Звезда моего моря

      С тех пор мы виделись постоянно. Я уже не мог полноценно посвятить всего себя работе, так как голову мою занимали совершенно другие вещи. Ожидание, впрочем, не было для меня в тягость, так как мне даже несколько нравилось это сладкое томительное чувство. Мне нравилось сидеть по вечерам на веранде и работать над переводом. Дело таким образом шло медленнее, однако так я хотя бы чувствовал, что делаю для себя что-то полезное. Голова моя почти перестала болеть от работы, что меня, несомненно, радовало. Я даже решил про себя, что мой врач был прав, отправляя меня на юг для отдыха, и что его идея была не такой уж и "отвратительной", как я решил было вначале.       Наши встречи не были ежедневными – иногда он говорил задумчиво о том, что не придет в какой-то из дней, но причин обычно не называл, а попытки узнать о них никогда успехом не оканчивались. Впрочем, нельзя было давить на него, ведь если он чувствовал хоть малейшую неприязнь, то почти сразу же уходил. Его нельзя было удержать ничем, ведь если он решал что-то, то не отказывался от своих идей - он улетал свободным мотыльком, оставляя меня в одиночестве, и нисколько об этом, казалось, не жалел.       Сказать, что я был очарован этим юношей, - ничего не сказать. Я, собственно, не замечал ранее в себе такой увлеченности относительно людей, однако у меня было оправдание – Махаон был особенным.       Ничего не менялось еще неделю – мы встречались, разговаривали, гуляли по пляжу и по верху, дважды еще поднялись на любимое его место в скале. И все же купаться он меня больше не водил, да и в целом я заметил некоторую перемену в нем. Сначала я видел в его глазах некоторый интерес и любопытство, а нынче он все чаще был задумчивым и каким-то рассеянным, посматривал на меня временами, нахмурив брови. И, что странно, я более не чувствовал его открытости и расположения ко мне, ведь если вначале он стремился показать мне свой мир, свои взгляды и чувства, то теперь он ограничивался лишь тем, что есть. Я был просто уверен, что у него было еще много вещей для того, чтобы показать, но по какой-то причине он не хотел этого делать. Меня это не слишком обижало, так как я думал, что проблема в его семейных делах – вопросы на эту тему вызывали у него обыкновенно тяжелые вздохи.       В один из таких дней, в которые у нас не было назначено встречи, я решил отправиться на местный рынок. Пришлось, конечно, встать пораньше, но теперь меня это не так уж и разочаровывало: я начал высыпаться, потому встать рано для меня уже не было такой большой трудностью.       И так, ранним утром я уже был на рынке. Народу было не так много, ибо я пришел даже раньше, чем планировал, потому я мог наслаждаться не только нежаркой погодой, но еще и отсутствием столпотворения. Прозрачное небо, чистый воздух и звонкое щебетание птиц успокаивали, потому я даже с некоторым умиротворением рассматривал продаваемые веселой дамой в цветном сарафане толстые зеленеющие свежестью кабачки.       Не сказать, что я пробыл там долго – как только на рынок начало приходить все больше людей, я решил, что пришло время уходить, ведь все, что мне было нужно, я уже, собственно, приобрел. И вот, уже почти направившись было в сторону выхода, взгляд мой упал на лежащие слева от меня яблоки. Захотелось купить, но не столь зеленые, потому я развернулся и вновь пошел вдоль рядов, дабы посмотреть, какие здесь есть другие сорта. Был июль, потому ранние уже должны были хоть немного да поспеть.       Внезапно глаза мои столкнулись с уже знакомыми ранее. Я, задержав взгляд, пытался все понять, кто это, но, прежде чем я понял, обладатель этих глаз уже направился ко мне. «Ах да, точно…». - Утро доброе, - поздоровалась со мной хозяйка домика, в котором я проживал, - а чего это Вы так рано? Можно ж было и попозже прийти, народ только приходит, или не привыкли еще? - Доброе утро. Да я, так… Мне уже не столь трудно вставать по утрам. Высыпаюсь.       Затем же мы поговорили немного о том, какая прекрасная нынче погода и о том, что можно купить на рынке, для чего настал сезон. Помимо этого пожилая дама отметила, что я выгляжу много здоровее, чем ранее, и взгляд у меня стал «приветливым». - Вот что воздух морской с людьми делает, - она сказала это таким тоном, словно бы это было ее заслугой, так что я даже невольно улыбнулся и кивнул. - Это правда. Вы говорили мне про яблоки… Я бы хотел что-то не слишком уж кислое, у меня для такого желудок не приспособлен. Где и что я бы мог… - Это вы правильно сделали, что у меня спросили, - произнесла она, сложив вместе руки, - вам бы папировки, она как раз поспела. У нас есть в саду, внук целыми днями на деревьях сидит, что горлица, все уже объел, что можно. Я бы угостила, да у нас одно лишь дерево. Да и на рынке, правда, мало кто ее продает, ее все дальше выращивают. Пройдите вперед сейчас, в ту сторону, там либо женщина, либо сын её яблоки продают, помнится мне, что у них и папировка есть.       