Долгая яркая тьма

Неро просыпается ни свет ни заря, сразу идет в душ, и Данте резко просыпается, когда слышит за соседней стенкой шум воды. Он не сразу понимает, где находится, оглядывается, и тут его разом догоняют воспоминания вчерашнего вечера. Данте мрачно смотрит на матрас, на котором спал Неро, замечает книжку в старой обложке со стертым названием, переводит взгляд на безжизненно пустую белую стену и вздыхает. Он заметил это еще вчера, но не стал заострять внимание: такое чувство, будто в этой квартире давно никто не живет. Либо ее периодически используют как реквизит в дешевом сериале, что идет каждый вечер после десяти. Данте со страдальческим стоном поднимается со стула, потирая спину – она предсказуемо болит после нескольких часов, проведенных в полусогнутом состоянии. Данте, неуклюже перебирая ногами, тащится на кухню, такую же маленькую и неуютную, почти лишенную мебели, как и остальные комнаты. В углу стоит холодильник, на третьей полке Данте обнаруживает непочатую бутылку пива, не очень хорошо выглядящий кусок сыра и коробку из доставки с чем то, что явно уже отжило свое. Данте закрывает дверцу и прислоняется к холодильнику лбом. Он, конечно, совсем не тот человек, который мог бы хоть кого-то учить жизни, но очевидно, что Неро нужна помощь. Данте мучительно думает над тем, что он скажет пацану, когда тот, наконец, вылезет из душа, но ничего дельного так и не приходит в голову. Он резко разворачивается, чтобы выйти из кухни, и почти врезается в Неро. — Не заметил, как ты вышел из ванной, — говорит Данте, честно стараясь не пялиться на его голую грудь. На Неро в лучших традициях тупых фильмов из видеопроката лишь одно полотенце на бедрах, и Данте непозволительно долго задерживается взглядом на косых мышцах, прессе и ожоге почти на всю руку. Каким-то образом это сочетается в такую причудливо красивую картину, что Данте едва сдерживается, чтобы не сказать об этом вслух. Неро смотрит на него в кои-то веки не с раздражением, а с легким интересом, прищуривается и наклоняет голову вбок. Он очевидно,собирался вначале накинуть хотя бы футболку, судя по тому, как неловко прячет покалеченную руку за спину. Они стоят на пороге кухни с минуту, разглядывая друг друга, пока Данте не выдерживает. — Иди оденься, — вздыхает он и ногой отодвигает хлипкий стул, садится и глядит на Неро. — Думаю, нам придется поговорить. Он искренне надеется, что Неро правильно улавливает его посыл в голосе. Судя по тому, как серьезно пацан кивает, Данте не ошибается. --- Данте начинает сразу, без обиняков. — Что за хрень вчера ты устроил? Неро мрачно смотрит на него из-подо лба, хмурясь. — Ну? — Это мое личное дело, — наконец говорит он. —Эй, если мы с тобой вместе работаем, то мне надо знать такие вещи. — А мы с тобой вместе работаем? — Не уверен, — скептически оглядывает его Данте, откинувшись на спинку стула. — Если ты взял еще парочку ордеров у меня за спиной. Неро хмурится, пойманный в свою же западню. — Ну? — спрашивает Данте. — Так что это было? Ты психический? — Нет, — Неро отводит глаза. Говорить это неловко, он неуверенно потирает затылок. — Это еще со времен… Ну… — У тебя реально ПТСР, пацан? — спрашивает Данте, удивленно приподнимая брови. — Оттуда же, откуда и… Он указывает взглядом на уходящий по руке ожог. Неро неловко одергивает рукав и кивает, не глядя ему в глаза. Данте присвистывает. — И каким образом ты прошел психическое освидетельствование? — Удача, — пожимает плечами Неро. — И, возможно, доля рабочей халатности вашего спеца. Данте хмыкает. — Ты же понимаешь, что тебе нельзя работать в отделе убийств? — говорит он. — Тебе вообще нельзя работать в департаменте с таким диагнозом, у тебя же табельное оружие есть. Неро сводит зубы так, что по челюсти проходятся желваки. — И что, расскажешь теперь обо мне Моррисону? — враждебно спрашивает он. — Что? Нет, — фыркает Данте. — Правда, теперь мне придется постоянно за тобой приглядывать, чтобы если бы слетишь с катушек, пристрелить ты смог только меня. Судя по тону, Неро читает в его фразе «если» как «когда». Он криво улыбается уголком рта. Становится немного легче – будто бы между ними падает одна из стен недосказанности. Неро, наконец, успокаивается и проходит мимо Данте, чтобы налить кофе. На крошечной кухне негде развернуться, и Неро практически нависает над ним, пока наполняется кружка. Он остро чувствует чужое присутствие и как можно поспешнее обходит стол и садится напротив, чтобы расстояние между ними было как можно больше. — Так вот, по поводу вчерашнего, — говорит Данте, едва он усаживается. Расслабленное состояние мгновенно покидает Неро. Он сглатывает внезапно пресную слюну и лихорадочно гоняет в голове события вчерашнего вечера. Взятый тайком в ордер, визит в тюрьму, испорченный допрос, неуместный вопрос, ругань в машине, вязкая патока панической атаки. Руки Данте на его ребрах, пока он тащит его в дом, чуть блестящие в темноте глаза, пока он силком его поит, а потом… О, мать твою. Неро едва сдерживается, чтобы не застонать вслух от досады. Вот это он