Системная Ошибка! Ещё больший злодей не должен ломать бедную историю!

Много легенд и иных нелепиц ходило о дремлющем вулкане Шаня, находящимся в самом сердце Цишань Вэня. И что его обузданная энергия согревает весь Безночный Город, и что Верховный каждый вечер производит омовение в огненных потоках, и что Вэнь Мао лично заклял гору на тысячелетний успех всего клана. Всего не перечесть. Некоторые слухи, правда, появились и благодаря ловким языкам хитрецов в самом солнечном клане, что всегда придерживались позиции устрашения. Вэнь Жохань мог лишь иногда дивиться, насколько далеко уходила фантазия некоторых сплетников. Он даже мог с искренностью посмеяться над той или иной небылицей. Однако, похоже, на совсем прошло то беззаботное время. Да и не все сплетни оказывались простыми байками. В некоторых была и крупица истины. Во всяком случае, сейчас он стоял перед запретным входом в дремлющее огненное сердце Цишань Вэня. Старые (полусмятые, побитые ветром) предупредительные талисманы угрожающе засветились, но тут же были погашены небрежным жестом Жоханя. Он развернулся к стоящему ниже на две ступени старшему сыну. Порывы ветра здесь (почти у вершины) трепали густую шевелюру незванных гостей, но старший наследник, словно не замечая, сосредоточенно смотрел на Жоханя. Верховный даже невесело ухмыльнулся — давненько его А-Сюй не был столь покладист и молчалив. Столько лет споров, и все же они здесь. Он привел своего старшего сына туда, куда приводили наследников до этого несколько поколений главной ветви. «Главной ветви… От отца к сыну. Круг уже разорвался… Ты просто гнусная фальшивка! Замена!» — пронеслось в голове прежде, чем Глава Вэнь отвернулся к мрачному проходу. -Это место… Что ты знаешь о нем? — это был стандартный вопрос, чтобы сбить волнение и разброд, что внесло это внезапно всплывшее неприятное воспоминание. -После Великой битвы с Цюнци наш Великий Основатель выбрал именно это место для постройки города для Величайшего клана, — отчеканил Вэнь Сюй. «Не слишком много повторения слова «великий»? Не стоит ли потеребить Десятого старейшину, он явно стал халтурить переписывая «Хроники». Пусть хотя бы сделает выборку «мудрейших высказываний» и размножит их,» — наконец, отвлекаясь от тягостных воспоминаний, уже спокойно размышлял Жохань, вслух же он с важным кивком произнес: — Верно. Однако не находишь странным, что было выбрано именно это место? Тогда вдали от торговых путей, рек, плодородных земель и просто от любого иного поселения. Вэнь Сюй ничего не ответил, впрочем, Жохань и не требовал и после паузы задал наталкивающий вопрос: — Что ты знаешь о Великом Чудище Цюнци? -Это зверь «чудесного ранга». Представляет собой крылатого тигра, что имеет привычку набрасываться на спорящих, именно на тех, кто говорит истину, — уже более медленно и явно вдумчиво ответил А-Сюй. -Правильно, — кивнул Жохань. Когда они вошли, преследующий их ветер, наталкиваясь на непроницаемую магическую преграду, затих, и зажглись два огромных факелоподобных светоча, что отобрали у непроглядной тьмы кусок пути, примерно равный одному ли. Легкая нервная дрожь вновь прошлась по спине Главы Вэнь. Он был здесь не так уж давно, но сама цель пребывания окунала в сладостно-горькие воспоминания. Ему мерещились дни изнурительных тренировок с «братом», их успехи, похвала и улыбка сестры, что тайком таскала им еду. Как ни странно, тогда, даже зная о своем скором трагичном конце, он мог улыбаться и даже смеяться вместе с ними. В десять лет он был еще ужасно глупым ребенком! — Кстати почему ты отказался от имени Юншэн (вечно живой)? В который раз отказываещься от предложенного второго имени, у тебя есть причина? — совсем уж невпопад спросил Вэнь Жохань. — Глава… Отец, может быть лучше поговорим о Цюнци? — голос упрямого отпрыска звучал непривычно