Ничто не вечно

— Ки, прости, пожалуйста, — Ухен немного неловко трет шею, закусывая губу. Ему, правда, очень стыдно просить лучшего друга уйти. Дня три-четыре назад Кибом весь в расстроенных чувствах неожиданно заявился в общежитие инфинит. И хоть, вообще-то, это запрещено, Ухен не смог отказать. К счастью, Сонгю вошел в их положение и разрешил Диве шайни остаться у них. Слишком уж потерянным он выглядел. Так, что даже чужой лидер не нашел в себе силы выгнать его. Видать поссорился кое с кем очень дорогим. Поссорился и сбежал. А больше не к кому пойти. К тому же Кибом не особо-то и мешал деятельности чужой группы. Вернее, совсем не мешал. Самым трудным было скрывать нежданного гостя от менеджеров, которые очень любить наносить весьма неожиданные визиты. Но завтра рано утром инфинит должны вылететь в Японию, поэтому-то Ки сейчас и стоит перед дверью. — Правда. Мне очень жаль, но ты ведь и сам прекрасно знаешь, что от меня тут ничего не зависит, — по потухшим глазам младшего вокалист понимает, что тот очень не хочет возвращаться назад. Что у них там с Джонхеном стряслось, Ки так никому и не рассказал. Даже своему лучшему другу. Впрочем, если честно, Ухен не особо и интересовался. Нет. Он, конечно, спрашивал, но после того, как младший мягко попросил его не затрагивать эту тему, отступил. Потому что знает, что, если Кибом чего-то не хочет, то и заставлять бессмысленно. — Не кисни, — тяжело вздохнув, Ухен приобнимает своего друга. — Ну, если хочешь, мы можем попросить кого-нибудь из наших общих друзей. Думаю, Чжинун не откажется приютить тебя на время. — Только в том случае, если их лидер окажется таким же гостеприимным, как Сонгю-хен, — Ки обнимает старшего в ответ, грустно улыбаясь. Нет. К 2АМ он не пойдет. Потому что знает, что Чжо Квон не только не позволит остаться, но и пожалуется Джинки. А Диве очень не хочется, чтобы лидер знал об этой ссоре. — Все нормально. Думаю, мне все-таки нужно вернуться. Ребята наверняка волнуются. — Хорошо. Если ты уверен… Хочешь я попрошу Дону отвезти тебя домой? — Нет. Я лучше пройдусь, — не хочется напрягать кого бы то ни было. — Спасибо за приют, Хен, — громко кричит Ки, заметив в коридоре пробегающего Сонгю, после чего уходит, напоследок еще раз обнимая друга. *** По правде говоря гулять одному по ночи опасно. Особенно, если ты айдол, внешне похожий на миловидную девушку. Правда только внешне. Так-то он умеет постоять за себя. Но, если на кого-нибудь нарвется… В общем, не самая лучшая идея бродить одному по ночному городу. Впрочем, Кибома сейчас это мало волнует. Возвращаться в общежитие не хочется. Потому что там Джонхен и, скорее всего, придется долго и очень нудно объясняться с лидером и макнэ, который всегда чересчур уж сильно переживает за своих неразумных хенов. Наверное поэтому «мамочка» задерживается как можно дольше, петляет, медленно передвигается. Но через час-полтора Ки все равно добирается до общежития. Зайдя внутрь, он сразу же чувствует, что что-то не так. Но не понимает, что именно. Интересно, почему его никто не встречает? Правда. Парень был уверен, что не сможет избежать воплей разгневанных одногруппников. Может, их, вообще, нет дома? Хотя… Если бы было что-то такое, то его бы предупредили. Все-таки одна группа. А потом… Ки слышит приглушенные голоса из своей комнаты. Из той, которую, вроде как, делит с Джонхеном. Интересно, с кем это он там разговаривает? Голос незнакомый. И, кажется, принадлежит женщине. А вот это уже интересненько. Поддаваясь какому-то внутреннему чувству, Дива осторожно приоткрывает дверь и в шоке замирает. А как не? На его кровати сидит, положив ногу на ногу и призывно улыбаясь, молоденькая девушка. Довольно-таки симпатичная. Такая не может не понравиться нормальному парню. Даже тому, кто буквально несколько дней назад, вроде как, клялся в вечной любви. Тоненьким пальчиком она кого-то