Один мир для счастья

Маргарита

      — Вставай, быстрее! Надо уходить, пока не пришли избавляться от трупа! А поскольку труп у нас ты, то давай шевелись и переодевайся в темпе — я не планировал на сегодняшний вечер становиться свидетелем преступления. Видишь ли, оживших мертвецов тут не было до тебя, а остальные благополучно растворялись в ванной с кислотой. Чистильщики прибудут не раньше чем через пятнадцать минут, надеюсь успеем выбраться с территории этого музея мумий, пока сонная охрана сообразит, что к чему и куда сбежал труп невесты. Ты бери-бери, не тормози. Что так смотришь? Не нравится фасон? Не переживай, одежда не с трупов — моя, чистая, на смену её приносил. Мало ли — кофе обольюсь… или обделаюсь, вот как сейчас. Слава богу, улыбнулся. Я что? Я думал, работа без криминала, но тут такие дела творятся… Это не по мне, — странный парень, сунув мне в руки одежду, продолжал разговаривать без умолку — парнишка был явно напуган.       Одна рука у меня была сжата, с трудом разомкнув пальцы, с удивлением обнаружила в ладони украшения — почему в руке?.. почему они не на мне? Почему я голая, и что вообще творится? Но разбираться в происходящем было некогда — трупом становиться не хотелось, а инстинкты подсказывали — мой нечаянный спаситель не шутит. Отложив украшения на кушетку, пребывая в состоянии уплывающего сознания, начала одеваться. Ко мне, кажется, вернулось ощущение времени, утраченное до этого момента полностью — я стала торопиться. Тунику, в которой запуталась, парень помог надеть через голову — странный и фасон, и материал — впервые такое вижу, хоть убейте! Хотя нет — убивать не надо. Надо натягивать… штаны и сваливать побыстрее. Со штанами тоже вышел казус. И даже не в неведомой застежке дело. И не в самих штанах, размер которых был мне явно не по росту. Очень удивило, что вместо предполагаемых подкатов снизу, брючин едва хватило прикрыть мои щиколотки. Когда мои ноги стали такими длинными и… волосатыми? Так вот же — это не все! Весь пердюмонокль оказался выше ног — спереди у меня обнаружилось то, чего от рождения там в помине не было: мужской детородный орган! Но раздумывать даже об этой величайшей, я бы сказала, странности времени катастрофически не было. Заправив, как ни в чем не бывало, нехилое хозяйство внутрь, я сумела справиться и с застежкой — потянув вверх за небольшой язычок, соединила две половинки зубчатой металлической ленты. Парень подтолкнул к ногам странного вида обувь из кожаных ремешков. Что-то подобное мне приходилось носить, хоть и не такое грубое по исполнению, поэтому обуться я смогла быстро, правда пряжки, от нетерпения, парень застегнул сам.       — Ого, где ты это взял и как смог от медбратьев утаить? Ладно, не суть, суй в карман свое добро и погнали отсюда! — кивая на браслет и серьги с прозрачными белыми камнями, скомандовал мой спаситель, упорно обращающийся ко мне, как к мужчине. Послушно сунула украшения в карман штанов и, ничуть не уступая в скорости, пошагала за парнем семимильными шажищами, как настоящий мужик, понимая, что груди моей, будь она моя у меня сейчас, при такой скачке не поздоровилось бы — мотался бы мой бюст, как колокол набатный на ветру. Но не мотался — грудей не было, а член, как ни странно не мешал — то ли танцор я была хороший, то ли мужик настоящий. Чертовщина!       Когда, чуть ли не бегом, двигались по ярко освещенным коридорам в сторону выхода, мимо каталок с накрытыми телами, что-то больно обожгло виски, голова отключилась, но сознание вернулось тут же, принеся с собой знание, что моё имя Алексей. Одновременно с этим, одежда перестала ощущаться инородной и, когда поднялись с нижнего, подземного этажа в страшноватой коробке, именуемой лифтом, наверх, я всё сильнее начала… …я начал осознавать действительность. Не знаю, почему я упрямо продолжал идентифицировать себя с женщиной, но на самом деле я — мужчина. Что и подтверждал отросток между ног. Однако моя внутренняя самоидентификация, наперекор всему, заставляла думать и действовать от лица какой-то вычурной фифы. Ладно, разберусь позже, когда выберусь отсюда окончательно. Явно же, меня нашпиговали в этом «мумиехранилище» какими-то зельями, мутящими разум.       