***
Утро. Первые лучи солнца уже ворвались в комнату, когда Билл с громким криком подпрыгнул на кровати. В голове пульсировала боль, а тело ломило, будто бы его действительно кто-то ударил об холодную стену. Кофе хотелось жутко, а ещё умереть. Странный сон оставался. Почему Пеннивайз хотел, чтобы Билл спал? Может, только так они могут взаимодействовать? Тогда спать поменьше надо, иначе может случится что-то плохое. Или наоборот. Своим бодрствованием он будит клоуна, но дети не пропадают. Во всяком случае сейчас. Но поражало другое. Клоун не был агрессивным или другое. Он относился к нему даже несколько заботливо. Билл мотнул головой. Всего лишь сон, порождение фантазии. Пеннивайз не в силах колдовать сейчас, ему тяжело находится далеко от дома. Ведь он должен спать. А он этого не делает. Тяжело вздохнув, Билл надеялся, что сможет разобраться. Судя по письмам, которые прислали ему друзья, им он больше не виделся. Эдди просил его быть осторожным, Ричи же радостно объявил, что приедет через неделю. Хоть что-то, грустно подумалось Биллу. Остальные лишь пожелали ему остаться живым до следующего лета, когда они вновь соберутся. Тогда неудачники вновь подтвердят свой титул и гордо добавят новый. Ещё одной причиной для грусти, кроме живого клоуна, стал факт, что Генри вышел из психбольницы. Его мать похлопотала, видимо мужа не шибко любила. Сказала, мол отец сына наркотиками накачивал и избивал. Парень медленно встал и оделся. В школу все равно надо идти, даже если этот выродок будет там со своими друзьями. А скоро вернется Ричи и все станет чуть более лучше. Да и с Вельвет они споются, два психа. Всю дорогу до школы Билл чувствовал на себя взгляд. Может нечто смотрело на него из глубин или самых верхов. Кто такой Пеннивайз? Этот вопрос поставил парня в тупик. И действительно, кто он? Демон, пришелец, иллюзия, которую они видят из-за заговора правительства? Чтобы знать, как навсегда его убить, нужно для начала знать, кто он. Вельвет стояла около школы, уныло листая свою огромную книгу по черной магии. Кто как не ведьма может знать всех потаенных существах. Оставив велик возле таких же, Билл быстрым шагом поспешил к подруге. — Привет, Билли. Как делишки? — с интересом спросила девушка, запихивая книгу в сумку. — Привет, да ничего. Скоро Ричи приедет, и я вас познакомлю, — улыбнулся парень. — Буду рада, надеюсь, мы будем хорошо общаться. — Мне надо с тобой поговорить, серьезно. О клоуне, — чуть понизив голос, сказал Билл. — Снова?! Давай позже. У нас история, с новым учителем. Опять девки будут слюни пускать, а мы Сатану на партах призывать, все, как всегда, — хихикнула Вельвет. — Ох, хоть посплю. — Много спишь. Звонок прозвенел слишком громко. Их последний серьезный разговор прошел довольно странно. Вельвет сказала, что все его галлюцинации вызваны посттравматическим синдромом. Если у существа есть цикл, он не будет его нарушать. По словам Вельвет, такое пробуждение могло быть вызвано голодом, ведь клоун ушел так и не съев никого. Ну, или Билл слишком понравился. Последнее вызывало у парня приступ паники и тошноты. Урок истории проходил на третьем этаже в довольно светлом кабинете голубого цвета. Быстро выложив все вещи, Билл сел за парту, подперев голову. Он любил историю, но вели её так, что самому хотелось устроить святую инквизицию. Вель присела рядом, тяжело вздыхая. — Тебя Генри искал, — сказала она тихим голосом, поглядывая на дверь. — Зачем? — Билл был одновременно напуган и удивлен. С чего бы этому психу бегать за ним? Генри всегда его игнорировал и, честно, это вполне устраивало. — Не знаю, но мой тебе совет, не попадайся ему на глаза. Он страшнее Пеннивайза, — хмыкнула девушка. — Здравствуйте, класс, — в кабинет вошел молодой человек лет двадцати семи с большими серо-зелеными глазами и гладкозачесаными черными волосами. По классу прокатился мечтательный вздох девочек. — О, великий Сатана, — вздохнула Вель. — Кажется, у нас будет пиздец. Билл присмотрелся к учителю, благо первая парта располагала к этому. Его лицо было красивым, но слишком идеальным что ли. Такие не бывают. Словно он пересмотрел все возможные модные журналы и сделал себе лицо. Его глаза прожигали всех. Что-то сильно напрягало в его облике и речи. Но Билл пока не понимал, что. — Он не кажется тебе странным? — тихо спросил он, наклонив голову. — Нет, просто смазливый жутко. Но если ты хочешь шпионские игры — я за!***