подманивает к себе, и Ки видит Джонхена, который, улыбаясь обхватывает ее поперек талии, заваливая на кровать. Внутрь Кибом не заходит. Не за чем. Аккуратно прикрыв дверь, он прислоняется спиной к стене, стараясь не позволить ни единой слезинке вырваться на волю. Не получается. — Что случилось, Хен? — проснувшись среди ночи, Тэмин решает сходить на кухню за водой, когда замечает вернувшуюся «мамочку». Правда почему-то старший сидит на полу, а по его щекам струятся слезы, которые он, похоже, не замечает. Становится страшно. Потому что Кибом выглядит действительно потерянным. Охнув, Тэмин с небольшим трудом заставляет его подняться и буксирует к себе в комнату. Там, конечно, спит еще и Минхо. Но его обычно и пушкой не разбудишь. Так что… — Хен? — макнэ все-таки убегает на кухню, после чего заставляет Диву сделать несколько больших глотков живительной влаги. — Ну? Чего ты плачешь? Мы, между прочим, переживали, когда ты так неожиданно исчез. Хорошо еще, что Джинки-хен догадался позвонить Сонгю-хену, — наверное, стоило бы заглянуть в комнату и узнать, что случилось, но Тэмин решает, что сейчас важнее оставаться рядом с ним. Поэтому садится на край кровати и притягивает старшего в свои объятия. Несмотря на все еще бешеное сердцебиение, Ки чувствует, что благодаря поддержке его постепенно отпускает. Дышать становится значительно легче, и он благодарно обнимает Тэмина в ответ. Говорить ничего не хочется. Да и что тут можно сказать? В голове творится какой-то сумбур. Как Джонхен посмел привести в общежитие какую-то шалаву? Как посмел впустить ее в ИХ комнату? И, главное, кто ему это позволил? Не мог же он без ведома лидера это сделать. Или мог? — Все нормально, — едва слышно выдыхает Ки, утыкаясь мокрым носом в чужое плечо. — У Джонхен-хена, кажется, гости? — Гости? — отстранив все еще подрагивающее тело от себя, Тэмин удивленно склоняет голову на бок. — Не может быть! — вскрикивает так громко, что Минхо на соседней кровати начинает шевелиться. Вообще-то обычно Чхве Минхо и пушкой не разбудишь. Но есть один-единственный человек, кому это под силу. Не трудно догадаться, кто это, верно? Звонкий голос макнэ может все. А если он еще и поцелует… Впрочем, сейчас речь не о 2минах. Минхо приподнимается на кровати и удивленно смотрит на соседнюю кровать. — Тэмин-и? — немного хриплым после сна голосом зовет старший. — Что стряслось? Но Тэмин, похоже, не слышит ничего вокруг. Потому что понимает, о каких гостях говорит Кибом. Где-то около двух часов назад пьяный Джонхен завалился в общежитие с какой-то «размалеванной курицей». Ну, так ее окрестил макнэ. Разумеется, ее сразу же выпроводили, приказав больше не появляться. Видимо, старший все-таки нашел способ провести эту… как ее… Исыль, кажется. Джонг представлял ее, но Тэмин не запомнил. Ему, вообще-то, глубоко плевать, как эту тварь зовут. Бросив быстрый взгляд на задремавшую «мамочку», танцор аккуратно укладывает его, накрывает одеялом и быстро выбегает из комнаты. Минхо следует за ним. Из комнаты ДжонгКи раздаются вполне себя понятные звуки. Руки Тэмина едва заметно подрагивают от плохо сдерживаемой ярости. Вообще-то макнэ очень любит всех своих хенов. Одного чуточку больше, но это сейчас неважно. В данный момент он просто ненавидит одного из них. Потому что как так можно-то?! Как посмел Джонхен предать того, кого обещал любить всю свою жизнь?! Просто немыслимо! Приоткрыв дверь, Тэмин застывает так же, как до этого Ки. А как не? Вокалист прижимает к кровати податливое тело, все еще исследуя его и пытаясь поцеловать туда, куда может дотянуться. А эта шалава и не против. Подставляется под поцелуи и стонет так грязно, что невольному свидетелю кажется, что его сейчас стошнит. Танцор сглатывает, отступая на пару шагов и прикрывая рот рукой. Теперь он понимает, почему Дива сидел на полу в таком состоянии. — Что такое? — тихо спрашивает