умоляюще. Впрочем, все еще упорно отгоняющий видения прошлого, Жохань не обратил должного внимания. -Кхм, что ж, и правда. Не стоит отклоняться от прямой темы. О личном можно поговорить позже, — в несвойственно мягкой для себя манере вдруг уступил Глава Вэнь, но все же, собравшись, гораздо строже спросил: — Что еще ты знаешь о крылатом тигре Цюнци? -Это касается мирового Катаклизма? Цюнци вызвал его, а наш основатель убил чудище и тем самым спас мир, — скупо и несколько нервно вымолвил А-Сюй. -Не помнишь легенду? — вскинул бровь Жохань, оглянувшись на потупившегося сына. -Не то чтобы… Просто пытаюсь говорить кратко и правдоподобно, — послышался тихий ответ А-Сюя. -Будь ты обычным адептом за такие слова, ты провел бы в пыточных Девятой не один день в качестве любимой игрушки, — хмыкнул глава солнечного клана, но после небольшой паузы, отвернувшись и продолжив путь, он миролюбиво соизволил рассказать сию сказку: — Однажды между Сы Лин* на вершине Куньлуня** разразился нешуточный спор о том, кто должен взобраться на вершину мирной солнечной весной. Дошло нешуточной схватки меж Фениксом Чжу Цюэ, Драконом Лун, Единорогом Кирин и Черепахой Сюань У, последствия которой для простых земель и живущих на ней практически также губительны, как Великий Потоп. От их боя гора, попирающая мироздание сдвинулась и основанием упала в яму грешников. Святые звери в начале не знали об этом, но все же почувствовали, что гора сдвинулась и опустилась. Тут же на раздор прибежали тринадцать календарных зверей, однако они лишь навели нового шуму. И вот, в этой толпе кому-то особо умному пришло в голову выкрикнуть про призыв Цюнци. И раз этот зверь всегда нападает на самого праведного, то тот, с легкостью отбив атаку, взойдет на вершину. Однако в этот раз освобожденное чудище решило поступить хитро. Оно набросилось на толпу мелких священных зверей, что пытались мирно разрешить спор, и проглотило их всех одним махом. В этот же миг всполошившиеся души грешников, изъедая своей чернотой священную гору изнутри, смогли излиться огненной массой с вершины, закрывая солнце едкими пороками. Время исчезло со священными зверьми, и Тьма начала поглощать этот мир. Ослабевшая четверка Сы Лин в панике стала покидать гору, тогда Цюнци, рожденный от Гуй-му*** и по счастливой случайности выживший во время поедания, набрал доселе невообразимую силу, что решился напасть на Сы Лин. И он проглотил Черепаху Сюань У, сильно ранил Кирина, испортив тому облик настолько, что самый добродушный из всей четверки, перестал появляться перед смертными, отказываясь разносить младенцев, и в заключение своих злодеяний злобный зверь столкнул в огненный поток Феникса Чжу Цюэ, который и по сей день при перерождении имеет постыдный огненный шлейф, которым, впрочем, может воспользоваться несправедливо попавшая в адский огонь душа. Лишь дракон смог выбраться без повреждений, однако он был столь испуган, что спрятался на дне самого глубокого и темного озера, оставив на страже свою тень. И Куньлунь стал принадлежать чудищу Цюнци, взобраться на Небеса он так и не смог, ибо гора изрядно просела после попадания в яму грешников, однако страдали ни в чем неповинные люди. И пока остальные боги спорили, богиня Нюйва****, услышав их мольбы, спустила с горы Тайшань***** свою младшую дочь, чтобы та, пользуясь нефритовыми скрижалями Судьбы******, нашла героя и, став верной спутницей, помогла спасти несчастных и слабых смертных. Этим самым героем оказался наш основатель Вэнь Мао, что был отправлен отцом в странствие за «путем истинного бессмертия». Они втроем, вместе со слугой, прошли долгий путь на Запад, подробно об этом, между прочим, описано в Хрониках Вэнь. В странствиях они обрели легендарный меч Цзяньшэнь, силу и иных могущественных друзей. Им, естественно, мешали силы зла. Но, в конце