Долгая яркая тьма

You know the detective's curse? The solution was right under my nose, but I was paying attention to the wrong clues - Martin Hart

Видеозапись допроса свидетеля 1 [24 сентября, 00:01:30:42] Камера захватывает свидетеля по пояс и серую стену допросной. Человек в кадре выглядит очень усталым – под глазами глубокие тени, запавшие щеки, растрескавшиеся губы. Под левым глазом выцветающий синяк, переходящий на скулу. Нижняя губа рассечена. От правого виска в волосы уходят две глубокие ссадины, швы еще не сняты. На свидетеле несвежая рубашка без галстука, из-под расстегнутого воротничка видна нижняя майка. [Свидетель 1]: Я уже давал показания под запись. [Детектив 1]: Полицейскому управлению. Теперь дело в федеральной юрисдикции. Вздох. [Детектив 1]: Пожалуйста, начните с самого начала. [Свидетель 1]: Все о редгрейвском инциденте есть в моем рапорте. Он заверен управлением. Я могу пересказать вкратце, за деталями обратитесь к документам. [Детектив 2]: Нет, нас интересует вся история, с того момента как вы получили назначение в редгрейвский полицейский департамент. [Детектив 1]: И напарника. Молчание. Смешок. [Свидетель 1]: Так мне рассказать о деле? Или о Данте? [Детектив 1]: Нас интересует вся история целиком. С вашей точки зрения. Человек в кадре сцепляет пальцы на кружке с надписью RGPD и гербом полицейского управления. [Детектив 1]: Вы можете начать с того момента, как было обнаружено первое тело. И дополнить деталями, как вы к этому пришли. [Свидетель 1]: Так с момента обнаружения тела или моего перевода в Редгрейв? [Детектив 2]: Все, что вы посчитаете нужным рассказать. ********************** Глава 1 В воздухе стоит тяжелая жаркая влажность – собирается дождь. Едва он выходит из машины, лоб покрывается испариной. Неро чертовски хочется ослабить галстук или хотя бы завернуть рукава, но он, стиснув зубы, терпит. Загривок мгновенно покрывается испариной. Сержант рядом с патрульной тачкой просит его показать значок. По челюстям у Неро проходят желваки, но он молча отводит в сторону полу форменной куртки, показывая значок на поясе. Сержант кивает, указывая рукой на проход. Неро уже второй месяц как работает в полицейском управлении, и этот самый сержант его прекрасно знает – будь он кем угодно другим, документы бы у него не спросили. Но Неро замечательно удается справиться с ролью упрямого новичка, и если в первый месяц его просто не замечают, то после упорной работы над тем, чтобы не соглашаться и спорить со всеми подряд, его начинают откровенно недолюбливать. Неро не против. Пусть лучше так, чем молчаливо ходить в тени своего напарника. Который, кстати, даже не снизошел до того, чтобы позвонить ему, когда нашли тело. Он переступает через первое ограждение и проходит между патрульных, прочесывающих высокую траву. Труп в лесополосе возле города – такая банальность. Кроме, может, того, как демонстративно его бросили здесь, определенно для того, чтобы его нашли. Возле второго заграждения Неро видит фигуру в белом комбинезоне и направляется в ее сторону. Старший судмедэксперт – единственный человек в участке, с которым Неро кое-как удается установить дружеские отношения. Так себе достижение, учитывая, что большую часть времени она проводит в компании трупов. — Привет, Нико, — говорит он, останавливаясь возле нее. Нико курит, полурасстегнув рабочий комбинезон. Из-под капюшона выбивается непослушная прядь черных волос. — Криминалисты еще едут, — говорит она, протягивая Неро пачку. Он отрицательно качает головой. Она знает, что он не курит, но каждый раз предлагает ему. Неро неосознанно благодарен ей за этот жест. — Данте? — спрашивает он. — Красуется там где-то, — неопределенно кивает головой в сторону ограждений Нико. — Чуть не свихнулся, когда увидел, как тело покромсали. Говорят, он вернулся. — А ты что думаешь? Нико пожимает плечами. — Без экспертизы ничего не скажешь, — говорит она. — Но сработано чисто. Пошли, сам посмотришь. Она затушивает сигарету носком сапога и ныряет под ограждающую ленту, которую приподнимает для нее Неро. Он идет следом. Возле самого трупа людей почти нет, только понятой и патрульный, один из тех, кто обнаружил тело. И, конечно, Данте – Неро быстро оглядывает высокую фигуру: рубашка, натянутая на широких плечах, взмокла от пота между лопаток, рукава подвернуты. Данте, в отличие от него, не сильно беспокоит то, чтобы выглядеть презентабельно в форменной одежде. Он отпивает кофе из бумажного стаканчика – наверняка мерзость, думает про себя Неро – и поворачивается к ним. — Голдштейн, — чуть поднимает уголки рта в улыбке Данте, кивая Нико. Куда более сухо говорит, переводя взгляд на него. – Неро. Не особенно ты спешил. Неро хочется огрызнуться в ответ, но он только хмурится. — Был бы раньше, если бы ты догадался мне позвонить. — Я тебе не секретарша, — отвечает Данте, пожимая плечами. Неро опять не отвечает. Он достает из кармана пакет с одноразовыми перчатками и быстро натягивает их, щелкая резиновым ободком о запястье. — Время смерти – около полуночи, — говорит ему Нико, пока он садится на корточки возле трупа. Три часа назад. Время специально подобрали под патруль, который проезжал здесь. Неро наклоняется чуть ближе, и в нос шибает тяжелым запахом требухи и застоявшейся крови. Он сглатывает тяжелый комок в горле и осматривает тело – осторожно приподнимает руку, прикрывающую остекленевшие глаза в белой пленке, проверяет шею, осторожно проводит вдоль центрального разреза, распотрошившего жерту. Неро знает дело Аркхэма наизусть. Ну, по крайней мере то, что есть в открытом доступе и то, что он смог сам вытащить из архивов. С первого взгляда почерк идентичный – идеально ровный и профессиональный взрез от паха до шеи, удержание жертвы, пока она истечет кровью, закрытые глаза. Как заявлял на допросах Аркхэм, он «открывал врата». Только вот Аркхэм сидит в окружной тюрьме, отбывая свои пять пожизненных, с тех самых пор, как Данте поймал его почти десять лет назад. Неро наклоняется к ране близко, совсем близко, глубоко вдыхает через нос несколько раз. Тошнотворно несет начинающей тухнуть кровью, но только ей. — Кто унюхал след, кто хороший мальчик? — насмешливо спрашивает где-то над ним Данте. — Раньше разрез был глубже, — задумчиво говорит Неро, пропуская подколку мимо ушей. — Кишечник не задет, — подтверждает его слова Нико, и Данте опасно прищуривается. — Иначе несло бы куда