Минхо, аккуратно обнимая макнэ сзади. — Ты чего такой? — Джонхен-хен… — Тэмин выдыхает практически неслышно. Минхо выпускает своего любимого макнэ из объятий и сам заглядывает в оставшуюся приоткрытой дверь. И на пару мгновений охреневает. Вот такого он точно не ожидал. Зато теперь понятно, откуда в их комнате взялся Ки и почему Тэмин сейчас в таком шоке. Вон, почти плачет. Ну конечно. Этот ребенок по мере возможностей старается вернуть «мамочке» его заботу. Такого предательства он точно не сможет простить. Да и никто из группы, наверное. Одно дело предать любовь, но совсем другое — подставлять всю группу. Как Джонхен мог додуматься кого-то чужого привести в общежитие?! Сдержаться не получается. Залетев в комнату, Минхо хватает старшего за плечо, буквально оттаскивая его от девушки, которая тут же начинает визжать. — Заткнись и закрой глаза! — рявкает рэпер, и девушка тут же зажимает рот маленькой ладошкой, зажмуривая глаза и другой рукой натягивая одеяло повыше. Первый удар приходится куда-то в область груди. Несмотря на ярость, застилающую глаза, Минхо знает, что по лицу бить нельзя. Что бы ни случилось. Потому что на завтра назначена фотосессия. Впрочем, через пару минут он, похоже, забывает об этом. Вмиг протрезвевшему Джонхену удается перехватить чужую руку, и он ударяет в ответ, не заморачиваясь ближайшим расписанием. — Хен! — Тэмин залетает следом, не удостоив Исыль даже взглядом, и пытается растащить сцепившихся парней. — Минхо-хен! Джонхен-хен! — когда ему прилетает от кого-то из парней, макнэ вскрикивает и весь сжимается. Ему, действительно, страшно. В их группе никогда еще не было драк. Ссоры — да. Но чтобы такое. Даже приближаться страшно. Нужно растащить, но Тэмин понимает, что сам он ничего не сможет сделать. Его самого просто покалечат. Во время драки парни не замечают ничего вокруг. Макнэ, правда, в шоке. — Прекратите немедленно! — вовремя появившийся лидер спасает ситуацию. Похоже, визг Исыль и последующие крики Тэмина разбудили оставшуюся часть общежития. А именно Онью и Ки. Да уж. Вот этого точно делать не следовало. Потому что Джинки особо не церемонится и просто выливает на них кружку ледяной воды. В общем-то самый действенный способ. — Ну-ка разошлись быстро! — рявкает Джинки так, что противоречить ему никто не смеет. — Совсем охренел, Ким Джонхен?! — если честно, ему и самому очень хочется врезать главному вокалисту. — Так, — поворачивается к Тэмину и Ки, застывшим на пороге, и тут же смягчает голос. — Выйдите из комнаты. Мне нужно кое с кем поговорить, — он видит слабый кивок Тэмина и как тот, резко развернувшись, утаскивает «мамочку» за собой. — А теперь с вами. Ты, — тыкает пальцем в сжавшуюся девушку, которая по-хорошему уже могла убежать, но почему-то до сих пор не сделала этого. Видимо, сильно ее напугали. — Собрала вещи и свалила от сюда нахрен! — вообще-то, выражаться таким образом не в его стиле, но сдержаться не получается. — И не вздумай никому сказать, где была и что видела. Засужу, поверь, — Исыль быстро-быстро кивает, одевается секунд за тридцать и убегает, надеясь навсегда стереть из памяти сегодняшний день. — Теперь вы двое. Что это была за хрень? Я вас спрашиваю! — Прости, Хен, — виновато бормочет Минхо, с некоторым трудом поднимаясь на ноги. — Я увидел, что Джонхен и эта девчонка… И Тэмин-и видел. И Кибом тоже. Они оба были в таком шоке, что я не выдержал. Джинки внимательно вглядывается в глаза Минхо. Все еще злые, между прочим. Смотрит на развороченную постель, абсолютно голого Джонхена и качает головой. Ему сейчас настолько противно и мерзко, что хочется сию же секунду умчаться в ванную. Но он не делает этого. Потому что лидер. И должен закончить разборки. Вообще, им всем крупно повезет, если руководство ни о чем не узнает. Остается надеяться, что Исыль никому и ничего не разболтает. — Ладно, — тяжело вздохнув, Онью