Гоголь&Фандориана: сборник тредов

Летние каникулы у дядьСаши в Диканьке, когда главное — не спрашивать, почему он так резко из Питера уехал и не берет трубку, когда Яша звонит, только морщится от его номера на определителе и зовет Андрея: тебя там брат хватился, отрапортуй, что жив и кушаешь. Андрей как-то не выдержал, спросил — не в первое лето, тогда слишком скучал по дядьСаше, чтоб забивать себе голову такими вопросами, да и не верилось, что он насовсем, а что командировки бывают надолго — это он по братьям и матери знал уже, готов был терпеть. Наобщаться бы впрок! Нет, это он уже когда взрослым себя считал, равным сорокалетнему менту — он, с его с отличными оценками за седьмой класс, ломающимся голосом и смутными планами на училище. Потому что грызло очень, хоть и столько времени прошло… ДядьСаша вопросу не обрадовался — сразу закаменел. И ответил до странного спокойно, без шуточек и ворчания: — Проблемы на службе были, Андрюш. Не забивай голову. — А что, Яша помочь не мог? — Андрей был давно уже не мальчик, и его вера в силы старшего брата тоже была не наивная, а вполне себе конкретная. Связи-то у Яши ого-го. — Мог, — и тут дядьСаша так лицом скривился, как будто сплюнул бы, не сиди они в участке. — Этот что угодно может. В любую жопу без вазелина… Андрюш, ты бы шел на речку с ребятами, что ты тут торчишь, лето про…тратишь. Старался при нем не ругаться, даже в такие моменты. А ночью — Андрей видел, когда босиком шлепал по старому деревенскому дому на кухню за стаканом воды, — сидел в гостиной за столом, один, с початой бутылкой водки и тарелкой домашних сухарей. Яша тоже мог выпить иногда вечером сам с собой, но это было красиво и с удовольствием. В этом от удовольствия не было ничего, только странная горечь, как от медицинской процедуры, которую совершают над больным, еще неизвестно, идущим ли на поправку. И потому Андрей к дядьСаше больше с вопросами не приставал, а если Яша звонил — говорил с ним коротко и сухо.