Системная Ошибка! Ещё больший злодей не должен ломать бедную историю!

Заря освещала на редкость ясное небо. Однако в воздухе витало напряжение, и многие адепты солнечного клана уже собирались в группки, обсуждая план Возмездия и проверяя готовность к атаке. Так что никого особо не привлекла рослая фигура, что быстрыми шагами пересекла Главную площадь. Возможно, нечасто можно было увидеть обыкновенно проводящего все дни в медитации загадочного наследника Третьего старейшины, однако и на Великий клан нападение готовилось впервые. Тем более никто не стал вглядываться в обычно ничего не выражающее лицо гунцзы, те немногие, кто встречался на пути лишь вежливо кланялись и, перешептываясь, отходили подальше. А те, особо внимательные счастливчики, кто все же смог разглядеть мимолетно-легкую так несвойственную этому строгому мужчине улыбку, думали, что им это просто показалось. Да и Вэнь Цайнэн на месте не стоял и крайне быстро преодолел уже всю площадь, скрывшись в той стороне, где располагались его владения, так что даже тем единицам, обратившим внимание на сию странность, оставалось лишь покачать головой и продолжить обсуждать более важное. Однако, если для иных это утро было наполнено предвкушением кровопролития, тогда как для идущего домой, наоборот, не было более важной вещи, чем долгожданный утвердительный ответ любимой. И пусть кажется, что их связь никогда не сможет стать законной! И между ними слишком много преград! Социальное положение, тайна его происхождения, духовное самосовершенствование… Но он отныне приложит все усилия! Столько сколько понадобиться! Ведь она, наконец, кивнула и призналась, что также давно любит, но считает себя слишком недостойной. Он, естественно, заверил, что это не так. И что вовсе она не старая и тем более очень даже красивая. И за двадцать лет она изменилась лишь к лучшему! Однако если это ее так беспокоит, то он найдет сотни способов! В этот час он думал, что мог бы воспарить в Небеса лишь по ее просьбе. — Нинь Чжу, я приложу все усилия, — прошептал Цайнэн. Однако счастливое видение того, как он, опускаясь на колени, бережно берет и целует огрубевшие руки любимой, прервалось внезапно появившимся на пустынной дороге мужчиной. Цайнэн попытался обойти соклановца, как и всех прежде. Однако, как только мечтающий влюбленный приблизился молодой человек заговорил: — Отвратительно! Мне было любопытно, как изменилась Судьба того, кто своей внимательностью мог порушить мои планы. Вот, так?! И вместо слежки за мной, перетаскивающим труп, ты занимался признанием в любви этой… Правильно говорят, что кот должен ловить мышей, а батрак работать в поле… И подобное тянется к подобному! Колодезным лягушкам просто бесполезного говорить о море! Знаешь, шибо, а я ведь в детстве всегда восхищался тобой. Таинственным мастером, что не прозябает в интригах, сплетнях и богатстве, а твердо идет по пути самосовершенствования. Кто же знал, что передо мной просто человек, что привязал дохлую мышь к поясу и смеет притворяться охотником?! Низкий раб! Как только соклановец начал говорить, Цайнэн, инстинктивно чувствуя угрозу в первых же интонациях, опустил руку на эфес, когда же юноша проговорился насчет тайной встречи прозванный мастером фехтования отскочил на пару шагов и встал в оборонительную стойку, еще не обнажая оружия до конца обличительной речи. Лишь все больше мрачнеющий лик указывал на настрой мечника, что теперь ловил каждое движение внезапного противника. — Что же нужно молодому господину Вэнь Фэнмао, благородному сыну покойного Четырнадцатого старейшины? Он уже в том возрасте, когда понимают, сколь опасны подобные тайны, — медленно произнес Цайнэн. Он, видя оскорбительно наглое поведение парня, и бровью не повел, смекая, что обличитель слишком уж расслаблен. Однако считать юношу просто глупым означало недооценить угрозу, поэтому нужно было потянуть время хоть чем-то, даже если шанс на откровенный разговор был крайне мал. — Хмпф! Надо же этот низкий раб умеет разговаривать! Смеет открывать свою грязную пасть! Даже слышать это жалкое тявканье не хочется! Тебе суждено просто умереть! Твоя погибель от моей руки уже предрешена, как, впрочем, и всего клана. Нечестивый Глава должен пасть! — выхватывая меч, с безумной ухмылкой юноша оборвал последнюю попытку диалога. После угрозы жизни Главе Вэнь «низкий раб» оставил последние надежды на мирный исход и, уже более не раздумывая, атаковал. Изящный шаг мастера был стремительно быстр, ложное уклонение юноши с умелым выпадом было легко отбито. Уверенное движение лезвия ярким всполохом, прочертив защиту, сразу перешло в нападение. Кисть рабочей руки, сжимающей меч, сразу отлетела в сторону, последовал идеальный росчерк по коленям и совсем незащищенной другой руке. И уже завершающим выверенным жестом, смахнув всю кровь с клинка, мастер меча задвинул смертоносное оружие в ножны, бесстрастным взором оглядываясь на быстро разрастающуюся лужу крови, где с ухмылкой валялся этот безумец. Точнее уцелевшая часть… -Я перекрою меридианы, остановлю кровь, и ты поведаешь свои цели, — все также хладнокровно объяснил Цайнэн, однако харкающий смех юноши заставил остановиться осторожного мечника. -Ха-кхе-кхе! Серьезно?! Даже за гранью моего воображения? А ты, кхе, так уверен в себе! Грязный раб! Для тебя все равно уже все кончено! Как и для твоего господина! Как думаешь, кто за этим всем