машет рукой. — Минхо-я, сходи-ка посмотри, как там Ки и Тэмин. Я скоро подойду. Нужно еще кое-что сделать. А ты, идиот, марш в ванную, — после чего первым уходит из комнаты. *** — Тэмин-и, — несмотря на полумрак комнаты, Ки сразу же замечает царапину на бледной щеке. — Тебе тоже досталось? Голос старшего дрожит, отчего танцору хочется снова обнять его, прижать к себе, попытаться как-нибудь успокоить и показать, что он рядом и никуда не денется. Хотя, конечно, Тэмин понимает, что сейчас ничего не может сделать и слова тут не помогут. Да и не знает он, если честно, что можно сказать. Все и так понятно. Они оба видели своими глазами. Да, Джонхен был пьян. Но это ни в коем случае не оправдывает его. Бедный, бедный Кибом. От этого даже у не эмоционального макнэ слезы на глаза наворачиваются. — Все нормально, — по правде говоря, Тэмин не думал, что его голос тоже будет дрожать. — Я просто хотел их разнять. — Испугался? — неожиданно спрашивает, обеспокоенно глядя на все еще перепуганного макнэ. — Что это, вообще, было? — Ки подходит к окну, настежь распахивая створки. Потому что свежий воздух нужен немедленно. Иначе ему кажется, что он просто задохнется. В данный момент Дива ничего не чувствует. Ну, в эмоциональном плане. Ки и представить себе не мог, что когда-нибудь произойдет нечто подобное. Что угодно он был готов простить, но не такую наглую измену. И как он только до такого додумался?! Открытое окно не помогает. Дышать все равно тяжело. — Хен… — Тэмин, правда, не знает, что сказать. — Как ты? — Ужасно, Тэмин-и, — честно говорит «мамочка». — Ты даже не представляешь, насколько это больно. Впрочем, надеюсь, что судьба избавит тебя от такого чувства. Извини, можешь выйти? Хочу побыть один. Тэмин на это ничего не отвечает, кивая головой и тихо выскальзывая за дверь. И его совсем не колышет, что ушел он из собственной комнаты. Потому что сейчас гораздо важнее выполнить все, о чем просит Кибом. Может, хоть так ему станет чуточку легче. Хотя, конечно, вряд ли. С тяжелым вздохом танцор прижимается спиной к стене, сползая по ней на пол. Ноги совсем уже не держат. Слишком сильное потрясение он сегодня получил. Не только он, конечно. Но, видимо, все дело в возрасте. Невинный же ребенок еще. — Все нормально? — тихо спрашивает Минхо, присаживаясь перед младшим на корточки и беря его руки в свои. Взгляд его падает на поцарапанную щеку, и рэпер аккуратно проводит по ней подушечками пальцев. Меньше всего он хотел в пылу драки причинить боль тому, кого любит. Разумеется, его боль не сравнится с той, что чувствует Ки. Но все же… Минхо и представить не мог, что Тэмин когда-нибудь пострадает от его руки. — Не думаю, — тяжело вздыхает. — Ки-хен сказал, что хочет побыть один. — Я, вообще-то, о тебе спрашивал, — из-за того, что сам макнэ ни капли не помогает, Минхо приходится поднимать его буквально силой. — Извини. Не хотел, чтобы ты пострадал, — ему, правда, стыдно. — Давай-ка пойдем в гостиную. Нечего на полу сидеть. Тэмин снова вздыхает и поддается руке, тянущей его наверх. Наверное, старший прав. Не стоит сидеть на полу. Мало ли. Вдруг простынет еще. А ему никак нельзя. Сейчас расписание освободить не получится. Да и спать на диване будет гораздо удобнее. Поэтому-то макнэ и подчиняется. — Как думаешь, что теперь будет? — пока рэпер раскладывает диван, Тэмин стоит рядом, скрестив руки на груди и ни капли не помогая. — А что, если Ки-хен уйдет? Вдруг он не сможет быть с Джонхен-хеном в одной группе? Я боюсь, — на глаза сами-собой наворачиваются слезы. Обернувшись, Минхо замечает блестящие глаза на против и, покачав головой, притягивает макнэ к себе. Конечно, он понимает, что именно так тревожит этого ребенка. Потому что знает, как сильно Тэмин любит Кибома, который с самого первого дня стал ему настоящей мамочкой. И всегда очень переживает за него. Особенно из-за отношений