хуже, — заканчивает мысль Неро. Он поднимает взгляд на Данте, глядя на него снизу вверх. Тот стоит, сложив руки на груди, и Неро бессознательно отмечает вены на его предплечьях, открытых из-за закатанных рукавов. Твою мать, думает он про себя, сосредоточься. — Подражатель? — Пока не знаю, — пожимает плечами Данте. — Подождем криминалистов, найдут ли они что. Неро поднимается на ноги, поворачивается из стороны в сторону, разминая затекшую поясницу. Он достает из кармана блокнот, чтобы записать пару деталей, но когда поворачивается в сторону Данте, видит лишь удаляющуюся спину. Черт. Он мельком глядит на Нико, которой не достает милосердия заняться трупом, и под ее осуждающим взглядом ускоряет шаг, чтобы догнать Данте. — Где патруль, который нашел тело? — спрашивает он. — В участке, — коротко отвечает Данте. — Едем допрашивать? — Я еду допрашивать. — С какой стати? — С такой, что тебе стоит подождать тут криминалистов. Можешь пока покопаться в трупе с Голдштейн. Неро хочется ему врезать. Они подходят к машине, и Данте уже берется за ручку двери, нащупывая в кармане ключ. — Я поеду в участок проводить допрос. — Как хочешь, — пожимает плечами Данте. — Если ты думаешь, что твой обширный опыт в исповедях это то же самое, то придется тебя разочаровать, пацан. Неро уже открывает рот, чтобы огрызнуться в ответ, но внезапное осознание его будто прошивает, и он останавливается, как вкопанный. — Откуда ты знаешь про… — Ты думаешь, на тебя сложно поднять досье? — фыркает Данте. — Протестантский приют, приемная семья – в живых сестра и брат, приходская школа, Мосул, Кандагар, ранение руки, из-за которого тебя списали на гражданку. Учебка, направление в убойный отдел. Что-то упустил? Неро слушает, как перед ним вываливают его жизнь, умещенную в одно предложение, и чувствует, как в горле встает ком. Обезличенные, лишенные каких-то деталей факты кажутся чуть ли не жалкими. — Кабул, — коротко говорит он. — Что? — Я служил в Кабуле. У меня было назначение в Мосул, но отправили в Афганистан. — В список дыр, в которых ты побывал, отлично вписывается Редгрейв. — Ты ни черта обо мне не знаешь, — внезапно резко обрывает его Неро – и что-то в тоне голоса побуждает Данте заткнуться. Неро кажется, что в его глазах даже пробегает отблеск интереса. Запоздало он думает – он что, действительно поднимал его личное дело? И действительно запомнил детали? Ему так хочется придумать какой-то насмешливый ловкий ответ в пику Данте – показать, что он тоже достаточно чего знает, но что он может сказать? У меня есть папка со всеми деталями по твоим делам, которые я смог выцепить со своим уровнем доступа? Я пытался вытянуть о тебе хоть слово у каждого в участке, и мне ответила только секретарша, которая сообщила, что у тебя отличная задница? Я слушал истории о тебе все три года в учебке и от учителей, и от курсантов, но на деле твое мудачество превысило все возможные ожидания? — Ну так просвети меня, — говорит Данте тоном, который откровенно подразумевает, что ему наплевать, что бы Неро не сказал. — Я знаю все, что есть в доступе про дело Аркхэма, — говорит Неро. — Неро, — отвечает Данте, — это мое дело. И им я собираюсь заниматься сам. — Черта с два, — перебивает его Неро. — У меня на него такие же права, как и у тебя. — Я работаю один, — безапелляционным тоном заявляет Данте. Со слов Нико, все так и есть. Моррисон приставляет к нему напарников, только когда у него окончательно заканчивается терпение сносить выходки Данте. Как говорит Нико, за те пять лет, что она здесь работает, таких сменилось три – бестолковые младшие детективы. Балласт, мертвый груз. Неро четвертый по счету. Так что Данте работает один, почти уже десять лет – с тех пор как пропал его первый напарник, с которым они ловили Аркхэма. Трагический инцидент, в котором полиция Редгрейва потеряла лучшего оперативника, так написано в той единственной статье, что удается найти Неро. Удивительное дело, но кажется, что вся информация о нем будто стерта – поиски в архивах ни к чему не приводят, по крайней мере в тех, на которые хватает его уровня доступа. Газеты и новостники накинулись на дело Аркхэма, только когда его посадили, так что даже досужих сплетен не удается найти. В той самой статье с местного новостного сайта, который не обновлялся уже пару лет, Неро находит и единственное фото – на нем мужчина с очень холодным взглядом и упрямо сжатыми губами. Глядя на его выверенную осанку и идеально лежащий воротничок рубашки, Неро не может поверить, что он мог сработаться с Данте. Неро сжимает и разжимает кулак поврежденной руки – первое и главное из упражнений, которым учил его физиотерапевт, пока он пытался вернуть пальцам функциональность. — Эй, - говорит ему Данте, опуская стекло в тачке – когда он успел сесть в машину? Неужели Неро так завис в своих мыслях. — Ты едешь? Или останешься еще трупов понюхать? Неро коротко хмурится и быстро обходит машину, чтобы сесть на переднее сиденье. Он удивлен, что Данте решил его подождать на этот раз, но это он решает обдумать позже. Он открывает окошко и запускает в машину ветер, который чуть охлаждает взмокший лоб и ослабляет, наконец, галстук. Похоже, ночь предстоит долгая. Из раздумий Неро выдергивает резкий звук, с которым Данте, вылезая из машины, захлопывает дверь. Неро приходится догонять его, но бежать не хочется - он и так чувствует себя полным идиотом, когда семенит за ним, будто полицейский пес. Едва они поднимаются по ступенькам и оказываются в безжизненном, тускло освещенном коридоре, Неро ловит на себе мрачные взгляды коллег. Данте как обычно на несколько шагов впереди, даже не удосужился немного подождать, поэтому Неро просто идет за ним следом, тупо пялясь в его широкую спину. Никому бы и в голову не пришло спрашивать полицейский значок у Данте, зло думает он, глядя, как напарника не просто без уточняющих вопросов, а с молчаливым согласием пропускают во все двери, за пределы которых тот хочет попасть. К Неро на этот раз не цепляются, но провожают недоверчивыми взглядами. Он не знает, в чем именно дело - в присутствии Данте или в том, что сейчас три часа ночи, и найденный на дороге труп никому в участке не вселяет особой радости. Они заходят в общую комнату, где, судя по всему, собралась большая часть сотрудников, которых вызвали посреди ночи из-за этого убийства. Гул разом утихает, стоит Неро аккуратно закрыть за собой дверь. В полной тишине Данте