элитный детский дом

Вскоре Отабек был уже на пороге Юриной комнаты. Вид у него был рассеянный, даже отстраненный. — Ты говорил, чтобы я зашел. — Привет. — произнесли одновременно Юра и Отабек. Юра несколько раз кивнул, подтверждая свои слова. Он, несмотря на непроницаемость друга, сразу, еще утром, догадался, что что-то не так. У Алтына что-то произошло, а он, баран, если не заставишь, точно сам не расскажет. Юра в сотый раз кивнул и отступил назад, пропуская друга в комнату и закрывая за ним дверь. Он надеялся, что Сынгыль внезапно не решит сюда прийти, хотя это было и не в его распорядке: заходить после обеда. — Хочешь чаю или… сырных крекеров? — спросил Юра, не зная наверняка, остались ли у него крекеры. Впрочем, Отабек лишь помотал головой, снимая рюкзак и аккуратно кладя его рядом с тумбочкой. Несколько секунд они молчали, видимо, ожидая слов друг от друга. Юра вздохнул: Отабек вообще понял, зачем он его позвал? — Как нога? — У тебя что-то случилось? — вновь произнесли они одновременно. Плисецкий едва не выругался: однодумцы, блять! — Нормально. — быстро ответил Плисецкий, чтобы Алтын не успел заострить внимание на его ноге. У него, блять, даже перелома нет, смысл эту тему второй день мусолить! — А у тебя нет. Это видно. Что случилось? Отабек грустно посмотрел на него, но лишь помотал головой, утыкаясь взглядом в пол. Юра сжал зубы, сохраняя спокойствие. Если он сейчас потеряет терпение, Отабек точно не скажет, в чем дело. Нога заныла, когда он на неё оперся, но Плисецкий упрямо остался стоять. — Бля, Отабек. — произнес Юра, стараясь смотреть другу в глаза (хотя это и было сложно, потому что Алтын рассматривал паркет с таким видом, будто хотел его купить). — Не думал, что будет легче, если расскажешь, а не продолжишь прожигать дырку в полу? Отабек сначала недоуменно посмотрел на друга, а после передернул плечами, будто оценивая его аргумент. В конце концов Алтын присел на кровать Юры. Юра же, устав стоять по сути на одной ноге, сел рядом с ним, но не вплотную. — Не знаю, ничего особого не случилось. — как обычно решил обесценить свои переживания Отабек. Юра уже испугался, что друг не продолжит, но тот всего на мгновение прервался. — Просто… сегодня день рождения у моей мамы, поэтому я решил с утра позвонить ей и поздравить. Плисецкий напрягся, не позволив себе и слова проронить. Отабек редко разговаривал о своих родителях, но Юра знал, что у него обстановка в семье — пиздец редкостный. — Она не отвечала на мобильный, но у них уже был день*, поэтому я… заволновался и позвонил на домашний. — размеренным тоном говорил Алтын, будто его совершенно это не волнует. — Трубку взял отец… Я попросил маму к телефону, объяснил, что просто хочу её быстро поздравить и все… Отабек сделал паузу, а у Юры сжалось сердце. Он и не знал, что оно может так неконтролируемо сжиматься. — Но папа сказал, что мама празднует… что она рада, мол, слышишь, как смеется. — Отабек сглотнул, а Юрино не унимающееся сердце еще и закололо. — Что она счастлива, и…не захочет меня слышать. Отабек пожал плечами, показывая, что рассказ окончен. — Отабек… - проговорил Юра, но Алтын его внезапно перебил. — Просто… я понимаю, что я — разочарование, и они не хотели…такого сына, как я, но…- было понятно, что Отабек никогда ранее об этом не говорил, что ему трудно произносить эти слова. — Но неужели они меня по-настоящему…ненавидят? Неужели мое поздравление разрушит всю радость? Плисецкий слегка выпал. Да, у него у самого была неидеальная ситуация в семье, но у него был дедушка, который всегда поддержит его, несмотря ни на что. У Отабека же не было… никого? — Отабек. — окликнул его Юра, чтобы он оторвал наконец взгляд от пола. Алтын спокойно посмотрел на Плисецкого, но проблески тоски в его глазах оттенка кофе было сложно не заметить. — Это не ты, а они разочарование. Алтын удивленно посмотрел на Плисецкого, будто не понимал, о чем он вообще говорит. Юру это не устраивало: ему нужно было, чтобы Отабек понял каждое его, блять, слово. Понял, принял и осознал. — Серьезно, родители, которые отказываются от сына из-за такой мелочи? — в Юре заклокотал гнев, он даже перестал подбирать слова. — Они просто туго мыслящие долбоебы, и мне даже не жаль, что я обматерил твоих предков! Отабек продолжал молча смотреть на Юру и хлопать глазами, а Плисецкий все больше распалялся. — Им должно быть пиздецки стыдно. И срать я хотел на религию, возраст и предрассудки. Ты охуенный, а если они даже не хотят тебя слышать, то они просто тебя не достойны, ясно, блять? Приостановив тираду, Юра задумался, не сказал ли он чего лишнего. Он что, только что послал нахуй религию Отабека? Это оскорбительно? Ему стоит извиниться? Плисецкий уже приоткрыл рот, чтобы добавить поспешные извинения, но Алтын не дал ему и слова сказать. Вообще-то, у Юры все же была пара секунд, чтобы выдавить «Извини за богохульство», но Отабек вдруг придвинулся так близко, что Плисецкий забыл, как