концов, на тени пристыженного Лазурного Дракона Лун, имея в проводниках сбежавшую священную кошку, они сумели добраться, победить Цинцю и спасти этот смертный мир. Равновесие было восстановлено: гора Куньлунь была возращена на место, трое из Сы Лин вернулись к ее подножью. Черепаха была вытащена из желудка, Феникс возрожден, Дракон покинул озеро, лишь Кирин остался в лесах. Его заменил тигр Бай Ху, что поклялся исправить ошибки своего тигриного рода. В награду же Герою Небеса дали благословение на тысячелетнее процветание*******. Очень интересная и поучительная легенда, в детстве зачитывался ей, так что напрасно ты так пренебрежительно относишься. Вэнь Жохань остановился, невидящим взором наблюдая, как вспыхивает вторая пара факелов, изгоняющих тьму пещеры далее. Сам проход постепенно сужался и уходил вниз. Ведь именно здесь он и перечитывал сотни раз этот эпизод Хроник, мечтательно вперив взгляд в ненавистные каменные своды и представляя чудесные просторы снаружи, наполненные загадочными существами (иногда прекрасными, иногда ужасными) и сокровищами, ждущими своего героя. В итоге же это все оказалось новой лживой сказкой. Вэнь Жохань тяжело вздохнул. — Что касается правдивости этой легенды, то можешь спросить у Тринадцатого старейшины, который прошел весь этот путь вместе с Основателем в качестве слуги, постепенно становясь самым верным другом. Впрочем, не факт, что этот хитрый старик не расскажет сказку, в конце концов, не зря его второе имя Вэнь Шошужэнь (сказочник), — вновь зашагав, Жохань произнес как можно более отстраненным тоном. Шагающий позади А-Сюй должен был выразить вежливое согласие, однако почему-то промолчал. Жохань пропустил и этот непривычный промах в манерах сына, оправдывая тяжелыми временами. Еще некоторое время они шли в полнейшей тишине. — Однако ты можешь не верить, но Цюнци существовал совершенно точно. И старейший Вэнь Шошужэнь хранит множество тайн. Одной из них было именно то, что Вэнь Мао не смог добить это чудище. Даже более того, оно просуществовало до наших дней и встретило конец лишь в моем поколении. До этого времени каждый глава должен был сдерживать Цюнци определенной техникой. Это очень мутная история, в воды который лучше не входить. Слишком много опасно непонятного она прячет и по сей день. Непонятно даже к лучшему было ли это избавление, ибо Тринадцатым стариком был предсказан скорый крах нашего клана после победы над чудищем. Однако именно он присутствовал в тот день, и то, что они натворили с прошлым главой… Возможно, это было сделано лишь ради обретения могущества или лишь для благородного спасения всего клана… Мне не ведомо… Но такие отговорки звучали. Они пытались изменить Судьбу… И это плохо закончилось… Это был неусвоенный урок? — уверенно-громкий голос Главы Вэнь постепенно становился все тише, и последний горький вопрос, произнесенный едва слышным шепотом, явно был обращен самому себе. Он был столь уверен в себе. -Впрочем, Бао Шань- саньжэнь также может рассказать о тех событиях, — с хрипотой сообщил Жохань, не замечая, как ускоряется, а шаги позади затихают. Еще совсем недавно будущее казалось столь ясным. Он считал себя столь сильным. Контролирующим все. Судьба. Не то, чтобы он в нее не верил… Просто о роке говорили в первую очередь те лживые благочестивцы, что пользовались и готовили его к жертве. Это, верно, отложилось горьким отторжением. Судьба? Разве он не стал достаточно силен в противостоянии? Хитер, умен, имеет идеальный контроль. Разве остались преграды? Разумных уж точно нет! Ростки недовольства в иных кланах и орденах быстро подавляются, и в имперской дворце устранена последняя преграда… И рок можно обмануть! Даже та Тварь, вызванная по нелепой ошибке, не в силах ничего сделать ему. Он контролировал их связь! Всегда чувствовал, где ложь! Однако