уверенным шагом меряет помещение, останавливается в центре и негромко спрашивает, уперев руки в бока: — Кто нашел тело? Мужчина лет сорока пяти с пышными усами и усталым выражением лица поднимает руку не сразу, потом показывает пальцем на парня помоложе, который сидит на краю стола и с несчастной гримасой держит у уха трубку. Кажется, он пытается убедить свою мать, что говорить с ней он прямо сейчас не может. Данте терпеливо ждет, пока парень спрячет телефон в карман и обеспокоенно на него посмотрит, потом представляется. Неро открывает рот, чтобы последовать его примеру, но Данте его опережает - небрежным жестом показывает в его сторону и называет имя. На секунду Неро становится не по себе от того, как это звучит из уст Данте - больно уж непривычно и почти приятно, ведь чаще всего он зовет его пацаном или просто говорит “я занят”. У полицейских не вызывает это ровным счетом никакой реакции: знаменитого Данте и так знает любая собака в городе, не говоря уже о коллегах по цеху, а до Неро им явно нет никакого дела. Очередной напарник, который дай бог что пару месяцев выдержит, прежде чем попросить Моррисона о переводе. — Нужна свободная комната, конференц-зал свободен? Мужчина с усами кивает, даже не задумываясь, и до Неро запоздало доходит, что вопрос Данте исключительно формальный: какие могут быть совещания в конференц-зале в три часа ночи, когда всех начальников сейчас вызвали в центральное отделение полиции. — Проводите нас, — говорит Данте и отодвигается, по-джентльменски выставляя вперед руку. Полицейский с недовольным выражением лица проходит мимо Данте, смерив его почти осуждающим взглядом, напарник мужчины идет следом. Выкрутасы Данте они явно не оценили, с неуместной вспышкой триумфа думает Неро и смотрит, как молодой полицейский спешит следом. — Тебе особое приглашение нужно? — голос Данте раздается совсем рядом, и Неро невольно вздрагивает. — Иди к черту, — отвечает он на выдохе и выходит в коридор. Того, что постарше, зовут Марти. На службе он явно не первый год: говорит сухо и по делу, не тратится на эмоциональные детали, его речь больше похожа на рапорт или ежедневный полицейский отчет. Он рассказывает, что они с напарником патрулируют этот район второй месяц и ни разу не натыкались даже на пьяную драку, все тихо и спокойно. А тут - развороченное тело с кишками наружу, да еще совсем рядом с дорогой. Мимо точно не проедешь. — Первым заметил он, — говорит полицейский и жестом указывает на парня помладше. Тот кивает и пытается открыть рот, чтобы добавить что-то, но Марти его перебивает: — Мы не сразу поняли, что это человек. Только когда подошли поближе, и пахнуло трупом. Неро про себя отмечает, что в конференц-зале тоже воняет, но не трупами, а сыростью и грибком. Место выглядит довольно безжизненным, везде пыль, в углу один на другом взгромождены пластиковые стулья, на которых явно неудобно сидеть. Данте стоит у стены, скрестив руки на груди, и почему-то позволяет Неро задавать вопросы. Неро записывает в блокнот практически все, что рассказывает полицейский: время обнаружения тела, запах, любые детали, которые им могут пригодиться в расследовании. Иногда он так явно ощущает пристальный взгляд Данте на своем затылке, что сбивается и просит Марти повторить, чтобы записать как следует. Что ты задумал, черт бы тебя побрал, зло думает Неро, пытаясь не коситься в сторону своего напарника. Данте задает лишь один вопрос, уточняя, видели ли они вокруг тела какие-то посторонние предметы - может, что-то похожее на разрисованные камни или странно сложенные ветки деревьев, что угодно. Марти долго думает, шумно расчесывает подбородок, потом уверенно говорит, что вокруг трупа не было совсем ничего, что выбивалось бы из общей картины. Неро слушает его вполуха, сопоставляя в голове дело Аркхэма. Это слишком похоже на то, что делал этот ублюдок, слишком похоже, чтобы быть простым совпадением. Не каждый день в Редгрэйве находят вспоротые до горла трупы. — Подражатель, — говорит Неро тихо и только по удивленному выражению лица Марти напротив понимает, что сказал это вслух. — Пацан, — предупреждающе говорит Данте. Неро бросает на него раздраженный взгляд. — Скажи, что я неправ, — с вызовом отвечает он, и повисает совершенно отвратительная тишина. Полицейские, кажется, чувствуют, что сейчас им встревать не стоит, поэтому сидят, даже не шевелясь, судя по звуку. Наконец, Данте вздыхает с таким усталым выражением лица, что Неро едва сдерживается, чтобы не вскочить и не треснуть его. До него доходит, что Данте снова назвал его пацаном, но злиться просто нет сил. К тому же, сейчас для этого неподходящее время и место, они вполне могут продолжить собачиться в машине. — Что-нибудь еще? — неожиданно спрашивает Данте, переводя взгляд с Неро на Марти и его напарника. Те думают какое-то время, пожимают плечами, после чего Данте говорит дежурную фразу: “Мы дадим вам знать, если появятся новые детали”. Произносит он это таким тоном, что Неро понимает: разговор окончен. Данте не тратится на слова благодарности, просто молча выходит из конференц-зала, Неро со вздохом тащится за ним. В коридоре он все-таки переходит на бег, чтобы догнать Данте, хватает того за локоть. — Ты знаешь, что это подражатель, — говорит он и неловко врезается в спину напарника. — Кто-то явно пытался повторить то, что делал Аркхэм. Все сходится, за исключением некоторых моментов. Возможно, он не успел закончить дело, или его спугнули. Может, не знал всех деталей. Данте поворачивается к нему очень медленно, смотрит пристально и сужает глаза, будто что-то из того, что говорит Неро, действительно вызывает у него интерес. — Пацан, я не позволю тебе, — говорит он жестко, без тени улыбки, и у Неро пересыхает в горле. Это звучит почти как угроза. Они стоят в коридоре совсем одни в полной тишине, и на секунду в голове Неро проносится жалкая мысль, что было б хорошо, если бы сейчас кто-то вышел из кабинета, шумно разговаривая. Но никто не выходит, они так и стоят с Данте, напряженно вглядываясь друг в друга. Неро зачем-то отмечает про себя, что их разделяет расстояние чуть меньше вытянутой руки - сделай шаг и стукнешься носом. Он гонит эту мысль и невольно дергает головой, вызывая у Данте смешок. — Я понимаю, что ты лучший мальчик в своем выпуске, — говорит он с легким пренебрежением, скользя взглядом по груди Неро. — Но это дело мое. Тебе оно просто не по зубам. Неро беспомощно