***
Хм-м… Знакомая пещерка… Только плющ выглядит каким-то поникшим. Идти туда или… Ай, чего топтаться, естественно, я туда пойду! Терновник весь как будто сдулся и осыпался со стен, так что идти по тоннелю было довольно легко. Но я не торопилась. На всякий случай. Зверь, как и прежде, торчал в пещерке, весь окружённый растительностью. Лежит и смотрит на меня жалостливо. — Ты и сама могла бы выбраться, — буркнула я, подойдя к чудовищу. — Не надо тут из себя жертву строить! — Ты злишься? — прогудело у меня в ушах. — Немного. Всë, хорош комедию ломать, вылазь давай! — Только ты… — Не-а. В тëмную меня использовала, обзывалась, орала на меня, по твоей милости на мне места живого нет, а я после этого должна себе руки об эти лианы колоть?! Ничë не треснет?! — Послушай, Глашатай, я смогу ответить на все твои вопросы, только когда ты меня освободишь. А у тебя есть вопросы, я уверена. — Чëрта с два! Я устала в этом дерьме ковыряться! Что ты, что Голос, земля ему стекловатой, тянули меня между собой, как долбанный канат, а сами, Таня, ой, помоги! Ой, да без тебя ж никак! Если хочешь, мне сказать что-то важное, то говори сейчас и не тяни баюна за хвост! — А ты не боишься, что пока мы тут разглагольствуем, кто-то в реальном мире может тебя и не дождаться. Время не ждëт… — Зараза… Ладно, зря шла что ли?! Щас мы тут устроим сеанс художественной стрижки! Побеги плюща рвались в моих руках, как паутинки, стоило мне только схватить пожухлые грязно-серые стебли. Таким образом поросль была уничтожена, а зверь обрëл свободу. Габаритами тварь была с хорошо откормленного доисторического мишку. Под переливающейся всеми оттенками бурого шкурой перекатывались тугие бугры мышц. Хвост с пышной кисточкой на конце неистово метался из стороны в сторону, стряхивая остатки терновника. В чуть приоткрытой острой пасти сверкали желтоватые клыки, длиной с палец. В янтарно-жëлтых глазах сверкало затаëнное пламя звериной души. — Ну что, будем отсюда выбираться? — чудовище обошло меня сбоку, подставляя широкую лохматую спину. — Ну, раз уж ты предлагаешь… — протянула я, устраиваясь на холке у зверя. — Но учти, как выберемся, ты расскажешь всë, что я хочу знать! Только я более-менее крепко ухватилась за жëсткую шерсть на загривке мутанта, как он пулей рванул к выходу из пещеры, аж в ушах засвистело. Эх, навернусь — костей не соберу! Хотя… Нет, проверять не хочется… Вот удивительно, который раз я уже в этой пещере шарюсь, а посмотреть на то, что её окружает, как-то не догадалась. Но, в принципе, ничего интересного. Серое небо, серая земля, серые былинки, как и везде в Зоне. Только не видно никого. И не слышно тоже. Отбежав на достаточное расстояние от места своего заточения, зверь остановился. Повëл носом, будто что-то выискивая, и чуть присел, чтобы я могла спуститься. — Что ж, похоже, мы теперь можем поговорить начистоту. — Хоть бы, хоть бы, — буркнула я, спустившись и встав перед самой мордой Зоны. — Прежде всего скажи — Голос точно мëртв? Мы справились? — Я не чувствую его ментального следа. Вам удалось уничтожить его сердце, а после я сожгла его тушу вместе с его прислугой. Так что, да, о чудовище можно больше не беспокоиться. — Так, ладно, уже неплохо… Угу… Хорошо, а что будет с нами? Что нас ждёт дальше? — Кого ты имеешь ввиду? — Будто ты не знаешь! Я, Саня, Меч, Шрам — нам куда деваться? — Это вы уже решайте сами. Никто больше не имеет над вами власти. — Ага, а что насчёт пояса аномалий у Периметра? — Скоро я их уберу. — Класс… Так, ты же теперь не просто астральная сущность, а снова радиоактивная кочка? — Ещё раз ты скажешь что-то подобное… — Ладно-ладно, извини! Ну так, ты сейчас у себя дома или где-то ещё? — Я вернулась в свои владения. Контролирую их я, правда, ещё не полностью, но скоро я наберу силу. — Гуд. Ладно, хорошо… Чëрт, чтоб у тебя ещё такого спросить… Хмм, стоит ли нам ждать призыва, если на тебя опять кто-нибудь нападëт? — Этого не произойдëт. По крайней мере, в ближайшее время… — Но всë-таки. Вдруг припрутся ещё какие авантюристы и что-нибудь не то нахимичат? Нам тогда, что, снова жопы рвать и бежать сюда, к тебе?! — Такова ваша судьба… — Да уж, повезло! А других вариантов будто вовсе нет?! — Послушай, Глашатай, вы четверо были лучшими из возможных вариантов. По крайней мере, из тех, что мне удалось найти. Так что для тебя должно быть честью, что Я выбрала именно ТЕБЯ! — Да уж, вот спасибо! Ни соцпакета, ни других плюшек! — Интересно знать, на что бы ты претендовала?! — Хотя бы на то, что ты оставишь нас в покое! Мы шкурой рисковали, так что будь благодарна! А что вместо банального «спасибо» по итогу?! «Идите лесом, но будьте готовы бежать на Девятый Круг Ада, чтоб меня опять не выпинали с моей жилплощади»! — Ваш подвиг был сделан не ради меня одной… — Ладно, мимоходом мы ещё и предотвратили ядерную катастрофу, но, думается мне, если б дело не касалось тебя самой, то ты бы и… Но тут зверюга с громоподобным рыком рванулась ко мне, аж сердце в пятки убежало! Уж было подумала, всë, сожрëт и не подавится, но продолжения нападки не последовало. Дышащая жаром оскаленная пасть зависла в паре сантиметров от моего лица. Не выдержав взгляда горящих факелами глаз зверя, я опустила взгляд вниз и только тогда заметила на груди у мутанта неровной формы золотистое пятнышко. Тварь в этот момент перестала рычать и опустила тяжëлую морду. Дьявольский жар в еë зенках погас, оставив только бесконечную тоску. — Я знаю, кем меня считают, — прохрипела тварь. — Ошибкой, раковой