с главным вокалистом. — Не переживай, — Минхо укладывается сам, заставляет улечься младшего и крепко прижимает его к себе. — Что бы не случилось, Ки не бросит группу. Он очень любит всех нас. И тебя в особенности. Так что успокойся. Все будет хорошо. Спи давай. *** Когда Тэмин уходит из комнаты, Ки выдыхает как-то отчаянно и заваливается на кровать, сворачиваясь в позу эмбриона. Ему, действительно, плохо. Слишком плохо. Хочется, чтобы кто-нибудь обнял, приласкал, сказал, что все будет хорошо. Но ведь уже ничего не будет хорошо. Потому что… То, что сделал Джонхен… Кибом, правда, многое может простить. И многое уже прощал. Любил же. Очень сильно. Да и, вообще-то, до сих пор слишком сильно любит. Но такую наглую измену — никогда. Они ведь за четыре дня до этого поссорились, и Ки, психанув, даже сбежал из общежития. Тогда он и представить е мог, что скоро произойдет. Что теперь делать-то? Как жить? Как же трудно будет сосуществовать в одной группе. Нет. Разумеется, он вовсе не собирается все бросать и сбегать. Потому что группа занимает далеко не последнее место в его сердце. Бросить этих ребят «мамочка» ни за что не позволит себе. Их же тоже очень сильно любит. Несмотря на слезы, градом струящиеся по щекам, Кибом улыбается. Это все, что он сейчас может. Иначе просто сойдет с ума от боли. Завтра фотосессия, и ему нужно быть более или менее в форме. Но сказать легче, чем сделать. Вряд ли фотографу удастся хоть что-нибудь с ним сделать. Дверь тихонько приоткрывается, и в комнату кто-то заходит. За столько времени Ки уже научился узнавать одногруппников по шагам. Поэтому сразу понимает — Джинки. Видимо, пришел проверить. Лучше бы не приходил. Не хочется, чтобы его кто-нибудь жалел. Дива утыкается лицом в подушку, пытаясь подавить всхлипы. Но не получается. Слишком больно и обидно. Сердце буквально разрывается на части. Так, что, если честно, хочется умереть. Ну, или уснуть вечным сном, чтобы ничего больше не чувствовать. Вообще-то Онью не отличается особой аккуратностью, но сейчас он очень старается. Потому что очень боится нарушить тишину и сделать еще хуже. Присев на край чужой кровати, лидер легко касается подрагивающего плеча. — Ки, — но, что сказать, он даже не представляет. — Я, правда, не знаю, что ты сейчас чувствуешь. Знаю одно: тебе очень плохо, — Джинки чуть сильнее сжимает плечо. — Прости, я бы очень хотел помочь, но не знаю как. Поэтому… Если тебе что-то нужно, пожалуйста, скажи. Мы с Тэмином и Минхо сделаем все что угодно. Говорить со старшим не хочется. Ки очень боится, что голос подведет его. Но игнорировать его руку не может. Потому что знает, что Джинки искренне переживает за него. И, наверное, боится, что он может натворить каких-нибудь глупостей. Кибом ведь, действительно, может. Ни раз и ни два уже проходили. — Я знаю это, Хен, — совсем тихо выдыхает, стараясь скрыть дрожь в голосе. — Ты прав. Мне, правда, очень больно. Но все будет хорошо. Просто нужно немного времени. А сейчас я хочу побыть один. Можно? — Хорошо, — Джинки немного страшно оставлять младшего одного, но он уважает его решение. — Зови если что. Завтра фотосессия, но я постараюсь что-нибудь с этим сделать. Отдыхай, — и тихо покидает комнату. *** — Бомми, ЕХО пригласили нас выпить с ними пойдешь? — кажется, Джонхен, действительно, придурок. Первые пару дней Ки хотел уйти из группы. Не навсегда, конечно, но на неопределенное время. Пока сердце не успокоится. Хотя может ли успокоиться то, чего уже нет. От сердца остался лишь пепел. С пеплом в груди очень трудно жить. Особенно, когда «огонь» постоянно находится рядом. К счастью, слезы и мольбы Тэмина убедили его остаться. Не мог он бросить своего «сыночка». Уйти-то Кибом не уходит, но избирает другой путь. Он просто игнорирует Джонхена. То есть совсем. Даже когда руководство попросило их устроить фансервис. Никакой реакции. Правда, никто