***
— Знаете, а давайте сыграем в последний раз! — предложил Олег. Все согласились. Умирать так с песней! — Ну, что исполним? — спросил Саня. — "It’s my life", — ответил Абрамов. Они настроили инструменты и начали играть свою последнюю песню. Поначалу пел только вокалист, но вскоре к нему ему присоединился Евстик, затем Магазеев, а на припеве и Денис. Музыканты буквально выкрикивали слова, кто-то забывая текст, кто-то фальшивя, но от души. В голове проносились самые яркие и радостные воспоминания, становилось легко на душе и исчезал страх близящейся смерти. Снаружи послышался страшный шум, грохот и крики. «Они...» — пронеслось в этот момент в голове Олега. Раздался страшный грохот. Толпа заражённых ворвалась в зал и бросилась к сцене. Вокалист зажмурился и запел ещё громче. Он уже приготовился к самому худшему, но... ничего не происходило. Тогда Олег открыл глаза и увидел, что заражённые встали и глядят на них, не отрываясь. Затем они начали прыгать, толкаться, пританцовывать, подпевать. Из их глаз хлынули слёзы, а кожа заблестела от обильно выделяющегося пота. Постепенно стала исчезать мертвенная бледность и кожа начала приобретать естественный оттенок. К такому повороту событий не был готов ни Олег, ни Александровский сад, ни Денис. Никто не знал, что делать, как действовать дальше. А песня подходила к концу... Саня помахал рукой в сторону запасного выхода. Вокалист одобрительно кивнул и подал знак остальным, что надо сматываться. Все были только за! Пока музыканты по очереди покидали сцену, Олег продолжал петь. Он решил «покинуть тонущее судно последним», как полагается капитану и лидеру. Когда вокалист остался один, то заметил, что к людям опять возвращается их бледность, но они стали вести себя иначе — старались отойти как можно дальше от источника звука. «Блять, неужели я так херово пою?» — усмехнулся про себя вокалист и пулей кинулся к запасному выходу.***
— Слушай, мы же тогда пели все вместе, а в остальные разы я горлопанил один и без аккомпанемента. Думаю, это как-то связано... — наконец заговорил Олег. — Ну, хоть какое-то логичное объяснение... — проговорил Евстик. — Тогда, получается, нам просто нужно напоить Дэна минералкой! — подытожил Саня. — Именно! — А где мы её возьмём-то? — поинтересовался Магазеев. — До мест, в которых её можно раздобыть, мы можем вообще не доехать, или же будет слишком поздно. — Сань, вот вроде не басист, а тупишь иногда сильнее Евстика! — еле сдерживая смех, сказал вокалист. Оба Александра театрально закатили глаза. — Ладно, суть не в этом. Ты забыл, куда и к кому мы едем, что-ли? — К родне байкера. — А его мать и бабка кто? — Ну, Санёк говорил, что целители. — Так неужели у человека, лечащего людей на Урале, не найдётся даже капельки минеральной воды? — Бля... точно! За то время, пока музыканты обсуждали всё вышеперечисленное, они успели съехать с основного шоссе на горную дорогу. Первое время было ещё терпимо, но потом дорога оборвалась и началась протоптанная тропинка, на которой еле-еле умещался фургон. Она была неровной, каменистой, с провалами в некоторых местах. Движение по такой дорожке требовало максимального контроля и сосредоточенности, поэтому разговоры временно прекратились. Единственным человеком, которому эти изменения не причиняли особых неудобств, был байкер Саня. Он ловко вилял между ямами и прочими неровностями, практически не сбавляя скорости. Ему хотелось как можно скорее увидеть свою родню: маму, бабку с дедом, обнять их, извиниться за то, что в своё время оставил их, не поддержал в трудную минуту. Примут ли его? Простят ли? Будем надеяться, что да... Спустя ещё полчаса мучений, наши герои наконец-то добрались до нужного места. Перед ними раскинулась огромная поляна, покрытая ковром из самых разных трав и цветов. Чего здесь только не было: одуванчики, лопухи, васильки и ещё куча непонятных растений. На возвышенности рос сосновый бор, который тянулся вдоль поляны столько, сколько видел глаз. На его опушке краснела полоска из ягод, уходящая вглубь леса. Тропинка, по которой ехали друзья, уходила вниз, к небольшому горному ручью. На его берегу одиноко стоял деревянный домик, окружённый молодым ельником. Он казался каким-то ненастоящим, будто сошедшим со страниц некой сказки о могучих целителях, живущих высоко в горах! Всё в нём было волшебно и необычно: и маленький заборчик, со слегка покосившейся калиткой, и треугольная