облажался. Странно, что Данте еще не врезал ему в челюсть. Хотя, если припомнить, вчера он быстро перехватил инициативу. Неро ждет или поучающей речи, или пары резких фраз, но вот того, что делает Данте, он вообще не ожидает. Данте достает из кармана сложенное фото и разглаживает, кидая на стол в сторону Неро. Фото с его доски. Неро открывает рот и тут же закрывает, пока лихорадочно подбирает слова. Он, будто загипнотизированный, смотрит в лицо на фото – узкие губы, холодный взгляд. — Какого черта тебе нужно? — довольно резко спрашивает Данте. — Что у тебя за проблемы с ним? Это представление вчера, это фото. Неро поднимает глаза на него. — Я хочу знать, — твердо говорит он, выдерживая рассерженный взгляд. — Хочу знать, что случилось. — Зачем? — Затем, что в этом деле куча нестыковок и недомолвок, — раздражаясь, говорит Неро. — И исчезновение твоего напарника – самая большая из них. Данте молчит. — Мне нужно знать, — еще раз повторяет Неро. — Все, что хоть как-то может пролить свет на то, что происходит сейчас. Мне нужно знать хоть что-то о тебе, чуть не ляпает Неро, но вовремя сдерживается. Данте потирает переносицу. Забытый кофе остывает на столе. — Хорошо, — наконец, говорит он. — Пацан, что ты хочешь знать? — Что с ним стало? Почему о нем нет никакой информации? — Потому что я виноват в том, что его нет. Неро смотрит на него в замешательстве. — Что случилось? — упрямо переспрашивает он. — Его нет, — резко отвечает Данте. — Я же сказал. Они молчат некоторое время. — Я не беру напарников с тех пор, — чуть мягче говорит ему Данте. — И тебе, пацан, пора бы уже просить Моррисона о переводе. — Черта с два. — Неро, — от того, что его зовут по имени, Неро напрягается. — Это нехорошее дело. Кто бы это ни делал, у него будут личные счеты ко мне. И я не могу позволить, чтобы это задело тебя. Что это, черт возьми, должно значить, думает Неро. Что я путаюсь под ногами? Или что ему не все равно. — Я уж как-нибудь смогу о себе позаботиться, — фыркает он. — Да ну? — переспрашивает Данте. — То-то вчера ты себя так отлично держал в руках после всего одного разговора с психопатом. — Ты зато точно был образец сдержанности, — не подумав, огрызается Неро, и между ними повисает тяжелая тишина. Они оба прекрасно понимают, о чем он. Неро хочется занять чем-то руки, но он боится, что если потянется к чашке, дрожание пальцев его выдаст. Данте сидит с нечитаемым выражением лица, сложив руки на груди. Неро даже не знает, чего ему хочется – вернуться во вчерашний вечер и отпихнуть его руку со стаканом или перегнуться через стол и притянуть его к себе. Молчание разрывает звонок телефона, и Неро незаметно переводит дыхание. Правда, он тут же снова напрягается, глядя, как меняется выражение на лице Данте. — Собирайся, — кидает он, быстро поднимаясь. — Нашли второе тело. До места обнаружения жертвы они едут в полной тишине, и буквально на втором повороте Неро догадывается, где именно нашли тело. Твою мать, думает он, глядя на желтые заградительные ленты вокруг участка. Чего-чего, а стальных яиц убийце не занимать, подкинуть труп прямо под нос полиции – это очевидная и очень опасная издевка. Они паркуются у главного входа, где Моррисон уже ругается со стрингерами. — Проклятые падальщики, — сообщает он, когда они подходят. — Один уже пытался пролезть за ленты. — Когда нашли? — хмуро спрашивает Данте. — В пять утра, едва стало светать. — Какие-то детали? — Иди сам и выясни, — отшивает его Моррисон, снова оборачиваясь к назойливому человеку с камерой. — Официальное заявление полиции? Пошел на хуй, официально! — Никогда не видел его таким, — говорит Неро, пока они идут к огороженному участку. — Если попадет в газеты то, что полиция пропустила труп у себя на парадном входе, увидишь еще и не такое, — отвечает Данте. Он поднимает ленту, и Неро подныривает под нее, Данте следует за ним. Возле самого места преступления раза в два больше полицейских, чем следовало бы. Вроде бы пока удается не допустить на место происшествия ни зевак, ни репортеров, так что хоть какая-то фора у них есть. Они проходят через второй кордон, чтобы наконец оказаться в небольшом тупике прилегающей к участку улицы. Тело лежит на земле, и лужа крови под ним кажется совсем темной, почти черной. Нико сидит над трупом на корточках, поднимается при виде их. — Вы последние, — говорит она, подозрительно глядя на них. — Где вы оба были? — Заняты, — отрезает Данте. Нико вопросительно переводит взгляд на Неро, и он отводит глаза. — Голдштейн, — резковато спрашивает Данте, — что с телом? Взгляд Нико означает «тебе придется рассказать мне потом», но она отворачивается, и Неро переводит дыхание. — То же, что и в прошлый раз, — говорит она. — Обездвижен чем-то искусственно, ткани еще не отошли от судороги. Вскрытие острым предметом в еще живом виде, все органы на месте. Умер или из-за кровопотери, или из-за болевого шока, это надо еще выяснить. — Время смерти? — Между двумя и тремя ночи. Неро абсолютно не к месту вспоминает, что между двумя и тремя они вчера приехали к нему домой. Может, если бы они из