Новая жизнь

Мегатрон несколько раз про себя что-то раздражённо буркнул, кинув Оптимуса на свою платформу, так как его была ближе ко входу кварты, а нести пьяного Прайма уже не осталось сил и нервных окончаний. Он посмотрел на автобота с некой злобой и недовольством. Сам Прайм мечтательно прикрыл оптику, невнятно что-то щебеча, словно земная птичка в небе, одним лишь своим взмахом крыла отвлекала внимание. Но бывший гладиатор лишь провентилировал, вот-вот собирался уходить на платформу Прайма, ведь его была явно занята на всю оставшуюся ночь, как его неожиданно схватили за металлическую ладонь. Оптимус с закрытой оптикой будто просил его этим жестом не уходить. Мегатрон усмехнулся, подумав, что это выглядит мило. Он послушно остался в отсеке. — Ты ведь понимаешь, что я не буду постоянно тебе потакать? — сказал с ухмылкой он, наклоняясь к Прайму. Лицевая автобота плавилась, будто он лежал под самыми горячими лучами космической звезды, отчего и оптика стала чуть слезиться. Он не плакал, нет. Это естественная реакция физиологии кибертронцев под воздействием огромного влитого количества сверхзаряженного энергона. И Оптимус, словно в разгар горячки, метался, несколько раз даже вздрагивал на платформе, как его небесно-голубые окуляры медленно стали открываться, всматриваясь в размытое лицо перед собой. — Мегатронус… — прошептал он, рукой проводя сначала по манипулятору десептикона, переходя на плечевую сигменцию и шею, а затем положив ее на острую скулу меха, слегка поглаживая скользкий металл. От чего-то Мегатрона заинтересовало это. Неужели Прайм все ещё сохнет по гладиатору? Тогда он подыграет ему. — Что такое Орион? — Мегатрон положил свой манипулятор на серво Оптимуса рядом с коленом, нежно проводя по нему пальцем, даже чуть задевая острым когтей. Прайм чувствует короткую боль из-за того, что его корпус царапают и он тут же зажмурился. Гладиатор остановился. — Тебе неприятно? Мегатрон прижался к его корпусу сверху, немного надавливая своим весом. Мех вздрогнул, чувствуя, как чужой манипулятор спустился к его внутреннему бедру, мучая теперь там своими прикосновениями безнадежно пьяного Прайма. Он тяжело вздохнул, и теперь сам Мегатрон чувствуя жар на лицевой и в паху. Корпус мехов стал нагреваться. — Агх — простонал мех, облизнув губы, как Мегатрон начал тихо посмеиваться над ним, приближаясь своей лицевой к его, чтобы осторожно прикоснуться, но Прайм отвернулся. Бывший гладиатор нахмурился, но не стал настаивать. — Скучал ли ты по мне, Орион? — обжигая своим горячим дыханием аудиосенсер Оптимуса, серебряный мех еще раз потянулся к его губам, как Прайм приоткрыл рот, чтобы что-то сказать… — Мне тяжело, слезь с меня, пожалуйста, — проговорил он, прижавшись щекой к чужой и падая на последок в оффлайн. Мегатрон удивлённо открыл рот, встав с него, как его процессор моментально вскипел. Такого он явно не ожидал. — Ты издеваешься? — грозно прокричал он, укладывая манипуляторы на бока. Злобно фыркая, Мегатрон склонился к нему, чтобы точно проверить, что Оптимус не в онлайне. Да, Прайм перезагружается как бета. Бывший гладиатор терпеливо трет виски и уходит ни с чем. * * * Оптимус очнулся с неприятной болью в процессоре, о чем говорит, что он явно вчера хорошо перебрал. Его окуляры с трудом открылись, Прайм осмотрелся и понял, что это не его комната, и лежал в оффлайне он не на своей платформе. Очевидно, что это пристанище принадлежит Мегатрону, но его рядом не было, когда тот очнулся. Значит, он, хвала великой искре, был один. Оптимус с трудом поднимается, непонятно почему чувствуя недомогание в корпусе, будто по нему проехались несколько огромных грузовиков. И самое ужасное, что Прайм плохо помнит, что было вчера после того, как Мегатрон стоял у него за