Зазеркалье: Кровавые слезы Черного Солнца или безумная песнь Волчьей Луны & Последний сон

*Эпилог* *** Сорей очнулся внезапно. Он весь обливался холодным потом. В комнате было темно и царил полумрак. Его нарушал только трепещущий свет уличных фонарей и неровный свет тусклых лун, пробивающийся сквозь развиваемые ветром шторы. Миклео мирно посапывала рядом, обняв подушку. На ее светлом лице тлел легкий румянец. Девушка мирно улыбалась во сне. В комнате царила атмосфера мира и домашнего уюта. Было свежо. Сорей провел рукой по лицу, стряхивая с себя оцепенение кошмара. Ойш, спавший в ногах, встрепенулся, подняв свою лохматую голову и приглушено гавкнул, неуверенно вильнув хвостом. Его глаза блеснули в темноте белыми звездочками. « - Спи! Все хорошо!» - чуть дрожащим, тихим голосом произнес, слегка трясущийся от пережитого, Сорей, все еще не веря, что это был всего лишь сон. Сон, так похожий на правду… Он вздохнул и взглянул на окно. На подоконнике в корзинке сидела млечно-белая, как новорожденная Луна, Моргрим. Сидела и усиленно вылизывала своих шестерых котят, которые пушистыми бомбочками так и норовили сбежать от ее чрезмерной и местами навязчивой ласки. Она, отвлекшись, зевнула, и, мяукнув, продолжила экзекуцию. Котята протестовали, но убежать от своей чересчур заботливой мамаши все же не смогли, в связи с чем были ею бескомпромиссно вылизаны и уложены обратно в лукошко - спать. Встав, Сорей подошел к окну. Ветер стих. На небе не было ни облачка. Ярко светила Луна. Было слышно упорное стрекотание припозднившихся цикад и потрескивание электрического камина в углу комнаты, призванного согреть их с Миклео спальню. По ночам все же было холодало. Открывать окна на ночь, к несчастью, тоже приходилось, дабы проветрить помещение и выгнать из дома остатки негативной энергии, накопленной за день, а то, что она имела место быть, Сорей нисколечко не сомневался. Он нервно рассмеялся, так как до конца и не понял - привиделось ли ему все это или все-таки нет… Сердце щемили грусть и тоска. За окном начался дождь, марающий окна своими серыми струями. Вновь зевнувшая Моргрим завернулась в хвост и поудобнее улеглась в лукошке. Кажется, она была счастлива. « - Папа! Папа! Мне такой сон приснился!» - внезапно прокричала, вбежав в комнату маленькая, светловолосая девочка. Сорей, бросив взгляд на все еще мирно спящую супругу, присел и подхватил плачущую малышку на руки, успокаивая и аккуратно унося из комнаты в залу к большому и уже настоящему камину и софе. « - Тише, Алиса! Не разбуди маму! Она сегодня очень устала! Почему ты плачешь? У тебя что-то болит? Кошмар приснился?» - тихо произнес Сорей, опуская дочку на софу и подходя к шкафчику с целью взять печенье и какао, чтобы заварить его девочке. Алиса все еще всхлипывала и как завороженная вглядывалась в потрескивающие в камине дрова. Ей казалось, что оттуда на нее смотрит целый ворох пестрых драконов, а на самой вершине, словно на насесте сидит огненная элисарка - феникс из сказки, которую мама так часто рассказывала ей на ночь перед сном. « - Папа, знаешь, Тсуки и Сурья тоже проснулись! Они заплакали и я… Я тоже заплакала! Заплакала вместе с ними! Мне так стыдно! Мне было так страшно!» - хлюпая носом, произнесла девочка, тряхнув белокурой головкой, усыпанной мелкими завитками кудряшек. В ее аметистовых, с золотыми искринками глазах все еще стояли слезинки. Сорей нахмурился. Он заподозрил неладное - явную связь своего сна со снами своих детей и их внезапным пробуждением. « - Странно, я не слышал, чтобы они плакали. Наверно, я тоже слишком сильно устал. Нужно пойти проверить, как они там!» - произнес он, отдавая дочке какао и печенье, а после протягивая золотистый плед, сиротливо лежавший на одном из стульев у кофейного столика. « - Не надо! Я их уже укачала!» - спохватившись и испугавшись, что отец уйдет, произнесла Алиса, делая глоток. « - Знаешь, мне приснилось, что тебя съел Дракон, а планета замерзла. С неба падали черные