стоит? Кха-кха! Оглянись! — харкая кровь, все улыбался Фэнмао. Цайнэн мог обронить, что никого не ощущает, однако обостренный слух вдруг ловит шорох шага. Мастер вновь кладет руку на эфес и медленно оборачивается. Подошедший тут же выходит из тени, охотно показывая лицо. Бесстрастное лицо потрясенно скривилось. Старший же наследник повторил безумную ухмылку умирающего позади юноши. -Этого… Просто… Невозможно, — у Цайнэна все же вырвался потрясенный шёпот. — Невозможно? Почему же? Разве наш разлад не известен всему клану? Почему же мне не желать ему смерти? Особенно, когда узнал про всю эту грязную ложь! Верно говорят, что на чужой голове иней заметишь, когда на своей сугроб не почувствуешь! Меня просто выводит из себя его отбитая логика! Он готов высокомерно втаптывать безродных чужаков, если они не нужны. Но если вдруг полезны… Знаешь, как он умрет? Прикормит одного грязного ублюдка и пропустит удар в спину. Так не лучше ли ему тогда пасть от руки родного сына? Как считаешь, а грязный раб? Кстати, хочешь подарок? — едко усмехался А-Сюй. Тот самый упрямый малыш, что недавно бегал от нянек подглядывать на его тренировки… Цайнэн просто не мог поверить, однако реальность нанесла новый удар и голова Хозяина … со знакомым противным хлюпаньем приземлилась к ногам его верного слуги. И пусть лицо Третьего старейшины избороздили морщины, а волосы напоминали шерсть дикого и больного (что не в состоянии за собой ухаживать) зверя, и в целом все выражение было искажено страшным прикосновением смерти — он узнал своего Освободителя! -Я очень милосерден, не правда ли?! В конце концов, знаешь, как говорят: одно краткое мгновение свободы не сравниться с бесцельными годами заточения, и Смерть, порою, лучше. Как считаешь? Почему ты так смотришь? Я поступил много лучше моего Отца. И ты, лживый раб, не смеешь и во взгляде протестовать! Лжецы должны понести свой урок! И как тебе такое? И мой отец также. Он уже отравлен ядом белого трехсотлетнего змея, и его уже ничто не спасет. Он, считай, уже мертв. И вряд ли протянет до утра следующего дня, так что перед тобой, раб, стоит прямой выбор! Знаешь же, что бывает неправильный путь, но не бывает безвыходных положений. И даже муха на хвосте скакуна может путешествовать на тысячу ли. И я могу пощадить тебя, если откажешься от моего отца сейчас. Помогу даже оформить твои отношения с любимой. Я не считаю эту связь чем-то зазорным. В конце концов, это просто союз двух слуг. Так, что скажешь? — Старший наследник в тишине закончил свою омерзительную речь, протягивая руку. Перед глазами Цайнэна появилось заботливое лицо Нинь Чжу, та улыбчиво верещала про то, как изменился младший господин, что он, наконец, смягчился и стал подпускать к себе людей… -Но вкусы в еде почти не изменились. В конце концов, все мы остаемся немного детьми, - Он также… Он все еще помнил ту доброту хозяина, его жены и шидзе. И даже Вэнь Жохань тогда подарил ему книгу и грубовато добавил, что слишком уж мало он ест… Цайнэн встал в боевую стойку. -Глупый выбор. Мой отец уже не жилец. И это признала даже солнечная клятва. Так что ты просто умрешь бессмысленной смертью, — с театральной скорбностью покачал головой Вэнь Сюй. -Даже если ты действительно Вэнь Сюй, и меня ждет лишь смерть, у меня нет права поступить иначе, — после тихого ответа мастер меча рванул с молниеносный скоростью, на ходу оголяя клинок на старшего из сыновей Жоханя. На возможного нового Главу… Взрывная боль обожгла грудину, стоило ему коснуться кожи наследника. А-Сюй и бровью не повел, лишь ухмылка стала шире. Несмотря на разрастающуюся боль и осознание того, что душа была разорвана, Цайнэн довел атаку. Голова наследника отделилась от туловища и упала рядом с уже завалившимся мечником, перед взором которого стояло раскрасневшееся лицо любимой. -Прости, — прошептали немеющие губы. Он уже не увидел, как рассеиваются трупы врагов и все следы сражения, словно и не было ничего. Из тени вышел юноша, чей возраст не превышал семнадцати лет. Имел он типичные вэневские суженые карие глаза, наполненные хищным высокомерием, возможно, более острые черты (словно он голодал) и несколько болезненный оттенок (отдающий зеленоватым) белизны кожи, что, контрастируя с выпущенными из-под заколки исся-черными волосами до плеч, придавал лицу еще большей одержимости. Злорадная ухмылка лишь довершала образ жестокого безумца, рассматривающего поверженного врага. В руках он держал горящий молочно-белым шар, что при более детальном рассмотрении оказался огромным глазом, чей темный зрачок также словно бы рассматривал упокоенного противника. -Вот, и все. И это произошло ровно так, как и описывает священное писание Судьбы. Ровно так, как и должно. Твое мастерство превзошло мои ожидания, однако даже самая высокая гора не сможет заслонить Солнце. И от Судьбы нельзя убежать, каким путем ты ни предпочел идти. Ты ведь это уже понимал, когда кидался атаку? И, взявшись за протянутую руку, ты также предавал своего дорогого Главу, как и накинувшись на его старшего наследника. Лягушке лучше было никогда не вылезать из своего колодца. Прощай, мой Герой из детства, — напоследок торжественно-напыщенным тоном произнес Фэнмао, пряча в духовный мешочек шар и скрываясь в тени. Труп на окраине должны найти только после обеда, однако не стоило привлекать излишнего внимания, все-таки слишком многое изменилось из-за этого «слизняка». А юноше следовало еще столько успеть… На второй серединной площади было, как всегда, людно. Сюда по обыкновению стекались мелкие торговцы, у которых можно разжиться всем: от пирожков до какого-нибудь редкого магического артефакта. Хотя последнее лучше было приобретать на «первой серединной». А уж о нижней площадке, приспособленной для разнорабочих, провинившихся слуг (или даже незадачливых господ) и других не совсем приличных статусных прослойках этого заклинательского города не стоило и говорить. Там обыкновенно царствовали законы Черного Рынка и властвовала несравненная Девятая старейшина, чья красота и кровожадность могли затмить рассвет. Точнее не она сама, а один из ее приближенных элитных убийц. Власть над серединными площадями была разделена между Четвертым и Седьмой. Хотя какое разделение могло существовать между дружными сыном и матерью? Здесь также можно было встретить товар, что не соответствовал высоко моральным принципами заклинательского сообщества, однако в более приличной обертке. Например, Седьмая негласно отвечала за подбор наложниц (или просто любовниц). Центральной (или главной) же площадью заведовала главная ветвь, она поражала простором и девственной чистотой. Там могли проводиться лишь тихие внутриклановые сделки старейшин, торжественные встречи особо влиятельных или пышные празднества. Никто не горел стремлением оспаривать порядки при Главе с таким раздражительным нравом. Тем более Главную площадь окружали резиденции большинства «любимых» старейшин, и им также не особо хотелось терпеть торговый сброд. И таково было не совсем понятное чужаку, но достаточно четко обозначенное разделение для своих в Безночном Городе. У Главной площади прекрасно жилось всем «клановым любимчикам», Первую серединную облюбовали особо выделяющиеся ученики со своим окружением, у Второй серединной можно даже встретить дома ушлых торгашей (арендованных у вдов), преданных престарелых слуг, тайных любовниц, но в основном здесь ютились серые середнячки; о последнем ярусе и тех неудачниках, проживавших в тесноте и более, чем скромных условиях, было не принято вспоминать. Но самым опасным местом там считалась именно эта площадь, где размещался «неуловимый» Черный Рынок. В далеком детстве дурной голове его друга было не понять подобного, и они, жители «среднего района», пробрались в недра Черного Рынка. Один был сыном «Бесталанного Четырнадцатого старейшины», другой, наоборот, являлся отпрыском гениально-героического личного ученика Одиннадцатого старейшины, что погибли, но отбили Первую волну атаки Безумного Генерала, перепутавшего стороны света. Говорили, что они вдвоем сражались наравне с целым отрядом заклинателей из Юньмэн Цзяна, выступившем в качестве поддержки. Что они были подобны Богам Войны! И замертво упали лишь, когда прибыла подмога и императорский указ об отступлении. И, естественно, дети благородных и прославленных родителей не могли не вляпаться в этом небольшом путешествии. Удирая от особо страшного (громилы, покрытого шрамами) адепта Девятой они умудрились случайно поджечь деревянные постройки. И пожар явно грозил охватить всю округу, если бы не вовремя подоспевший старик Шестой с юными адептами и Третий, что, собственно, и спас незадачливых детишек. Проклятый Вэнь Софан настолько метко подбирал слова, позорящие их, что у Фэнмао до сих пор горели уши от позора. Он говорил, что такой мальчишка недостоин носить в своем имени слог Великого Мао, а его друг так вообще опозорил добрую память об отце. В общем, поносил он их долго и все припоминал при каждой встрече. Будто бы мало было того, что их сразу прилюдно отхлестали, а уже дома, как следует, оттаскали за уши, а затем еще с месяц они переписывали буддийские сутры в доме предков, так еще о них разнесся слух, как о самых взбалмошных молодых господах во всем солнечном клане, что явно было неправдой! Ведь Старший наследник в те времена буйствовал похлеще, но об этом принято было говорить с непонятной похвальбой, мол: — «Во, что учудил!» Однако всех, естественно, переплюнул Вэнь Чао со своими дружками. Но все же их с другом также часто упоминали в связке с этим «слизняком», что уже тогда неимоверно выводило из себя. Ведь они даже знакомы толком не были, а злые языки трепали так, словно они чуть не заговорщики нарушения всех норм благовоспитанности! Хотя имя младшего отпрыска главной ветви все же не зря трепали, впрочем, об этом он узнал много позже… -Эй! Ты, где снова витаешь? Вот, возьми пирожок. Сестрица Као Лин готовит их просто пальчики оближешь! — протягивая пирожок, все улыбался его закадычный друг детства. -Бай Цзо, — слабо улыбнулся Вэнь Фэнмао. Весельчак и бездарь Бай Цзо, вновь отлывнивающий от зубрежки и практики у старших учеников Восьмого. -Ууу, знаешь, каким-то ты жутким стал после своей медитации. И как исхудал! Смотри жене нравиться перестанешь. И я с легкостью отобью милашку Фэн-Фэн, — все щебетал закадычный друг. «А ведь дурная слава этого «слизняка» сломала все его возможности,» — с горечью вспомнил Фэнмао, как другу отказывали во втором шансе всякий раз при малейшем проколе. А ведь он так усердно тренировался, чтобы стать искусным мастером меча. Они тренировались… Но сначала Шестой через год попыток покачал головой, истязая чем-то совершенно странным явно перерослого, совершенно неуклюжего деревенщину (будущего Змеиного Командира), потом