опухолью, шрамом. Будто я сама этого не понимаю… Я осознала это ещё в момент своего зарождения. Я пыталась найти способ вернуть всë, как прежде. Исцелиться, слиться с остальным миром. Но отрава долгие годы просачивалась через Пробой, а я не могла его залатать… Пока один безумец не сделал этот за меня… Меченый… — Тогда я и почувствовала свободу. Желание этого храбреца вернуть всё к истокам, пусть он понятия не имел, как именно, было настолько сильным, что отдалось через Пробой перед его закрытием и вызвало мощный резонанс в ноосфере. Остаточная энергия преобразовала землю на месте Пробоя. Это пока что единственный здоровый участок на моём теле. Я очень долго берегла его, надеясь, что в будущем он разрастëтся и освободит меня… Но с появлением чудовища я могла потерять эту возможность. С трудом я остановила рост своей заразы, а Голос бы свëл всё мои труды на нет. Я не хотела, чтоб другие земли испытывали ту же боль, что и я… Теперь ты понимаешь, Глашатай? — Кажется, да… М-да, для тебя загрязнение энергией ноосферы как для нас какой-нибудь лейкоз… Но ведь всего этого бы не было, если бы не Меченый. Ты ведь прекрасно знаешь, через что он прошëл, что испытал на своей шкуре. А сейчас… Неужели тебе его вовсе не жаль?! Он столько для тебя сделал! Может, вся его жизнь и была посвящена тебе?! И ты просто так его оставишь?! Бросишь его умирать в муках?! Неужели ты совсем ничего не можешь сделать?! Послушай, ты можешь забрать у меня всë, что угодно — душу, свободу, жизнь, тело — но только не дай ему умереть! Помоги ему! Исцели! Я же знаю, ты можешь! Прошу, только не будь равнодушна! ОН НЕ ДОЛЖЕН ПОГИБНУТЬ!!! Зона потëрлась своей лохматой мордой о мою мокрую щеку, будто стирая набежавшие слëзы. — Большое у тебя сердце, Глашатай, — промурлыкала она. — Не думала, что в нëм и было моë спасение. Да и не только моë… Хорошо, я тебя услышала. Я могу закрыть для Искателя путь сюда. Надеюсь, ваши лекари не станут медлить. Вот только я не знаю, какие у этого будут последствия… Будем надеяться, что он останется в здравом уме. Так от него куда больше толку… — Спасибо… Спасибо тебе… — прошептала я, обхватив длинную шею мутанта. — Ох и развела ты сырость! — зверь выскользнул из моих рук и выпрямился, расправив широкие плечи. — Мы с тобой и так уже долго беседуем! Пора бы тебе возвращаться к своим. И не забывай — за тобой маленький должок… — Конечно… конечно, я… я всë сделаю… — Удачи тебе… Татьяна…***
Что ж, после бойни на ЧАЭС не стоило ожидать лёгкого пробуждения. Всю мою шкуру будто обдало крутым кипятком или жгло невидимым огнём адское пламя. Хоть бы обезбол какой-нибудь вкололи что ли! Оставили меня, понимаешь… А где оставили-то собственно? Темно, нифига не видно. Ни рукой, ни ногой не пошевелить. Похоже, меня связали. Или во что-то замотали, оставив на воздухе только голову. По крайней мере это что-то довольно мягкое и тёплое, что уже неплохо. Так, срочно вспоминаем, как я докатилась до жизни такой. После того, как я, Шрам и Меченый добрались до бункера экологов и довольно продолжительное время препирались с осторожным Сахаровым, не желавшим нас, облучённых и избитых, пускать внутрь, я связалась с Доктором через ПДА Меченого, вкратце обрисовала ему сложившуюся ситуацию и попросила о помощи. Док сразу же согласился и, собрав небольшой багаж, на удивление быстро пришёл на «Юпитер». А вот дальше… А дальше хрен его знает. Вроде присела только, когда Док собирался мою ногу осмотреть, а оклемалась уже здесь. С жуткими болями и жёсткими тупняками. В темноте и одиночестве я провела, как мне кажется, не меньше двух часов. За это время я сделала пару небольших открытий. Освободиться я могла, хотя делать это было нежелательно, так как за пределами моего кокона, представлявшего собой толстенное одеяло, было довольно холодно. Странно, что я не почувствовала это свободной кожей лица. Значит, с моей физией что-то не так. Эх, и не светит ничего, сплошная темень… Оправившись от прошлого опыта, я рискнула высунуть руку из-под одеяла и зашарила вокруг. Лежала я на каких-то высоких ящиках, накрытых сверху то ли рогожей, то ли брезентом. На дальнейшее исследование моей смелости не хватило. От любого движения начинали ныть раны, полученные в бою с Голосом. Эх, пить хочу… и есть… Сколько я уже тут торчу?.. Шаги… Всё ближе и ближе… Чьи-то голоса… Неужели это за мной? От света, рванувшего из резко открывшейся двери, заболели глаза и стрельнуло в висках, так что я, зашипев как пришибленный Голлум, отвернулась, уткнувшись носом в подушку и набросив на голову одеяло. — О, глядите, кто ожил! Наёмник?! Осмелев, высунулась из-под одеяла и вгляделась в дверной проём. Проморгавшись, я различила три человеческие фигуры. Двое одетых в комбинезоны экологов и Наёмник, стоявший чуть позади них. Один из комбинезонов торопливо подошёл ко мне со счётчиком Гейгера в руке. Постояв немного, незнакомец повернулся к сопровождающим: — Вот видите! — затараторил он, тряся пластиковой коробочкой. — Я же говорил Вам — она не опаснее вернувшегося из рейда сталкера! — Хорошо-хорошо! — второй комбинезон в примиряющем жесте поднял руки. По интеллигентному кряхтению и толстому слою манерности в его поведении я опознала профессора Сахарова. — Признаю, был не прав! — Господа демагоги, пока вы тут беседуете, вы девушку застудите! — кашлянул Шрам. — Так что, оставляем здесь или с собой берём? — На этот раз с собой, — облегчённо выдохнул эколог со счётчиком. В его теперь уже спокойном голосе