смотрит ему в глаза и сжимает-разжимает кулаки, чувствуя странную смесь раздражения и почему-то возбуждения. Данте делает шаг к нему навстречу, сокращая дистанцию, бесцеремонно тычет пальцем ему чуть пониже ключицы. — Уверен, ты прочитал все книжки по криминалистике и считаешь себя охуенно умным, — говорит он с ухмылкой, от которой у Неро вдруг бегут мурашки по рукам. — Но этого недостаточно. Тебе еще многому нужно научиться, прежде чем соваться в подобное дерьмо. Неро хочется просто сбежать, лишь бы не чувствовать на себе этого взгляда, но он не может. За последние несколько месяцев у них с Данте, конечно, бывали стычки, но все они были построены на подъебках, которые Неро считал практически проявлением дружелюбия. Он ни разу не видел Данте таким серьезным и напряженным. — Так научи меня, черт возьми, — говорит он сквозь сжатые зубы и тут же жалеет. Данте лишь усмехается и не удостаивает его ответом, и это просто наихудший вариант развития событий. — Идем, подвезу тебя домой, — говорит Данте своим обычным безразличным тоном, уже развернувшись по коридору в сторону выхода. Неро требуется несколько долгих секунд, чтобы вспомнить фразу, которую советовал повторять терапевт в случаях, когда к горлу подступает то ли паника, то ли приступ ярости. — Обойдусь, — мрачно говорит он, и Данте лишь пожимает плечами. Если он действительно полагает, что после всего этого Неро от него отстанет, то ему следует подумать еще разок. В квартире невероятно душно, когда Неро возвращается, поэтому он сразу распахивает все окна и расстегивает, наконец, чертову рубашку. Он чувствует, что спина и подмышки мокрые от пота, но не может заставить себя сходить в душ, просто останавливается перед гребаной доской и стоит какое-то время, всматриваясь в газетные вырезки и распечатки невидящим взглядом. В своей рабочей комнате Неро никогда не включает свет полностью - только лампу, что сиротливо стоит в углу, прямо на полу. Ее тусклого освещения хватает ровно на половину доски, на которой прикреплены все имеющиеся у него материалы по делу Аркхэма, что он так старательно собирал в течение нескольких лет. Если начистоту, ему и свет толком не нужен: Неро помнит все детали дела наизусть. Голос Данте все еще звенит у него в голове, когда он бережно поддевает пальцем приколотую фотографию Вергилия - рубашка его аккуратно застегнута, прическа волосок к волоску. Конечно, Неро догадывался, что их с Данте связывало что-то, кроме общего места работы - они провели в качестве напарников больше, чем Неро в общей сложности потратил на посту младшего офицера. Догадывался, как же иначе, но после разговора с Данте в полицейском участке все будто стало на свои места, все догадки Неро обрели какую-то реальную подоплеку. Неро думает: может, спросить его напрямую? И тут же смеется себе под нос, потому что затея очевидно обречена на провал; и дураку понятно, что ни черта Данте не расскажет ни ему, ни кому-то еще. Он касается двумя пальцами и ведет по красной нитке, которая соединяет несколько трупов, оставленных Аркхэмом десять лет назад. След движется вдоль Редгрэйва, огибает попутно несколько газетных очерков с упоминанием Данте и Вергилия - лучших оперативников на тот момент в округе; скачет к последнему убийству Аркхэма и, наконец, соединяется в точке, где несколько местных СМИ пишут о таинственном исчезновении оперативника и пяти пожизненных сроках Аркхэма. Сбоку на доске висят распечатки по другим делам Данте, в которых так мало полезной информации, что Неро в итоге не удается связать эти точки на карте с какими-то другими. Он думает, что нужно залезть в интернет и прошерстить свежие выпуски новостей о найденном на трассе трупе, чтобы добавить на доску. Он начал копаться в этом деле еще на втором курсе учебы и буквально провалился в эту историю. Ко всему прочему, преподаватели любили рассказывать про Данте на лекциях, показывать его короткие интервью с прессой, что выходили на местном телеканале. Поэтому Неро, прежде чем встретиться с легендарным оперативником, наслушался о нем так много, будто они уже были знакомы несколько лет кряду. О Вергилии не особо любили разговаривать преподаватели, но в академии ходили слухи, что это был блестящий сотрудник – на этом все. Он проработал в полиции Редгрэйва ровно столько же лет, сколько и Данте, прежде чем исчезнуть, и копы сделали все возможное, чтобы скрыть о нем любые детали. Даже у самых пытливых студентов, таких как Неро, не получилось нарыть о нем чуть больше информации, чем было в редких выпусках газет. Надо съездить к Нико, решает Неро и потирает глаза. За окном, кажется, начинает рассветать; он еще не ложился этой ночью, ворочался несколько часов без намека на сон, пока не стало известно про чертов труп на дороге. Он еще раз окидывает взглядом доску, прослеживает красную линию, которую видел если не тысячу, так сотню раз уж точно, будто хочет заметить что-то новое, но, конечно же, ничего подобного. - Черт, - говорит Неро вслух и несильно пинает стул. Если Данте и дальше планирует вести себя как зазнавшийся придурок, охраняющий кость, придется действовать самостоятельно. Какое-то время Неро пялится в стену, решая, попробовать ли сейчас поспать пару часов или сразу поехать к Нико. Он набирает смску и спрашивает, на работе ли она сейчас. Нико отвечает сразу же коротким “Подваливай”, и Неро, на ходу переодеваясь в чистую рубашку, выходит из дома. В прозекторской холодно, резко пахнет формалином и горько – дымом. У Неро внезапно мелькает мысль, что может поэтому Нико и курит, как паровоз, лишь бы не пропитаться запахом работы. Это вряд ли лучшее место, чтобы расслабиться, но только тут Неро чувствует себя поспокойнее – Нико единственная, с кем он кое-как наладил мосты в департаменте, а уж остальные здесь присутствующие вряд ли будут заводить разговоры. На столах стерильная чистота, единственное тело на осмотре сейчас – это их Джон Доу, возле которого стоит, опершись на локти Нико. — Так что, у вас уже назрела версия? Быстро вы, ребята, — говорит она ему вместо приветствия и достает из пачки очередную сигарету, даже не снимая перчаток. — Версия? – переспрашивает Неро, озадаченно. — Есть кое-что, но вначале хотя бы на результаты вскрытия глянуть. — Данте заезжал пару часов назад, забрал отчет, — пожимает плечами Нико. — Он что, тебе не сказал? Неро сжимает челюсти и пытается удержать лицо, но Нико успевает заметить его