снежинки. Солнце тоже почернело и упало в море. Луна, став красной, превратилась в волка и убежала по звездному пути. А еще я видела тетю Симу. Она плакала. Ей было очень и очень грустно… А еще… Еще я видела, как города превращались в песок, как исчезали, выгорая цвета, и как добро становилось злом, а зло… Зло замерзало, превращаясь в бриллиант, как у мамы в диадеме. Мне стало так страшно! Так страшно, что я тебя больше никогда не у вижу, и я… Я проснулась! Тсуки и Сурье, кажется, тоже приснился кошмар!» - дрожащим голосом произнесла малышка, кутаясь в плед. Сорей нахмурился сильнее, вспоминая свой собственный сон. У него защемило сердце, а на лицо набежала тень. Чмокнув дочку в пушистую макушку, он тихо произнес: « - Не бойся, Алиса! Мы с мамой с тобой! И я никуда не уйду! Сурья и Тсуки тоже! Мы всегда будем рядом с тобой! Так что - не бойся! Все будет хорошо! А сон… Сон - это просто сон! Сны, как известно, ложны!» « - Честно-честно?» - спросила девочка, сверкнув глазами « - Правда! Поверь» - улыбнулся Сорей, тоже замечая феникса в камине и усилием воли прогоняя его в миг грез. « - Я рада!» - воскликнула маленькая принцесса, буквально расцветая, как маленький золотой цветочек. « - Папа, посиди со мной еще немного, а то я все еще немного боюсь!» - добавила она, придвинувшись к севшему на софу Сорею и сладко зевая. « - Хорошо, Алиса, я посижу с тобой, но потом все равно проверю малышей, вдруг они опять проснулись!» - тепло, улыбнувшись старшей дочке, произнес бывший Пастырь. « - Сурья сильный, хоть еще и совсем крошечный! Он обязательно защитит Тсуки, если ей приснится еще один кошмар!» - уверенно произнесла Алиса, вновь зевая и с носом заворачиваясь в плед. Сорей хмыкнул. Его сын и младшая дочка были просто чудо. Он заметил, что сила, бывшая у него и Миклео, передалась и им. Передалась по наследству, пусть и не в такой мере, какая была у него и у его супруги, но все же, все же… Он чувствовал... Чувствовал в них силу. Чувствовал и знал, что она всегда будет частью их. Будет, ведь как бы то ни было, но они все-таки были богами-хранителями этого и иного миров. Ведь он и его прекрасная супруга, спасли оба мира. Спасли, и теперь жили, служа своеобразными гарантами вечного благополучия, а значит, у них все должно было быть хорошо. Он взглянул на свое крыло, а затем на золотые перышки, выглядывающие из-под пледа, и улыбнулся. Его маленький ангел был слишком милым, чтобы испытывать и переживать все те ужасы, что выдались на его долю и долю его супруги. Он улыбнулся, с облегчением понимая, что все плохое, наконец-то, закончилось, и они все с чистой совестью могут жить дальше. « - Сорей? Алиса? Почему вы не спите?» - сонно произнесла Миклео, входя босиком в комнату и потирая глаза, попутно поправляя сползшую бретельку белоснежной сорочки, обтягивающей ее точеную фигурку и явно жмущую в районе груди, концами кружева едва-едва доходящую до середины бедра. « - Прости, любимая! Мы тебя разбудили?» - виновато спросил Сорей, ловя вспрыгивающего ему на колени Ойша, предпринявшего попытки лизнуть его в нос. « - Нет, дорогой, мне просто холодно, когда тебя нет рядом!» - чуть смущенно произнесла леди, садясь рядом с мужем. « - Прости! Просто… Просто Алисе приснился кошмар! Мы не хотели тебя разбудить!» - виновато-ласково произнес Сорей, набрасывая еще один плед на плечи присевшей рядом супруге. « - Знаешь, а ведь мне тоже приснилось, что-то плохое, но я не помню, что… Кажется, я звала тебя и попрощалась… Мне казалось, что я навсегда потеряла тебя, Сорей!» - с грустью в голосе, чуть не заплакав, прикусив губу, произнесла Миклео, смотря на обручальное кольцо, внезапно сверкнувшее в полумраке гостиной золотой звездочкой. Ей внезапно стало страшно. Страшно оттого, что кошмар может повториться, и она потеряет Сорея еще один раз и в этот - навсегда… Сорей промолчал, посчитав, что вероятно это был не сон, раз по всей видимости они все видели одно и то же, ну или некие интерпретации