Одиннадцатый шуганул после первых промахов (ведь он был столь занят тренировками племянника и элитного отряда, куда ему тренировать «бездарей»), а затем и Третий сразу отказал, аргументируя, что не берет учеников вообще. Иные ученики и мастера также постоянно говорили, что для такого легкомысленно открытого оболтуса лучше поучиться выдержке с медитацией, а затем уж идти во что-то серьезное. Но Бай Цзо никогда не унывал при отказах и, казалось, задорная улыбка приклеилась к лицу. В итоге, теперь после всех мытарств он один из «серой массы» учеников Восьмого. -Хватит говорить глупости. Язык твой иногда словно помело. Как твои дела у Восьмого? — решил перевести тему Фэнмао, думать о предстоящем, что касалось напрямую жены не хотелось. — Эх, ты просто не представляешь, насколько этот добряк Восьмой строгий тиран! От него все бегут! Эх, был бы у меня талант в стрельбе или фехтовании. Да, хотя бы в каллиграфии или определенного склада ума для создания артефактов… Зато есть музыкальный слух! Вот, стыдоба-то! Сын Героя! Хоть в целители иди! Кстати говоря, старик Гунгао также постоянно ноет, что из-за моего почерка не работают талисманы. Но я же стараюсь! И вовсе у меня не куриные лапы! Если по ним постоянно так колотить, то они скоро станут лягушачьими ластами. И подумаешь, я не столь ловок и быстр. И реакция не такая. И вообще… — все ворчал Бай Цзо. Однако Вэнь Фэнмао видел, как горят его глаза. Ведь впервые за долгое время его, несмотря на неудачи не гнали, называя совершенным бездарем. Какая жалость, что мало-мальские подвижки у друга начнутся только перед самым штурмом Безночного Города. Он тогда подобно отцу останется до конца, прикрывая отход. Даже тогда, когда поднятые мертвецы начнут терзать тело, А-Цзо не снимет барьеры. К сожалению, его подвиг пройдет незамеченным никем. Их родной Безночный Город падет, и друг, считай, также не жилец. Фэнмао осмотрел оживленную площадь, что, хоть и притихла в ожидании «важного события», но все не выглядела умирающим пережитком. Ничего не говорила об упадке… -…Эх! Уж лучше Десятый или Четвертый! Или даже кузня Первого! Твой брат действительно мудро поступил, сбежав от этого тирана к Вэнь Хожую… Эм, точнее… Извини, — запнулся друг, вспоминая о недавней трагедии. Фэнмао меланхолично откусил булочку. Старший брат не был образцом самой примерной и лучшей жизненной опоры, но он остался единственным близким родственником после смерти отца. Самым близким и правдивым в череде фальшиво сочувствующих, но в тайне радующихся такому исходу стервятников. Брат же был всегда слишком вспыльчив и самонадеян. Он любил азартные пари и, вообще, связался с не той компанией в виде отпрыска Четвертого Старейшины и Второго наследника. Так что ссоры были частым гостем в их скромном жилище, в особенности когда брат наведывался пьяным. И все же, младший сын покойного Четырнадцатого не мог обвинять его в этом в полной мере. В конце концов, Вэнь Динбу просто сломался, а те стервятники доломали. А он, самый близкий и родной, не мог с этим ничего поделать, даже зная исход. А он ведь, правда, пытался! Но, как в случае с отцом, лишь только все усложнил. И теперь еще их имена были запятнаны позором. Он не должен был пытаться что-то поменять! А еще этот «слизняк»! И почему наставник настолько уверен в уникальности этого ничтожества?! Почему? — Действительно вкусно, — вымолвил Вэнь Фэнмао. — Ммм, говоришь словно столетний только отмороженный старик. Ты же отсутствовал не столь долго. Эй, твоя уединенная медитация закончена, очнись друг! А то я начну сомневаться в том, что перенимать опыт у Легендарного Тринадцатого столь удачный шанс в жизни, — чуть ли не в ухо кричал Бай Цзо. Фэнмао выдавил кислую улыбку, он устал притворяться. В конце концов, он знал истину не первый год. И прошел уже все стадии отрицания и принятия. И, казалось, от него самого после всех стараний и метаний почти ничего не осталось. Вот, и Герой детства был убит самым подлым способом. -Да, ты хоть в чем-то оказался прав. Тренировки у Тринадцатого-это самое жуткое, что я испытывал в своей жизни, — с загадочной ухмылкой отпарировал Вэнь Фэнмао. — Эээ! Так нечестно! Что там было?! Ну хоть немного расскажи, — тут же так живо завозмущался друг. — Ну, пожалуй… Нет, — дразнил Фэнмао, откусывая от булочки. -Ууу, нуу ты и лис! Знаешь, тогда не расскажу о том, как побывал в первоклассном заведении. «Падающий Феникс» называется. Так вот, знаешь там в клиентах сам Император бывает. А Главе Цзинь пришлось записываться в очередь за месяц! А какие там должны быть сестрички! Ммм, наверняка, богини-лисицы во плоти! — казалось, сейчас у друга в светло русых волосах, собранных в неряшливый хвостик, появятся лисьи ушки, столь хитрющую рожицу он скорчил. — Врешь, у тебя всегда у змей растут рога, у черепах-усы, а у водных ящериц-грива. Да, и нечисть в Аду рисовать, много легче, чем тигра. И судить тебя будут по твоим же рисункам, — мрачно отрезал Вэнь Фэнмао. Упоминание этого весеннего дома окончательно окунали в воспоминания о недавнем проникновении во владения Вэнь Чао. Ведь, покопавшись в бумагах он помимо искомого зашифрованного дневника обнаружил и отчетность по этому предприятию. Там, кстати говоря, все было не столь удачно, если судить по бумагам (более тщательно проверять и не хотелось). Он вообще желал бы абстрагироваться от этого ничтожества, но почему-то вновь