даже идеальное яблоко может быть червивым. Маска неколебимой уверенности внезапно дала трещину. Это скребущее чувство вновь прорвалось сквозь казалось бы идеальный самоконтроль, а за ним и безумие… И снова рядом не было никого толкового… Все эти лизоблюды, прячущие свое высокомерие за улыбками. Почему он, как Глава, должен погибать столь рано, растрачивая все силы в борьбе с Цюнци, когда они просто будут отсиживаться на своих местах?! И ведь они несколько поколений принимали подобный порядок вещей. Тот же всем известный, ныне покойный Пятый «прапрапра», прослывший первым из благонравных в их жестоком клане. Он всегда прикрывал тылы. И все эти тайны… Кто-то что-то знает, кто-то догадывается — этот премерзкий тошнотворный клубок интриганов опротивел до боли в глазах! Хотелось вершить лишь кровавые расправы! Он не верил Тринадцатому, всегда отсиживающемуся в сторонке с едва заметной всезнающей ухмылкой, ведь по горькому опыту знал, чем могли закончиться их совместные эксперименты… Так что оставалась лишь Тварь… Как бы это безумно ни звучало, но ее он, по крайней мере, мог контролировать. И вот, Великий Глава Вэнь с язвительной ухмылкой покупает колоду карт, хотя сам всегда фыркал на старуху Вэнь Лянлу за ее фанатизм к предсказанному. А после была та безумная ночь… Он знал, что видения не были ложными! Вэнь Жохань в растерянности остановился на развилке. Слишком уж быстро он дошел и, оглянувшись, увидел лишь тьму позади. Это означало, что А-Сюй отстал на значительное расстояние. Надо было ждать… Хотя… Это даже было хорошо, можно было немного успокоиться. — Слишком долго! — косясь на запыхавшегося сына, он раздраженно скрипнул зубами. А-Сюй лишь виновато склонил голову, но ничего не ответил, что было несколько странно. «Неужели на него так сильно повлияла смерть его закадычного дружка, что он боится посмотреть мне в глаза и сказать что-то напрямую,» — с внезапным, крайне странным разочарованием подумалось Вэнь Жоханю. Между ними сразу повисла неловкая пауза, и впервые за долгое время нерадивый отец задался вопросом о том: — «Не слишком ли он давит?» «Даже если и так, то времени все равно нет. Он должен выдержать. Я в его годы терпел и не такое, " — резко оборвал себя Жохань, вновь разворачиваясь вперед. Он уже взвесил несколько раз все решения и точно знал, что будет рассказывать сыну, а чему не стоит срываться с языка никогда. Дело осталось лишь за малым… Небрежным жестом горе-отец показал на большой проход, что по размерам был сравним с тем, в который они входили. Проем был облеплен просто ненормальным количеством разномастных ярко светящихся охранных талисманов, однако угрожающе зияющая темнота словно бы не желала отступать даже на чжан священному Свету. -Там находится поле битвы, где несколько поколений наших предков сражались и удерживали Цюнци. И только на… кхм… на моем поколении удалось изничтожить этого «чудесного зверя», — ядовитым сарказмом в конце он попытался прикрыть заминку насчет той схватки, что стала самым значимым поворотом в жизни многих людей, и уже тверже начал рассказывать: — Я вместе с отцом и Тринадцатым старейшиной сумел окончательно расправиться с чудищем, отравляющем наш род около восьми столетий. Это была победа с горьким привкусом, ибо она окончательно подорвала здоровье прежнего Главы и через несколько лет он тихо ушел продолжать реинкарнационный круг. Однако, как уже прежде упомянул, не все было так просто. И эта пара многоуважаемых старших… А я, напомню, был много младше тебя в то время. Так вот, эти «взрослые» решили обмануть Судьбу, призвав замену чудищу. И на этом моменте все пошло не так. Призванная тварь, подобно духам и злым призракам, словно бы не имела прочной телесной оболочки, однако на самом деле оно в ней просто не нуждалось. И могло само выбирать ту или иную форму