***
Удачливым его назвать было нельзя даже с огромной натяжкой. Сирота. По собственной глупости и неопытности попался на краже в магазине, отмотал небольшой срок в детской колонии. Да еще на пик его молодости ударила война. Он не чувствовал себя обязанным ни стране, ни тем более миру, но участие в боевых действиях гарантировало жилье, еду и какую-никакую стабильность в жизни. А уж когда у тебя природный талант к пилотированию — двери перед тобой распахиваются намного быстрее. Первый бой он толком и не запомнил, собственно, последующие тоже особо не задерживались в памяти. И если первый раз он списал на излишек адреналина, то потом привык. Да, слетал. Сбил один-два самолета. Доставил груз. Это же его работа, черт возьми. Когда там уже победа, сколько можно пахать как проклятый за миску риса и вяленое мясо по выходным. И это задание тоже не должно было поменять его взгляд на мир. Всего лишь доставка груза. Правда, через пустыню, но хоть что-то новенькое. И над этой же чертовой пустыней его подбили, первый раз за всю войну. Знать бы имя этой суки, и гневным бы криком тут не обошлось. Но все, что Сюэ Ян мог, — это орать благим матом и пытаться посадить самолет с минимальными повреждениями для груза. И для себя, что уж тут. Выполнить эту задачу получилось с натяжкой. Крыло самолета было снесено практически подчистую, а первый двигатель решил, что возгорание это как раз то, чего Сюэ Яну не хватало для полного счастья. Личного запаса еды и воды хватило бы на три дня. Возможности починить самолет не было и в помине, а надежда подать сигнал умерла, так окончательно и не оформившись. Положение крайне незавидное, и он уже было приготовился бесславно умирать, когда на горизонте заметил очертания какого-то здания, похожего на ангар. Возможно, это он так сходил с ума от стресса, или ему успело напечь голову жарким солнцем, но это было лучше, нежели смерть. Да что угодно было лучше, чем смерть. Но нет. Это действительно был ангар, правда, несколько заброшенный. Целых самолетов тут не было. Но здесь явно кто-то жил и пытался чинить эти самолеты. Хорошо бы, если союзники. Да даже если и враги, то тоже неплохо. В лучшем случае Сюэ Ян сможет подать сигнал о помощи, в худшем… Ну, никаких важных тайн он все равно не знает, так что и допрашивать его будет бессмысленно. На удивление возле самолетов никого не было. И в складских отсеках. Да и в жилых комнатах наверху тоже. Куда могли сразу исчезнуть все? — Вы что-то хотите найти? — раздалось за спиной. В отсутствии реакции Сюэ Яна было трудно упрекнуть. Дуло пистолета было наставлено на молодого мужчину, в форменных штанах и рубашке, но без кителя и каких-либо признаков отличия. Единственное, что он был китайцем, а значит, у них было больше шансов договориться. Может, и этот незадачливый оказался здесь по той же причине, кто его разберет. Но незнакомец отреагировал достаточно спокойно для человека, на которого наставили оружие. Даже улыбнулся и медленно поднял руки: — Я не причиню вам вреда. Можете опустить ваше оружие, и мы спокойно поговорим? — С чего вдруг? Ты здесь один? — Да, клянусь вам. Здесь уже долгое время никого не было, кроме меня. Рука с пистолетом дрогнула, но в конечном счете парень опустил пистолет. В случае чего, он сумеет дать отпор этому задохлику, чье место, скорее, в госпитале, чем на линии фронта. Взгляд зацепился за длинные пальцы, тонкую талию и изящную шею. А потом уперся в лицо. Довольно симпатичный. Хотя в толпе взгляд вряд ли зацепится за этого человека. Но скромная улыбка и какой-то необычный блеск в глазах чудесным образом преобразовывали ничем ни примечательную внешность в… Волшебную? Но нужно было срочно решать текучие проблемы. — Где мы? И когда сюда прибудут из штаба? — Ох, к сожалению, именно на эти два вопроса я не могу вам дать ответ. Поскольку я не знаю, ни где мы, ни когда сюда кто-либо прибудет. Здесь уже давно никого не было, потому я и удивился, увидев вас. — А тогда на что ты можешь ответить? Откуда мне знать, что среди ночи ты меня не пристрелишь, воспользовавшись возможностью? — У меня нет пистолета. Я даже забыл, когда последний раз держал в руках оружие. Какой он простой. Вот так все карты выложить перед незнакомцем. Что за хитрая уловка? Как позже выяснилось — никаких уловок. Сяо Синчень — как представился мужчина — был блаженным альтруистом. Но, видимо, чему-то научился у Сюэ Яна, раз умудрился так ловко в последний день его провести. Да еще и поцеловал, ублюдок, будто бы действительно полюбил. Поцелуй с привкусом соли от слез не был воплощением его мечты, но тогда Сюэ Ян сам, к своему стыду, едва ли не рыдал. Но у него и в мыслях не было, что этот добрый, светлый, да почти что святой человек может так нагло в лицо лгать.***