спиной, а он с друзьями все ещё сидел за столом. Автобот схватился за тяжелую голову, начиная слегка нервничать, ведь не зря он очнулся на платформе Мегатрона, ничего не помня к тому же. Хотя несколько отрывков начинали проявляться, и Оптимус смог вспомнить лишь то, что Мегатрон склонился к нему со своей привычной гадкой ухмылочкой. Оптимус тряхнул головой. Он попытался встать и, как ожидалось, серво совсем не держат, но в горле жутко сухо, и ему просто необходимо сейчас попасть в отсек с энергоном. Отходя от платформы к выходу из комнаты, Оптимус взглянул на нее, посчитав, что он все же что-то должен помнить, но воспоминания так и не навещают его. Оптимус про себя фыркнул, поплелся в энергарий. Достигнув своей цели, Прайм сжал губы в тонкую линию, ведь здесь был Мегатрон, который смотрел на него довольным взглядом, привычно держа в манипуляторах куб энергона с какими-то примесями, напоминающие земного крепчайшего чая или кофе. — Тяжёлая ночка была, Оптимус? — смеялся над ним серебряный мех, а автобот лишь закатывал оптику на его насмешки. — Избавь меня от своих нотаций, — прошипел он. Прайм уже совсем забыл, что значит чувствовать некое похмелье. Сейчас ему меньше всего хочется слушать издевательства от этого самодовольного меха. — Нотаций? Что ты, мой старый друг, я не собираюсь тебя отчитывать. Тем более, я сам тебе разрешил пойти выпить с друзьями-автоботами, — сказал Мегатрон, продолжая загадочно смеяться. Оптимус вздрогнул от последних слов. Ему неприятно слышать, что какой-то зазнательный бот легко распоряжается его активом. Он чувствует себя каким-то послушным питомцем. — Я ушел бы, даже если бы ты не дал мне своего «согласия». Может мы и бондмейты по документам, но ты не можешь отдавать мне приказы. Я — Оптимус Прайм! А не Эш Оулл, которым ты можешь управлять, как тебе вздумается, — Оптимус был очень зол. Сам факт того, что Мегатрон поступает с ним, как со своим бывшим дознавателем, неимоверно раздражал его. Поэтому Прайм вновь напомнил, кто он такой. — Если бы ты был Эшем, я бы не имел ничего общего с тобой, кроме коннекта, — Мегатрон встал с места, подошёл к красно-синему меху и приблизился к его фейсплейту ближе, очаровательно сверкнув оптикой. — Знаешь, пусть сегодня ты считаешь, что мы бондмейты по документам, но вчера ночью ты так не считал… — Вчера ночью… что-то было… между нами? — осторожно спросил Оптимус, боясь самого худшего. Мегатрон сделал вид, будто вспоминает вчерашний вечер, мечтательно смотря в потолок, чтобы немного понервировать его. — Ничего такого, — замахал манипуляторами бывший гладиатор, хитро ухмыляясь. — Для бондмейтов это привычное дело. Ты вчера был таким очаровательным, просил меня остаться, обнимал крепко… Оптимус удивлённо расширил оптику. Мегатрон расплылся в улыбке. Автобот обошел его, презрительно сверля голубыми окулярами. Он жутко хотел пить, поэтому схватил напиток Мегатрона, который он оставил на столе, и выпил весь залпом. Мегатрон удивлённо на него посмотрел. — Я тебе не верю, — четко сказал Прайм, положив стакан на мойку. Мегатрон всего лишь пожал плечами. — Можешь не верить, — хихикнул он. — Но зато я теперь знаю, какой ты покладистый в таком состоянии. Я впечатлен! Жаль, что ты не всегда такой… — Прошу, замолчи, — Оптимус был совсем не в настроении, все же как же давно он не напивался до утреннего жутко давящего на энергоприемник похмелья. Процессор продолжал настойчиво гудеть. Мегатрон раздражённо помотал головой, словно он все это предвидел и уже был готов к этому. Автобот с чувством злобы и презрения посмотрел на бондмейта, который почему-то не собирался уходить, чтобы оставить Прайма наедине с самим собой, а, видимо, снова решил помозолить оптику красно-синему меху. Бывший гладиатор сделал