Малефисентнутые. Пьеса в стихах и трёх актах

      Занавес открывается. На сцене – огромное, слепленное из перьев, веток и прочей грязи гнездо.       В самом центре рядом с парочкой яиц птеродактиля приходит в себя после аварийной посадки раздетая любопытствующими Малефисента.       Фея (кокетливо прикрывая причинное место крыльями):       — Стреляли, помню. Вроде бы, в меня.       Гостеприимна новая родня!       Всё, что потом – сплошная пелена.       Хотя, постойте: видела… рога.       И, вот, в гнезде (и в неглиже лежу).       (Вздыхая) Без обнажёнки я уже не вывожу…       На край гнезда сверху на скрипучих тросах опускается политкорректный чернокожий фей Коналл.       Коналл – Малефисенте:       — Тебя я спас. Меня благодари!       Летел себе по небу. Тут, вдруг, ты       Уходишь в штопор, заложив вираж:       Фигура – просто высший пилотаж.       Потом заметил девушку с ружьём…       Теперь вот мы в гнезде с тобой вдвоём.       С этими словами кокетливо подмигивает Малефисенте.       Малефисента (отодвигаясь подальше от поклонника, натянувшего на себя футболку с портретом Бреда Пита и надписью: «Энджи, он тебя не заслужил!»):       — За то, что спас, тебя благодарю.       А в остальном – я воронов люблю.       На противоположный край гнезда сверху на тех же скрипучих тросах (смажьте их уже кто-нибудь!) опускается ещё один фей – фей-Боря.       Коналл – Борре (показывая пальцем на тихонько отползающую к краю гнезда Малефисенту):       — Она – моя! Она – в моём гнезде!       Вот он, нежданный поворот в судьбе!       Раз я принёс, не заберёт никто!       Борра – Коналлу:       — Ты, как сорока, тянешь всё в гнездо!       Коналл – Борре:       — Расист ты, Боррька!       Борра – Коналлу:       — Коналл, ты дебил!       Коналл – Борре:       — Таких, как ты, я на рогах крутил!       Борра – Коналлу:       — Противный!       Коналл – Борре:       — Душка! Гнев тебе к лицу!       Борра – Коналлу:       — Люблю тебя!       Коналл – Борре:       — И я тебя люблю!       Горячие ф/гейские мужчины уже готовы слиться в политкорректном поцелуе, когда Малефисента тактично покашливает:       — Как романтично! В фильме – фей-парад.       Уверена, что зритель будет рад.       Но отвлекитесь на минутку от любви.       Не поняла я: кто вот ты и ты?       Коналл (вынимая язык из уха Борри) – Малефисенте:       — Узри, дитя, ты правду, наконец.       Не знала раньше, кто тебе отец,       Кто мать, и где она – твоя семья,       Где дом, и где живут твои друзья…       Из зала на сцену вскарабкивается Андрей Малахов:       — Лишь экспертиза ДНК смогла помочь.       Джоли, теперь ты – тёмных эльфов дочь!       (С вероятностью 99 и 9 десятых процента, как мне только что сообщила наш эксперт Снежана Королёва).       Борра мощным ударом грязной голой пятки сталкивает Андрюшу со сцены, и, пока тот с удаляющимся воплем «И со второго канала выкинули! А-а-а!» летит в бездну, Борра гордо подбоченивается, пафосно заявляя Малефисенте:       — Мы – самый древний род. Могучий вид.       Высокоразвит каждый индивид!       У нас шикарен блонди и брюнет,       Прекрасней тёмных эльфов в мире нет!       Проходящий мимо гнезда по сцене эльфийский король Трандуил презрительно фыркает, отбрасывая рукой, унизанной драгоценными перстнями, с плеча идеально уложенную прядь шелковистых волос.       Трандуил – зрителю:       — Так уж и нет! А вот в пьесе про меня автор придерживается диаметрально противоположной точки зрения…       С этими словами король эльфов поворачивается и уходит. За Трандуилом из зала тянется вереница восторженных поклонниц.       Тёмные эльфы – оставшимся зрителям:       — Постойте, люди! Это как же так?       Глядеть так томно каждый, блин, мастак!       Политкорректны мы – за то хвала и честь!       И, вообще: у нас печеньки есть!       Парочка зрительниц возвращается на свои места, вспомнив, что в фильме ещё должен появиться Диаваль.       Свет на сцене гаснет.       Занавес закрывается.

Конец второй сцены