промелькнули знакомые нотки. Доктор? Похоже на то. Сахаров возражать не стал. Усмехнувшись, Наёмник подошёл поближе. — Так в одеяле и нести её? — Так. И тебе удобнее, и Таня не замёрзнет. — Отлично! — Шрам шустро сгрёб меня в охапку и бодро пошёл к выходу. — Мне кажется, или… Ладно, забей! Как оказалось, держали меня в оружейной сталкеров рядом с бункером. Вот только всё оружие почему-то было вынесено за её пределы и лежало, укутанное в брезент и упрятанное в ящики, неподалёку… — Ты извини этих старпёров, — вздохнул Наёмник, неся меня к бункеру. — Сахаров всё не хотел тебя в лабораториях оставлять. Боялся, что ты всё там облучишь. Решили тебя немного отдельно от остальных подержать, пока от тебя фонить так сильно не перестанет. Рядом с тобой Гейгер с ума сходил… — Знакомая история… Сколько я там пробыла? — Ты целый день проспала… — Ни себе фига… — Да ладно, тебе полезно… Кстати, Саныч вчера вечером вернулся. Выброс в Припяти пережидал. От анаболиков ещё не до конца отошёл, так что ты лучше его пока не беспокой. — Угу… А ты сам как? — Да зашибись! Только в ушах звенит, а так в целом ничего, жить буду… Сахаров, ковылявший впереди нас, первым открыл шлюз, пропустив меня с Наёмником, а уже потом вошёл сам. В лаборатории нас уже ждали. — О, а вот и наша подружайка! — улыбнулся Дегтярёв, до того читавший на кушетке какую-то книгу. А следом уже поднялся созданный собравшимися в лаборатории учёными и вольными сталкерами гомон. Шрам сгрузил меня на подставленный Озёрским стул. Так как я была пусть и одетая, хоть и довольно легко, в джинсы и футболку, но босая, до конца из одеяла я решила не вылезать. — Знатное у вас тут столпотворение… — протянула я, оглядывая толпу. — Ну а фигли там торчать?! — пожал плечами Спартак, начальник охраны. — Мутанты все куда-то запропастились, по Зоне тоже никто особо после выброса не ходит… — С чего вдруг? — Всю землю нахрен выжгло! Как утюгом прошлись! — Охренеть… — Вообще какой-то странный выброс был, — Герман задумчиво поскрëб подбородок. — Мощность его составила семь баллов по шкале Бергмана, такого уже года два не наблюдалось. Но при этом, насколько стало известно после сеанса связи с СБУ, проведённого Александром Александровичем, дальше границ ЧЗО импульс не распространился. Хотя у Периметра мощность была точно такая же, как здесь, на Юпитере. Похоже, кто-то решил провести генеральную уборку… — Значит, прорыва Периметра не произошло? — К счастью, нет. Да даже если бы произошёл, прилегающие территории не сильно бы пострадали… Но всë равно, это так странно… — Странно — не странно — какая нахрен разница?! Главное, что мы избежали полной жопы! Так что теперь курим бамбук! — Вы только не увлекайтесь особо! — ухмыльнулся Доктор, снимая комбинезон. — Угу. А что ещё интересного произошло? — я продолжила любопытствовать. — «Свобода» и «Долг» ушли из Припяти, причём ни разу не огрызнувшись друг на друга. Я выживших в одной недостройке нашёл после выброса. — Как ты вообще жив остался?! — Анаболики, милая моя, в них всё дело. Правда, пришлось не меньше трёх брикетов сожрать, чтоб мозги не закипели. Вчера весь день ходил с башкой как чугунок. Приятного, надо сказать, мало… Ах да, я ж про «Свободу» с «Долгом» рассказывал! Сидели себе, трепались, после махалова отходили. Там с ними ещё и «монолитовцы» с группой Когтя — ну, того наёмника — сидели. По крайней мере, с тем, что от неё осталось… — Много погибших? — Очень. Седой с Максом живы точно. Я ещё вроде Зулуса видел… Друга твоего, как там его, тоже… — Стока?! — Да вроде. Рожа побитая, а так вроде живой… Бродяга ещё более-менее… Когтя что-то не приметил… — И где они сейчас? — «Свобода» с «Долгом», как выброс прошёл, по домам разбрелись. «Монолит» в Припяти остался, скоро туда весь остальной отряд придёт. Наёмники тоже куда-то ушли… В общем, в ближайшее время группировки осядут, особо активничать не будут. А там и бандиты разгуляются… — Угу, если их только самих выбросом не напугало! Жахнуло-то ой-ё-ёй! — Ужас! Ну ладно, авось, отряды сталкеров не дадут им особо безобразничать. Тот же Руда может устроить на них облавы. Соберёт опытных сталкеров, и… Кстати, а Меченый где? Что с ним? Мой вопрос сработал как удар кулаком по столу. Всем сразу перехотелось что-либо говорить. Сталкеры из охраны, те вовсе ретировались. По тому, насколько долгой становилась тишина, я поняла, что ответ мне не понравится. — Что с ним?! — повторила я, борясь с предательской дрожью в голосе. К глазам подступала горячая, как кровь, влага. — Она ж ведь всё равно узнает, — Наёмник повернулся к прячущему глаза Доктору. — Не хотелось бы мне, чтоб мы так рано до этого дошли… — вздохнул старик, подходя ко мне. — Но ты прав. — Он погиб?! — я уже была готова удариться в истерику. — Пойдём со мной, — Док протянул мне руку. По полу ко мне прошуршали тапочки, пнутые Саней. Когда я обулась, Доктор повёл меня в какую-то каморку. Свет там не горел, только в полумраке мерцали дисплеи каких-то приборов, стоявших в изголовье одинокой койки. Меченый лежал там, по пояс укрытый покрывалом. Перевязанная правая рука лежала на замотанном бинтами торсе. Голова была забинтована по самые глаза. На лицо была наложена запотевшая кислородная маска. В проступающую на запястье левой руки вену впилась игла капельницы. Чуть выше на плече крепилась манжета с проводами, идущими к уже упомянутым приборам. — Я сделал всё, что мог, — вздохнул Доктор, покачав головой. — Его пришлось несколько раз реанимировать… Что ж, Зона, похоже, сдержала