тюрьмы заехали на работу, этого бы не случилось. Может, если бы Данте вчера не остался у него, он бы доехал сюда раньше, и это бы как-то посодействовало. Это чушь собачья, конечно, но Неро усиленно ищет, за что зацепиться. Он не ожидал, что второй труп появится так скоро. У них даже не появилось никаких зацепок после первого. — Неро? — голос Данте вырывает его из раздумий, и он поспешно оборачивается, будто застигнутый за чем-то предосудительным. Он уже стоит над трупом, и взгляд, которым он окидывает Неро, несколько обеспокоенный. Телом перед его ногами? Или им. Он подходит ближе. — Какие-то идеи? — спрашивает Данте, и голос у него чертовски усталый. Неро садится на корточки, осматривая труп ближе. Он еще не успел закостенеть, как первый, и от раны мерзко пахнет заветрившейся кровью. На развороченную грудину садится жирная муха, и Неро сгоняет ее взмахом ладони. Он смотрит в глаза мертвецу – остекленевшие, подернувшиеся белесой пленкой. У первого трупа глаза были закрыты его собственной рукой. Руки у этого тела лежат неестественно – одна вытянута по диагонали, вторая ровно возле тела. — Руки, — говорит он. — Их так сложили специально. — Оккультизм? — спрашивает Нико. — Пародия на оккультизм, — отвечает Неро. — Реконструкция событий. — С чего ты взял? Данте потирает переносицу, будто бы он смертельно устал. — Неро, — говорит он и кладет руку на плечо. От ощущения его ладони через ткань рубашки Неро замирает. — На пару слов. Они отходят чуть в сторону – от трупа, от Нико, от криминалистов, исследующих каждый дюйм переулка в поиске следов или улик. — Ты закончил с публичными выступлениями? — неожиданно резко говорит Данте. Такого Неро не ожидал. — Но я… — Какого черта ты вываливаешь рабочие версии перед людьми? — Ты сам сказал мне взглянуть на тело, — огрызается он. — Ты, помнится, просил научить тебя? — Неро припоминает, что в сердцах бросил ему эту фразу после допроса патрульных, он что, действительно это запомнил? — Урок первый, — продолжает Данте. — Держи язык за зубами. — Да какого черта? — Неро, — голос у Данте внезапно смягчается, — если у тебя появляется версия или мысль, об этом первым делом хочу знать я. Идет? В чем подвох, лихорадочно думает Неро. Он хочет знать все детали? Но он и так первым будем иметь доступ ко всем отчетам и показаниям. Или он хочет знать все детали от него? — Итак, реконструкция оккультного обряда, — уже куда спокойнее говорит Данте. — Почему ты так решил? — Несвойственно аккуратный подход к делу, — сразу начинает перечисление Неро. — Отсутствие символики. Разница положений и элементов места преступления. Это скорее десакрализация образа. Данте хмыкает, складывая руки на груди. У Неро возникает поганое чувство ожидания похвалы. Ему хочется сплюнуть. — Неплохо, — Данте глядит на него изучающе. — Но это не вяжется с предыдущими убийствами. — Версия с культом была сразу, — говорит ему Данте. — Из-за символов. — Каких символов? — хмурится Неро. Он изучил дело вдоль и поперек. Никаких символов там не было. — Значение имело не тело, а место. Верг… — Данте внезапно осекается. Он хмурится, будто бы осознав, что сказал слишком многое. — Мой напарник продвигал эту теорию. В итоге он оказался прав, места убийств образовывали сигил. Знак. — Этого не было в материалах, — говорит Неро. — Нам запретили давать официальную версию, связанную с оккультизмом. Губернатор переизбирался на второй срок, и массовая истерия с убийцей-сатанистом ему в предвыборную кампанию не вписывалась. — И вы просто замолчали эти детали? Данте пожимает плечами. Ему стало все равно, вспоминает Неро слова Нико. Он всматривается в лицо Данте очень внимательно, но тот уже нацепляет безразличное выражение лица. — Почему ты решил мне рассказать? — внезапно подозрительно спрашивает Неро. — Ну, мы же с тобой напарники, — отвечает Данте насмешливо. Неро бы взбесился от издевки, если бы не осознание того факта, что Данте только что выложил ему весьма существенную деталь дела. Ту, которой нет в рапортах его уровня доступа – ту, которая потенциально может его похоронить, если выплывет укрывательство. Неро внезапно чувствует какую-то щенячью радость, что сказали именно ему, а потом его будто окатывает холодной водой – почему сказали именно ему? Данте, судя по лицу, уже потерял интерес к этому разговору. А может, пытается сделать вид, что потерял – Неро уже давно принял за истину что все, его касающееся, Данте мало волнует. Последние пару дней несколько пошатывают его уверенность, но пока недостаточно. — Нужно осмотреть первое место преступления, — говорит он. Данте возвращает свое внимание к нему и вопросительно приподнимает бровь. — Поехали, — чуть напористее произносит Неро. — Ого, сегодня ты у нас командуешь? — с насмешкой говорит Данте. Неро набычивается, глядя на него из-под насупленных бровей. Хотелось бы огрызнуться, но за сегодня он и так уже подставился перед Данте. — Да, поехали, — будто сжалившись над ним, говорит Данте. Едут они молча. Неро гоняет в голове то, что сказал ему Данте. Место? Причем здесь место. Полицейский участок – он еще может объяснить, убийца весьма очевидно привлекает их внимание. Но лесополоса возле города? Да, труп был выставлен на обозрение, чтобы его нашел именно патруль, но это могло произойти где угодно в городе. — Пацан? — вырывает его из раздумий голос Данте. Неро несколько неловко смотреть ему в глаза – опять припоминается вчерашний вечер, сегодняшний утренний разговор, все это повисает между ними неопределенностью, недоговоренными словами. Данте чуть прищуривается. — У тебя что ли… опять? — неловко спрашивает он. Мгновенно подступающая ярость сразу прочищает мысли. Если Данте и удалось увидеть и узнать все то, что Неро так старательно скрывает от всех, то это не дает ему никакого права запускать руки в его жизнь. — Что «опять»? — зло спрашивает Неро. — Эй, — недовольно говорит Данте, — это называется обычная вежливость. Неро фыркает. — С каких пор тебе известно это слово? — Ты зарываешься, — холодно отвечает Данте. Неро на мгновение закрывает глаза и переводит дыхание. Так гораздо лучше, так куда проще – у него две опции, он для Данте или пустое место, или раздражающий элемент. С этим Неро может жить. Это привычно. Данте хлопает дверью тачки почти раздраженно. Неро выходит следом, вдыхает тяжелый перед грозой воздух. От влажности рубашка тут же мерзко прилипает к телу. Возле лент трется патрульный, который окидывает их подозрительным взглядом. Данте поднимает ладонь, и патрульный согласно кивает ему, пропуская их обоих дальше. Криминалисты вывезли все, что нашли, но расчищенный прямоугольник земли с расчерченными квадратами, осмотренными от и до, живо возвращает в его памяти образ вскрытого трупа, бескровной кожи, тяжелого запаха требухи. Во рту становится горько от желчного привкуса, и Неро тяжело сглатывает. Он отбрасывает все мысли из головы и концентрируется только на работе – осматривает все еще раз, обходит каждый метр, он изо всех сил пытается найти что-то, что они упустили. — Не понимаю, — он почти беспомощно оборачивается к Данте. Данте проявляет мало заинтересованности в окружающем пейзаже – как теперь понимает Неро, он скорее наблюдал за ним. Он на какое-то время будто задумывается, отвечать ли, но потом говорит вещь совсем неожиданную: — Здесь все началось. — В каком смысле? — озадаченно спрашивает Неро. - Поступил рапорт о нападении. Девчонка возвращалась с пробежки, на нее напал тип. Говорит, видела нож, но вырвалась и убежала. Неро хмурится. Данте продолжает. — Никто не связал ее с этим делом. Кроме… — Данте опять заминается. — Кроме Верга. На тот момент у нас уже было четыре трупа, и он почти прикинул карту. — В деле Аркхэма был выживший? — в удивлении переспрашивает Неро. Удивление почти тут же переходит в осознание и поднимающуюся к горлу злость. — Допрос очевидца, — говорит он, соображая что-то. — В материалах есть допрос очевидца, который никак не вяжется со всеми остальными материалами. Но там есть только первая страница стенографии. Это он? Данте кивает. Неро потирает переносицу, укладывая это в голове – он знает все доступные детали дела наизусть, и сейчас кое-какие темные пятна начинает иметь смысл. — Какого… - раздражается Неро. — Какого хера, Данте? — Неро, — предостерегающе говорит Данте. — И когда ты собирался сообщить, что это то же самое место? — Тебе точно не собирался, -— говорит Данте, и в его голосе тоже начинает сквозить раздражение. — Скажу даже больше, сейчас я уже начинаю жалеть, что решил сказать это тебе – черт, да что я решил пустить тебя в это дело дальше перепечатывания отчетов от руки. — Ты же понимаешь, что второй труп потенциально на твоих руках? На моих руках? — Поосторожнее с такими заявлениями. — С какими, к черту, заявлениями? Что ты о себе возомнил? Данте перехватывает его за рубашку на груди и резко подтягивает к себе. Неро дышит шумно, смотрит на него, нахмурившись. Внезапно в голову приходит мысль, что если бы Данте решил от него тут избавиться, как от очередной улики, патрульный на охране вряд ли бы что-то сказал. — Давай, - говорит он и скалится. — Ну, вмажь мне. Тебе же так хочется как-то уравновесить то, что ты мне рассказал. Неро чертовски хочется получить хоть какую-то разрядку. Сломанный нос – его или Данте, без разницы – здорово бы прочистил ему мысли. Неро внезапно неосознанно спускает взгляд на губы Данте, и у него пересыхает во рту. Судя по приподнявшейся брови Данте, он это заметил. Черт. — Я тебе советую охуенно хорошо подумать над тем, что я тебе сказал, — говорит Данте. Он отпускает его рубашку, и Неро думает перевести дыхание, но какого-то черта Данте оглаживает ткань там, где он ее помял, одергивает полы рубашки Неро, приводя его в порядок. Неро смотрит на него ошарашенно. — Поехали, — кидает ему Данте тоном, не терпящем возражений. — Нам надо выпить. Неро тупо кивает, не находя что ответить, и идет за ним следом к машине. --- Данте заезжает на стоянку первого попавшегося придорожного бара – пара задрипанных пикапов на стоянке, полустершаяся вывеска. Неухоженная официантка курит возле входа, окидывая их незаинтересованным взглядом, когда