расстроенный взгляд и ухмыляется. Ну начинается. — Ооо, — насмешливо тянет она, — что, капитанша чирлидерш опять тебя прокатила? Ну не расстраивайся, может в следующий раз. Попробуй оставлять записочки в одежде. — Отвали, — отмахивается от нее Неро. — Ну ничего, можешь посидеть со мной за столом ботаников, — смеется Нико и прикуривает следующую сигарету от предыдущей. — Может, самая популярная девочка школы заметит тебя, если ты будешь очень умным. - Нам обязательно продолжать этот разговор? – спрашивает ее Неро и хмурится. - Ой да брось ты, - отмахивается Нико. – Я тут целый день сижу в не особо разговорчивой компании, дай мне хоть развлечься. Неро вздыхает и наклоняется над столом с телом, опираясь на локти. — К тому же, — успевает ввернуть Нико, — нет ничего зазорного в том, что ты бегаешь за Данте с папкой с делом в зубах, как верный пес. Ты уж поверь, половина участка была бы не прочь прокатиться. Неро заводит глаза. Нико фыркает. — Может, перейдем к трупу? — сдержанно спрашивает он. — Может и перейдем, — опять смеется Нико и также наклоняется над столом, зеркаля его позу. Она откладывает сигарету на край пепельницы и берет в руки длинный пинцет. — Жертва была обездвижена токсином, еще жива на момент вскрытия, — говорит она. — Скончался от болевого шока, вскрывали сверху вниз, чем-то очень острым. — Скальпель? — спрашивает Неро. Нико качает головой. — Лезвие было шире. Разрез неглубокий, профессиональный. Грудину вскрывали тоже медицинскими инструментами, предположительно хрящевым ножом. — Все не так, — говорит себе под нос Неро. — Что? — Да ничего, — тушуется он. Нико обличительно тыкает в его сторону пинцетом. — Я тебе не какая-нибудь медсестричка с отчетом, — говорит она. — Я судмедэксперт со стажем побольше, чем номер у тебя на значке. Так что если хочешь моей помощи – давай-ка словами через рот. Неро примирительно поднимает руки вверх. — Прости, - говорит он. — Я уже не уверен, что должен говорить вслух. — Данте тебя за это гоняет? — подозрительно спрашивает она. Неро не отвечает. Нико хмыкает. — Ну так и что здесь не так? — спрашивает она, подбирая почти потухшую сигарету прямо пинцетом и делая затяжку. — Все, — пожимает плечами Неро. — Раньше жертву удерживали на месте силой, обычно связыванием. Разрез был в несколько этапов, начиная от горла, через ребра и дальше вниз. Глубокий, почти у всех были царапины от лезвия на позвоночном столбе. Здесь есть? Нико качает головой. — Кто бы это ни делал, — продолжает он. — вряд ли это был психопатический порыв, как раньше. Это тщательно спланированная и проведенная работа, повторение – хотя, скорее, реставрация, если так это можно назвать. — И какому психу могло понадобиться повторять работу Аркхэма? — спрашивает Нико. — Думаю, стоит у него и спросить. Нико присвистывает. — Удачи убедить в этом Данте, — говорит она. — Ставлю двадцатку, что если он про это услышит, то подаст рапорт о твоем переводе. — С чего бы это? — хмурится Неро. — Это самая очевидная зацепка, которую нужно будет проверить. — У них личные счеты, — говорит Нико, снова затягиваясь. — И вряд ли он допустит тебя до старого психа. — Я тоже веду это дело, — упрямо говорит Неро. — Это ты так думаешь, — фыркает Нико. — Данте с этим делом потерял слишком многое. — Например? — осторожно, пытаясь сделать свой интерес не слишком очевидным, спрашивает Неро. Нико фыркает. — Даже не пытайся, — говорит она, затушивая сигарету в пепельнице возле своего локтя. — Ты знаешь что. Перевод в федеральное бюро, напарника, желание жить? — она опять смеется. — Сам выбирай. — Федеральное бюро? — переспрашивает Неро, сбитый с толку. — Ага, - говорит Нико. — Мэри до сих пор шлет ему на рождество официальные открытки оттуда. Каждый раз одна кошмарнее другой. — Каким боком Данте к федеральному бюро? — Неро чувствует себя совсем сбитым с толку. — А ты не самый сообразительный, да? С такой раскрываемостью и двумя серийниками не сидят в такой жопе мира, как редгрейвский полицейский департамент. — И каким образом он просрал повышение? — Меня тогда тут не было, — говорит Нико, снова закуривая. — Говорят, ему стало все равно, после того как они поймали Аркхэма. И пропал его ну, напарник. Так что он просто порекомендовал на свое место Мэри. Неро изо всех сил пытается скрыть заинтересованность, но выходит не очень. — Так что случилось с его напарником? Я перекопал все материалы по делу, там ничего нет. — Спроси у Данте, — фыркает Нико. — Ставлю еще двадцатку сверху – нет, полтинник – что он тебе вмажет, если ты поднимешь эту тему. — Ты мне еще торчишь сотню, — укоризненно говорит Неро. — За что это?! — Ты спорила, что я тут не продержусь три месяца. — Три месяца еще не прошли. К тому же, — смеется Нико. — Поговорим после того, как ты сунешься к Аркхэму. — С чего ты взяла, что я сунусь? — Сотня за три месяца, двадцатка за рапорт о переводе и полтинник за удар по роже, — безапелляционным тоном говорит ему Нико. — Мечтай, - фыркает Неро. -- — Чушь собачья, — резюмирует Моррисон, закрывая папку и кидая рапорт на стол по направлению к ним. — Ни одной дельной зацепки. Вернетесь ко мне с отчетом после того, как съездите в тюрьму. — И с какой стати? — переспрашивает Данте. Моррисон выглядит сбитым с толку. — Ты же брал у меня ордер на допрос, — недовольно говорит он, поворачиваясь к Неро. Неро кивает, не глядя в сторону Данте, хотя боковым зрением видит, как тот к нему поворачивается. — Вот и выметайтесь, — машет рукой Моррисон. — И найдите хоть что-нибудь, пока мне не пришлось созывать пресс-конференцию. Данте насмешливо салютует ему двумя пальцами. Выходят они из кабинета Моррисона молча, Неро задерживается налить себе кофе, чтобы чем-то занять руки, только потом собирается с духом посмотреть на Данте. Он ожидает очередную сцену на счет того, что ему не следует совать нос в дело. И уж тем более делать что-то за спиной самостоятельно. Но Данте на удивление спокоен – судя по лицу, возможно, даже заинтересован. — Тебя не пустили бы туда без старшего детектива, — говорит он, складывая руки на груди. — И ты это знаешь. Неро кивает. — Так когда ты собирался меня предупредить? — За час до выезда. Данте хмыкает. — Ну и когда у нас свидание? — спрашивает он. Неро едва не давится своим кофе. Данте вопросительно приподнимает бровь, глядя на него. О, соображает он, это про тюрьму. Он смотрит на наручные часы. — Через два часа. — Пошли, - говорит ему