несколько шагов, открыл верхний шкаф с нужными медикаментами, где должна лежать сыворотка от похмелья. Он быстро нашел ее и положил на стол рядом с Оптимусом, который в удивлении уставился на серебряного меха. — Пей, легче станет, — равнодушно проговорил Мегатрон, на этот раз оставляя Оптимуса одного с сывороткой от последствий после «веселой ночки». Оптимус мысленно был благодарен за его заботу, хотя, зная Мегатрона, тот мог бы просто проигнорировать его и даже оставить в том кафе. Но все же в его искре есть что-то хорошее, кроме контроля над любым живым существом. Прайм тяжело вздохнул, чувствуя себя не менее паршиво, чем когда он нес оквинтеть какую чушь. Да и выглядел автобот совсем не как приличный мех в смехотворном состоянии. Сейчас ему больше стыдно, чем смешно. Хорошо, что Мегатрон забрал его домой, хотя мог оставить добираться самому. Его лицевая покраснела, а оптику резко защипало от воспоминаний того, что было до этого, как они зашли в кварту. Оптимус даже не знает, хотел бы он вспомнить хотя что-то о той ночи с Мегатроном, или же лучше оставаться в неведении? Прайм думает о втором варианте, все равно его любезный бондмейт уже успел похвастаться самым пикантным, что произошло вчера. Сейчас красно-синий мех больше всего хочет оказаться на мойке и выпить эту спасительную баночку, а затем завернуться в синтетический плед и лечь на мягкий диван. Хорошо, что сегодня выходной, вместо того, чтобы идти на адскую работу и смотреть на презрительные фейсплейты Совета. Ещё Арси по-любому захочет рассказать ещё больше подробностей, которые Оптимус, наоборот, пытается забыть как страшный сон. И все же в его памяти что-то неожиданно всплыло. Воспоминание о том, как Мегатрон звал автобота Орионом. Прайм не хотел верить своему блоку памяти, потому что это… абсурд! Зачем нужно было так его называть? Неужели Мегатрон так эгоистично зовёт Оптимуса именем меха, которого уже просто не существует. Может быть, он скучает? И Оптимус, как последний отголосок прошлого, луч света, который все ещё напоминает о его близком трансформере. И это хоть как-то утешает десептикона. Все же Оптимусу при этой мысли становится жутко обидно. Получается, он — всего лишь замена. А Мегатрон забавляется, в глубине искры просто представляет на месте Прайма… Ориона Пакса. И неужели все, что говорил Мегатрон было правдой? Они… сделали это?! И десептикон, скорее всего, думал на тот момент вовсе не об Оптимусе. «Ржавый шлак» Отчего-то искра Оптимуса сжалась, кольнула по всем металлическим внутренностям с такой силой, что автобот скорчился и задрожал от чувства печали и скорби. Ведь он похоронил все свои надежды на то, что Мегатрон, когда предлагал этот юникронский контракт, все же хотел быть на равных с Оптимусом и сделать их Кибертрон лучше, сделать их отношения лучше. И все снова полетело в черный колодец, где свет можно увидеть только на самой поверхности, а в глубине лишь бесконечная тьма. Яма с ржавыми болтами и гайками. Чувства Оптимуса были глубоко задеты… * * * — Ты уже слышал новость? Мегатрон оторвался от экрана голограммы, повернувшись к своему гостю, который темным силуэтом сидел в дальнем углу кабинета. Его алые линзы вспыхнули, отразив в себе яркое освещение, словно в этом самом кабинете собрались исчадья самих юникронских последователей. Баррикейд оглянулся вокруг, по-хозяйски улегся на спинку кресла. Лорд десептиконов, выключив свои записи, заинтересованно на него посмотрел. — Знаешь сколько новостей я слышу в один цикл? — серебряный мех тихо усмехнулся. — Меня уже ничто не удивит… Выкладывай. — Мой полисбот недавно обнаружил дезактивированный корпус в городе и смог застать убийцу, — Кейд вдумчиво смотрел на бывшего предводителя, сложив ладони в замок. — Тот труп был