дышать, не то, чтобы говорить. Алтын мягко, почти невесомо коснулся упавшей на лицо челки Юры, отправляя непослушные пряди за ухо. Подушечки пальцев опаляли скулу, а лицо Отабека было так близко, что Юра ощущал его спокойное дыхание. И как он остается таким невозмутимым, когда пульс Юры подскочил под самое дохуя? Отабек еще сильнее приблизился. Их носы почти соприкасались. Внезапно, Алтын застыл, с некой робкостью взглянув в глаза Юре, будто спрашивая разрешения. Юра заебался. Он подался вперед, сталкивая их губы и неловко целуя Отабека. Сердце начало биться еще быстрее, но Плисецкий перестал заморачиваться по поводу собственного пульса. Сначала ему показалось, что Отабек собирается отстраниться, но тот все-таки ответил на поцелуй, спуская ладонь ниже, на тонкую Юрину шею. Плисецкий не знал, от чего охуевать сначала: от все еще теплых пальцев Алтына, поглаживающих затылок, или от его языка, невозмутимо проникшего в рот Юры и проведшего по нижней губе. Юра даже не задумался о том, что это его первый поцелуй, и вполне иронично, что происходит он с парнем, ведь Плисецкий гетеросексуал. Гетеросексуал. Самому не смешно? Отабек немного углубил поцелуй с гетеросексуалом Юрой, их языки столкнулись. Плисецкого бросило в жар, будто кипятком облили. Мало того, что Отабек охуенный, он и целуется соответствующе. Дыхание перехватило, Отабек нехотя отстранился от Юры, а тот вдохнул, посмотрев на… (друга?) него. Они все еще сидели непристойно близко, их колени соприкасались, а рука Алтына не покинула шею Плисецкого, когда дверь комнаты открылась. Сынгыль, чтоб его черт выебал, ввалился на порог. Отабек резко отодвинулся от Юры и упер взгляд в пол. Юра бы даже не ошибся, если бы сказал, что Алтын покраснел. Кореец тупо застыл на пороге, смотря на них и будто не понимая, что они забыли в его комнате. — Что вы делаете? — спросил он, сначала посмотрев на смущенного Отабека, а только потом на Юру. — Разговариваем. — пожалуй, слишком быстро и громко ответил Плисецкий, вперив в соседа по комнате такой же испытывающий взгляд. Ну и хули он так не вовремя приперся? Не мог подольше побыть там… где он был? Сынгыль, испугавшись пристального взгляда Юры, прошмыгнул к своей кровати и скинул рюкзак с плеча. — А. Понятно. — проговорил он, застывая, будто не зная, куда себя деть. Неловкость, окутавшая комнату, ощущалась слишком остро. Наверное, именно поэтому Отабек вскочил и подхватил свой рюкзак. — Мне… пожалуй пора. — выдавил из себя он, судя по английскому языку, больше для Сынгыля, чем для Юры. Плисецкий тоже встал, но не так резво из-за ноги. — Я тебя провожу. — хрипло произнес он. Алтын кивнул, и они оба вышли из комнаты. Юра надеялся, что Отабек что-то скажет, но тот упорно молчал, двинувшись вперед по коридору, но медленнее, чтобы прихрамывающий Юра не отстал. Щеки Плисецкого залил предательский румянец, он даже слегка отвернулся, скрывая его. Алтын хоть что-то скажет? Что, если он считает это ошибкой? Когда они подошли к лестнице, Отабек остановился и наконец посмотрел на Юру. Видимо, все это время он что-то серьезно обдумывал. — Спасибо. — в своей обычной невозмутимой манере сказал Отабек. Он смотрел Юре в глаза, но не обычным своим невыразительным взглядом, а каким-то… теплым? — За что? — сразу же спросил Юра. — За то, что ты сказал… про моих родителей. — Алтын смущенно скосил взгляд. — Даже, если ты сказал это просто, чтобы поддержать меня, и на самом деле так не думаешь… — Ты серьезно? — перебил его Юра, слегка усмехаясь, но не саркастически. — Еще скажи, что ты поцеловал меня из вежливости. Плисецкий сразу подумал, что звучало как-то совсем расплывчато, и Алтын может не понять, но Отабек мирно улыбнулся. — Технически, это ты меня поцеловал. — добавил Отабек, на что Юра лишь закатил глаза: кого это вообще ебет? — Полагаю, мы больше не друзья? — как можно более расслабленно спросил Плисецкий, хотя на самом деле ему этот вопрос был важен. Вдруг Алтын внезапно передумает и скажет, что это была ошибка, минутный порыв. Отабек вдруг посерьезнел, и Юра невольно тоже нахмурился. — Я думал, тебе не нравятся парни. — проговорил он, серьезно смотря на Юру. Тот, несмотря на серьезность собеседника, мягко усмехнулся. Опять же, кого ебет? — Ну, мне нравишься ты. — решительно сказал Юра. Он чувствовал, что если это не скажет, то Отабек вновь ударится в сомнения и неуверенность. — А если ты не планировал сменить пол… полагаю, мне нравятся парни. Плисецкий задумался о том, что шутка неудачная, но Отабек тихо рассмеялся. — Мне нужно идти на дополнительные занятия… - с проскользнувшим разочарованием проговорил он, поправив лямку рюкзака на плече. — Ты… пойдешь на ужин? — Да. — ответил Юра, хотя на ужин идти не собирался. Алтын кивнул. — Тогда увидимся там. — обронил он, вновь спокойно улыбнувшись, как умеет улыбаться только он. — Увидимся. — ответил Плисецкий и не смог сдержать глуповатой улыбки, мгновенно растянувшейся на лице.