Хорошо, что сейчас ночь — наш марш-бросок до пропускного пункта никто не заметил. Ну может, если только скрытые видеокамеры — пришла странная мысль. Но нам на эти устройства слежения сейчас было плевать — это было яснее ясного. По дороге парень не умолкал и успокаивал больше себя, чем меня, говоря что одежда у нас не больничная и похожи мы на двух запоздавших с вечерней смены медбратьев. Случаются ли тут такие «запоздания» он не знал, но подозревал, что отсутствие у меня пропуска, однозначно, вызовет осложнения. Так что, готовиться мне надо к тому, что нам придется проламываться силой. Вернее, мне. Раз я — мужчина, то ведь, наверное, смогу и силой?       А вот сейчас и выясним.       Егор, как на ходу представился мне парень, прошёл в жёлтое здание КПП первым, мне же велел подождать его знака.       — Запись камер выключить, отмотать на начало смены и стереть всё! — донеслось изнутри громкое властное приказание — не ожидал от еще недавно робеющего паренька такой перемены. Затем мой спутник крикнул:       — Лёш, давай шустрее, я их долго не удержу! — забежав внутрь контрольно-пропускного, я остолбенел — Егор стоял посередине помещения, направив в сторону каждого из охранников ладонь раскрытой руки.       Так вот почему парень вёл меня к пропускному, не ища лазеек в высоком заборе с колючей проволокой наверху! Из середины каждой ладони вырывался переливающийся на свету голубоватый луч, явно забирающий внимание обоих охранников на себя. Я поднырнул под рукой Егора и устремился к выходу, а где-то на периферии мыслей шевельнулось чувство, что вот это-то как раз нормально — лучи из ладоней удивляли меньше лифта вкупе с молнией брюк, футболкой и даже наличия члена. Как ни старалась, я не вспомнила, где видела людей с разноцветными лучами в руках, поэтому пообещала себе мысленно над этим подумать позже. А пока вон отсюда!       Проскочив через дверь, уже бегом рванули напрямик между деревьев — не то лес, не то рощица — в темноте не разглядишь, к железнодорожной станции, откуда еле слышно доносился перестук вагонных колёс. Удивляло раздвоенное сознание. С одной стороны я точно знала, что мне не знаком этот мир, однако в памяти упорно всплывали и названия, и значения слов, явлений и предметов.       «Что со мной было? Амнезия? А теперь я начинаю вспоминать свою жизнь? Только загадка с идентификацией пола пока не поддаётся моему разуму. Почему я — мужик по всем половым признакам, ощущаю себя женщиной? Почему я была в морге, и что это за заведение, откуда с такой поспешностью и таинственностью меня спасает этот незнакомый парень Егор. Очень необычный парень, владеющий каким-то странным гипнозом. Да и внешность у него, мягко говоря, запоминающаяся. Одни волосы чего стоят — в чёрную и рыжую полоску», — все эти мысли сверлили голову по кругу, пока мы что есть мочи бежали к станции.       Добежали. В боку уже вовсю колет, а дыхание толком не проталкивается в лёгкие. Согнулись за углом здания железнодорожной станции мы с Егором почти пополам, стараясь восстановить сбившиеся дыхание и унять бешеный стук сердца.       За билетами Егор пошёл один, запретив мне высовываться на свет. Сказал, что хоть он и лишил на некоторое время охранников воли и памяти, но не исключено, что они помнят, как он предъявлял пропуск. А то, что я там был скорее всего не вспомнят никогда. Но если меня хватились в морге медбратья, с целью избавиться от трупа, то, естественно, поиск начнут с визита на контрольно-пропускной и проверят видеокамеры, кто и как покидал территорию — не факт что все камеры выведены на общий пульт. А с охраной эти дуболомы дружат, потому что, вместе обделывают дела по уничтожению ненужных трупов, а деньги потом делят пополам. И большие деньги. Потому что заведение откуда мы так удачно свинтили, ни что иное, как «элитная» психиатрическая лечебница, куда попадают не всегда по доброй воле, но исключительно власть и деньги имущие. Одним словом, гарантий, что следов мы не оставили — никаких, а значит, погоня — вполне реальна.       — Меня на рабочем месте нет и на записях камер мой уход не зафиксирован — будут искать, пока охранники не скажут, что я ушёл. А с тобой что делать будут — не знаю. Трупа нет, сам уйти не мог, по их мнению, так что, хрен с ними, пусть как хотят — пусть ищут или пусть сделают вид, что ничего не случилось, — Егор засмеялся и я понял, что парень почти совсем успокоился.       Подошла электричка и мы, так никому и не потребовавшиеся, загрузились в вагон, прошли в самую середину. Хоть народу и было мало, но сели подальше от всех, и Егор продолжил свой рассказ.       — Понимаешь, я там работал в морге на подхвате — работа мне нравилась: деньги неплохие, а с мёртвыми спокойнее, чем с живыми — они претензии не предъявляют, да и ответственности вроде никакой. Но когда ко мне подошёл один из медбратьев, обслуживавший элитные палаты пациентов, и предложил деньги за то, что они иногда будут доставлять на передержку трупы, которые не следует ни учитывать, ни регистрировать, я решил, что пора это заведение покидать, даром, что устроился сюда благодаря протекции бывшего однокурсника. Уже и документы из отдела кадров забрал, а сегодня вышел на последнюю смену в этом заведении — мне ее даже оплатили при расчете. Вот тут мне тебя и привезли. И ведь я прекрасно видел, что тело было мертво, когда его доставили, а пока раздумывал, что теперь делать — бежать сейчас, не дожидаясь, пока и меня заодно в труп превратят за то, что много знаю или сообщить куда следует, ты шевелиться начал. Тут я и раздумывать бросил. Наверняка ведь тебя до состояния трупа доведут вторично, когда увидят, что ты «ожил», а я или соучастником убийства стану, или твою участь разделю. Ни один из вариантов меня не устраивал. Вот и решил бежать, пока не поздно, а заодно и тебя прихватил. У тебя ведь есть в городе знакомые, у которых ты некоторое время перекантоваться сможешь, пока все уляжется? Потому что я сам по приятелям в это время помотаюсь, на случай облавы со стороны ушлых братков, но надеюсь, пронесет, — когда вполголоса это рассказывал, Егор на меня не смотрел. Всем своим видом показывая, что по соседству мы оказались случайно и мы не знакомы. А шевеление губ никто не увидел бы — Егор низко наклонил голову и большой козырек кепки закрыл его лицо полностью.       Странно, но в памяти всплыл четкий адрес — улица, дом, квартира, но я точно знала, что там не мой дом. Там живёт дорогой мне человек. Кто он, я пока даже представить не могу. Но выхода у меня всё равно нет. Так что, придётся попытать счастья, ещё раз доверившись незнакомому человеку. Да к тому же Егора надо уже отпускать, он помог мне от души — я ему жизнью обязана. В любом случае, нам надо расставаться, вдвоем мы в два раза больше рискуем быть обнаружены погоней, если таковая за нами будет.       — Да, у меня в городе есть знакомец, который не откажется мне помочь, и адрес я помню, вот только как туда попасть — ума не приложу, — довёл до сведения Егора я. Тот незаметно порылся в кармане, вынул смятую бумажку и сунул мне в руку.       — Вот, этого должно хватить на такси, но больше у меня нет. Самому теперь деньги понадобятся, — это Егор проговорил уже вставая и проходя на выход. На меня он больше не взглянул. На том и расстались. Храни его Богиня.       Я встала со скамьи электрички чуть позже Егора, но всё же, не теряя его из вида, двинулась следом. Мне надо видеть, что теперь надо делать. Память памятью, а когда я вижу осуществленными наяву подсказки памяти — намного проще понять, что от меня сейчас требуется.       Егор подошёл к выстроившимся в ряд около дороги коробочкам — машины, подсказала память. Наклонился к сидящему внутри человеку и что-то ему сказал, тот кивнул на место рядом с собой, и Егор шустро обежав машину открыл дверцу и юркнул рядом с человеком. Машина без промедления зашумела и быстро-быстро выехав со своего места, стала удаляться.       