крыша, на вершине которой вертелся металлический флюгер-петушок, и окна с резными деревянными ставнями, и маленькая каменная труба, и вылетающий из неё тоненький столбик дыма... — Красотища... — заворожённо произнёс Магазеев. — Ага... — поддакнул Евстик. — Эх, почему я живу не здесь? — немного разочарованно сказал Олег. Байкер остановился на краю поляны. Вокалист последовал его примеру. — Дальше пешком, — сообщил Санёк, подходя к фургону. — В смысле пешком? — переспросил вокалист. — Видишь все эти травы? Так вот, их ничем нельзя загрязнять и даже мять. Ими же потом и будут друга вашего лечить... — Погодите, — перебил байкера Магаз, — с чего мы взяли, что твоя родня обрадуется гостям? — Во-во! Может сначала ты сходишь один, поздороваешься, так сказать, расскажешь им что да как, а потом и нас позовёшь? — предложил Евстик — Верно, а то мы их попросту напугать можем, — поддержал Олег. — Как скажете, — согласился Санёк. —Я вам свистну, добро? — Вот и договорились! Байкер торопливо зашагал по узенькой тропке вниз, к ручью, туда, где были единственные родные ему люди. Его сердце бешено колотилось. Он не знал будут ли ему рады, простят ли за то, что бросил маму в трудную минуту? Хотя, знаете, родители — это те, кто будут вас ждать дома независимо от того, какие вы, что вы сделали. Вас всегда обнимут, успокоят, примут такими какими вы есть. Родители байкера не были исключением. Санёк подошёл к калитке и, сделав глубокий вдох и резко выдохнув, открыл её и зашагал к самому дому. Всё вокруг замерло, будто ожидая встречи байкера с его роднёй. Тем временем амбал взошёл на крыльцо и, постояв несколько секунд перед дверью, постучал в неё. Тишина. Санёк постучал сильнее. Тишина. Байкер прислушался. Изнутри дома не исходило не единого звука. «Странно, вроде и дым из трубы идёт, а в доме тихо», — подметил про себя амбал. Он собирался стукнуть в третий раз, но вдруг Саня услышал позади себя щелчок и почувствовал, что к его затылку приставили ствол ружья. — Ты кто? Что тут забыл? — спросил его хриплый и немного сипящий мужской голос. Стоп... Это же был голос Саниного деда! — Дед, ты чего? Это же я... — начал было байкер. — С такими «я» разговор короткий! Понаехали тут! — перебил его старик. — В мирное-то время говорите, что помогать будете, а сами потом нападаете! Ты же не один приехал, кто ещё? — Дедуля, не узнал меня, что-ли? Я Сашка, внук твой! С этими словами байкер резко развернулся и правой рукой отодвинул от своей головы ружьё. — Совсем-совсем не помнишь меня? Старик взглянул на лицо байкера и обмер. Его руки затряслись, а глаза наполнились слезами. Он бросил ружьё и крепко-крепко обнял Санька. — Сашенька, родной! — проговорил старик, еле сдерживая слёзы. — Вырос-то как, возмужал! Я тебя и не признал сначала! Господи, единственного внука чуть не пристрелил! Вот я олень старый! — Ну чего хоть ты, дед Василий! — утешал его Санёк. — Успокойся. Я теперь тут, с вами! Саниному дедушке на вид было лет 80. Ростом он был чуть ли не в две раза меньше своего внука, однако имел весьма плотное, можно даже сказать мускулистое, телосложение. Лицо было по-мужски грубым и серьёзным, но его смягчали морщинки в уголках глаз. — Надюша, Маня, идите скорее сюда! — крикнул старик. Изнутри дома послышались быстрые шаги. Дверь отворилась и на крыльцо выскочила женщина, лет этак пятидесяти. Она была одета в домашний халат и фартук, а в руках у неё была чугунная сковорода. — Наденька, смотри кто приехал! — с улыбкой обратился к ней дед. — Мам... я... ну... это... привет, — проговорил Саня, поворачиваясь к женщине и краснея от стыда. — Саша... — только и смогла произнести она. Женщина выронила сковородку и бросилась на шею своему сыну. Она заплакала, но это были слёзы искренней радости. Байкер нежно обнял её в ответ. — Мам, а ты... ты не сердишься на меня? — немного погодя спросил амбал. — Сержусь? — переспросила женщина. — За что мне на тебя сердиться, родной? — Ну, я же не поехал ТОГДА с тобой. Не поддержал вас, когда это было так нужно, не помог! Захотел жить в кайф, ради себя... — Нет, Саша, я не злюсь, и никогда не злилась. Ты же уже взрослый и не обязан за ручку со мной ходить! Да, помощь твоя была бы не лишней, буду честна. Но сейчас ты здесь, ты вернулся к нам, значит повзрослел не только телом, а ещё и разумом. И я бесконечно рада этому! На душе байкера сразу же стало легче и спокойнее. Он дома, он там, где ему хорошо.