они заходят внутрь. Несмотря на ясный день снаружи, здесь полутемно из-за закрытых окон, тусклые лампы разгоняют темноту над стойкой и бильярдным столом. Здесь всего пара посетителей в это время, но накурено так, что тяжело дышать – Неро будто ощущает, как кислый запах старого дыма впитывается в одежду, в волосы, в него самого. По телеку над стойкой на беззвучном крутят матч – он прищуривается, глядя на дату почти месячной давности. Бармен с грохотом откалывает намерзший в холодильнике лед, порой глухо щелкают шары, которые гоняют пара затасканных реднеков на бильярде. На заезженной песне Стив Эрл что-то хрипло поет что-то про неудачную встречу в подворотне. Данте направляется к бармену, Неро садится на угол стойки и тяжело опирается на локти. К давно немытой столешнице липнут руки. Неро расстегивает пуговицу на шее, за ней вторую. Воротничок рубашки, кажется, врезается через кожу прямо в позвоночник, Неро раздраженно дергает его двумя пальцами. Данте ставит перед ним стакан с двойной порцией виски безо льда и сам тут же опрокидывает свою. Неро смотрит на янтарную жидкость, и его начинает мутить. — Это не лучшая идея, — говорит он и отодвигает стакан. Данте пожимает плечами и залпом выпивает второй, слегка морщась. Во рту становится пресной слюна и появляется желчный привкус. Сблевануть прямо тут как-то не хочется, думает Неро, резко поднимаясь со стула. — Пацан? — вопросительно зовет Данте, оторвавшись от сверления бармена глазами. Неро лишь неопределенно проводит рукой по горлу и уходит поспешно вдоль стойки к дальней части бара, где на двери с покосившемся дартсом коряво написано WC. В сортире холодно из-за разбитого окна под самым потолком. Неро тяжело опирается на раковину и включает воду – шум воды его несколько успокаивает. Он набирает воду пригорошней и полощет рот, отвратный привкус хлорки на удивление отгоняет тошноту. Он пару раз плещет плещет на лицо, потом наклоняет голову под кран, ероша волосы и потирая шею. Ледяная воды заливается за воротник, мочит рубашку, но ему становится немного легче, даже удается поднять глаза в зеркало. Выглядит он, прямо говоря, дерьмово – под глазами залегли темные круги, кожа почти серая, потрескавшиеся в уголках рта губы. Приоткрывшаяся дверь на секунду запускает шум из бара и снова отсекает его, оставляя приглушенным с другой стороны. Лязгает защелка. Неро не оборачивается. — Потрудишься объяснить? — спрашивает Данте, опираясь на запертую дверь и складывая руки на груди. — Какого черта тебе от меня надо? — хмуро говорит Неро, потирая мокрый затылок. — Мне? – переспрашивает Данте. — Ты прилип как пиявка с этим делом, а теперь оказывается мне от тебя что-то надо? — Я не просил тащить меня вчера домой, — взрывается Неро. — Я не просил сейчас за мной приходить. Какого черта? Ты реально думаешь, что я сорвусь и перестреляю кого-нибудь? Тогда, блять, скажи об этом Моррисону, а не возись со мной, как с умственно отсталым. Данте опасно прищуривается. — Мне твоя жалость, — не в силах остановиться, продолжает Неро, — на хрен не нужна. Можешь ее знаешь, куда себе запихать? — Простого «спасибо» было бы вполне достаточно, — цедит через сведенные зубы Данте. — Тупой ты сукин сын. Неро даже не успевает нормально обдумать свои действия – подлетает стремительно, прихватывает одной рукой его за рубашку, а второй бьет наотмашь по лицу. Данте не успевает увернуться, от удара лопается и начинает кровить губа. Следующий удар он уже не пропускает, перехватывает его руку и прикладывает Неро крепким хуком слева – челюсть взрывается болью. Неро бьет лбом прямо в чужое лицо, Данте откидывает назад, и он с глухим стуком прикладывается затылком о плитку на стене. Выматерившись и сплюнув кровью, Данте уклоняется от еще одного удара и буквально сбивает его с ног всем телом. Неро падает прямо на раковину, дерьмовый кафель тут же разбивается, хлещет вода. Цепляясь за остатки раковины, он все-таки сползает на пол и Данте тяжело наваливается сверху, для верности прописав ему еще один удар в челюсть, и тут же перехватывает его запястья, заводя за голову. Неро внезапно затихает, холодная плитка освежает горящую кожу, спина рубашки тут же намокает от натекшей из открытого крана лужи. В бок врезается один из осколков раковины, но Данте над ним весит будто тонну, сдвинуть его нереально. Неро отрезвляет будто мгновенно – он внезапно очень четко осознает, что происходит вокруг. Журчит льющаяся на пол вода, они оба шумно дышат, восстанавливая дыхание, из-за двери все так же приглушенно доносится хриплый голос песни. У Данте кровит разбитая бровь, треснувшая губа заливает кровавой струйкой подбородок, наливается красным ссадина на скуле, Неро думает, что и сам он, наверное, выглядит не лучше. Он пытается вдохнуть забитым кровью носом – вроде не сломан. Постепенно до него доходит чувство тепло и тяжести чужого тела, а еще то, что лицо у Данте слишком уж близко. С подбородка у него срывается капелька крови и падает ему куда-то на шею – он машинально скашивает глаза, глядя на то, как прослеживает траекторию взгляд