одного и того же события. « - Наверно, магнитная буря, раз нам всем снятся кошмары. Возможно, нужно было проветрить комнаты раньше, а то малыши тоже спали неспокойно! Так сказала Алиса!» - после недолгого раздумья произнес Сорей, обняв жену и вновь взглянув в камин, из которого на него на этот раз уже никто не смотрел. Миклео удивленно на него посмотрела и тоже задумалась, мягко улыбнувшись своим мыслям. Сорей внезапно поцеловал ее и уже тихо, чтобы не услышала уснувшая под боком Алиса, произнес: « - Не о чем беспокоиться, любимая! Кошмар Зазеркалья закончился! Зло окончательно ушло, покинув наш мир! Мы свободны! Свободны по-настоящему!» « - Правда?» - неверяще спросила Миклео, радостно распахнув глаза. « - Да, правда!» - произнес сын Владыки Бармаглота, показав жене руку, на которой больше не было проклятой метки Пастыря. Он и его семья действительно были свободны. Кошмар исчез, развеявшись предрассветным туманом и даже Алиса была счастлива, получив желанное ее сердцу. *** Маленькие Сурья и Тсуки тем временем смотрели на игрушки, вращающиеся над их колыбелькой. Они смотрели, как Дракон гоняется за Рыцарем, как Серафим ловит звезды, а Пастырь жонглирует Солнцем, скача на белом, как снег единороге… Они улыбались. Улыбались, и от их улыбок на потолке мерцающей радугой искрилась северная Аврора. Искрилась, повествуя о том, что они действительно унаследовали силу своих родителей - силу менять мир и сердца. Сверкнув, за окном упала запоздалая осенняя звезда, золотой колесницей не то Фаэтона, не то Гелиоса скатившись с небосклона в воды Леты. Город спал. Звуки стихли, и лишь в камине семьи Шепард потрескивал волшебный огонь вечной жизни, творя в недрах камина игривых Драконов и любознательного феникса, боязливо прячущегося от зеленых глаз лорда Сорея, что с легкостью мог опять заставить его изображать Солнце, взамен иногда исчезающего с небес. Моргрим сторожила сон своих хозяев, а ее непоседливые котята, отказываясь спать, играли с хвостом Ойша. В темном, старинном, покрытом множеством исчезающих на глазах трещин, зеркале над камином между тем танцевали, кружась в своем извечном танце, Драконы света и тьмы... Они танцевали… Танцевали, храня вечный сон. Храня вечный сон тех, кто даровал миру счастье, окончив великую эру кошмара, победив непросто Бармаглота и Алису, но саму первопричину зла, смерть и всю тьму человеческих сердец. Они танцевали, а юные боги дремали, храня от зла покой уже своих детей. Они дремали, а жизнь продолжалась. Продолжалась, потрескивая негаснущими искрами вечного огня. *** Симонна и Георг тоже не спали. Они стояли на балконе своего загородного замка. Стояли, смотря в ночное небо. Они видели ручейки серебристого света, уносимого ввысь. Они понимали - магия растворялась. Растворялась, расточаясь и исчезая из их мира или окончательно становясь с ним целым, попутно стирая с их тел метки избранных… Они осознавали, что становились самими собой… Становились частью мира и на этот раз это их не пугало. Наоборот, осознание этого даровало им уверенность в завтрашнем дне и в собственных силах. Симонна улыбалась. Георг обнимал ее. Обнимал, чувствуя себя самым счастливым человеком на свете. Его маленький сын - Айс, спал в колыбели. Спал, видя чудесные сны о единорогах и ничуть не тревожась о завтрашнем дне. Он был младенцем, а забота о его будущем пока полностью лежала на плечах его родителей, что смело и отважно без тени сомнения в своих сердцах, смотрели в светлое будущее. В будущее, что они добыли огнем и мечом, пройдя все круги ада и вернувшись в мир живых живыми и бесконечно счастливыми. А черный, как уголь, кот Бармаглот, родной брат Бьенфу, сидел перед Симонной на периллах балкона. Он сидел и тоже смотрел в небо. Он смотрел туда, где когда-то танцевал его тезка - Дракон Разрушения. Танцевал, омрачая сердца живых тьмой и посыпая землю пеплом. Он смотрел, а в его пурпурных глазах медленно угасала Волчья Луна иного мира… Врата измерений исчезли безвозвратно. Миры