Данте, отлипая от стены. — Жду не дождусь. Выехать пораньше оказывается хорошим решением, потому что прохождение охраны затягивается больше, чем на час. Неро впервые в окружной тюрьме, но Данте, похоже, все знают и тут. Неудивительно. Они проходят через два контроля документов, досмотр тачки и личный досмотр. Как оказывается, это просто доступ на территорию – доступ в крыло строгого режима занимает еще почти полчаса. Данте спокойно сидит, закинув ноги на второй стул, но Неро чувствует себя, как на иголках. Он чуть ослабляет галстук и расстегивает верхнюю пуговицу на рубашке. Едва удается сдержаться, чтобы не открыть блокнот и не начать перечитывать вопросы, которые он накидал – Неро лишь сильнее сжимает пальцы, так, что почти белеют костяшки. Наконец, в зал ожидания заходит охранник и гремит ключами, открывая дверь в следующую комнату. — Проходим, — бубнит он, указывая рукой. Неро встает на ноги слишком уж поспешно, прежде чем ему удается взять себя в руки. Дверь за ними металлически щелкает и со скрежетом открывается окошко, в котором тут же появляется лицо того самого охранника. — Неплохо тут за тобой присматривают, — говорит Данте, обращаясь к заключенному, сидящему за допросным столом. — Я тут звезда, — отзывается тот и нехорошо ухмыляется. — Да уж, без слез не взглянешь, — отвечает Данте и проходит к дальней стене, опираясь спиной и складывая руки. Судя по его лицу, он сразу теряет интерес к происходящему – видимо, передавая все целиком на Неро. Не то чтобы Неро ожидал от него большой помощи, но о том, что Данте вовсе самоустранится, он не думал. Он садится за стол напротив заключенного и внимательно смотрит ему в глаза. По сравнению с фото из дела, которые Неро видел, Аркхэм за эти десять лет постарел. Лицо у него бледное, с землистым оттенком, так, что шрам на левой стороне лица виден ярче. Он отощал – тонкая, будто у хищной птицы, шея торчит из свободной ярко-оранжевой робы. Он чуть разводит руки в насмешливом приветственном жесте, и цепь, которой его наручники прикованы к кольцу посреди стола, звякая, натягивается. — С какой стати ты сюда заявился? — спрашивает Аркхэм. Неро на мгновение теряется, только потом соображает, что вопрос адресован не ему – заключенный смотрит через его плечо на Данте очень внимательно. — Мог бы послать открыточку на Рождество. Десять лет ни слуху, ни духу, а тут вдруг – дружеский визит. Данте не отвечает. — Мистер Аркхэм, — вмешивается в монолог Неро, — нам нужно задать вам несколько вопросов. Он, наконец, переводит взгляд на Неро. Глаза, кажется, единственная живая черта на лице: темные, блестящие, злые. — Ты завел себе щенка? И решил показать его, похвастаться? — вопрос снова адресован Данте, хотя смотрит Аркхэм по-прежнему на Неро. — Доволен своим ордером? — устало спрашивает у него за спиной Данте, обращаясь к нему и снова игнорируя Аркхэма. Под острым взглядом Неро чувствует себя неуютно – Аркхэм осматривает его сверху донизу, будто думает, много ли усилий придется приложить, чтобы вспороть его до горла. Он задерживает взгляд на правой ладони, там, где зажившие шрамы ожога на руке видны из-под рукава рубашки, и Неро с трудом подавляет желание спрятать руки под стол. — Мне нужно задать вам несколько вопросов, — упрямо повторяет Неро. — И что я с этого получу? — откровенно насмехаясь, спрашивает Аркхэм. – Может, скостите мне пятый пожизненный? Четыре я уж как-нибудь продержусь. — Врата, — говорит Неро. — Открытие врат. Как вы это делали? Аркхэм внезапно затыкается. Он медленно перегибается через стол и тыкает пальцем Неро в шею – он даже не успевает задуматься, какого хера длина цепи это позволяет. — Вот отсюда, — говорит Аркхэм и с нажимом ведет пальцем вниз – по кадыку, ниже ключиц, по грудине, спускаясь к животу. Дальше цепь как раз таки заканчивается, и Аркхэм видимо огорчается. — До тазовой кости, — тоном, будто преподаватель, сообщает он. — Нужно приложить немалую силу. Особенно когда вскрываешь грудину. Брюхо мягкое, но надо осторожнее, чтобы не пропороть насквозь. Я старался вести вдоль позвоночника. Неро чувствует, как на плечо ложится ладонь, и едва не вздрагивает. Данте – когда он успел подойти? — Еще раз поднимешь руки со стола, — опасно спокойно говорит Данте Аркхэму, — и конец твоего пожизненного наступит очень скоро. Аркхэм откидывается на стул и погано ухмыляется, складывая руки на животе. — Малыш спросил, — говорит он, пожимая плечами. — Еще вопросы остались? — спрашивает Данте уже у Неро, тоном, который определенно подразумевает заткнуться. Неро дергает плечом, скидывая его ладонь. Данте ничего не говорит, но на этот раз не отходит к стене, садится на второй стул, закидывая ногу на бедро. — И этих, — Неро заминается, — «врат», вы открыли достаточно? — Мне хватило, — снова пожимает плечами Аркхэм. — Хватило для чего? — Появились новые трупы? — спрашивает Аркхэм, снова обращаясь к Данте. Тот не отвечает. — Зачем они вам были? — упрямо переспрашивает Неро. — Брось, Данте, — говорит Аркхэм, опять игнорируя его. — Кто-то прикрывается добрым именем твоих старых друзей, а ты даже не пошлешь мне весточку? — Мы зря тратим время, — обращаясь к Неро, говорит Данте и поднимается на ноги. — Он тебе ни черта не скажет, ты еще не понял? Аркхэм ухмыляется, провожая его взглядом. Неро не успевает хорошо обдумать, стоит ли это делать – но это его единственный шанс вытянуть хоть что-то у прямого участника событий. Все остальные способы он перепробовал и не добился ничего. — Вергилий, — выпаливает Неро. — Что с ним случилось? Вот это, наконец, имеет какой-то эффект. Глаза у Аркхэма удивленно распахиваются – вопроса он, очевидно, не ожидал. Он чуть растерянно переводит взгляд на Данте, а потом снова на Неро. Судя по его лицу, до него доходит, и он спрашивает: — Так ты ничего не знаешь? А потом начинает смеяться. Неро чувствует себя ужасно. Аркхэм продолжает хохотать, закинув голову, будто бы услышал крайне забавную шутку. Отсмеявшись, он вытирает слезы с глаз и поворачивается к двери, где в окошке все так же маячит лицо охранника. — Мы тут закончили, —говорит он, даже не глядя в их сторону. Они проходят все проверки в обратном порядке, только теперь кажется, что это тянется в два раза дольше из-за тяжелого молчания, повисшего между ними. Данте в мрачной ярости, это видно по нему сразу, даже охранники не цепляются к нему с разговорчиками, как это было по пути туда. Они также