Данте, а потом очень четко, как в замедленной съемке смотрит, как Данте наклоняется ниже и слизывает эту каплю, проводя языком широкую влажную полосу по шее. Затем проводит губами дальше вдоль линии челюсти до подбородка, прихватывает зубами нижнюю губу Неро. Он свистяще вдыхает. — Пусти руки, — недовольно говорит ему в рот Неро и пытается вывернуться, но Данте держит его запястья железной хваткой. — Успокоился? — Данте говорит насмешливо, но эффект здорово портит то, как прерывается у него голос. Неро отрицательно качает головой. Данте наклоняется к нему еще раз, и он чувствует влажное прикосновение губ уже с другой стороны шеи. Неро пытается не издать совсем уже жалкий звук, но горло вовсе перехватывает, когда он чувствует чужое колено, упершееся между бедер. Их прерывает резкий стук в дверь. — Какого хуя! — кто-то орет снаружи. — Если вы разворотили раковину, торчки гребаные, вам не жить. Я уже вызвал копов! Данте отрывается от него мгновенно, поднимаясь на коленях. — Тебе повезло, — орет он, разворачиваясь в сторону двери. — Копы уже здесь! Неро не знает, что чувствует, разочарование или облегчение. Он отползает на локтях назад, так, что когда Данте разворачивается к нему обратно, они уже на достаточном расстоянии друг от друга. Они поднимаются, не подавая друг другу руки, Данте кое-как отряхивает брюки. Неро думает, что его безнадежно промоченной рубашке уже ничего не поможет. — Я съезжу домой, — говорит он под нос, протискиваясь мимо Данте к двери и избегая смотреть в глаза. — Переодеться. — Подвезти? — спрашивает Данте с убийственной серьезностью в голосе. Неро с трудом удается подавить нервный смешок. — Как-нибудь сам, — говорит он и открывает защелку на двери. Он выскальзывает в бар поспешно и только за дверью удается перевести дух. Сразу же он натыкается на бармена, который стоит, уперев руки в бока, с одним из реднеков-любителей бильярда за спиной. Он даже не успевает ничего сказать, глядя на разбитое лицо Неро – едва бармен собирается с мыслями и открывает рот, Неро снимает с пояса значок и тычет ему в лицо, проходя мимо. — Ущерб, — говорит ему в спину опомнившийся бармен. — Ущерб кто будет оплачивать?! Неро показывает ему средний палец, не оборачиваясь. Он слышит, как еще раз открывается дверь, выпуская второго человека, и неосознанно ускоряет шаг. --- Они успешно игнорируют друг друга почти неделю – вернее, Неро делает вид, что у него находится очень много дел, на самом деле довольно очевидно избегая Данте. До тех самых пор, пока ему не приходится поговорить. — Твоя сестра что? — Ты услышал, — огрызается Неро. — Требует, чтобы ты пришел на обед. Познакомиться. Данте удивленно приподнимает брови. — Тебе всего лишь требуется сказать «нет», — Неро чертовски неловко, так, что он даже отводит глаза. Любому другому человеку в мире он бы отказал, но сестре не может. Он ей обещал. — Почему же, — пожимает плечами Данте, — я приду. Неро удивленно переводит взгляд на него и хмурится. — С какой стати? — Ты меня только что позвал, - откровенно ухмыляясь, говорит Данте. — Откуда она про меня знает? Твоя сестра. — Она знает, с кем я работаю, — буркает Неро. — Ты первый, с кем я провожу столько времени со времен группы интенсивной терапии. — Я искренне тронут, — фыркает Данте. — Такая ответственность. Неро просто надеется, что ему хватит такта не прийти. Когда в назначенный день время приближается к восьми, Неро все так же лелеет надежду, что Данте не заявится на порог, забудет или отвлечется на что-то другое. Но он, конечно же, появляется – ровно к указанному времени, в чистой рубашке, и даже – твою мать – с букетом. Он каким-то образом угадывает про цветы, конечно же, блять, он угадывает. Неро думает, что ему стоило выпить перед этим вечером. — Лилии! Мои любимые, — расцветает Кирие и отправляет меньшего из детей за вазой. Он сухо представляет их друг другу и отходит в сторону. Данте, как всегда, вписывается – едва познакомившись, он уже мило болтает с его сестрой, и она улыбается в ответ на его беззлобные шутки. Чуть опоздав, подъезжает и старший брат – Неро неловко и быстро представляет и его, смотрит, как уверенно Данте жмет руку Кредо, и окончательно отходит на второй план. Он никогда не чувствовал себя здесь как дома. Может, поэтому он сбежал в армию, едва достиг совершеннолетия. Кирие что-то рассказывает, указывая на фото, и Неро прислоняется к стене, кося глазами в их сторону. Только потом до него доходят, что говорят, видимо, про него – уж слишком внимательно Данте поглядывает в его сторону. Он вытягивает шею, чтобы увидеть, что они рассматривают – фото на стене, конечно же. Неро вспоминает себя на этих фотографиях, там, где ему восемнадцать лет, где у него узкое лицо, широко распахнутые глаза и дурацкая стрижка с челкой. Данте опять смотрит в его сторону со странным выражением лица, и Неро вдруг остро чувствует, как выглядит, сейчас со стороны – заострившееся скулы, запавшие глаза, вечная морщинка между бровей, придающая ему угрюмый вид. Он неловко проводит ладонью по коротким волосам, будто бы вспоминая, как