и ничего ему не говорит. Ну с кем не бывает. В каждой группе бывают ссоры. Не такие, конечно. Но об этом никому знать не следует. — Ты теперь всю жизнь не будешь со мной разговаривает? — кто бы знал, как ему все это надоело. Этот игнор со стороны Дивы. Ту самую ночь он практически не помнит. По крайней мере, до того момента, как появился Минхо. Причину драки Джонхен не помнит. И не понимает, почему Ки с ним не разговаривает и даже не смотрит на него. Мог бы хотя бы сказать, в чем тут вина главного вокалиста. А еще очень бесит то, что, похоже, все остальные обо всем знают. Знают, но молчат. Джонг пытался перехватить макнэ и заставить его расколоться. Но тот только недобро глянул на старшего, назвал его уродом и тоже перестал с ним контактировать, предпочитая общество 91-line. — Ким Кибом! — Джонхен хватает младшего за руку. — Ты меня достал! Сколько еще будешь от меня бегать? Что случилось? — Руку убери, — Ки шипит аки настоящая змея, и старший, действительно, отпускает его. — Не приближайся ко мне. А хочешь знать, что случилось, спроси у хена, — хоть и очень хочется на все плюнуть и броситься в любимые объятия, он стойко сдерживается. Потому что при любом взгляде на Джонхена перед глазами всплывает тот самый день. Нет. Все кончено. — У нас с Ухеном есть свои дела. Так что развлекайся без меня. Ты это хорошо умеешь, — и убегает. По правде говоря, встретиться сейчас с вокалистом инфинит и тухарт у него никак не получится. Ребята еще дня три-четыре пробудут в Японию. Но Джонхену этого знать совсем не обязательно. Потому что идти с ним куда-то там нет никакого желания. Пусть веселится один. Ну, или с кем-нибудь другим. Интересно, в Японии сейчас не слишком поздно? Ему срочно нужно поговорить с кем бы то ни было. И желательно не с одногруппниками. Тяжело видеть их жалостливые лица. Да, Ки прекрасно знает, что они всеми силами пытаются поддержать его, но все равно… Нырнув в первую попавшуюся комнату, Ки достает телефон и сразу же набирает знакомый номер. — «Алло?» — голос на том конце провода слишком заспанный. Видимо, спал. Не стоило, наверное, звонить в такое время. — «Ухен-а», — хоть Ки и пытается сдержаться, но все равно начинает всхлипывать. — «Ухен-а»… — «Что случилось?» — а вот теперь Ухен кажется встревоженным. Потому что слышит, что друг почти плачет. — «Хэй, Ки, успокойся». — «Когда вы возвращаетесь?» — задушенно спрашивает Дива. — «Ты так и не помирился с Джонхеном?» — получается вопросом на вопрос. По затянувшемуся молчанию Ухен неожиданно понимает, что затронул запретную тему. Не следовало, наверное, спрашивать про этого тупого Динозавра. Зато он слышит усилившиеся рыдания. — «Так. Ки, успокойся, пожалуйста. Не реви. Ну, что случилось?» — «В тот день, когда я ушел от вас»… — с огромным трудом подавляя всхлипы, бормочет Ки. — «Он… он… В общежитии была девушка», — продолжать говорить оказывается очень сложно. — «Я очень плохо помню тот день. Кажется, Минхо подрался с ним, а Тэмин пытался их разнять. Все как в тумане». Вот такого вокалист другой группы точно не ожидал. Он ведь знал, видел, какой парой были ДжонгКи. Вернее, думал, что знал и видел. И что теперь? Если бы не деятельность группы, Ухен смог бы быть рядом. Смог бы помочь. Потому что, похоже, одногруппники не справляются с этим. Нет. Разумеется, он понимает, что они наверняка пытаются помочь. Но ведь это Ким Кибом. Он никогда не позволит себе жаловаться младшим или докучать старшим. Поэтому-то и позвонил именно ему. Ухену. — «Мы возвращаемся в пятницу вечером. Давай сходим куда-нибудь выпить? Или хочешь просто посидеть в общаге?» — «Я не знаю», — честно признается Ки, не переставая всхлипывать. Ну что поделать? Правда. Что поделать, если не умеет Дива всея шайни не умеет быстро успокаиваться? Единственным человеком, кому было подвластно утихомирить эту истеричку, был Джонхен. Но сейчас все из-за