элитный детский дом

Вообще-то, Юра пошутил. Лишь когда он пересек порожек медицинского кабинета, заметно хромая, Плисецкий осознал, насколько по-гейски это звучало. Пока они с Отабеком молча шли (точнее, Отабек шел, а Юра ковылял, опираясь на его плечо), Юра вдруг подумал, что и не против. Туманно попрощавшись с другом, Плисецкий ввалился в комнату, рухнул на кровать и с головой накрылся одеялом. — Юрий? Это ты? — послышался полусонный голос Сынгыля. Юра поморщился: нет, блять, грабитель пришел украсть его домашку! — Да. Спи. — прохрипел Юра, не имея абсолютно никаких сил на беседу с соседом по комнате. Кореец послушно заткнулся. Прошло около десяти минут, когда Юра стянул олимпийку и швырнул её на пол, наконец добираясь головой до подушки. Ему нужно было подумать. Это был, пожалуй, самый насыщенный день рождения за всю его жизнь. Конечно, не считая того, в который ушла мать, оставив лишь медовик из круглосуточного магазина на столе, но Юра предпочитал об этом не вспоминать. Плисецкий всегда был уверен в своих чувствах и эмоциях, будь то гнев, огорчение, радость. Сейчас Юра вообще ни в чем не был уверен. Нетрудно было провести параллели (удивительно, но настолько тупым в этом деле он не был) и догадаться о симпатии Отабека. На самом деле, если бы не Сара, Плисецкий никогда бы сам не допер, но об этом он тоже предпочитал не думать. Как бы Юра отреагировал, если бы Алтын выложил все карты на стол? На ум приходит логичное: сказал бы, что чувства не взаимны, попросил бы остаться друзьями. Юра не гей — парни ему никогда не нравились. «Вообще-то, девушки тебе тоже не нравились, дубина», — произнес внутренний голос. Плисецкий нахмурился: и почему его внутренний голос так похож на смесь голосов деда и Отабека? Видимо, более здравомыслящих людей в его жизни нет. Что он вообще чувствует к Отабеку? Первое, что приходило на ум Юре — спокойствие. С Алтыном Плисецкий чувствует себя будто на своем месте. Если бы изначально для каждого человека создавали отдельную сферу, его сфера была бы неотделима от сферы Отабека. Фу, что за романтичную чепуху он несет? Юра аж скривился, отворачиваясь к стене. Еще бы начал думать о соулмейтах, как в тупых фанфиках, которые читает Мила. Плисецкий вспомнил, как один раз, на свадьбе дальней родственницы, маленький Юра спросил у деда, зачем люди женятся. Его дед по-доброму, как умеет только он, улыбнулся и принялся объяснять. — Потому что они любят друг друга, Юрочка. — он усмехнулся. — А когда люди любят друг друга, им хочется постоянно быть вместе. — Зачем? — недоуменно переспросил Юра. — Разве они не надоедают друг другу? — Пожалуй, и такое бывает. — просмеявшись, ответил дед. — Но люди, которые любят друг друга, чувствуют между собой особую связь. Юра тогда ничего не понял. А сейчас, кажется, начал понимать. Ему стало спокойней: сердце перестало сумасшедше биться. Обхватив край одеяла, как он делал с самого раннего детства, Плисецкий уснул, но ненадолго. Мысли роились беспокойным потоком, не давая заснуть окончательно. Леруа. На удивление, Юра даже не стал злиться, вспомнив о нем. Плисецкому и в голову прийти не могло, что под всеми этими пошлыми шутками кроется симпатия. Да и что за фигня: чертов канадец еще и удивился, что Юра этого не заметил! Он призадумался - разве это было заметно? Нет. Леруа Мерлен постоянно травил тупые шутейки, подкалывал всячески. Всегда ли у него были эти чувства? Юра перевернулся на спину, смотря в потолок. Как вообще люди понимают, что влюблены в кого-то? Пиздец сложно. Он, конечно, слышал все эти байки про бабочки в животе, но упорно их не признавал: ну серьезно, какие, блять, бабочки? Плисецкий перевернулся на другой бок. Нога почти не болела. Юра невольно усмехнулся, вспомнив про то, что всего пару часов назад упал со второго этажа. А как Отабек волновался: Юра и подумать