и вновь все вращалась вокруг этого наглеца. И все, сговорившись, постоянно напоминали об этом «слизняке». Теперь даже наставник начинал нести настоящий бред стоило речи обратиться в сторону Вэнь Чао. — Да не злись ты, хочешь расскажу слух о недавно появившемся еще одном Безумном Генерале? — похлопал друга по спине Бай Цзо. -Не злюсь. Просто если свинья спит, то обрастает мясом, если человек спит- продает дом. И пожалуй, мне пора, — фыркнул Фэнмао. -Куда?! И вообще, меня начинает пугать твоя новая привычка сыпать поговорками. Ладно, мне, вот, интересно, кто теперь после смерти Змеиного будет отвечать за патрули. И как проидет месть младшего наследника… — вновь посыпал соль на рану закадычный друг. В конце концов, Фэнмао удалось распрощаться с другом. Тот, правда, начинал что-то лепетать про бродячего по степям нового безумного генерала, просто слушать действительно не было сил. И дело было, разумеется, не в Бай Цзо. Однако время еще было, поэтому он просто нашел уединенный угол и промедитировал до указанного часа. -Пора, — пробормотал юноша, вставая и направляясь к дому. Теперь вся его жизнь была досконально выверена из священного писания Судьбы. И в какой-то мере так было намного спокойнее (даже лучше), чем это постоянное нелепо-напряженное противостояние. Он просто должен провести некоторые умелые корректировки, а в основном Судьба останется неизменна. С такими размышлениями он вовремя добрался до дома. Милая жена встречала на входе уже обыденным падением. -Эти пороги. Может все же переделать как-то, — ворчала она в безопасных руках мужа. -Да, — кивал он, а она продолжала что-то лепетать, пока он переносил ее через порог и усаживал на подушки. -Устала? — прервал, наконец, он ее бормотание. -Нет, в порядке, — улыбнувшись, ответила она и подорвалась что-то сделать, но чуть было вновь не повалила столик, на котором служка расставляла еду. «Вот, так всегда,"-с усталым вздохом подумалось ему. По правде говоря, эта девчонка всегда очень раздражала. Когда-то он вообще не понимал, что такого особо милого находил в ней Бай Цзо. Вечно лыбиться, падает, все делает неправильно, увязывается хвостиком и болтает какую-то глупость. И более того обладает даром, которого нет ни у отца, ни у него с братом. Она! Их поженили очень рано, и он еще отбрыкивался, почему не с братом, который по причине затяжной болезни в детстве оказался не способен иметь детей, чем А-Мао по незнанию породил еще конфликт с Динбу-гэгэ. Ох, как же было неловко, когда правда выплыла наружу. Истина и Тринадцатый. Роковым поворотом Судьбы ворвались в его, итак, не особо легкую жизнь, окрашивая серый тон в нечто совершенно беспросветно черное. В начале, он, глупец, еще гордился, затем, преисполнившись самодурства, попытался все изменить. Увы! В первый раз, спасая отца от смертельного сердечного недуга, Фэнмао и не предполагал, что тому может стать плохо прямо на миссии, чем он поставит под удар всех участвующих. А с братом… Он действительно оказался гораздо большим идиотом, чем милашка Жофэн, ей хотя по несколько раз не приходилось втолковывать основополагающие вещи. — Знаешь, меня навещал второй наследник, и было не ахти удобно из-за этих порогов! А еще куда-то пропал покойный брат Лиу-Лиу. Ума не приложу, как такое вообще возможно. Тетушка Фан сбилась с ног, и я вместе с ней! Бедная Лиу-Лиу! Мне так стыдно! — хлюпая хорошеньким носиком, захныкала Вэнь Жофэн. -Ну-ну, дорогая, — целуя в этот носик, попытался успокоить муж. В мыслях вновь раздраженной вспышкой по открытой ране пронеслось то, что второй наследник был здесь. В этом доме! -Он что-нибудь еще спрашивал? — попытался выудить побольше Фэнмао. — Кто? — растерянно моргнула Жофэн. -Второй наследник, — дернув губами и скрыв раздражение за заботливой маской, муж ласково приобнял свою возлюбленную. Этот «слизняк» снова все портил и двигался не по Судьбе! Сколько можно?! Как теперь изменится священное писание, окончательно все запутывая… -А он. Ну, зачем-то хотел попрощаться с Дун Джэном. Это даже странно. У них вроде были напряженные отношения. А как узнал про исчезновение, так чуть было не довел до приступа тетушку Фан своими угрозами, — пожаловалась дорогая женушка. -А ты? Как ты? — гладя округлившийся живот любимой, обеспокоенно спросил Фэнмао. -О, все в порядке! Со мной он был очень обходителен, — заверила беременная, заставив мужа нахмуриться. «Не похоже, чтобы она врала. Однако Вэнь Чао и обходительность с кем-то?» — раздражение от непонимания только лишь усиливалось. Что задумал этот червь?! Почему же настолько сильно изменился? Неужели наставник прав? -Быть не может. В вороньем гнезде не может быть куриных яиц, — совсем тихо пробормотал Фэнмао. В конце концов, первоначально старший братишка должен был умереть, как собака, захлебнувшись после передоза в сточной канаве. Его там должна была забыть развеселая компания со вторым наследниками во главе, что была бы в загуле по вассальным кланам. И они даже ни разу не вспомнили о нем по возвращению! Разумеется, узнав о таком исходе, Вэнь Фэнмао не мог относиться как-то иначе, кроме как негативно к Вэнь Чао. И всякое сравнение, прилепившееся с малых лет, просто выводило из себя! Он другой! Притом, уже давно! Да и, честно говоря, никогда не был таким! А старший брат… Он… В общем, став учеником мастера Шошужэня и после смерти отца подавив все отрицание и неверие, Фэнмао