него. Ему срочно нужна чья-либо помощь. Неважно чья. Да, есть одногруппники. Они всегда готовы помочь. Но… Разве может он начать жаловаться Тэмину? Тот ведь макнэ. Ребенок еще. А у Джинки и без того проблем хватает. Лидер же. Можно, наверное, поговорить с Минхо, но эти двое никогда не были близки. Так что… — «Прости, Кибом-а. У меня через пару часов уже подъем, так что… Позвоню как только смогу», — Ухен чувствует вину за то, что не может дольше разговаривать. Но его в буквальном смысле рубит. — «Ах да. Отдыхай побольше, пожалуйста. И не грусти так сильно. Я скоро приеду». — «Хорошо, Ухен-а. Спасибо тебе». *** — Значит, Ки сказал, что не простит этого тупоголового Динозавра? Как только тренер объявляет перерыв, Минхо тут же устало заваливается прямо на пол, утягивая за собой и Тэмина, который, кажется, готов еще столько же танцевать. Видимо, отсутствие усталости — это привилегия только танцоров. Хотя, на самом-то деле, рэпер знает, что порой младший буквально доползает до своей комнаты. А иногда и не доползает, оставаясь на ночь в танцевальном зале вместе со своим лучшим другом. Таким же глупым, между прочим. Поэтому теперь Минхо внимательно следит за ТэКаями. И знает, что с другой стороны за ними наблюдает Чунмен. — Нет, — Тэмин недовольно косится на свою любимую Пламенную Харизму, но садится рядом. — Ки-хен сказал, что не сможет забыть этого. Но знаешь, я не думаю, что он прав, — закусив губу, он бросает быстрый взгляд в сторону «мамочки», мило беседующей с кем-то из стаффа. — Потому что Джонхен-хен, конечно, придурок и скотина, но он же ничего не помнит. Да, это вовсе не оправдание. Но разве нельзя дать второй шанс? Они же были такой милой парой, так любили друг друга.  — Да, Тэмин-и, в чем-то ты, конечно, прав, — грустно улыбаясь, Минхо лохматит чужие волосы и смеется с того, как танцор тянется за его рукой. — Но я все равно считаю, что Ки поступает правильно. Предавший однажды с легкостью предаст и второй раз. С этим уж ничего не поделать. — Но Джонхен-хен любит Ки-хена! — вскрикивает макнэ, но тут же зажимает себе рот ладонью. К счастью, обоих названных нет в зале. — Я это знаю, — уже тише. — И Ки-хен очень страдает без него. Если бы такое случилось со мной, я бы простил. Забыть не смог бы, но дал бы еще один шанс. Тэмин вскидывается и, поджимая губы, упрямо смотрит на старшего. Потому что не понимает его. Совсем. Да, измена — самое страшное, что может случиться с любящими людьми. Но, если сильно любишь, то можно простить. Один раз точно. Всякие ситуации имеют место быть. Так почему же?.. Сам он уверен, что простил бы. Не сразу, но простил бы. Потому что без Минхо невозможно дышать. И Тэмин готов позволить ему причинять себе боль. Именно это и значит любить, не так ли? — Ты глупый, знаешь? — спрашивает, сжимая чужую руку. — Простить измену, конечно, возможно. Но после этого отношения будут обречены на провал. Ведь ты же больше не сможешь доверять Ему. Ничто не вечно, — кажется, неожиданно Минхо потянуло на философию. — Вот, значит, как?! — Тэмин вскакивает на ноги и смотрит в удивленные глаза. — Но, если ты готов так просто отпустить, значит не любишь вовсе. Извини, Хен, я никогда с тобой не соглашусь, — и, резко развернувшись, уходит из зала. Минхо пару секунд изумленно моргает, пытаясь прийти в себя, а потом тоже вскакивает на ноги и, крикнув, что приведет макнэ, убегает. Именно сейчас он почему-то вдруг понимает, почему Тэмин ушел. Понимает, на что тот обиделся. Эх, стоило, наверное, следить внимательнее за словами. Наверняка он все перенес на себя и теперь считает, что Минхо недостаточно сильно любит его. И что теперь делать? Нет. Он, конечно, все понимает. Но мнение свое поменять не может. Потому что измена — это измена. Впрочем, можно ведь прийти к компромиссу. Не хватало еще из-за ДжонгКи поссориться 2минам. Однако это уже совсем другая история.