очень похож на тебя, и у меня есть догадки, что это послание, что-то вроде предупреждения. «Почему» хочешь спросить, а вот послушай меня внимательно. Бамблби сказал, что тот убийца выглядел странным… будто совсем обезумел. Наш преступник в прошлом был обычным вором и никогда не убивал до того момента. Нет мотива, нет зацепок и даже предположений. Здесь пахнет горючим. Сам корпус пострадал сильно, бот погиб от большой потери энергона. Увечья были сделаны из-за страшнейшей ненависти, словно преступник хотел… отомстить? Но мы проверили данные, и они никогда даже не встречались. Нет и не было связи между жертвой и убийцей. Она была выбрана не просто так. Как я уже сказал, пока ничего не понятно лишь по одному убийству. Должна быть закономерность. И все же… — Любопытно. Договаривай, Баррикейд, — приказал Мегатрон, показав ему свою лицемерную улыбку, как шеф полицейского участка довольно оскалился в ответ. — Я думаю, что это убийство связано с нашим общим знакомым, — полисбот встал с удобного кресла и подошел к столу Мегатрона. Он прижал ладони к горизонтальной поверхности и скривился. — Эш хочет добраться до тебя. Он не просто так хотел, чтобы мы нашли тело. Оулл знает, что я скажу тебе об этом. Передам то самое послание лично. Может быть, Эш как-то заставил этого мелкого вора сделать такое? Возможно даже управлял им. А сделать это самому было бы очень рискованно с его стороны. Лучше послать пешку. Мегатрон, ты знаешь, что я прав, хотя это всего лишь мои предположения. — Как бы мне не хотелось в это верить, но я согласен с тобой, — бывший гладиатор устало качнул кресло, чтобы повернуться к роскошному окну. Все еще прекраснейший вид города и этот пейзаж его успокаивает. — Пока это только первое убийство. Если я окажусь прав, и такое повториться снова, то придется уже думать о твоей безопасности, — проговорил спокойно черно-серый мех. Мегатрон встал, подошел к своему бывшему дознавателю и опустил манипулятор на его плечо. — Ему меня не лишить актива, так что лучше думай о безопасности граждан, чтобы не нарастала паника среди иаконцев, — Мегатрон тяжело вздохнул, опустив ладонь вниз. — Оулл всегда был бунтарем, но ему не стоило играть со мной в игру, в которой победителем все равно буду я. — Кто бы в этом сомневался, — сказал Кейд, пожав плечами. — Скажи, как проходит твоё задание? — Мегатрон слегка нахмурился, зная, какое задание это неприятное даже для самого черно-серого меха, который выглядел спокойным, как сами праксиканские выродки. Но Барри и был активизирован в Праксусе — в самом порядочном и высокостатусном городке, где каждый плешивый корпус выглядел до искр в окулярах безупречным и с достойной родословной. Мегатрон не любит таких, так как сам был рожден в Каоне, где практически каждый мимо проходящий был из низших слоев — отбросами общества. Но Баррикейд не вызывал у него никакой неприязни. На самом деле, они были хорошими друзьями даже во время войны. Этот мех всем своим видом говорил, что ему можно доверять. И Мегатрон поверил ему. Когда он объявил войну, то Баррикейд всегда был с ним. И такое задание он мог доверить только своему лучшему дознавателю и другу. — Неплохо. Сейчас я собираю отдельную группу, которая будет работать со мной по этому делу. Тот, кто нашел такие улики и смог увидеть убийцу — хорошо справляется с новым постом. Шлак, я не думал, что автоботы могут быть так полезны, — под конец шеф рассмеялся и сложил манипуляторы на груди. — Малыш очень талантлив для обычного экс-разведчика. — Смотрю, он тебе приглянулся? — десептикон наиграно усмехнулся, словно его забавляет поведения полисбота, который весьма выглядел воодушевленным. — Может быть, — Баррикейд облизнулся, чувствуя до тошноты приторный осадок в брюшном отделе, словно