слились окончательно. Все участники кошмарного сна были свободны. Свободны и счастливы. Счастливы от того, что ночь, наконец-то, закончилась, и все вернулось на круги своя. Все вернулись в мир живых. Вернулись живыми и невредимыми. Вернулись в него, обретшими новые силы и вечность. Вернулись, пробудившись от долгого, как сама вечность, сна. Настал новый день. Будущее настало. *** « - Шепот призраком мерцает… Дремлет света огонек, А в душе огнем пылает - вырванный из тьмы клинок! Он горит цветком волшебным, верой в чудо и в людей, Но в плену страстней холодных должно тлеть во мраке дней… Тьма, как призрачный кинжал, как клыки ночного зверя Отмыкает ятаган, начиная бой священный. Бой, что адскою рекою смоет скорбь людскую с мира И сломает дней плотину на личине бытия… Льется алая река. Тьма полнит людей сердца. И восходит над планетой кровью пьяная Луна… Льется дождь осенних слез и в краю забытых снов вечно нынче дремлет лето, Что в ловушке бьется света, вечно тщась найти любовь… Пляшет проклятое знамя, льется с неба кровь небес… Блещет призрачное пламя, всем даруя черный свет… На устах застыло лето, у любви украв весну, Ну, а сердце ищет где-то дней ушедшую мечту… Но повсюду воют волки… Замкнуты врата души. И не видит сокол в небе путь, ведущий сквозь костры… Ворох перьев от голубки на земле лежит седой. И пылает кровью черной сердце зверя в час лихой. Льется пеплом скорбь сквозь морок, Обращаются в ничто - бастионы и миры. Время в тьму забрало все… Оборвало все дороги, Разомкнуло все мосты, и теперь в тени аллеи лишь из тьмы цветут цветы… Всё костры ласкают небо, светит солнце жгучей тьмой… Празднует зима победу - навсегда украв покой… Плачет небо с сердцем вольным… Плачет кровью золотой. И одевшись сизым пеплом, сторожит земли устой… Меч в душе теперь дремает и вернуться - не дано… Монолит навек сокроет то, что было сочтено… Затворили створки нынче вмиг разбитые сердца, И теперь сияет осень льдом ушедшего огня… Тлеет, кровью умываясь, брезжит павшею стрелой Мир, навеки потерявший сердца чистую любовь. А в руке еще сияет богом проклятый огонь, что спасти не смог несчастный Тех, кто растерял все счастье, в жертву разум свой принес… Смотрит ангел в небо ныне, кровью залиты глаза. Он теперь один в пучине, что его с ума свела… Шепот слышится бесцельный, как разлука и печаль Без причины непременно ранит сердце тьмы кинжал… Он не сможет примириться, отыскать свою судьбу, Ведь теперь в ночной темнице будет жить в теней плену… Будет в тьму смотреть бесстрастно, будет прошлое искать И отчаянно и вечно - по душе весны страдать… Тосковать, рыдая кровью, у могилы жизни выть. Будет вечно неустанно возвращать судьбы барыш… Будет в клетке, словно голубь, защищать любви сердца. Будет вечно вспоминать, проклиная небеса… Будет мир тогда молчать, пожиная жизни вечность. Будет истина неспешно по земле блуждать пороком, А Дракон забытой воли станет тьмы святым зароком. И навек застынет время - небо станет пеленою… И когда костер последний враз угаснет сам собою, То постигнув чередою, все поймут - настал покой… Ведь окончен сечей страшной будет самый лютый бой, Что волной кровавой бездны, смоет с ликов их любовь… Огоньки во тьме растают, и угаснет навсегда Свет звезды горящей адом - сквозь закрытые врата… Кровь планеты расточится и рассеется мираж. В черной бездне поселится вечной ночи пустота… Будет сторожем несменным тот, кто тьмы хранит покой, А дорога измерений оборвется - став пургой… Звезды дерзкие померкнут и умолкнут навсегда Голоса, что пели песни, воспевая чудеса… Мир умолкнет и уснет… Тьму волшебник заберет… Он подарит вечный сон, одолжив небес закон… Только проклятые буквы навсегда похитят утро… И над мертвою землей не взойдет небес костер… Безмятежное безмолвье враз настигнет небеса. В пелерине измерений задремает тишина. Улыбнется в тьме Луна, Солнца упадет слеза И постигнет Мирозданье - наступила пустота…» - слышалось в тихой песне Вселенной. Конец. 2019г.