не мог, что Алтын может настолько побледнеть. Юра вспомнил, как Отабек еще и извиниться хотел. Неужели он серьезно считает, что ему есть, за что извиняться? Да он буквально лучший друг, что у Юры когда-либо был! Друг. Может, все те теплые чувства, которые Юра испытывал к Отабеку, вовсе не дружеские? Но Плисецкий не теряет голову в его присутствии, не чувствует как-то возвышенно, ему тем более не хочется как-то касаться Отабека… «Ты не чувствуешь к нему ничего». — Юра не согласился бы с этим заявлением. Почему? Да ебаный в рот, спросите что полегче. Он вновь развернулся к стене, раздраженно выдыхая. Юра не знал, сколько времени, но ему было все равно: на учебу он точно не собирался. — Можешь перестать ворочаться? — недовольно проговорил кореец с другого конца комнаты. Плисецкий выругался: у него что, обостренный слух, что ему звук чьих-то телодвижений мешает? — Можешь перестать быть занудой? — резко ответил Юра. Он еще минуты три ожидал ответа от Сынгыля, но его так и не последовало. Плисецкий даже подумал через пять минут вновь перевернуться на другой бок, но совершенно внезапно для самого себя уснул. Снился ему добродушный смех деда, облако бабочек и неловкая улыбка Отабека. /// Кореец подскочил в несусветную рань и начал собираться. Неуклюжим он был всегда, но сегодня утром еще и оказался фанатом поговорить с самим собой, поэтому Юра проснулся от несвязной корейской речи. — Ты, блять, еще громче свою бутербродницу собирай. — морща глаза от электрического света, прошипел Юра. Сосед остановился, будто поначалу не понял, откуда говорят. — Я жутко проспал и не успеваю на завтрак, а первым уроком контрольная по химии! — начал тараторить он. Плисецкий подвинулся к самой стене, абстрагируясь от его болтовни. — Боже, мне похуй. Просто не шуми. Кореец замолчал, засовывая бутербродницу в рюкзак и нервно оглядываясь, чтобы проверить, все ли он взял. Юру эта его привычка всегда раздражала: он что, уезжает в другую страну? До комнаты минут пять идти, вот же ленивая задница. — А ты вообще идешь на учебу? — спросил кореец, остановившись у двери. Юра, все же не упуская попытки снова уснуть и желательно проспать весь день, ничего не ответил. — Юрий? — вот же настырный сукин сын! — Нет, не иду, поэтому пиздуй отсюда и не мешай спать! — рявкнул Юра, все еще не открывая глаз. К его же счастью, Сынгыль выключил свет и вышел из комнаты. Воцарилась блаженная тишина: Юра почувствовал, как снова проваливается в заветный сон, но в дверь постучали. Два раза. — Да кого в такую рань черти принесли! — Плисецкий резко откинул одеяло, вставая с кровати и напрочь забывая про ушибленную вчера ногу. Конечность отозвалась глухой болью, а Юра с приглушенным «Блять!» подошел к двери, сразу её открывая. В коридоре стоял Отабек, уже одетый в школьную форму. Он спокойно посмотрел на Юру. — Доброе утро. — Плисецкому понадобилось еще две секунды, чтобы ответить: с утра он соображал плохо. Убрав непослушную челку с лица и поправив сползшую с худого плеча футболку, Юра ответил. — Да, доброе… А сколько времени? — Девять часов четырнадцать минут. — отчеканил друг, быстро глянув на свои наручные часы. Юра нахмурился: занятия начинались через пятнадцать минут. Что ж, даже если бы он хотел на них пойти, он бы не успел. — Ты на уроки не пойдешь? — Не-а. — ответил Юра. Если спросят, скажет, что нога болит. Хотя из-за одного дня вряд ли кто-то будет даже задаваться вопросом. Отабек скользнул по нему отстраненным взглядом. — Как нога? — Юра слегка нахмурился. Какой-то Алтын грустный сегодня. Да, у него лицо-кирпич в девяноста девяти процентах случаев, но сегодня от него будто веяло тоской. — Нормально. — ответил Юра. Он еще внимательней вгляделся в друга. Да, что-то определенно не так. Плисецкий сомневался, что Отабек прямо ему все расскажет, если он спросит, но попытка — не