молча садятся в тачку и отъезжают от здания тюрьмы. Уже на подъезде к городу Неро решает все-таки заговорить. — Слушай, я… — говорит он. — Заткнись, — обрывает его Данте спокойно, но с нажимом. — Да пошел ты, — внезапно прорывает Неро и он резко поворачивается к Данте. — Мы вместе занимаемся этим делом. Это настолько же мое назначение, как и твое. Так что достань голову из задницы, и хотя бы попытайся кооперироваться. — На этом назначении я старший детектив, — холодно отвечает Данте, даже не оборачиваясь к нему. — И я могу снять тебя с дела, если ты мешаешься под ногами. — Снять меня с дела за то, что я делаю свою работу? — голос у Неро едва не срывается от ярости. — За то, что ты нихера не умеешь держать себя в руках! — рявкает на него Данте, наконец давая волю злости. — Учусь у лучших, — огрызается Неро и тяжело откидывается на сиденье. Данте прав, думает он. Но при этом у него нет никакого права указывать ему, что делать. Происшествие пустяшное, но оно становится последней каплей: Неро чувствует, как прокручивает последнюю фразу в голове, не в силах отвлечься. Весь стресс последних дней внезапно обрушивается на него, и он чувствует, как перехватывает горло, с силой дергает воротничок, так, что отрывается верхняя пуговица. Вдохнуть это не помогает. Нет, твою мать, только не сейчас. Память услужливо в красках возвращает воспоминание того, как Аркхэм провел по нему траекторию для «открытия» – точку на горле, где он начал, жжет огнем, и Неро будто действительно чувствует, как проходится, скрипя по ребрам, нож, как холодная острая сталь погружается ему в живот. Он начинает задыхаться. — Пацан? — доносится откуда-то сбоку, будто через вату. Неро закрывает глаза и с силой нажимает на них основанием ладони. Он концентрируется на дыхании, как учил его терапевт – вдох-выдох. — Ты как, пацан? Если б Неро не был знаком с Данте от слова совсем, то мог бы решить, что тот беспокоится, но он знает его уже достаточно и ни за что не поверит, что Данте может испытывать что-то подобное, особенно по отношению к нему. — Прекрасно, — выдыхает Неро и делает глубокий вдох через нос, как его учили. Наверное, выглядит примерно так же паршиво, как себя чувствует, потому что Данте вжимает педаль газа и гонит ощутимо быстрее. Спустя какое-то время его резко дергает вперед – Данте останавливает тачку. Потом чувствует свежий воздух, слышит, что его зовут откуда-то – звуки приглушены так, что он слышит, только как заполошно стучит сердце. Во рту пересыхает. — Пацан, — с нажимом говорит Данте и несильно похлопывает его по щеке, — посмотри на меня. Неро смотрит на него ошалело, голова кружится. Он наклоняется вперед, буквально падая на Данте, и вцепляется ему в плечи, ища опоры. Вдох-выдох. Он цепляется руками еще сильнее, бессмысленно шарит ладонями. Данте перехватывает его руку чуть ниже своих ребер и осторожно, но крепко, отводит его от себя. — Тебе надо в больницу, — говорит он. Неро бессильно падает обратно на сиденье, будто из него вынули все кости. Он чувствует, как покрывается холодной испариной лоб, руки продолжают дрожать. Удушье уходит – вместо него накатывает чудовищная усталость. — Домой, — тихо говорит он. — Что? — Просто отвези меня домой. — Ты уверен, что не в больницу? Неро закрывает глаза и приглушенно стонет от раздражения. Появляется головная боль, которая обхватывает голову плотным обручем. — Ты можешь сделать хоть что-нибудь, что я прошу? — Домой так домой, — поспешно соглашается Данте. — Адрес хотя бы скажи. Мысли ворочаются будто тяжеленные глыбы, Неро даже не сразу соображает, чего Данте от него надо. Он повторяет вопрос, и на этот раз Неро удается ответить. Данте втапливает педаль газа в пол, пока Неро бессильно прижимается горящим виском к холодному окну. Вдох-выдох. Он на пробу сводит пальцы правой руки и разжимает – до спазма в этот раз не дошло. Это уже хоть что-то. Неро смотрит на сосредоточенное лицо Данте и мрачно думает, что вот примерно сейчас нужно попросить остановить машину и как следует ему вмазать – так, чтобы голова дернулась и кровь брызнула на полурасстегнутую рубашку. А еще желательно, чтобы после этого Данте врезал ему в ответ, можно даже чтобы вытащил из салона, повалил на землю и как следует отметелил, поправил челюсть и наставил таких синяков, что жевать еще неделю будет больно. Блики ночных фонарей время от времени быстро отражаются на лице Данте – оно кажется каким-то нереальным, будто нарисованным, в таком освещении, и Неро быстро отрубается, вглядываясь в его щеки, покрытые двухдневной щетиной. --- В произошедшем Данте винит себя и только себя. Перегнул. Прошло столько лет, а он так и не научился сдерживаться с другими. Данте мало обращает внимание на молодняк, который Моррисон из вредности приставляет к нему время от времени – они рано или поздно отваливаются сами. Так должно было быть и с Неро, но пацан оказывается слишком уж упрямым. За что ему и приходится поплатиться. Данте поглядывает на него время от времени, пока везет до дома – Неро сидит, оперевшись о стекло, и смотрит в темноту за окном расфокусированным взглядом. Он выглядит очень уставшим и совсем юным – Данте припоминает, что ему даже нет двадцати пяти. Обычно это не так заметно, видимо, на войне у пацана проходил год за пять. Внезапно Данте думает, что видит его каждый день, и ничего о нем не знает. Он не утруждался что-то спросить или выяснить, все равно Неро был разменным напарником, который рано или поздно от него сбежит. Но вот то, чему он сейчас стал невольным свидетелем – и даже соучастником – это было личное, слишком личное. Должен ли он ему теперь что-нибудь взамен? По адресу, который ему удалось вытянуть из Неро, оказывается крошечный дом в довольно-таки хреновом районе. Простые светлые стены, потемневшие в углах от времени и вечной влажности местных болот. — Здесь? — спрашивает он Неро, включая свет в салоне. Тот щурится, глядя через окно, будто вырванный из сна. Потом, будто соображая, кивает, возится с ручкой двери. Данте вздыхает. Он глушит тачку и накидывает куртку, протянувшись за ней с заднего сиденья. Перегнувшись, дергает ручку двери возле Неро, и тот едва не вываливается на асфальт. Он быстро обходит машину и буквально вытаскивает Неро с сиденья, закидывает его руку себе через плечо и ногой захлопывает дверь. От громкого звука Неро чуть передергивает, и Данте плотнее обхватывает его, поддерживая. — Будь хорошим