своё слово. — Он неплохо держался. Но часов восемь назад произошёл новый кризис. С трудом, но мы его вытащили, вот только… Нет, мы его стабилизировали, но… Теперь он в коме, причём в глубокой. — Ты… ты можешь его из неё вывести? Старик печально улыбнулся. — Нет ещё таких технологий, чтоб людей из комы выводить. Да даже если б и были, до Зоны они ещё не скоро доберутся… Пока что будем лечить у него лучевую болезнь, сепсис, пневмоторакс, переломы и ожоги… Тань, артефакт — это же твоя работа? — Я… я думала, что… — Ладно уж. Его я оставил, пока посмотрим, как он себя вести будет. Может, и поможет чем. — А разве он не выдохся? — Не знаю. Лезть к нему всё равно пока не буду… Пашка сильный парень, столько держится, поди справится… Портить настрой Доктора своим скептицизмом не хотелось. Видно же, как за эти дни волнений и тревог вымотался старый сталкер. Да и после всего, что произошло, хотелось верить только в хорошее. — Ну что, пойдём к остальным? — спросил Доктор после минутного молчания, сопровождаемого редким писком приборов. — Можно я немного с ним побуду? Док как-то странно взглянул на меня. — Ну хорошо, только не повыдергай там ничего, — сталкер помог мне доползти до стоявшей у койки табуретки. — Я потом вернусь и помогу тебе выйти, хорошо? — Угу… Немного ещё постояв рядом и включив едва живой светильник, старик вышел, неплотно прикрыв дверь. 52 удара сердца в минуту. 10 вдохов за это же время. Это всё, на что Меченый был сейчас способен. Израненный, измученный… После битвы с Голосом он, казалось, ещё больше исхудал, превратившись в собственную тень. Шрамы, даже самые незаметные, ещё явственнее проступали на бледной коже. Осторожно, стараясь не задеть иглу, сжала его ладонь своей. Холодная, безвольная. А ведь совсем недавно этой сильной, полной жизни рукой он пытался меня спасти, не дав Голосу утянуть меня за собой. А теперь это просто обтянутый бесцветной кожей скелет с приклеенными к нему полосками мышц и сосудов. Чем ты это заслужил, Паша?.. Под боком сталкера из-под покрывала высунулся острый чёрный клюв. Чуть оттянув ткань, я увидела свернувшегося перьевым комочком Карыча. Птиц выглядел совсем уже понурым. На мои поглаживания никак не ответил, только снова скомпактовался, ещё теснее прижавшись к хозяину. Что ж, не только мы с Доктором будем ждать, когда Меченый к нам вернётся…***
Так прошло дня два или три. Я по мере сил и возможностей помогала Доктору ухаживать за раненым. Хуже Меченому не стало, но и заметных улучшений видно не было. Хоть раны начали подживать. Небыстро, но всё же. Моя способность удерживать радионуклиды оказалась не без побочек. Верхние слои кожи, не выдержав такого с собой обращения, начали осыпаться. Не везде, правда, только на голове и рядом с ранами. Вот только вместе с кожей посыпались и волосы… — Да ладно тебе, Танюх, отрастут твои патлы! — утешал меня Дегтярь, пока я, морщась от жгучей боли, смазывала свою лысую как бильярдный шар голову кремом от ожогов. Не сказать, чтоб сильно мне это помогало, но потом боль на пару часов утихала. И с каждым днём период без мучений становился дольше. — Саш, вот не говори под руку! — прошипела я, отдёргивая руку от задетой раны на затылке. Кожа там была особенно чувствительная. — И не надо меня утешать. Сам же видел, сколько по Зоне лысых ходит. — Большая часть из них плешью светила ещё до Зоны. И вообще, пусть лучше волосы выпадут, чем кишечник вывалится… — Тьфу, Саныч, твою мать, я только есть собрался! — проплевался Шрам, сидевший в камбузе недалеко от нас. — Ты гляди, какой ухач нашёлся! Вчера ж ещё жаловался, что не слышит ни хрена! — Помолчи лучше, а то ложкой в лоб кину! — Хватит вам. Сцепитесь — не растащишь вас. — Ладно, всë, замяли. — Саш, ты чего там всё рассматриваешь? — я кивнула на лежавшие перед Дегтярёвым тетради и какие-то бумажные листки. — Да так, ничего интересного… — замялся полковник, подпинывая что-то ногой под столом. Этим «чем-то» оказалась пустая поясная сумка Меченого, которую он всегда носил с собой, с вываливающейся из неё порванной шапкой-ушанкой. — Это для дела! — ответил СБУшник на мой недоумевающий взгляд. — Для какого ещё дела? — Я выяснить хочу, откуда он… Саша положил передо мной порванную цепочку из серебристого металла. К ней крепились два стальных прямоугольника с какими-то надписями. Вот только разобрать, что на них написано, не представлялось возможным, так как металл был страшно искорёжен следами попадания множества пуль. — С помощью этих жетонов Меченый узнал своё настоящее имя, — объяснил Дегтярь. — С небольшой помощью, но всё-таки. На этих жетонах, по-видимому, был когда-то написан и номер подразделения, в котором он служил. Только щас тут хрен что разберёшь. Зато на подвеске остался шифр, с помощью которого можно будет восстановить всю информацию с жетонов. Это я и хочу сделать. — Но зачем? — Чтобы вернуть Меченого на Большую Землю. — Этого нельзя делать! — Почему? — Зона не даёт ему умереть! Только поэтому он ещё жив! — Опять ты с этой мутотенью… Ну ладно, даже если и так, ему нужно лечение. При всём моём уважении к Доктору и его профессионализму, здесь, в Зоне, у него не будет возможности вылечить Меченого. — Но… — Таня, ему грозит ампутация правой руки по самое плечо. В Зоне даже при самой пустяковой травме хотя бы одной конечности шансы выжить сводятся практически к нулю. Без руки вообще без шансов. Кроме того, ему нужно устанавливать протезы вместо рёбер и, возможно, грудины. Тут и рентген надо