попытался обмануть Судьбу во второй раз, но уже с помощью хитрых уловок Тринадцатого. И вроде у них даже это получилось и благодаря ритуалу «Подмены» брата удалось вернуть на истинный путь (на его судьбоносное место становится другой, недавно пришедший адепт). И Вэнь Динбу на время даже становится учеником Восьмого, и все, кажется, начинает налаживаться. Вэнь Фэнмао позволяет себе расслабиться, почувствовать себя счастливым. По-настоящему свободным. Ведь он мог предположить, что они с Учителем могли перекроить саму Судьбу и привести клан Вэнь к процветанию. Наверно, именно тогда он впервые начинает осознавать, что малышка Жофэн перестала вызывать раздражение, и даже, наоборот, все ее прошлые попытки помирить братьев или поднять настроение смотрятся крайне милыми. В эту светлую пору и зародилась новая жизнь. Точнее, под самый конец. Увы, радость слишком быстро сменилась страшным ударом. Вэнь Динбу вернулся в услужение к Четвертому, и его злой рок стал лишь хуже. Собственный проигрыш Вэнь Чао повесил не только на выигравшие кланы, но еще и на него, как на организатора, и брату было суждено умереть несправедливо обвиненным, опозоренным своей некомпетентностью уже не только перед собственным кланом. Теперь же все ухудшилось еще сильнее, и старшего клеймят и проклинают по крайней мере в двух из Четвертки Великих Орденов, как того, кто пропустил «Дьявольскую Воронку». Но, что было самым страшным, так это полное равнодушие старика Тринадцатого к такому мрачному будущему (теперь уже недавно наступившему прошлому) Динбу. Он, пожимая плечами, напомнил, что говорил о том, что четких гарантий никогда и не давал и что теперь все в руках Фэнмао. — Однако еще большее ухудшение более, чем возможно. Судьбоносные изменения обычно идут по ниспадающей. Я же говорил, — совершенно равнодушно ответил тогда Вэнь Шошужэнь. — Но что тогда клан?! Его спасение?! И моя жена с ребенком! — отчаянно вскричал Фэнмао. Тринадцатый лишь покачал головой и предложил попробовать заново. И, в конце концов, Вэнь Фэнмао выбрал. И брат умер… — В ногах правды нет, дорогая. Отдохни. Вот, выпей, — улыбаясь, Фэнмао подал дымящийся чай. — Спасибо, — ответила такой же улыбкой Жофэн и, отпив, упала в предупредительно расставленные объятия безумца. -Тсс, все будет хорошо, — ласково поглаживая макушку и целуя в лоб, тихо пообещал юноша. Фэнмао взглянул на закрытую дверь, слуг он предупредил, чтобы не беспокоили хозяев и сам следил за тем, как последний служка принесший еду покидает их дом, но мало ли что. За этот месяц он постепенно терял последние капли уверенности, ведь никогда не был талантлив в культивации, однако он все же был личным учеником самого Тринадцатого старейшины. Поэтому за последние годы он многое пережил и в саморазвитии вряд ли уступал иным более опытным соклановцам. Так что, при повторной усиленной поверке он с облегчением вздохнул и достал из подпространственного мешочка цянькунь светящийся глаз. Через мгновение их присутствие вряд ли бы почувствовал даже Верховный Заклинатель. — Что ни говори, но все-таки Глаз Цюнци дает особые привилегии. Священное Писание Судьбы теперь очень легко читать, да дорогая? И не нужно использовать больше никаких неточных гаданий. Как там говориться, большая кисть делает большие иероглифы, — тихо засмеялся Фэнмао, закрепляя глаз на поясе. Он торжественно медленно на руках пронес свою беременную женушку весь длинный путь до убежища Тринадцатого. «Скромным», честно говоря, обиталищем мог назвать лишь сам хитрый хозяин-отшельник, что и близко не подпускал сюда никого. За столетия без должного ухода многие резные золоченые украсы в основаниях десятка гигантских колонн, а также на факелоподобных светильниках потускнели, как и отполированный до гладкого благородно-изумрудного блеска монолитный блок-пол из чудесной каменной руды далиши, что покрывал полностью весь потрясающий по размерам зал. Этот «приемный» зал совершенно пустой, холодный и настолько огромный, что своды терялись в пугающей полутьме бликов, но ничем не уступающий самым богатым комнатам Знойного Дворца, всегда вызывал у еще недавно мальчишки сильные мурашки. Ему казалось, что в тени колонн в этих неясных играющих бликах скрывалось нечто пугающее, могущее исподтишка напасть, стоило лишь немного расслабиться. Он уже не был тем мальчиком, боящихся теней, но трепет от величия все же, как всегда, несколько всколыхнула обращенные глубоко в себя темные мысли. «Как это место вообще может считаться чьим-то домом,» — сравнивая скромное, но теплое убранство отчего жилища с торжественно-вычурной холодностью этого места, Фэнмао сразу выбирал первое. И мысли кружили теперь вокруг личности хозяина сего богатства. Ведь он сотни лет проживал здесь в полном одиночестве. Отстраненный, глубоко прячущий свои секреты даже теперь. Первый и единственный ученик уверенно прошествовал почти через весь зал и свернул в тень между последней парой колонн. Там через пару ступеней ждали его каменные врата, чьи створы, если хорошо в полутьме присмотреться, были испещрены магическими знаками. С отточенной привычкой небрежной точностью Вэнь Фэнмао зацепился за острый край и уже окровавленным пальцем провел по нескольким символам, пробормотав заветные слова и вложив нужный (весьма весомый) заряд духовной энергии. Врата безотказно засверкали и со скрипом раскрылись, впуская гостей. Голубоватый