После уроков они решили проследить за учителем. Что они хотят увидеть, Билл не знал. Может новый учитель снимет с себя кожу и это окажется клоун. Вель шутила, что они просто увидят его гей пару и это уничтожит их плохую психику. Девушка рядом с ним, наблюдая, как маленькие дети радостно бегали по горячему асфальту. Как вдруг её взгляд наткнулся на объявление. Быстро остановившись и схватив парня, девушка подтащила его. — Пропал ребенок, — взгляд черных глаз Билла скользнул по объявлению. -Сатана великий, это Леси Байн, я видела её только вчера, — девушка вздрогнула, словно её ударили по спине чем-то тяжелым. — Он должен спать! Он спать должен двадцать семь лет! — Не кричи, — шикнула рыжеволосая. — Если ты не забыл, у нас дело. Преподаватель успел уйти из-за их небольшой остановки, поэтому двое подростков устало сели на лавочку в небольшом парке и стали думать. Теплый осенний ветер радостно бегал по улочкам, гоняя опавшие листья. Солнце ярко светило, согревая кожу и бетон, а его лучики ловко пробирались сквозь зеленые и цветные листья. Вель положила голову на спинку лавки и задумчиво стала смотреть на большой дуб над ними. Вдруг раздались громкие голоса, которые заставили их резко подпрыгнуть. — Смотрите, какие лапочки гуляют одни, — голоса этих отморозков заставляли Вель буквально плеваться кислотой. Генри, Виктор и Бэлч медленно приближались к ним. Сказать, что Билл не был рад их видеть, это означает промолчать. Так как Патрика съело Оно, Виктор влился в их компанию. Никто особо не грустил из-за смерти Патрика. Он был гребанным маньяком, о котором ходила молва, что он трахался с Генри, был его личной секс-куклой. Вельвет напряглась и потянула руку к сумке, где всегда носила огнестрел. Все-таки её отец был надзирателем и боялся за безопасность дочери. Как говорит Вельвет, её мать — патологоанатом и ведьма, отец — надзиратель, так что ей клоуны не страшны, да уголовники знакомые есть. — Что, шлюхи в округе закончились и решили вместе повеселиться, — Вель встала и выглядела вполне устрашающе. — Ну, может быть я любовные чувства испытываю к Билли, а? — Генри толкнул её и жуткими глазами посмотрел на Билла, который чуть ли не умирал от страха. — Иди в жопу, причем к своему другу, окей? — Вельвет считала своим святым долгом защищать своего друга от всяких тупых пидорасов. — Давай я сам решу, чью жопу мне трогать, — пока Виктор и Бэлч занимались с Вельвет посыланием друг друга в прекрасные места, Генри подошел к нему. — Не д-думал, что ты вернешься т-так рано, — Билл отошел, быстро придумывая как сбежать от них и забрать Вель. — Ну что ты, малыш, — последнее прозвучало мерзко, так что Билл с трудом сдержал рвотный позыв. Генри ненавидел его. До посинения, до черных точек перед глазами. Ненавидел и желал. Два чувства рвало его одновременно, сжигая нутро и заставляя творить самые страшные вещи. Он ненавидел его за эти острые скулы и выступающие ключицы. За смоль волос и тонкую фигуру, которую он бы мог полностью закрыть своей. Он походил на маленького черного олененка, такого же нескладного, красивого. В душе Бауэрса этот маленький мальчик возбуждал адское пламя, в котором можно было бы сгореть и не возродиться из пепла. — От-тпусти меня, — Билл тихо проговорил это, когда Генри схватил его за костлявую руку. -Бедненький мой, тебя что, голодом морят? — усмехнулся Бауэрс, проводя носом по щеке, вызывая неприятное ощущение на коже. — Так, отпустил его! — Вельвет обратила внимание, что её другу угрожают. Виктор и Бэлч тихо злились с синими фингалами под глазом. — Ты мой, поверь, когда-нибудь этой ведьмы не будет рядом и никто тебя не спасет. Я убил ради тебя и убью снова, — Генри провел языком, рисуя мокрый след на лице парня. — Генри, даю тебе три секунды, иначе я применяю силу и связи, — голос девушки звучал ровно