Всё лучшее умножается на три

      Вилки, вилки, вилки. Эти грёбанные вилки везде. Куда не сунься и куда не глянь. Раньше Баки мог пользоваться только ножом — как вилкой, ложкой и открывашкой, сейчас же для каждого блюда отдельный столовый прибор. И несколько вилок лежат у него прямо сейчас на виду.       — Вилки. Когда-нибудь они смогут создать собственное государство. Посмотри сам, Сэм! — и он рукой указывает на стол. Этим жестом объясняя всё своё негодование и злость. В его время — когда это вообще было? — такого себе не позволяли. Об этикете никто и не знал. А сейчас, если он сядет за стол и будет есть с ножа, минимум, что он получит, так это дурацкое наставление, что так нельзя. Так люди, видите ли, становятся злыми.       А он всегда был таким. Да, злым, раздражительным. А ещё — он никогда не любил эти маленькие трезубцы со стола сатаны.       — Если они не придуманы дьяволом, то они придуманы людьми, посланными с ада. Не иначе!       Сэм старается не спорить. С прошлого спора у него ещё не зажило плечо от крепкого удара кулаком по нему. Если не удаётся сказать, Баки прожигает злым взглядом, а потом — да, чёрт возьми, он сжимает кулаки и бьёт наотмашь по плечу. И выглядит при этом чертовски безумным, опасным человеком.       В первые дни совместного проживания, Уилсон ещё терпел: мог молчать по своей воле, мог закатить глаза и перевести дурацкие разговоры в мирное русло. Он и не с такими людьми общался, если честно. Но после — терпеть Баки становилось сложнее. Он и Стиву пытался сказать: эй, приятель, ты ведь меня подставил. Но Роджерс — сама невинность — лишь с улыбкой разводил руками и говорил, что всё хорошо.       У Стива всегда так — всё хорошо. Что бы не происходило в мире, в его жизни, у него на всё был один ответ: всё хорошо. Самолёт падает из-за ошибки в конструкции? Да, брось, всё хорошо! Люди умирают от рака? Да всё хорошо, это нас не коснётся. И так всегда — хорошо, хорошо, хорошо.       Так вот. Достучаться до Стива — дело проблемное. Поэтому после первых дней Сэм прекратил держать свой язык за зубами. Тогда-то он и узнал, что помимо яростных разговоров и брызг слюней во все стороны, Баки не гнушается бить. Свою правду он готов был и кулаками, и ногами выбивать из людей.       Сэму прилетело только два удара в плечо. И этого хватило, чтобы молчание по своей воле перешло в молчание по нужде.       Так и сейчас. Баки снова несло. Как понял Сэм, его припадки имели особую тенденцию: в дождливую погоду на Барнса нападала меланхолия и он мог молча смотреть в окно или читать газету. В солнечную, хорошую погоду, он становился суров и оглядывался по сторонам каждые пять минут.       — Мусорные баки за нами следят!       И попробуй с этой истиной поспорь. Сэм уже привык кивать, как болванчик в машине — да, да, следят, это так ужасно!       — Сэмюэль, ты меня слушаешь? — Баки скрещивает на груди свои руки и снова бросает на Сэма фирменный убийственный взгляд. По крайней мере, этот взгляд Сэм окрестил таким названием. Ведь он явно не значил ничего доброго и предназначался исключительно Сэму. На Стива Баки так смотреть никогда не смел. И это отчасти было обычно. Но Сэму пришлось смириться. По главной причине, что за съемную комнату Баки платил сполна. А сейчас у Сэма с деньгами было худо — ничего не скажешь.       — Да, я тебя слушаю. Вилки — отвратительны. Давай выбросим их нахрен, — Сэм флегматично вздыхает, его наигранное понимание тех вещей, о которых Баки ему говорит изо дня в день, почему-то действуют исправно. Барнс сразу смягчается и его взгляд перестаёт быть таким обжигающим.       Уилсон выбрасывает вилки из всего дома. Все до единой оказываются в помойном ведре. И тогда Баки впервые за месяц совместного быта улыбается и говорит спасибо. Серьёзно. Целый месяц, а это первая его улыбка. Сэм даже чувствует себя неловко, он кивает, отмахивается.       В конце-концов он может есть и ложками. Лишь бы прекратить выслушивать утреннюю ругань на трезубец сатаны.       — Теперь мне нужно на пост. Кажется, сегодня мусорный бак сместился на полметра к нашему дому. Я должен следить, иначе твой дом будет в опасности. А также — я.       Баки уходит. И Сэм прикрывает глаза рукой — этого человека не исправить. А ведь Сэм знал — Стиву верить опасно. Они, конечно, лучшие друзья, но друг другу рознь. И вот в тот день, когда Стив завалился к нему в центр реабилитации, ему нужно было сказать твёрдое и уверенное «нет», однако он сказал совершенно другое…