Маховик времени

Подходя к порогу тридцатилетия уже не мечтается. Словно всё перемечтал в 18-20, а теперь и не знаешь как это, зачем это, для чего. Теперь уже в голову лезут не мечты. Вместо них ты ищешь сотни выходов из безвыходных ситуаций прошлого. Всё. Отмечтал. Или перемечтал. Не важно. Важно то, что уже не получается. Как ни старайся. Как будто орган, отвечающий за мечты, атрофировался. Испортился механизм. Сломался. Покрылся плесенью и отнюдь не той, что придаёт сыру экзотики и цены. Выкинут на чердак или в кладовку за ненадобностью. Ведь уже не пользуюсь столько времени, надо убрать. Но викидывать не буду. Жалко. Вдруг ещё как-нибудь пригодится. Как апендикс. Переполнился и грозит перетонитом. Удалил. Безжалостно. Без наркоза и тупым не стерильным скальпелем. И теперь внутри ноет и тянет. На пороге тридцати уже не мечтается. Хочется иногда. Но, то времени не хватает. То сил. То нет желания. Перед сном падаешь и без эмоций просишь мироздание о спокойном сне на всю ночь. Вот и всё. Больше ничего и не нужно. Поспать. Выпасть из этой реальности хоть на одну ночь. Чтоб нарывы прошлого, шрамы и рубцы не ныли и не давали вспоминать бурное или не очень. Прошлое наполненное мечтами и планами. Которые так и остались ими. Мечтами прошлого. Планами прошлого. Сон, как обезболивающее. Как панацея от памяти. Выпить бы на ночь зелье Сна без сновидений! Но нельзя. Опять образуется привычка. А отвыкать потом ещё и от зелья.... Да за каким бы боггартом это надо? От лекарств и зелий можно отвыкнуть. Можно отвыкнуть мечтать. Можно вообще вдруг забыть как это делается! Можно отвыкнуть от алкоголя. Хоть и привык пить перед сном, чтобы забыться. Можно. Но нельзя отвыкнуть от того, что осталось внутри. От того, что есть часть тебя, отвыкнуть не получится. Нельзя отвыкнуть дышать или моргать. Нельзя отвыкнуть от руки или головы. Слово-то какое смешное, отвыкнуть! Нельзя отвыкнуть от части себя. От тебя. Настолько ты пророс в меня, что уже и не определить, где действительно я, а где ты. Нельзя отвыкнуть от тебя. Но я очень сильно стараюсь. Ты же мне веришь, правда?