выглядел раньше, и протискивается мимо компании дальше по коридору. Данте перехватывает его чуть повыше локтя, останавливая, и Неро чувствует, как рука горит под чужой ладонью. — Неро, — он с нажимом произносит его имя, — ты что же, ничего не расскажешь? — Я в этом не силен, — не глядя на него, говорит Неро, и резко – почти грубо – стряхивает его руку с локтя. Он сворачивает на кухню и тяжело опирается на столешницу, забыв, зачем сюда шел. Выпить воды, точно. — Я очень рада, что вы общаетесь, — слышит он из коридора звонкий голос Кирие. У Неро застревает смешок в горле. Неро отчего-то ожидал за столом неловкого молчания, но единственным человеком, которому тут некомфортно, оказывается внезапно он сам. Данте ведет непринужденные беседы с его семьей, будто это его старые знакомые. Неро мрачно ковыряет ужин на своей тарелке, порой поднимая глаза и натыкаясь на очень внимательный взгляд Данте с противоположной стороны стола. Играть с ним в гляделки ему еще менее интересно, чем участвовать в общей беседе, так что Неро тут же опускает глаза обратно в свою тарелку. В какой-то момент это становится совсем уже невыносимо, и Неро встает из-за стола довольно резко – так, что все взгляды обращаются к нему. — Мне пора, — неловко объясняет он. —Уже? — расстраивается сестра. — Я подвезу, — говорит Данте, тоже вставая. — Не надо. — Брось, пацан, — это первый раз за вечер, когда он назвал его так, и Неро смотрит подозрительно. — Мне тоже уже стоит собираться. Они прощаются быстро – почти даже поспешно. Сестра потом расстроится, но у Неро больше нет никаких сил это терпеть. Он выходит первым и ждет Данте возле тачки. Едут они молча, Неро опускает стекло, чтобы впустить свежего воздуха – воротничок опять нестерпимо давит. — Ты в порядке? — спрашивает Данте, и Неро бесится от обеспокоенности в его голосе. В полном. Все просто охуенно. Лучше не бывает. — Твоя семья очень милая, — задумчиво говорит Данте. Он не может так взять и влезть в его жизнь. Хватит того, что он занимает все его мысли в последнее время. У него нет никакого права запускать свои руки еще и сюда. Когда машина останавливается возле его дома, они еще сидят некоторое время молча. Данте выглядит так, будто чего-то ждет, Неро бездумно сжимает и разжимает пальцы на поврежденной руке. Потом, будто опомнившись, он даже не прощаясь, быстро выходит из машины и так же быстро доходит до входа. Закрыв дверь изнутри, он прислоняется лбом к прохладному дереву и ждет, когда он услышит заводящуюся машину и удаляющийся шорох шин. Потом разворачивается, резко ударяясь затылком о дверь, и бессильно сползает на пол. Он выжидает двадцать пять минут – ровно столько нужно, чтобы доехать до дома Данте, если он, конечно, поехал домой, достает из кармана мобильник и набирает его номер. — Пацан? — Данте берет трубку практически сразу, и голос у него опять обеспокоенный. Неро хочется орать. — Кажется, у меня опять, — говорит Неро, и для него это звучит такой очевидной и грубой ложью, что он полностью уверен, что Данте сейчас пошлет его. — Я сейчас буду, — коротко говорит он и кладет трубку. Неро сглатывает пресную слюну. Двадцать пять минут ехать на обычной скорости, миль тридцать в час. Стук в дверь раздается едва ли через десять минут. Неро действительно планирует что-то сказать, но едва Данте шумно захлопывает за собой дверь, какие-либо связные предложение из головы у него улетучиваются. — Неро, — произносит Данте, застывая в полуметре. У него странный голос - полный тревоги и в то же время азарта, что ли, у Неро не получается распознать со стопроцентной уверенностью. Он смотрит на его руки, закатанные рукава рубашки, скользит взглядом по напряженным пальцам и сплетению вен на предплечьях. Потом опять накрывает волной панической тошноты, и Неро зажмуривается, тяжело дыша. — Эй, ты как? — спрашивает его Данте совсем рядом. В ответ Неро кладет ладони на его плечи и крепко сжимает, не давая шанса отстраниться - ни себе, ни ему. Потихоньку мысли возвращаются на круги своя, дыхание восстанавливается и паника отступает на удивление быстро. Секунда за секундой, думает он, роняя голову на свою руку. Считай до пяти, считай медленно, дыши через нос… Неро чувствует горячую ладонь Данте у себя на поясе не сразу, лишь когда у него, наконец, получается сделать вдох полной грудью и открыть глаза. Лицо Данте находится слишком близко, и у Неро уходит несколько долгих секунд на то, чтобы попытаться придумать себе очередное оправдание. Не получается. — Только попробуй свалить в этот раз, — выдыхает Неро практически ему в рот и зло вцепляется в его волосы на затылке. Данте отвечает на поцелуй сразу: крепко берет Неро двумя пальцами за подбородок и чуть нажимает на челюсть, заставляя шире открыть рот. Все происходит слишком быстро, будто у них нет времени даже на то, чтобы остановиться и восстановить дыхание. Данте отстраняется от Неро, раздумывает буквально секунду, видимо, что-то про себя решает и пихает его к ближайшей комнате - кухня - переворачивает его к себе спиной, толкая к столу. Неро обессиленно