мальчиком хоть раз и послушайся меня, — говорит он Неро над ухом, не уверенный, что его услышали. В башке пролетает абсолютно неуместное воспоминание, как Неро хватался за него во время своего приступа в машине, какие горячие и требовательные у него ладони. Он отгоняет мысль и перехватывает Неро крепче, направляясь к входной двери. Со стороны, наверное, выглядит, будто он помогает дойти до дома перебравшему другу. Данте сильно хотелось бы, чтобы так все и было. — Ключ? — спрашивает он, поворачиваясь к Неро. Плохая идея – лицо у него теперь совсем близко, гораздо ближе, чем стоило бы. Данте неосознанно облизывает нижнюю губу, и у Неро делается какое-то странное выражение лица. Он нашаривает в кармане ключ и отдает его Данте – его пальцы чуть дрожат. Данте нащупывает выключатель в коридоре, быстро окидывает взглядом обстановку – даже в полутьме дом скорее выглядит как нежилой, даже мебели особо нет. Слева он видит вход в кухню, дверь дальше, видимо, ванная. По правую руку что-то, что сойдет за жилую комнату – в темноте он видит очертания рабочего стола, металлические ножки стула. В конце коридора еще одна комната, где Данте предполагает, должно быть хоть какое-то спальное место, и уверенно тащит Неро в ту сторону. Он не ошибается, это оказывается спальня. Если можно назвать спальней матрас на полу и вешалку с парой сменных рубашек. Над матрасом видно выгоревшее светлое пятно в виде креста – видимо, раньше здесь долго висело распятие. Данте внезапно еще острее чувствует, что он совсем не знает, что за человек Неро. И эта обезличенная, пустая обстановка еще больше ставит его в тупик. Неро что-то неразборчиво говорит ему практически в ухо. — Что? —переспрашивает Данте, и Неро отмахивается. Он осторожно усаживает Неро на матрас, отпуская. Ожидает, что тот плюхнется, как мешок, но Неро послушно сидит. — Ботинки-то хоть сам снимешь? — неловко спрашивает Данте, уперевшись руками в бедра. Неро кивает и тут же исполнительно тянется к шнуркам. — Я сейчас, — предупреждает его Данте, направляясь к выходу. Неро тут же бросает свое занятие и недовольно хмурится. — Да сейчас вернусь я. Он так и не находит выключатель на кухне, на ощупь наливает стакан воды из крана. Потом, передумав, шарится по пыльным ящикам, подсвечивая себе фонариком, и находит полупустую бутылку бурбона. Наливает во второй стакан на два пальца – потом, подумав, доливает еще столько же. Когда он возвращается с двумя стаканами, Неро успевает снять не только ботинки, но и остальную одежду, оставаясь в белье и нижней майке. Оказывается, ожог уходит у него куда дальше по руке, но Данте старается не пялиться. И не только на руку – вот уж сейчас точно не время и не место припоминать, как он порой задерживался взглядом на крепкой заднице Неро в черных брюках. Данте садится перед Неро на корточки и, после секундного раздумья, дает ему в руки стакан с бурбоном. Неро принюхивается и морщится. — Пей давай, — говорит ему Данте. Неро опять слушается, и Данте поддевает пальцем стакан, пока он пьет, не давая возможности опустить, пока не допивает до дна. Когда он заканчивает и морщится, Данте забирает у него пустой стакан и дает воды. Неро отрицательно мотает головой. Потом просовывает два пальца ему за воротник рубашки и резко тянет к себе – Данте теряет равновесие, упираясь коленом в пол. Рот у него горячий, горчит от выпитого виски. Целоваться пацан особо не умеет, но компенсирует энтузиазмом и рвением, и Данте не находит в себе сил отодвинуться сразу – давит ему пальцем на челюсть, пока Неро не соображает открыть рот и пропустить язык, ерошит короткие волосы на взмокшем затылке. Только когда он чувствует чужую руку у себя за ремнем, его будто прошибает, и он отрывается от чужих губ, переводя дыхание. — Неро, — как можно мягче говорит он, отводя его руки. Это особо не действует, и Неро по-прежнему тянется вперед. — Сержант, — куда более сурово говорит он. — Руки. Это уже имеет эффект, Неро послушно садится ровно. Данте думает, на все ли приказы он так хорошо реагирует, и мысль эта тяжело отдается внизу живота. — Теперь ложись. Он послушно укладывается на спину. Данте поднимается на ноги, держа в руках два стакана. — Данте? — слышит он полусонно в спину, когда собирается уходить. У него пересыхает во рту, и он разворачивается – очень медленно. — Спасибо, — говорит Неро. — Обращайся, — криво усмехнувшись, отвечает Данте. Он чувствует себя то ли скотиной, то ли последним дураком. На кухне он плещет в стакан бурбона и выпивает сам, тяжело опираясь на раковину. Потом умывает лицо холодной водой и некоторое время раздумывает. Он должен остаться присмотреть за пацаном, но что если… Ну нет, думает он про себя. Пожалуй, такое небольшое количество морали, чтобы не воспользоваться ситуацией, он в себе наскребет. Когда он заглядывает в комнату, Неро уже спит. Второго спального места в его скудно обставленном доме не предвидится, и Данте вспоминает, что видел в первой комнате стул. Он мысленно стонет, раздумывая, сможет ли разогнуться утром после ночи на стуле, но выбора особо нет. В комнате темно – металлическая ножка стула отражает свет от фонаря, так что это особо не помеха, но что-то привлекает его внимание. На свободной стене он краем глаза замечает что-то, похожее на карту, и, нащупав на стене кнопку, включает свет. Легкую усталость и расслабленность от бурбона будто снимает рукой. Данте подходит ближе, напряженно рассматривая все – газетные заметки, распечатки допросов, фотокопии улик. Все это он знает наизусть. Дело с самого начала, в самых мелких подробностях, которые попали в рапорты или тем более в газеты. Он может по памяти воспроизвести содержание каждого клочка бумаги, прикрепленного здесь, но это меньше всего занимает его сейчас – он неотрывно смотрит на увеличенную распечатанную фотографию на краю доски под большим красным знаком вопроса. Узкие губы, высокие скулы, холодные глаза. Данте иногда кажется, что он начинает забывать, как выглядело это лицо. Он снимает фото с доски и смотрит долго – слишком долго. Поддавшись внезапному порыву, сминает ее в кулаке, так сильно сжимая пальцы, что от ногтей, впившихся в ладонь, остаются белые полумесяца. Потом, будто одумавшись, расправляет фото, складывает аккуратно и прячет в карман. Больше он ничего с доски не трогает. Берет стул, за которым и пришел, гасит свет, и направляется в спальню. Хотя уснуть сегодня ему вряд ли светит.