно он. Тогда, будучи невнимательным, достаточно взбалмошным и самовлюбленным ребенком, он не замечал как в маленьком А-Чэне появлялись и крепли зависть, боль и гнев, подпитываемые словами матери, действиями отца и шепотками окружающих и он — Усянь, ничего не сделал для того чтобы развеять эти отвратительные чувства в сердце и душе брата. Раньше, Усянь своими необдуманными поступками мог задеть раненую душу шиди и принести не только радость и спасение от одиночества в его жизнь, но также приволочь за собой обоз боли и потерь, оставив того в конце своего жизненного пути с тем самым одиночеством, спасением от которого был долгие годы. Во вторую жизнь Вэй Ин пытался более менее наладить свои отношения с братом и племянником, пройдя через сотни драк, ссор и скандалов. К примирению они пришли только к последнему году жизни шиди, медленно болезненно и не к такому крепкому, как до становления Усянем Старейшиной Илина, но зато к не настолько шаткому, как во времена после событий в храме Гуаньинь. В этой же жизни Усянь потратил много сил и терпения для того, чтобы укрепить свои отношения со всей семьей Цзян, становясь примерным, пусть и немного шебутным и шаловливым сыном, надежным старшим братом, и заботливым младшим. Конечно, он не обошелся без помощи Вэй Ланфэн, что, развеяв все пересудки о их с братом происхождении, принесла мир и покой в супружескую жизнь Фэнмяня и Цзыюань, и стала мостом между гордой воительницей и остальной семьей. Пусть Вэи и Мадам Юй не контактировали слишком много и часто, да и Цзыюань никогда бы не назвала их своими детьми, но за племянников и членов семьи приняла, пусть и не сразу. Да, сейчас в семье Цзян-Вэй были покой, доверие и благодать, но червячок страха и сомнения грыз сердце Усяня. Через год, когда ему исполнится тринадцать и он с Ваньинем получат свои мечи, когда Цзе-Цзе вернется с годичного обучения в Гусу Лань, когда их друзья и женихи приедут в солнечную Пристань Лотоса, они с Ланфэн раскроют свою тайну. В случае Ланфэн он уверен все отнесутся благосклонно, но в своем положении он сомневался. Столько зла сотворенного в первой жизни, столько бед и боли, принесённых в родной Орден и дорогой семье, смерти за которые он не смог расплатиться всем сотворенным добром, всей любовью и двумя своими смертями… Он лишь надеется, что его выслушают до конца и возьмут на вооружение его историю и расчеты, которые уже давно полностью изложены в толстые дневники и спрятаны в тайниках в его комнате. Усянь не боится умереть в третий раз, он лишь боится увидеть ненависть в глазах Цзян Фэнмяня, Юй Цзыюань и их детей. Особенно их детей.