Я сердечно ее поблагодарил, после чего мы распрощались. Она пошла, кажется, торговать чем-то, а я направился в указанную сторону, думая о своем. Я и знать не знал ни про какую папировку, но не видел никаких оснований не доверять этой милой даме. Какая, в сущности, разница, какие яблоки есть, если они не кислые? Да никакой.       Я поднял взгляд. Остановился.       Махаон стоял себе в углу с тремя корзинами яблок и рассматривал проходящих мимо людей, изредка предлагая им свои яблоки. Впрочем, судя по наполовину опустевшим корзинам, яблоки у него брали весьма охотно. И все же он никак не вписывался в местный пейзаж, как бы ни старался: он был почти бледным на фоне бронзовых от загара спин местных жителей, взгляд не бодрый, зазывающий, а проникновенный и мечтательный, да и в целом он выбивался из толпы одной лишь своей позой, одеждой и внешним видом.       Тут же внутри меня поднялось какое-то приятное чувство, а потому я незамедлительно с широчайшей улыбкой направился в его сторону.       Он заметил меня. Посмотрел отсутствующе, отвернулся на мгновение, но затем повернулся и взгляд его прояснился. Я ожидал увидеть признаки радости на его лице, однако ничего похожего и в помине не было – его брови дернулись, он поджал губы в явной досаде и посмотрел на меня с упреком, да так, что я даже сбавил шаг. Однако мне все еще нужны были яблоки. - Доброе утро, - начал было я. - Вы сюда нарочно пришли? – спросил Махаон, сложив на груди руки. - Я? Да как, нарочно, не нарочно… На рынок обыкновенно за чем ходят? Вот и пришел, - меня обескуражил столь холодный прием, настолько, что я толком не мог свои мысли высказать. - Так чего ж Вы ко мне пришли? Яблок Вам от меня что ль нужно? - Яблок и нужно. Папировку.       Он посмотрел на меня с досадой, быстро отдал мне яблоки, рассчитался со мной и тут же потерял ко мне всякий интерес, отвернувшись в сторону подошедшего старика. Я тут же развернулся и отправился в сторону выхода с рынка, будучи в довольно скверном расположении духа. Я никак не мог понять, почему же ему так не понравилось то, что мы встретились вне пляжа, тем более случайно? Махаон словно бы вовсе не хотел видеть меня. Безусловно, я понимал, что он был занят, но он ведь не улыбнулся ни разу, он смотрел на меня как на чужого, никакого тепла в пронзительных глазах. Взгляд был тот же, что и тогда, когда мы встретились в первый раз, когда он меня не знал вовсе.       До самого вечера я не мог никак сосредоточиться на работе, так как мысли мои занимало произошедшее: я никак не мог понять причин такой реакции, сколько бы я не думал, ничего толкового насчет этого в мою голову так и не приходило. «И все же так нельзя, точно нельзя», - я упал в кресло в самых расстроенных чувствах и, потерев пальцами переносицу, вздохнул, - «если столько думать о подобной пыли, то ничего хорошего не выйдет. Что уж я сейчас с этим сделаю? Его сейчас не отыщешь и не спросишь, надо бы об этом вовсе не думать». Приняв у себя в голове такое решение, я бездумно взял в руки листы с переводом, рассматривая проделанную работу. Затем же сел за стол – ни к чему было тратить драгоценное время на ни к чему не приведшие бы мысли. Можно было ведь вместо этого поработать.       Я вышел из-за стола уже к ночи. Посмотрел на проделанную работу и понял, что мне осталось всего ничего – если бы я постарался, то закончил бы перевод через пару дней. Вышел на улицу, чувствуя, как голова вновь стала тяжелой. Кажется, я невольно начал возвращаться к прежнему режиму, но замечать я этого не хотел. Никаких сил на это у меня в тот момент не было. Я просто стоял, смотрел задумчиво вдаль и дышал ночным воздухом, дабы свинцовая тяжесть ушла из моей головы. Обыкновенно это мне помогало, но сейчас я никак не мог избавиться от неприятных чувств внутри меня. Ничего боле я не мог поделать – пришлось лечь спать.       На следующий же день я, только лишь продрав глаза, собрался наспех и отправился в сторону утеса, чувствуя, что мне нельзя надолго оставаться в таком растревоженном и даже несколько возмущенном таким поведением состоянии. Я жаждал хоть каких-то объяснений. «В конце концов, оно и видно, что юноша не из того круга общения… Разве можно разговаривать со мной таким тоном? Ладно уж ему прощается его нелюбовь к вежливости в виде приветствий или прощаний, однако же так себя вести, пожалуй, нельзя», - я был сердит, недоволен, а потому я забыл о том, с кем я смел иметь дело. Глупо с моей стороны.       Я пришел на утес – его еще не было. Походил по пляжу, рассеянно смотря на гальку под ногами. Подождал еще немного. И все же в какой-то момент я внезапно понял, что ждать бессмысленно. Словно вспышка мелькнула в моем сознании – я почувствовал, что он не придет. «Махаон вряд ли появится в месте, где ему оказываться не хочется, а уж меня-то он видеть сегодня точно не захочет», - я лишь вздохнул коротко, поняв, что я пришел сюда напрасно. Недовольство зашевелилось было во мне тонким ужом, однако сердиться мне сегодня отчего-то не хотелось, а потому я, смирившись, быстрым шагом направился домой с досадою от того, что «какой-то мальчишка мною управляет».