пытка. — Ладно, я пойду, урок скоро начинается… - проговорил Алтын, поправив лямку рюкзака на своем широком плече. Прежде, чем он отошел от двери и развернулся в сторону учебного корпуса, Плисецкий шагнул вперед, не трогая друга, но останавливая. — Отабек. — он обернулся, слегка приподнимая одну из ровных черных бровей. Юра специально посмотрел ему в глаза, надеясь, что тот не отведет взгляд. — Все в порядке? Алтын колебался. Он на секунду отвел взгляд. Значит, нет. Что успело случиться за девять часов? — Да. — Юра закатил глаза. Отабек поджал губы. Они оба знали, что он врет. Вдруг, прозвенел звонок. Юра едва не выругался: сука, не вовремя! — Заходи после учебы. — напоследок бросил Плисецкий. — Я отсюда не денусь никуда. Отабек кивнул, уже убегая в учебный корпус, а Юра вернулся в комнату. Первые пару минут он хотел лечь обратно спать, но потом понял, что даже забыл про сон. Будто бы из-за грусти Отабека Юре самому грустно стало. — Бред. — буркнул он себе под нос. Найдя телефон, Плисецкий включил первое попавшееся видео на Ютубе и плюхнулся на кровать. Все утро он занимался очень важным делом: пинал хуи. Желание выйти из комнаты появилось часов в двенадцать, когда желудок начал отчаянно требовать еду, но Юра нашел на дне рюкзака пакет с сырными чипсами и решил, что это посыл свыше: не выходи из комнаты. Где все это время ошивался Сынгыль, он не знал, да и ему было неинтересно. Когда Плисецкий, устав от собственного ничегонеделания, выудил учебник по истории и принялся за чтение, послышался короткий и смазанный стук в дверь, а после в комнату ввалился Виктор. Юра закатил глаза, украдкой глянув на часы. До конца уроков и начала обеда еще минут двадцать. Никифоров должен быть на учебе, что он тут забыл? — Я постучался! — заметив угрюмо-недоверчивое выражение лица Юры, с широкой улыбкой провозгласил Виктор и закрыл за собой дверь. — Тебе медаль теперь за это выдать? — язвительно ответил Плисецкий. Никифоров лишь усмехнулся. Схватив Юрин стул, поставив его около кровати и усевшись на него, он забросил длинную ногу на другую, не менее длинную. — Ладно тебе, старый ворчун. — весело проворковал Виктор. Юра подумал бы, что он подозрительно в хорошем расположении духа, но энтузиазм пер из Виктора двадцать четыре часа семь дней в неделю, поэтому удивляться особо было нечему. — Как нога? Вставать-то можешь? — Да могу, просто уроки сегодня тупые, решил проебать. — отмахнулся Плисецкий. Он закрыл учебник и швырнул его на стол, поняв, что Витя, скорее всего, решил у него в комнате прогулять последний урок. Вдруг, Юра насторожился. — Погоди, а ты откуда про ногу знаешь? — Дружок твой сказал. — улыбка прошлась по лицу Никифорова, грозясь обнажить все идеально-ровные зубы. Юра нахмурился: Отабек? Неужели сам? Или эти дебилы за него так волновались? — Отабек? — решил уточнить Плисецкий. Хуй Кацудона знает этого Никифорова. — У тебя есть другой? — Виктор подвигал светлыми бровями. — Да. Мила полдня кукарекала, куда же ты делся. Я сказал, что ты просто решил прогулять, но ей будто в задницу что-то ударило, и она пошла выяснять у Отабека. Мила? Не похоже это на неё. Обычно она максимум ему звонит, а тут пошла наводить справки. Неужели это из-за вчерашней сцены в библиотеке? Надо бы еще разузнать, когда Бабичева успела с Криспино этой спеться… — Я, конечно, сразу понял, что эта история с лестницей придумана на месте… - продолжил тараторить Виктор. — Что, БДСМ с Отабеком неудачно закончился? Юра раздраженно выдохнул, одной рукой хватая подушку и кидая её в собеседника. Тот, посмеиваясь, увернулся. — Иди нахуй, извращенец. — пробурчал Юра. — Но ты не ответил… - вставил Виктор. Плисецкий угрожающе на него посмотрел: ну задрал, реально! Все эти пидорские подколки про него с Отабеком раньше просто раздражали, но сейчас от них становилось… неловко. — Сейчас