свет, как всегда, резанул по глазам, однако прищурившийся юноша безбоязненно вошел внутрь. В центре небольшой круглой залы, окруженной колоннадой, возвышался пьедестал, на котором и располагался источник света. Прозрачный (словно изо льда или хрусталя), резной гроб. Впрочем, можно было рассмотреть, что магическими символами и кругами были изрезаны не только пьедестал с гробом, но и пол с колоннами, однако пока светились лишь первые. Фэнмао аккуратно облокотил крепко усыпленную на светящееся подножье могущественного артефакта. Для проведения соответствующего ритуала ему не хватало «самой мелочи». Он быстро вышел из ритуальной и, не оглядываясь, росчерком закрыл врата. Его путь лежал в комнату на противоположной стороне. Здесь следовало поклониться статуям дверных божеств и громко назваться только, тогда открывался проход в совершенно темные покои Легендарного. От ловкого щелчка в стеклянной чаше загорелся специальный огненный талисман, чья многоразовая долговечность ставила его в ранг мифического артефакта (по крайней мере Фэнмао не видел, чтобы тот когда-либо заменялся). Он тусклыми всполохами осветил небольшой столик, заваленный книгами, свитками и просто бумагами, огромный шкаф, наполненный всяческими «интересностями» (от засушенных трав и нефритовых ларцов до чего-то загадочно плавающего в стеклянных сосудах), а также достаточно роскошную кровать, по бокам которой также располагались подобные светильники. Ученик Тринадцатого не стал их зажигать, просто замер с нечитаемым выражением у учительского ложа. И его бледное, иссушенное, полностью опустошенное лицо по степени отрешенности могло сравниться лишь с совершенно обескровленным выражением трупа, лежавшего на учительской постели. Вэнь Шошужэнь умер еще наступления до рассвета. Сначала Фэнмао был несколько раздражен, когда увидел загоревшийся ни свет, ни заря «тревожный» талисман. Однако в последнее время (после их разлада) старик не так уж и часто звал с собой. Даже последняя медитация, направленная на овладение «Глазом Цюнци», скорее была прихотью самого юноши. А уж когда этот обезумевший старец нашел нечто «исключительное» в роковом развороте Судьбы слизняка Вэнь Чао, то с ним нормально поговорить вообще не получалось. Фэнмао просто отказывался принимать исключительность сей персоны! Что хорошего, если Судьба у всех лишь ухудшилась?! Почему шифу столь загорелся исключительностью этого никчемного человека и не видит реального положения вещей?! Да, и вообще, он ли был причиной? Может именно по их с учителем вине и Дун Джэн покинул свет раньше? Однако юноша побыстрей отринул это жутко свербящее воспоминание-размышление о том, как поддался слабости и в последней раз решился внести небольшое изменение, подгадив второму наследничку взломом с кражей личного имущества и передачей особо злобному неприятелю. Он думал, что от такого ничего не может столь кардинально перемениться. Ведь раньше юноша же не сличал каждое действие со священным писанием и ничего, да и не было оно настолько подробным, как сейчас под воздействием Глаза… В ту пору просто думалось, что хоть немного полегчает, если провести так называемую «маленькую месть». Однако груз на душе почему-то лишь увеличился. Тогда-то только и начало доходить, что мучала его даже не вина, а страх! Невыносимый, мешающий нормально дышать страх того, что все может стать еще хуже! И он не сможет ничего поделать, просто не будет знать, как поступить и что произойдет в следующее мгновение! Ведь произойти могло все, что угодно!!! И этот «избранный придурок-слизняк» может все лишь ухудшить! Ровно в таком состоянии он пришел к Тринадцатому и с порога начал уговаривать старика витиеватыми оборотами и мудрыми изречениями. Он думал, что сумеет уговорить старика больше не творить безумие. Остановиться! — Он по-настоящему никчемен! Разве не видно по развитию его Судьбы! Поэтому, возможно, лучше попытаться произвести «Подмену», — Фэнмао ровным тоном декларировал отрепетированные слова. Он в тот миг казался себе необыкновенно разумным. Тринадцатый же глядел на своим обыденным острым взглядом, что, казалось, протыкал тебя насквозь, высматривая абсолютно все, и уходил куда-то в неизведанную даль. Отстраненная улыбка также присутствовала. Все это ученик видел столько раз, что даже особо не всматривался, а концентрировался на заученном, смотря на собственные руки. — А-Мао, знаешь ли, почему мудрые изречения никогда не имели силу, что им восхищено приписывают? — внезапно насмешливо спросил Тринадцатый. Фэнмао, задохнувшись, споткнулся на следующем предложении, которое, как он думал, определенно должно повлиять на решение старца. Юноше уже привык к такому стилю общения старца. Тот имел обыкновение перебивать, задавая острые вопросы. Поэтому даже планировал специальные паузы, чтобы вновь броситься в словесную атаку. Однако не в этот раз. Кое-что было совсем необычно. Нечто в интонации… Насмешка скорее была ласково-теплой, словно его учил родной дедушка. «А-Мао», наконец, поднял взгляд с собственных сжатых в кулаки рук и более внимательно всмотрелся в неприступно равнодушные глаза Бессмертного Мудреца. Вэнь Шошужэнь мечтательно улыбался. И никак по-иному! Эта странная легкомысленная улыбочка скорее подошла закадычному Бай Цзо, но никак не этому восьмисотлетнему интригану. — Извините, этот ученик немного не понимает… — совсем растерялся Вэнь Фэнмао. -Скорее