collect your scars and wear them well

      …И теперь, возвращаясь домой одноруким, с гноящейся раной в душе, Брагинский осознаёт: детские игры не имеют ничего общего с реальностью.       Да, были глупыми и наивными, играли с пацанами в войнушку, дрались за то, чтобы быть красными и не быть белыми, не понимая, что настоящая война и красное, и белое смешает с дерьмом и что, во что бы ты ни верил, за какие бы идеалы ни сражался, всюду тебя будет преследовать одна смерть.       Ему всего двадцать, а шанса на нормальную жизнь у него уже нет. Ему всего двадцать, а у него седые волосы, только одна рука и непрекращающиеся ночные кошмары, в которых он раз за разом теряет товарищей. Младшая сестра Наташка — всё, что у Брагинского осталось, — в испуге от него шарахается, когда он появляется на пороге дома, и только потом, признав, тащит его внутрь. Он смывает с себя грязь, пот и кровь, но смерть смыть не получается — она навсегда въедается под кожу, отпечатывается на внутренней стороне век, и Брагинский не выдерживает — позорно сбегает из дома, оставив рыдающую от бессилия Наташку, чтобы она не видела, как его терзают призраки прошлого. Окопы, бесконечные окопы, трупы, пропахшие табаком пальцы, закончившиеся патроны для трёхлинейки, трупы, трупы, трупы, грязный снег, жуткий холод, трупы, обморожение, военный госпиталь и снова — трупы, трупы, трупы.       Брагинскому кажется, что он ослеп, что перед глазами, как в кино, теперь вечно будут крутить ряд одних и тех же картинок, но приступ прекращается так же внезапно, как начался. Перед ним — всего лишь тоскливый московский двор, пустой и жутко тихий, и лишь посередине двора какой-то мальчишка играет старыми фигурками солдат, с которых давно облезла краска. Он ещё мало что понимает, для него война — что-то далёкое; да, она забрала батьку, но почти у всех его друзей отцы тоже не вернулись, и в этом нет ничего такого, обычная картина послевоенного времени.       «Детские игры, — думает Брагинский, — детские игры. Если бы война могла ограничиться только играми».       Потому что некоторые эти игры не перерастают, только увеличивают масштабы. А все эти бывшие мальчишки, раньше игравшие в войнушку, рады вспомнить детство, бездумно бросаются под пули, уверенные в том, что это не более, чем очередное сражение между красными и белыми, хотя на деле ни красных, ни белых уже нет, и гибнут.       Но в этот раз — по-настоящему.