пойдешь уроки прогуливать под лестницу. — пригрозил Юра, а Никифоров послушно заткнулся. Плисецкий даже ухмыльнулся: конечно, он-то знает, чего Виктор тут ошивается. Несколько минут они молчали. Юра решил не спрашивать, как у Виктора дела, ведь и так понятно бы было, если не очень. При упоминании Отабека невольно вернулись мысли, которые Юра прокручивал в голове с вчерашнего вечера. — Тебе Джей-Джей вчера признался? — спросил вдруг Виктор, а Юра резко поднял голову. А об этом-то он откуда знает? Леруа точно бы не сказал. Хотя откуда Плисецкому знать, может, они с Никифоровым лучшие друзья, а он проворонил. Видимо, вопрос в взгляде Юры Виктор прочитал, поэтому тихо усмехнулся. Юра нахмурился: ну вот сколько можно над ним смеяться? — Да ладно, Юр, ты буквально последний, кто заметил. — Юра поморщился. Это еще и заметно было? — И хватит морщиться, а то подумаю, что ты гомофоб. Да, Юра Плисецкий тот еще гомофоб — именно из-за гомофобных соображений вчера Отабеку подмигивал. — Я думал, он меня недолюбливает. — угрюмо отозвался Юра. Он даже представить себе не мог, что будет при следующей встрече с Леруа. Если он еще раз упомянет свое признание, Юра самовыпилится и дедушку не пожалеет. — Ага, индюк тоже думал, что купается, пока вода не закипела… — Да иди ты нахуй! — огрызнулся Юра. Только Виктора с его "мудростью" не хватало! — Не переживай так за мою половую жизнь, Юрочка, у меня с ней все в полном порядке. — промурлыкал Никифоров. Плисецкий развернулся, собравшись метнуть в его седую платиновую башку подушку, но понял, что у него всего одна подушка. Та, которая сейчас одиноко валяется на полу. Никифоров, задорно рассмеявшись, встал со стула и принялся расхаживать по комнате. Юра подобрал подушку, с самым недовольным видом подпихивая ею голову. Этот клоун тут что, до обеда слоняться будет? Вдруг, послышался звук уведомления: Вите пришло сообщение. — Удивительно, ты еще кому-то нужен. — не удержался от едкого комментария Юра, возвращая в свои руки и учебник по истории. Надо же хоть что-то сегодня сделать по учебе, в конце концов. Виктор криво улыбнулся, не отвечая и извлекая смартфон из заднего кармана джинсов. Его лицо просветлело буквально через миллисекунду после этого. — Ю-ю-ю-ри предлагает встретиться до обеда! — пискляво протянув, Никифоров плюхнулся обратно на стул, быстро набирая ответное сообщение. Юра так глубоко закатил глаза, что они чуть не застряли в глазнице. Виктор и Кацудон. Вот у кого идиллия. Плисецкий бы даже не удивился, поженись они сразу в день выпуска. Как у них так получилось? Юра нахмурился: он уж точно не хочет так же. С кем-либо. Когда-либо. Даже с Отабеком. Особенно с Отабеком. И с Отабе… Блять. — Вить. — позвал его Юра, когда тот поднялся, очевидно, чтобы уйти к Кацудону. Никифоров обернулся, спокойно посмотрев на Плисецкого. Тот как можно глубже втоптал гордость, прочищая горло. — Как ты вообще понял, что влюблен в Кац… Юри? Как и ожидалось, на губах Виктора изогнулась гаденькая ухмылочка. Юра мгновенно пожалел, что спросил. — А что, тебе кто-то нравится? — Никифоров даже остановился, чуть ли не хищно смотря на собеседника. — Нет, блять! — раздраженно отрезал Юра. И чего он хотел вообще? — Забудь. Все, пиздуй отсюда. Виктор вновь усмехнулся и действительно подошел к двери, собираясь уйти, но вдруг остановился. — Знаешь, если ты настолько отчаянно задаешься вопросом, влюблен ли ты в него, что решил спросить у меня, то ответ скорее всего да. С этими словами Виктор вышел из комнаты, оставив Юру с так и не высказанным «С чего ты взял, что это он?». Спасибо, Витя, понятней нихуя не стало. Юра еще несколько раз повторил эти слова у себя в голове, ложась на кровать и закрывая глаза руками. Когда внезапно пришло сообщение от Отабека, и Юра почувствовал тупую улыбку на своих губах, понятней все же стало.