совершенно не понимает. Но, ладно, опустим сей вопрос. Мне приснился один замечательный сон. Одна Гигантская Черепаха, наконец, была убита Серебряным Драконом. Поэтому теперь все не имеет значения. Не нужно больше ничего. Правда, А-Мао достаточно уже сделанного, — говорил совершенную нелепицу наставник. -Я… Этот ничтожный ученик Вас совершенно не понимает, — наконец, признался Фэнмао. -Все хорошо… Все уже хорошо, — закрывая глаза, загадочно заверил Шошужэнь. Некоторое время они просили в тишине. Наконец, Фэнмао понял, что остался один. Он панически кинулся к учителю, но все предпринятые меры были бесполезны! Однако в разуме лишь билось, что такого случиться никак не могло! Что погибнуть учитель лишь мог после сбора всех наследников заклинательского края здесь! И никак не раньше! Страх темным маревом заполонил все сознание, все окончательно запуталось и летело в кошмарно-непонятную бездну. Он ведь уже смирился с погибельно жестоком роком! Столько всего произошло! Допустил такое! И все теперь может быть хорошо? Тринадцатый был тем мостом и одновременно опорой… А теперь исчез и он! Причем, вот так, абсолютно внезапно! -Так нельзя! Совершенно неправильно! Невовремя! — вскричал он богохульственно дергая труп учителя за грудки. Тот, разумеется, продолжал улыбаться этой идиотской улыбкой, тогда Фэнмао расплакался. В первый раз после принятия ученичества и раскрытия истины он позволил себе так нелепо громко, по-детски разрыдаться. Даже на смерти брата и отца он смог сохранить больше достоинства. -А как же Фэн-Фэн? Вы же знаете, что ей уготовано. Все станет хуже и для нее? Ответь, мне, шушу, — забывшись кричал он. Однако жестокий старец так и остался безучастно отстраненным. Наконец, чуть успокоившись, Вэнь Фэнмао ринулся к «Глазу» и окончательно осознал свою Миссию. Он вернет все на круги своя! И для этого не так много и надо… — Знаете, шифу, ваше упрямство никак не поколеблет моей решимости. Как и все ваши изречения. Разлитую воду не собрать. И вы тоже грешны. Не то что бы мне было действительно интересно, или я Вас не уважал, но «Глаз» показал, как я роюсь в ваших вещах, чтобы воссоздать нужный ритуал. И вот, что я обнаружил. Ваши же записи утверждают, что вы уже удачно проводили ритуал «Подмены». По Судьбе именно ВЫ в склоках с нынешнем Верховным Заклинателем должны были помочь отправиться на перерождение большинство из старейшин. Судьба лживо описывает Вас, как крайне эгоистичного и бесчувственного человека, что ради продления своего бессмертного существования готов был захватить тело Главы. Однако, увы, результат был бы плачевен. В итоге, Вы разделили свой Рок со мной. И теперь именно этому скромному ученику предстоит исполнить Вашу Изначальную Судьбу. И, поверьте, этот ученик не подведет! Все обязательно станет по-прежнему. А теперь, вставайте! Нам многое предстоит сделать. Похоже, из-за одного «слизняка» Судьбу крайне лихорадит. Тот же мастер меча, что должен был попытаться избавиться от Вас про приказу Главы, по уже дважды изменившейся судьбоносной ветке должен был заметить меня, несущего труп, однако он прохлаждался совсем в ином месте. Живой и здоровый! Но я это исправил. Так что мне придется ориентироваться на ваши записи. А это сложно! Ну же! Под лежащий камень вода не течет! Над Фэн-Фэн надо ритуал провести, — Фэнмао дернул хладное тело к себе. Наставник же все также упрямо не шевелился. -Вы хотите, чтобы я вас одел? Верно говорят, старый также капризен, как и младенец, и уход требует соответствующий, — ворчал юноша, поправляя нижние одежды наставника. Наконец, холодная местами почерневшая рука шифу легла на грудь юноши, явно отталкивая. — Эааэа, — -Что? — безумно ухмыльнулся Фэнмао. — Здесь нет прочувствования умных изречений. Не произноси их так просто даже, если понимаешь их смысл. Так ты просто прячешься, — не снимая руки, совсем тихо прошептал мертвец. -Правда? Вы так уверены в том, что я чувствую? Ну, ничего, этот ученик еще докажет! Первый старейшина должен умереть в подстроенной вами схватке. Вторая нарушить клятву, в ранней версии она должна была выжить, просто утратив силу, но, хэх, сама все себе испортила. Девятая будет убита новым дитем и предателем. Но вы, договорившись с предателем, скинете вину на Седьмую. И все из-за одной преинтересной нечисти, что должна появиться. А также из-за копии Теневого Кольца. На самом деле оригинала, но вы и здесь проведете бедолагу-предателя. В итоге, Седьмая убежит в Столицу к Одиннадцатому, где по вашей воле выйдет на имперцев и сопротивление. Десятый умрет от отравления, когда начнет расследования смертей. Как, впрочем, и Шестой. Восьмой утратит сына и потеряет золотой ядро. Ах, да, скоро должен умереть Третий. Отчего же? Здесь как-то неясно. А, вот, оно! Они с сыном начнут договариваться, и Вы побоитесь, что тот расскажет про ваши грешки. А всех перечислил? Нет, конечно! Но не волнуйтесь, даже если кого-то и нет здесь, то приведя Судьбу в относительный порядок, я сумею вычленить нарушителей. А сейчас нам пора к Фэн-Фэн. Вас понести? Как хотите, — размахивая бумагами, совершенно безумно рассказывал Фэнмао. Теперь-то он был, как никогда, уверен в собственных решениях. В конце концов, у него в руках находился «Глаз Цюнци», в наставниках сам Тринадцатый, и ему благоволила сама Судьба! Шорох от ковыляния послушно бредущего за спиной мертвеца лишь усилили уверенность.