Бутылка виски уже выпита наполовину, когда к нему подсаживается Вэй Ин. Тот — завсегдатай этого бара, каждый вечер напивается так, словно пытается убежать от чего-то. До недавнего времени Сюэ Ян с неприкрытым презрением смотрел на знакомого, но теперь… Кажется, в этом что-то есть. Отчего же бежит их местный шут? — Тебе налить? — Да. Его щедрость сегодня просто не имеет границ. Виски, зараза, дорогой. Но полностью стоит своих денег. Мир наконец начинает плыть перед глазами, воспоминания минувших месяцев покрываться легкой дымкой. А руки практически перестают дрожать. — Слышал, ты в пустыне мираж видел? Не смотри на меня волком, не смеяться пришел. Скорее, наоборот. Сказать, что понимаю, сам с таким столкнулся. Лет пять назад. В этой же чертовой пустыне. Что? Так Синчень действительно живет там? Остальные ребята просто так зло пошутили, а во всех документах, которые он нашел в архиве, ошибочно указали день смерти? — Но не Сяо Синченя. Кстати, он мой дальний родственник, представляешь? Помню в детстве мама любила рассказывать о его подвиге, а я сидел и хлопал ушами, мечтая быть похожим на него. — Кого ты видел? — Лань Чжаня. Скорее всего, ты слышал о нем как о Лань Ванцзи. Он и его брат крайне приятные люди, несмотря на то, что предатели страны. — Те самые, которые Нефриты? — Да. Я не знаю, что это за место. Постоянно летал туда, кажется, всю пустыню вдоль и поперек изучил — не нашел этот чертов ангар. А тогда мне какая-то птица в двигатель залетела, пришлось аварийную совершать. Прихожу в себя, а надо мной они — стоят и так недружелюбно смотрят. Лань Чжань и вовсе собирался молча убить, да Сичень не дал. А потом… — А потом тебя послали нахер, как и меня. — Да, помогли починить самолет и сказали улетать. Только моя проблема в том, что я сразу понял, кто они. Знал, что их по логике не должно быть там. Их ведь… Убили за предательство. Я помню, как об этом шумел весь Китай. Но они были такими реальными, что я в какой-то момент поверил. И до сих пор забыть не могу. И он не может, а от него фактически отреклись. Наплевав на все слова любви, на поцелуи на крыше старого ангара. На обещания… — Как думаешь, почему они это сделали? О чем думали в этот момент, когда врали в глаза? Вэй Ин залпом допивает стакан и с печальной улыбкой смотрит на пьяную толпу: — Может, потому, что мы любили их недостаточно, чтобы остаться с ними. Звучит очень болезненно. И страшно, что правдиво. — Думаю, тебе хватит, Сюэ Ян. Поверь мне, не поможет. Никаким алкоголем или боями эту тоску не заглушить. — Погоди, а как он погиб? — Что? Ты о ком? — Сяо Синчень. То есть я нашел сведения, что он погиб во время боевых действий как герой и прочая чушь. Но как погиб-то? — Откуда мне знать. Спроси у своего командира, он же здесь с самого начала, может, и Сяо Синченя застал. Тебя куда понесло? Я же имел виду позже... Стой, паразит! А платить кто будет, у меня нет с собой денег!***
Удача от него отвернулась еще в далеком детстве. Сирота. Вор. Один из самых непредсказуемых, при этом эффективных летчиков своего подразделения. Он никогда не чувствовал себя обязанным ни стране, ни тем более миру. Но в этот раз понимал, что не может спустить все просто так. Это уже личное. Жаль, что на этот раз госпожа Фортуна просто плюнула ему в лицо. Он смог отомстить за Сяо Синченя, но последняя мразь успела выстрелить. И теперь он был вынужден смотреть на лица этих ублюдков, зажимая рану и медленно истекая кровью без возможности спастись. Впрочем ему как-то и не хочется. «Надеюсь, ты меня простишь, звезда моя. За все мои проклятья в твой адрес, за то, что убил стольких, чтобы добраться до этого сукина сына и отомстить за тебя. Они все умерли в таких же страданиях, как и ты, в этом могу тебе поклясться». А умирать, оказывается, совсем не больно. Может, это только тогда, когда незачем больше жить. А что уже произойдет с его телом — плевать. Единственное, обидно, что в следующей жизни он не вспомнит свою беду, а так хотелось хотя бы еще раз увидеть его. Попросить прощения за все. Слишком поздно.