он совсем не против говорить об этом с лидером. — Это забавляет, знаешь ли. Трудно устоять, чтобы не испортить таких сладеньких автоботов. — Понимаю, — тихо произнес серебряный мех, вспоминая свою вредную до дыр в платформе пассию, и расплылся в улыбке. — А как там Оптимус? Ты еще не отконнектил его? — смеялся он, откровенно получая от этого удовольствие, потому что судя по лицевой бывшего гладиатора, который стал хмурее тучи, у них дальше ничего не продвинулось. — Нет, — равнодушно ответил он, как Баррикейд даже подпрыгнул на месте от услышанного отрицания. — Юникронова стружка! В чем дело? Ты же такой из себя весь горяч, велик и напорист! — от слов десептикона Мегатрону даже стало совестно смотреть тому в оптику. Баррикейд продолжил говорить суховато, — Раз вы бондмейты, то почему еще не сделали это? — Оптимус ведет себя, как благопристойная фемка перед своим первым интерфейсом. Боюсь, даже если я буду настойчив, то он расплачется при первой же попытке. Его гордыня всегда была на мне как клеймо, — сказал он раздраженно. — Если Прайм такой застенчивый, то это не лечится, — махнул Баррикейд. — Пока ты сам не сделаешь шаг, он не откроется, будет скромно лишь качать головой, как бета перед своим первым походом в бетсад. Бери серво в манипуляторы и на платформу! Только своего бонди не забудь. — Раз ты такой профессионал, то почему твой автобот все еще не с тобой? — возмутился десептикон, как Барри самодовольно подергал плечом и покашливал, спрятав все свои мотивы за дерзкой улыбкой. — Гораздо приятнее наслаждаться процессом, чем результатом, — вкрадчиво объяснил он. — Бамблби неопытный, к тому же разбитый войной. Нужно время, но я не отступаю от замышленного. Стоит ухаживать за ними так пылко, так преданно, так романтично, ведь мы имеем дело с автоботами. В них бесов больше, чем мы думаем. Нужно лишь помочь раскрыться. Дать волю желаниям, которые они так хорошо скрывают под маской благородства и неприступности. Манеры — вот что они никогда не предадут. — Какой ты наблюдательный, Баррикейд, — к слову сказал мех. — Если ты меня не обманываешь, то я буду ждать, когда ты и твой автобот станете, естественно, бондмейтами. В качестве доказательства так сказать. — Ох, вы, узнаете об этом самым первым, — отозвался полисбот, покрутив пальцем вокруг стола. — Все же быть первым у нулевки автобота — высшее достижение. Согласитесь? — Не могу сказать точно. У меня не было партнеров нулевок, — проворчал Мегатрон, ударив Кейда по ладони на его столе с важными бумагами, которые мех хотел осмотреть и прочитать незаметно, но ему пришлось лишь зашипеть в ответ. — Я даже не знаю, были ли у Оптимуса вообще хоть какие-то отношения. Он ломается часто, но я не верю, что он никогда не пробовал интерфейс. — Так самое время узнать это, — игриво намекает ему дознаватель. — Или просто спроси его. Ты же не боишься зрелых разговоров, мой великий лидер? Думаю, о наследниках еще рано говорить… — Трансформируйся и катись от сюда, — оскорбился Мегатрон, свирепо стуча дентами, как Баррикейд насмешливо улыбался ему. — Удачи тебе с бондмейтскими обязанностями! И не забывай, что любовь автобота — это хуже атаки Юникрона. Я тебя предупреждал, — подмигнул ему он. — Дай знать, как что-то проявится по делу Оулла. Докладывай обо всем. И всю информацию сливать только мне. Прайму об этом знать не надо пока что, — сказал напоследок Мегатрон, вновь включив голограмму для последующей работы. — Как прикажешь, — кивнул Баррикейд, напоследок поклонившись, и покинул кабинет Мегатрона. Когда десептикон вышел за дверь, то его окуляры уловили знакомую высокую тень в конце просторного коридора, а также вот-вот скрывшийся за углом красно-синей расцветки корпус. Барри пожал плечами и зашагал в сторону лифта.