опирается локтями на поверхность, касается щекой дерева и глубоко вдыхает носом. На него накатывает не то паника, не то волна возбуждения, либо все это одновременно - дышать опять становится трудно. Данте больше не произносит ни слова, Неро лишь тихо постанывает, когда с него не слишком бережно стаскивают штаны. Раз, два Неро вздрагивает, когда Данте без предупреждения засовывает ему в рот два пальца, но послушно облизывает. Он бездумно обводит языком подушечки и ловит себя на мысли, что стонет уже довольно громко, не пытаясь сдерживаться. Данте крепко держит его за бедро, чуть поглаживая, и Неро хочется попросить его не осторожничать. Ему хочется, чтобы Данте с ним сделал то, о чем Неро думал примерно со второй их личной встречи: жестко перехватил контроль, чтобы у него хотя бы на какое-то время получилось забыть обо всех своих вечно болящих травмах и потерях. Когда Данте начинает грубо трахать его пальцами, Неро хочется попросить еще. Дыхание снова перехватывает, на этот раз точно от возбуждения, а потом Данте кладет свободную руку ему на шею сзади, заставляя лечь полностью на стол грудью. Неро хочет сказать, что он готов, он планирует даже попросить, но Данте понимает его и без этого. Он натягивает его на себя в одно плавное движение и на секунду замирает. Неро слабо стонет и пытается что-то произнести вслух, но ему не удается; Данте расценивает это как согласие и сильно толкается. Три, четыре На какое-то время Неро все-таки отключается и приходит в себя, когда Данте трахает его короткими толчками, пригвождая к столу. Он чувствует его пальцы на своем бедре, что сжимают до боли, чувствует, как глубоко в нем его член, слышит тяжелое дыхание над ухом и понимает, что Данте все это время охуенно сдерживался. Его отрывают от стола резким, небрежным жестом, приподнимая за одну руку, и Неро тихо стонет от боли в плече. Данте выходит из него почти полностью, чтобы заломить ему назад руку и перехватить за запястье, а потом натягивает в одно неровное движение. Неро слышит свой голос словно откуда-то издалека, закрывает глаза и пытается дышать носом. Паника смешивается с удовольствием, и руки Данте - сильные, уверенные - единственное, что не дает ему провалиться в бессознательное. Пять, шесть Разум, судя по всему, решает, что сейчас самое подходящее время для воспоминаний о войне, пыльном лагере и першащем в горле запахе удушливой гари. Когда Данте трахает его особенно сильно, проникая так глубоко, что хочется перейти на крик, Неро кажется, что у него звенит в ушах, будто он на секунду глохнет от взрывной волны. Его рот приоткрывается, чтобы попросить Данте не останавливаться, хотя он вряд ли собирается, но вслух у Неро не получается произнести ничего, кроме жалкого всхлипа. Семь, восемь Он опирается одной рукой - той, которую не держит Данте, чтобы удобно было натягивать его на себя - о стол, чувствует ладонью шероховатую деревянную поверхность, и это ощущение будто возвращает в реальность. В ту самую, где Данте кусает его за шею, больно сжимая зубы, не останавливаясь даже на пару секунд, чтобы перевести дух. Реальность, в которой у Неро ничего, совсем ничего не осталось, кроме пустоты, которая исступленно хочет заполненности. Данте кончает первым - Неро понимает это, когда чувствует, как ему спускают на спину. Даже после этого Данте ничего не говорит, лишь стоит пару секунд, тяжело дыша, потом разворачивает Неро к себе и зачем-то целует, почти нежно обхватывая за лицо. Девять, десять Неро не вовремя вспоминает слова терапевта о том, что самая легкая форма панической атаки проходит за десять секунд. Если она длится дольше, то простая арифметика уже не поможет. Он цепляется за Данте, широко открывает рот, чувствует его язык и несдержанно стонет прямо в поцелуй, когда Данте обхватывает рукой его член. Потом Данте неожиданно смеется - совсем тихо, на грани слышимости, касается горячими губами его шеи и лижет место укуса. Когда Неро кончает, он крепко держит его за шею одной рукой, ощутимо сжимая. Оргазм бьет его по солнечному сплетению с силой автобуса, вырывая из головы все связные мысли. А потом Данте его отпускает, и Неро чувствует себя таким слабым и жалким, когда машинально опирается на его плечо. — Ты плачешь? — удивленно произносит Данте хриплым голосом, и Неро с опозданием понимает, что он прав. Руки сильно трясутся, как после очередного приступа, поэтому Данте помогает ему надеть штаны, которые все это время болтаются на щиколотках, и застегнуться. — Убирайся, — говорит Неро, сам себя за эти слова ненавидя. Он, наконец, находит в себе силы посмотреть в лицо напротив и видит, что Данте удивлен. Неро не дает ему возможности возразить и добавляет: —Проваливай к черту. Сейчас же. Какое-то время Данте стоит, не двигаясь, все еще придерживая его за плечо, будто знает, что Неро на самом деле имеет ввиду и дает возможность сказать, что действительно нужно сейчас. Неро каким-то образом удается выдержать его тяжелый взгляд. — Как хочешь, — устало говорит Данте и уходит. Неро опускается на пол и начинает считать в обратном порядке.