проводить, и замеры. Да и сепсис… Понимаешь, Тань? — Да… Но как ты его на Большую Землю переправишь? — Запрошу вертолёт. Командование о Пахане знает и вряд ли откажет в помощи. Конечно, придётся долго разбираться с бюрократами, но постараюсь как-нибудь всё устаканить. Вас с Наёмником, кстати, тоже должны скоро эвакуировать. В ближайшие дни за вами двумя прилетят и перевезут в Киев, а уже оттуда переправят в Россию или Казахстан. Проблем с законом у вас не возникнет, об этом я позабочусь. По крайней мере, СБУ вам докучать не будут. — Хорошо. Спасибо, Саш. — Я вам как-нибудь скину свои контакты, чтоб не теряться. Буду рассказывать, как дела идут… Или хотя бы убедиться, что с вами всё в порядке… — С каких это пор ты такой сентиментальный? — Знаешь, трудно просто так взять и вычеркнуть из памяти человека, с которым ты в самое сердце ЧЗО ходил. — Что верно, то верно… Я по вам троим точно скучать буду… Подожди, а Меченый разве не искал свою семью? Разум мой начал усердно подтачивать червячок сомнения. Я об этом прежде почему-то не задумывалась, но вдруг у Меченого уже была своя семья? Не только родители с братьями-сëстрами, но и… не знаю… жена и… дети? Да, он их давно не видел и вряд ли помнит, но вдруг он не захочет оставлять родных, если встретится с ними? Вдруг он всё вспомнит, и тогда… Нет, даже думать об этом было мучительно больно. Да, такой вариант более чем возможен, но принимать его не хотелось. Меченый мне очень дорог, но если всë же по моей вине развалится его семья, я себе этого не прощу. На чужом, счастье, как говорится… — Может, легче перевезти его просто на Украину, без выяснений, откуда он? У тебя всё-таки связи есть, пристроишь его где-нибудь… — Если бы. За Меченым один серьёзный косяк имеется, так что геморрой с правоохранительными органами неизбежен. Если всё же нам повезёт, и Меч окажется, допустим, русским, проблем и возни будет уже поменьше. А вот на Украине его после лечения могут посадить, чего бы мне очень не хотелось… — Посадить?! — Это пока всё только предположения. Не будем пока форсировать события. Конечно, придётся перевозить его через Украину, но всё можно сделать в обход прокуратуры. Мало кому охота, конечно, поднимать шумиху из-за дела двухлетней давности, так что время у нас будет, но чем чëрт не шутит… — А когда Меченый окажется на родине, что дальше? — Я постараюсь не терять с ним связи. Когда он оправится, расскажу ему, как всё было. Там уж посмотрим. Пока что трудно что-либо сказать определённо… Будем решать проблемы по мере их поступления. — Разумно… Ого, сколько тут фоток… — И не говори. Как у него только спина не отсыхала всё это за собой волочить?.. — Подожди, кто это здесь? Одна из фотографий привлекла моё внимание. Лицо девушки на ней показалось мне знакомым… — А, вчера в Припяти нашёл. Это… — Это же моя мама! Девушка действительно была похожа на мою маму в годы её юности. Те же глаза, волосы, лицо. Да и улыбка точно мамина! Мне ли не знать! И руки совсем как у мамы — тонкие с вытянутыми стройными ладонями и аккуратными миндалевидными ногтями. — Уверена? Это вообще-то моя соседка. Была, по крайней мере, до Аварии… — Да, это точно она! Что я, по-твоему, родную мать не узнаю?! — Ну фиг знает… Ты откуда, кстати говоря? — С Урала. — Угу… А как твою мать зовут? — Вера Ильинична Найдакова. — Хм… А девичья фамилия какая? — Мальцева… Она как-то говорила, что у нас родственники на Украине живут… Только мы не общаемся между собой… Не знаю, почему… — А ты деда с бабушкой по линии матери не встречала? — Они умерли ещё до того, как я родилась. Мне так мама сказала. — Чёрт, а ведь всё сходится… — В смысле? — Похоже, твоя мать и есть моя соседка. Очень уж всё удачно складывается… Она ещё до Аварии из города уехала, с тех пор о ней ни слуху, ни духу… Эх, матери расскажу — не поверит! Они ж подружки были! Как тесен мир! — Обалдеть… — Тань, ты, это… Как домой вернëшься, привет ей от меня передавай. Может, не забыла ещё Сашку-первоклашку… — Обязательно. Если что, встречу вам устрою. В том же Скайпе, к примеру. — Хехе, вот неплохо бы… И фотку эту, думаю, можешь с собой взять. — Уверен? Всë-таки она… — Не думаю, что Меченому в ближайшее время будет до неё дело. — Устроили, понимаешь, делёж имущества! — пробурчал Шрам, подходя к нам. — Растащите щас всё как старые бабки! — Да не бухти ты, Найм, я тут, может, расследование провожу! — Ишь ты, Шерлок Холмс недоделанный! Улики только не приватизируй! Человек жив ещё, а вы тут его пожитки дербаните! — Дык всего ж одна фотка, и та, считай, при хозяине… — Кто нашёл, тот и хозяин! Меч, как очнëтся, сам разберëтся, что с ней делать! — Ладно-ладно, только не капай больше на мозги! Фигеть, какой правильный нашëлся… — Может, и правда, лучше оставить еë Меченому? Я потом, если получится, объясню ему всë… — Вот дельная мысль! А это, я чë спросить хотел, мы когда улетаем вообще? — Послезавтра в три часа дня вертушка уже будет здесь. Вы к этому времени уже должны быть на чемоданах. На погрузку и отлёт максимум минут пятнадцать. Свои контакты с гражданки я вам скину. Стоить звонки, конечно, будут, ого-го, но всякие там Вацапы, Скайпы никто не отменял. — Чего-чего? — Наëмник, у тебя дети-внуки из современного поколения есть? — Ну? — Вот они тебя всему научат! Что-то мне подсказывает, что о Шраме мы ещё долго не услышим… Ладно, пусть вливается в современную движуху…***