и властно. Так что Бауэрсу пришлось отпустить мальчика, ведь изнасилование посреди бела дня не приведет к хорошему. Да и в темноте ощущения более приятные. — До вечера, Билли. — Как ты? — когда хулиганы ушли, Вель подошла и обняла трясущегося парня. -Н-нормально, так ты н-найдешь информацию про клоуна? — Билл посмотрел в даль, тяжело соображая. Воспалённый разум гудел и требовал покоя. Он устал, ровно, как и сам парень. — Голова болит? — Д-да, — парень прикоснулся рукой к голове, в которой пульсировала боль. — Иди домой, а я послежу, чтобы эти уроды за тобой не пошли. Билл кивнул и схватил сумку, направившись в сторону своего дома. Боль нарастала и думать становилось все труднее. Маленькие аккуратные домики резко контрастировали с черным домом. Домом, который очень скоро стал для него родным. Больше в нем не было страха или отвращения к этому месту. Пока он шел, Билл обнаружил странность. Около этого дома стояла машина. Чувство неправильности нахлынуло на него, а потом из старой двери вышел новый учитель истории. — Билл? — учитель был удивлен, увидев парня. Тот лишь неловко помахал рукой, попытавшись быстро уйти. — Здравствуйте, — неловко посмотрел на учителя, терзаемый вопросом. — А вы здесь живете? — Да, только этот дом продавался, вот и взял. Причем довольно дешево, — учитель говорил вполне спокойно, а его серо-зеленые глаза блуждали по парню. — Эт-то понятно, тут убили нед-давно, — два года назад, хотелось бы добавить, но он не стал. Учителю не нужно это знать. Тем более такому подозрительному. — Я п-пойду, мистер Грей. — Да, конечно. Билл обернулся, как пространство вокруг в него вздрогнуло. Буквально пошла рябь, словно какая-то неведомая война, сила сотрясала пространство и время. Над полем невыкошенной травы пролетел большой красный шарик. Пеннивайз снова дал о себе знать, но ведь он не спал. Или наоборот. Где-то, на задворках памяти мелькала куча вопросов. Что происходит с реальностью, ведь это все видит только он? И где реальность? Пеннивайз хочет, чтобы он много спал, ведь из-за него просыпается. Если клоун дает о себе знать, значит Билл находится в своей реальности. Это его дорога, по которой он идет. Это солнце, которое так ослепительно блестит тоже его. Все просто. Или нет? — П-почему ты так зависим от меня? — красный шарик сопровождал его на всем отрезки пути. — Твой запах, Билли, — раздалось где-то рядом. — Твоя кровь. Съесть тебя — преступление. Я жуткий собственник, — а затем последовал хриплый смех. Он снова делает это. Заставляет переставать ощущать реальность, как данное. Заставляет забиться в темный угол и кричать, пока голос не угаснет, пока силы не оставят его. — Уйди, п-пожалуйста, — тихо шептал он, словно совсем обезумел. Его кошмар преследует его, как злобная тень, шепчущая тебе проклятия. Он его страх, его ненависть, боль, странная привязанность. Ведь не ходи он каждый раз в дождь в этот гнилой дом, существо бы не проснулось. Он мазохист, которой кайфует от всей этой ситуации и ненавидит её. — Знаешь, как говорят рыцари, принцессу надо завоевать, — хихикнул голос. — Вот только моя принцесса решила все исправить и пытается вылезти из башни сама. Билл молчал. Густые травы отдавали свой последний аромат, образуя сладкое душное марево, которое все же дарило удовольствие. Облака, такие же причудливые и неправильные как он, медленно плыли на головы. Дорога петляла и сплеталась с другими, как клубок змей. Он не знал, что ответить клоуну и надо ли на это отвечать. Ему нужно было знать как убить это существо. Как прекратить свои муки, навек разрезав обжигающие путы. Как говорят, рыцари довольно упертые. Они готовы разрушать замки и убивать не в чем неповинных драконов для принцессы. Клоун хочет того же, но его мотивы так и не ясны. Говорят, что между любовью и ненавистью один шаг в пропасть. Когда ты желаешь убить, но вместо этого в порыве ночной жары жадно кусаешь шею, шепча всякий бред. Когда перед выбором убить его или себя, понимаешь, что убьёт обоих. Когда больше нет ничего. Любовь — этот клад, который не всегда радостен. Который нужно добыть кровью.И не поздней Рождества.