Надо тоже на что-то решаться и быстрее, странное чувство преследования поселилось где-то за грудиной. Словно там у меня было, что-то не подвластное разуму, но чётко предвещающее что стоять тут на видном месте не стоит, потому, что здесь возможные преследователи будут искать в первую очередь. Всё, пошла!       Быстрым шагом подошла к блестящей чёрной машине с жёлтой коробочкой наверху и нагнувшись, как это делал Егор, проговорила человеку, сидящему внутри всплывшее из памяти название улицы.       — На Набережную улицу отвезёте? — хорошее название — красивое.       — А дом какой? — послышалось из машины.       — Я не уверена, я покажу, мне надо видеть, — номер дома я, увы, вдруг снова «забыла».       — А деньги есть? — подозрительно прищурившись, поинтересовался человек внутри. Вынула из кармана смятую бумажку.       — Ладно, садись, этого хватит, — и перегнувшись, сам открыл дверцу с противоположной от себя стороны. И хорошо, что открыл. Я бы, наверное, ещё какое-то время соображала, как это делается.       Умостилась на сиденье с комфортом, только вот длинные ноги немного мешали. И почему интересно, ведь это же мои ноги? Или не мои? Что-то я опять в себе запуталась. Надеюсь тот, к кому я сейчас направляюсь, даст мне вразумительный ответ, что со мной случилось, почему я ощущаю себя сама не своя, и, самое главное, как я оказалась в морге при психушке. Но если нет, то придётся искать того, кто знает. Как это делать, для меня сейчас — тайна, покрытая мраком.       — Выезжаем на Набережную, смотрите где ваш дом! — командным голосом проговорил человек, правящий машиной. К этому времени совсем рассвело.       А я со всем вниманием начала разглядывать одинаковые дома-коробки, стоящие на этой улице, вертя по сторонам головой. И уже почти начала впадать в панику, понимая, что при таком раскладе могу его не узнать. Но на моё счастье, взгляд наткнулся на дом, над нижним этажом которого висели резные фигурки - я узнала дом!       — Вот здесь остановите, пожалуйста, — попросила я, протягивая бумажку - рука легонько дрожала от волнения и сердце мое, кажется, пропустило один удар.       — Возьмите сдачу, вижу, богатством не блещете, — протягивая взамен бумажку другого цвета, когда я уже отвернулась, намереваясь выйти из машины, проговорил человек. И первый раз за всю поездку доброжелательно на меня посмотрел.       Нда, дом, похоже, тот — из памяти, теперь ещё попасть бы туда, куда мне надо как-нибудь. Но и тут помогла наблюдательность, да и узнавать окружающую обстановку я, почему-то начала, словно, когда-то это мне было очень хорошо знакомо. Прошла во двор дома, всё больше поражаясь тому, что ноги будто сами ведут меня куда-то.       Из знакомой, пищащей железной двери выходила пожилая женщина, и я, подождав пока она выйдет, проскользнула внутрь, пока дверь медленно закрывалась, не реагируя на ворчание старухи о том, что вот рыщут тут всякие с утра пораньше — алкаши.       Поднялась на второй этаж, а сердце гулко застучало от понимания, что сейчас я встречусь с тем, кого могу совсем не узнать. Постояла чуть, решаясь, и нажала на маленькую кнопочку около знакомой двери. Я помню — именно так надо делать!       Какое-то время никого не было слышно, и я уже начала впадать в панику — куда мне еще податься на этом свете я не представляла. Но мой страх был преждевременным — за дверью послышались шаги и буквально через мгновение открылась дверь, являя мне заспанного, но широко и счастливо улыбающегося мне хрупкого телосложения парня в обтягивающих чёрных панталонах и в туничке-футболке, чуть прикрывающей пупок. Симпатяжка ловко подпрыгнул, обхватывая руками мою шею, а ногами пояс, словно всегда так делал, и зашептал, будто от счастья сразу потерял голос, перемежая шёпот поцелуями:       — Лёш, Лёш, Лёша, ты вернулся! Ты навсегда вернулся? Я больше никогда, слышишь, никогда от тебя не уйду! И ты больше не уходи! Мы же вместе, да? Вместе! Только ты, только с тобой! — а у меня в висках опять появилась боль, выдавая ещё кусочек информации.       — Макс! Слезь с меня! Да, с тобой… пока с тобой… у тебя.