— Таня, к тебе там гости! — от ревизии содержимого рюкзака меня отвлëк оклик Доктора откуда-то из коридора. Идти, правда, очень не хотелось, одна нога всë-таки малость не рабочая. Но, гадая, кто ещё помимо уже навещавших нас «Долга» и «Монолита» мог прийти, я неспешно двинулась из казармы. У самого шлюза, развернувшись к нему боком и опершись на стену, стоял сталкер в зелëном камуфляже и той же расцветки бандане, натянутой почти на глаза. На плече комбинезона красовалась потëртая нашивка с волчьей мордой. При моëм приближении «свободовец» только скосил в мою сторону глаза. — Ну привет, змеюшка-поскакушка, — улыбнулся парень, помахав растопыренной пятернëй. — Сток! — старый друг был за считанные секунды заключëн в долгие обнимашки. Дегтярь не соврал, и мой водоплавающий приятель остался жив, при этом вполне сохранив природную целостность, это ли не здорово! Доктор, поглядев на нас, ушëл вглубь бункера. — Интересная у тебя смена имиджа! Носок (тот, что был на вывихнутой ноге. Мне его Саша отдал) особенно прикольный. Кого обворовала? — Ой, ну тебя! Ты лучше расскажи, как сам? Где был? Что делал? Господи, на днях же только виделись, а я тебя будто целый год не… Копать-колыхать, а с лицом-то что?! — Бляха, не смотри!.. Но увидела я уже достаточно. Та часть лица Стока, что он до этого старательно от меня прятал, была исполосована вытянутыми тонкими рытвинами до самого подбородка, а бандана полностью прикрывала глаз, как будто пряча самую сердцевину ранения. — Кто тебя так?! — едва выдавила я, пытаясь укротить рвущиеся наружу причитания. — Ай, да чë там… — отмахнулся «свободовец». — Ну цепанул меня урод один, подумаешь, чë… Кому-то вообще… — Ты — не кто-то! Ты мой друг! А если б тебя… Нет, я даже думать об этом не хочу! Не хватало мне ещё и тебя потерять! Ты… Ты совсем что ли себя не бережëшь?! Сначала наркота, теперь ещё и… — Тебе ли мне об этом говорить… Прости, мне очень жаль, что с тобой такое случилось. Ты и так-то маленькая, а с такими ранами… Ты за меня не переживай, пообвыкнусь как-нибудь с этим… Да и вообще, я из Зоны уходить собирался. — Правда? — Ну. После того, как Голыч преставился, что-то внутри будто щëлкнуло. Он ж мне почти как брат был. Резьбу мне вправлял, если башню срывало… А потом понесло, «Во все тяжкие», нах, шестой сезон. Уже почти понимать перестал, где галлюны, а где реальность. Тебя ещё подвëл… Меня как надоумил кто-то, что всë, надо всë менять, а то так и до ручки дойду… Мужики, что с Лукашом и Максом на стрелку с «должниками» ходили, сказали, что тебя видели. Я тогда подумал, ну, повидаюсь с тобой в последний раз, может, да и свалю отсюда нахрен. Только маленько не допëр, что там, в Припяти, такая жопа будет!.. Я от парней узнал, что ты жива и тут торчишь, ну и решил прийти, навестить… Да и извиниться заодно… Ты… Ты ещё злишься? — Сток, ну какой же ты балбес! Не злюсь уже нисколько! — Да? Ффух, ну и слава Богу… А, я ж, это, не с пустыми руками пришëл! Ща, погоди, достану… Покопавшись в рюкзаке, Сток извлëк из него толстенный чертëжный альбом с облепленной скотчем обложкой. — Вот, это тебе на память! Я гербарий начал собирать, как в Зону пришëл, ну, для диплома. Вот только все сроки я благополучно про… В общем, тут, считай, вся зоновская ботаника собрана! — Вот так спасибо… Извини, я тебе на память ничего… — Да и фиг с ним, не заморачивайся!.. Слушай, ты, если на Большую Землю вернëшься, найди меня как-нибудь, ладно? В ВК там, в Одноклассниках… Ты ж фамилию-имя мои помнишь? — Помню. — Ну и отлично. Пиши, не стесняйся. Ну, ладно, мне бежать пора… Ну, давай обнимемся хоть что ли? — Давай! — Ну, ты это… Береги себя… сестрёнка… — Ты себя тоже… братан… Похлопав меня напоследок по спине и натянув посильнее бандану, Сток спешно вышел из бункера. А я осталась стоять там же, в коридоре, прижимая к груди подарок. Вот и ещё один пропал… Хотя, почему же пропал? Большая Земля хоть и называется Большой, но шанс вновь встретить там человека гораздо больше, чем здесь… — Уже ушёл? — спросил Доктор, подойдя ко мне. — Угу… — Вернётся? — Сюда вряд ли… — Понятно… Что это? — Подарок от него. — Дашь взглянуть? — Смотри… — Интересно… Ого, трав-то сколько! Почти как у меня в кладовой!.. Да-а-а, ценная штука! Сохрани обязательно. Там ещё приписки к травам разные. Какую когда и где можно применять. — И как Стоку не жалко было с таким расставаться?.. — Как видишь, расстался он относительно легко. Значит, так он и хотел поступить… — КУРВА ПЕРНАТАЯ!!! — Это откуда-то из лаборатории. — Да я уж понял… Мы с Доктором поспешили к главной лаборатории. Там почти посреди помещения энергично тряс кистью и морщился Наёмник. — Нефиг совать было! — Дегтярёв ржал там же, неподалёку. — Что случилось? — обеспокоенно спросил Доктор. — Да попугай этот ощипанный цапнул! — прорычал Шрам, осматривая змеящуюся вокруг ногтя кровавую ссадину. — Сидел я, никого не трогал, а тот как выскочит из-под одеяла да как за палец саданёт клевальником своим! — Нехрен лезть, куда не просят! — продолжал ухахатываться Саня. — Карыч он такой — кого попало к себе или Меченому не подпустит! — И где он сейчас? — Да там же, с Меченым сидит! Шипит ещё, падла… — Довёл птичку! — Ой, бандиты… Да не трогай ты царапину свою, занесёшь ещё заразу какую! Дай посмотрю… Я в это время под тихий шумок отползла к Меченому. Карыч, нахохлившись, сидел в изголовье кровати. Завидев меня, ворон уже было расправил крылья, чтоб перейти в режим пугания, но, стоило мне подойти, он разом сдулся. — Хозяина защищаешь, а, дружок? — проворковала я, почёсывая перья на макушке птицы. Ворон на ласку никак не отреагировал. Попробовала в очередной раз скормить ему стыренные у Германа сушки, которые Карыч очень любил. Но сейчас, как и во все последние дни, пернатый на них даже не взглянул. — Я тоже по нему скучаю, — вздохнула я, поглаживая ворона по спине. Неопределённо пискнув, птица слетела на койку и устроилась между здоровой рукой и боком сталкера, повернувшись мордочкой ко мне. — Ты и говорить вовсе перестал. Ни слова от тебя за весь день не услышишь… Ворон в ответ снова тихонько пискнул и распушился. Похоже, он так ещё долго сидеть будет…***
День Х. Совсем скоро должен прилететь вертолёт. Мы со Степанычем разлетимся по домам, а Саня с Меченым пока останутся тут. Нет, потом-то они тоже улетят, а пока… Что-то меня в словах Саши всё тревожило. Всё ли так просто будет, когда он наконец-то разнюхает, откуда Меченый родом и куда его сослать? Сильно сомневаюсь. Чёртова бюрократия… Но лиха беда начало. Прошлое Меченого даже для него самого тёмный лес. Вдруг оттуда что-нибудь невзначай выстрелит? Да и «косяк» ещё какой-то… Может, что-то с киллером? Не исключено… А-а-а, башка трещит! Самой всё контролировать или хотя бы понаблюдать, как будут развиваться события, у меня возможности не будет. Да и нужно ли? Буду ползать, под ногами путаться… А если вдруг Саша Меченого потеряет? Да, связей у Дегтяря умотаться, но он же не везде может нужную инфу добыть. К тому же, если Пашу отправят не на Украину, возможностей у полковника контактировать с ним поубавится. Если они совсем не исчезнут… И откуда тогда Меченому знать, что с нами всеми произошло? Где нас искать? Как связаться? Живы ли мы вообще? Да и как мы сами-то его найдём? Где и кого спрашивать? Может, весточку ему какую-нибудь оставить? Контактов Меченого ни у кого из нас нет. Можно только свои оставить. Но как сделать так, чтоб никому кроме самого Паши они не попались? Был у меня вариант начеркать пару строк на одной из фотографий Меченого, но я быстро от него отказалась. Фотку, как и другие личные вещи, скорее всего изымут на каком-нибудь КПП, через которые Меченому придётся проходить. На границе, в госпитале, ещё где-нибудь. А как тогда? В ПДА запись оставить? Нет, его тоже отберут… Надеяться, что Меченый к тому времени очнётся, не приходится. Состояние его по-прежнему тяжёлое… Хотя бы стабильное… — Танюх, ты или играй что-то вразумительное, или оставь в покое свою долбанную гитару! — рявкнул Шрам, пока я, погружённая в свои мысли, медитативно перебирала струны на гитаре, сидя в пустой центральной лаборатории. Что-то чёткое в этой какофонии выцепить было сложно, но меня это не сильно занимало. — Степаныч, я не меньше твоего нервничаю, — ответила я, не прекращая мучить инструмент. — Я успокоиться пытаюсь перед полётом, твоих воплей мне только не хватало… — Тогда уж и мои нервы побереги! У меня от твоих пиликаний глаз дёргается! Сыграй уже что-нибудь по-человечески! Гляди, какой невротик нашёлся! Хотя, я его понимаю. И для него, и для меня этот короткий полёт на вертолёте будет самым первым. Естественно, мы оба на взводе. Так что да, от моего бессмысленного бренчания никому лучше не станет. Но и в тишине сидеть неохота… Неплохо было бы наиграть что-нибудь жизнеутверждающее, но на ум пришёл только «Закат» старой доброй «Арии». Впору моему настроению… Странно, Карыч эту песню знает, в какой-то степени она ему даже понравилась, но сейчас он даже носу не кажет. Всё рядом с хозяином своим зависает… Точно, Карыч! По говорливости своей он не уступает любому попугаю, но при этом с головой он дружит, так что не станет первому встречному вываливать всё, что знает. А кроме того Карыч ни за что не оставит Меченого, так что рванёт за ним хоть на край света. Ну чем не пейджер с перьями?! — Щас вернусь! — оставив гитару до лучших времён и офигевающего Наёмника, я пошла в лабораторию к Меченому. Вчера Доктор, до того боявшийся, что у Меченого был ожог роговицы, наконец-то снял повязку с глаз сталкера. Толку от этого было немного, так как Меч глазами своими всё это время не пользовался. И вряд ли воспользуется в ближайшее время… Нет, оставь это, с ним всё будет хорошо. С ним обязательно всё будет хорошо! Если он ещё жив, то точно собрался идти до конца и вырвать свою жизнь из костлявой руки старухи с косой. Мне остаётся же только ждать, когда эта страшная битва закончится… Или хотя бы приостановится… пусть ненадолго… Карыч сидел всё там же, грея своей тушкой холодную руку хозяина. Так, не спит. Уже хорошо. — Птиц, ты можешь ему кое-что передать, когда он очнётся? — спросила я, тормоша ворона. Тот, немного подумав, подскочил ко мне, сразу напустив на себя деловой вид. Отлично, сейчас начнём запись… Так, а что я конкретно передавать-то собралась? Номер телефона не канает. Вдруг кто услышит, начнут звонить? Адрес электронной почты? Отметается по той же причине. Просто адрес? Вдруг произойдёт чудо, и у Паши появится возможность путешествовать? Хоть и небезопасно это, но вряд ли кто-то рванёт в незнакомый город, услышав первый попавшийся адрес. А Меченый сразу поймёт, где меня искать. Разве что только меня… Ладно, будет нужно, помогу ему с остальными связаться. — Улица ********, дом **, подъезд *, квартира **, я буду ждать тебя там, — отчеканила я оживившемуся ворону. — Всё запомнил? Если да, то повтори! Карыч послушно повторил, даже интонацию точь-в-точь скопировал. — Умница! — в награду за то, что он такой умничка, ворон получил злополучную сушку, так и валявшуюся в ящике тумбочки рядом с кроватью. Что ж, небольшая встряска пошла пернатому на пользу, так как тот с удовольствием умял лакомство. Даже про то, что его хозяин едва жив, ненадолго позабыл… За эти дни в Меченом почти ничего не изменилось. Даже извечная щетина не отросла нисколько. Сталкер будто выпал из реальности, вырвавшись из времени в какой-то совсем другой мир. Куда мы ни за что не попадём… И где он совсем один… — Возвращайся, Паш, — прошептала я, сплетя его пальцы на здоровой руке со своими. — Мы все тебя очень ждём… Я тебя жду… Не оставляй меня, прошу… Я не знаю, слышишь ты меня или нет… но мне очень хотелось бы, чтоб ты это услышал… Что бы ни случилось, я тебя не забуду… и всегда буду ждать встречи… — Тань, там вертолёт прилетел, — после деликатного стука в дверь в лабораторию тихо прошёл Доктор. — Ой, я, похоже, не вовремя… Не, ты не торопись, без тебя всё равно не улетят… — Пусть улетают… — огрызнулась я. Какие вертолëты?! Какой «улетать»?! Тот, кто стал для меня наставником, другом и героем, одной ногой в могиле, а я должна бежать на другой конец Европы и бросить его в самую трудную минуту?! — Я не хочу его оставлять… — Не думаю, что Меченый обрадуется, застав тебя здесь, в Зоне. Ты уже достаточно для него сделала. Пора подумать и о себе. Да, Доктор, как всегда, пытается достучаться до моей здравомыслящей части… И в этот раз у него это получилось… — Я поняла, просто… — Я о нём позабочусь, пока у меня будет возможность за ним ухаживать. Если получится, и там, за Периметром, за ним присмотрю… Будешь готова — выходи… — Хорошо… Спасибо, Док… Дверь с тихим скрипом закрылась, оставив нас в почти полной темноте. Я понимала, что задержкой вертушек я сильно подведу Саню, но вот так просто уйти, оставив Пашу в темноте и почти полной тишине, показалось мне нестерпимо трудной задачей… Ну что ж, однако жизнь… — Мы обязательно встретимся, Паш, — на прощание едва коснувшись губами переносицы сталкера, я поднялась на ноги… Подождите… У него бровь что ли дёрнулась или… Нет, показалось… Всё, Тань, лимит на чудо закончился… Да что ж так глаза-то щиплет?.. — Я люблю тебя… Прости, что не сказала раньше… После прощальной порции почесух для Карыча я выползла за своими вещами. В центральной лаборатории Дегтярь что-то обсуждал с, видимо, командиром экипажа, тоже полковником, кстати. — Вы про неё щас говорите? — спросил вояка, кивнув в мою сторону. — Да, — кивнул Саша. — Доставьте в Киев, там уже с ними обоими разберутся. — Понял. Так, лягушки-путешественницы! У вас восемь минут на всё про всё! Соберётесь раньше — отлично! Позже — останетесь здесь тушканов гонять! Жду у вертушки. — Будь сделано! — Шрам шутливо отдал честь вертолётчику. Тот, с кривой ухмылкой фыркнув, пошёл к выходу из бункера. — Ну что, будем прощаться? — Плохая примета — прощаться, забыл что ли? — Дегтярёв пожал лапу Шраму и стиснул меня, как игрушку-пищалку. — Ну, вы давайте не пропадайте. Пишите, звоните. Будет время, тоже буду звякать. — Ну и ты, Саныч, не хворай… В гости приезжайте… — Ну, ребят, доброй дороги! — Доктор проделал те же махинации, что и Саша до него. — Поправляйтесь, витаминами запасайтесь. Лето ж скоро… — Как быстро летит время, — попыталась улыбнуться я. — Берегите себя, чтоб уж встретиться… — Татьяна Игоревна, а у нас тут для Вас презентик небольшой! — улыбаясь во всю круглую физиономию, ко мне подскочил Озёрский с матерчатым комбинезоном в руках. — Вот, держите! Размерчик хоть и великоват, но вы хотя бы не замёрзнете! — Вот спасибо так спасибо, профессор! — протянула я, осматривая обновку. Хех, почти новый! — Ну вот, не придётся тебя опять в одеяло кутать! Одевайся давай быстрее, пока нас отсюда пинками с матюгами не погнали! Оделась я шустро, вот только Наёмник, холера, к тому времени свалил уже куда-то! А кто меня калеку к вертолёту понесёт? — Вот здесь у меня рецепты всяких мазей написаны, — пока я обувалась, ко мне подошёл Доктор с небольшим блокнотиком в руках. — Тех, что я тебе от ожогов давал. Ты их и на Большой Земле можешь сделать. Не знаю только, разрешат тебе в больнице их делать или нет. — Если что, маму или подруг попрошу. Спасибо… Эх, даже не верится, что вот, всё, улетать отсюда пора… после всего, что здесь было… — И не говори. Но пора вам всем уже отдохнуть… — Это да… С вами же всё будет хорошо? — Не могу обещать, но я сделаю всё, чтоб не стало ещё хуже. Меченый справится, за него не переживай. Ему есть за что бороться, уж поверь… — Я знаю… Скажи это ему, если… нет, когда он очнётся. — Обязательно… Ну, там уже и Алексей за тобой идёт… — Угу… Ну, не поминай лихом… В последний раз обняв старика, смахнув набежавшие слёзы и подняв рюкзак с привязанной к нему гитарой, я поплелась к Наёмнику. Взяв меня на руки, Шрам понёс меня к вертолёту — Ми-2МСБ. Убедившись, что мы благополучно приземлили свои пятые точки на плотные деревянные скамьи, укрытые брезентом, полковник дал отмашку пилоту, и крылатая машина, засвистев почти на ультразвуке, а потом захлопав тонкими крыльями, начала подниматься в воздух. Я в это время прильнула к иллюминатору. У входа в бункер экологов стояли Доктор и Саша и махали нам руками. Озёрский в это время стоял рядом и махал бело-голубым платком. Герман усердно делал вид, что он просто воздухом вышел подышать. — Ну вот, Танюш, скоро и дома будем, — вздохнул Наёмник, наблюдая за моим превращением в семафор. — Ага. Совсем скоро… А ведь полтора месяца назад я так хотела отсюда сбежать… Тогда почему сейчас, оставляя Зону за собой, я не чувствую ничего, кроме тоски и горечи?..