достаточно, точно копируя оригинал. Ни одно из ведомых прошлым главой заклятий практически не давало эффекта. Более того образовалась ментальная связь. Эта Тварь явно является темным существом высшего порядка. Моя ментальная связь лишь усиливалась, и только старинная техника сдерживания Цюнци преграждает ей путь. Прошлый глава умер, не отыскав способов более прочного сдерживания. Я же выяснил, что чистая Ци в сочетании с простым заклинательским железом дает хороший эффект, но прочно закрепленная необычайная связь приводит к тому, что я также, впоследствии, через какое-то время ощущаю часть наносимого урона чудищу. И если этот урон будет смертелен для Твари, то, вполне возможно, могу умереть и я. Соответственно и наоборот. Однако это утверждение еще предстоит проверить. Со временем мне удалось подчинить эту связь, и я ее достаточно хорошо контролирую. Однако вопрос о преемственности этой чудовищной связи с некоторых пор начал терзать меня. И я никак не могу гарантировать, что после моей кончины Тварь не станет твоим проклятием. Поверь, я сделаю все возможное, чтобы этого не произошло, но и тебе стоит обучиться ограждающим техникам. Понятно? -Понятно, отец, — дождался, наконец, ответа Жохань. «Хех!» — усмехнулся сам над своим волнением, переводя взгляд на проход поменьше. А ведь каких-то пару месяцев назад ему ни за что не пришла столь безумная идея, при которой ему приходиться ходить по лезвию лживой правды, изворачиваясь и едва касаясь гнойных тайн, что должны были умереть вместе с ним. Впрочем, он и умирать не собирался! Но теперь он уже ни в чем не уверен! Мощь, что старательно копилась, внезапно стала обращаться против собственного хозяина. И Тварь начала словно бы наращивать силу. А его решение… Этот грех, казалось, лишь увеличил шансы на крах. Он не мог принять существо, что заняло место родного сына! Казалось, стоит им поговорить откровенно, и все станет кончено совершенно… Недомолвки лишь вносили пущий разлад. Глава Вэнь тщательно следил за вселившимся существом, и не мог взять в толк, как именно этот мягкотелый лицемер сможет предотвратить то, что не мог тот же Тринадцатый старик. Какая-то особая сила должна быть задействована, не иначе? Впрочем, он, конечно, усмехался. Хитроумный злобный дух просто прятался за внешнее проявление добродетели, хорошенько запудривая мозги окружающим (вон, даже верный пес Чжулю повелся) и начиная плести так опостылевшие интриги… Жохань, скрипя зубами, пока терпел. Но насколько еще его хватит? Затаенный гнев от возможной бесполезности столь драгоценной жертвы стачивал итак не совсем здоровое ядро. Он чувствовал, как приближается к Искажению с последующим безумием. И все же признавать свою скорую кончину гордый Глава Вэнь не мог! Однако дать разумное послабление, ставя сослагательное наклонение «если», иное дело. Он не умрет! Все получиться! Но если Тварь вдруг перекинется на А-Сюя, разумно все же ему иметь защиту. -Кхм, этот проход ведет к месту, где я провел большую часть детства, тренируясь и готовясь к заключительной схватке с Цюнци, — пояснил Глава Вэнь, упуская «неважную деталь» про то, что был не один. — Сейчас это место уединенной медитации Третьего дядюшки. Мы с тобой закончили проходить основы, и именно он, также изучивший эту технику, возьмется за твое дальнейшее обучение. И да, не удивляйся его внешнему виду. Старайся вообще никак не касаться этого вопроса. Последнюю фразу Жохань произнес ледяным тоном, не терпящим и писка возражений. Обычно свидетели и собеседники начинали, дрожа, кивать, но в этот раз мужчина не стал проверять действенность своих угроз, он просто вновь ускорился, бросая еще одну строгую команду: — Жди здесь, пока не позову. И А-Сюй послушно остановился перед входом, не вымолвив ни слова. Горе-отец мог лишь подивиться подобной покладистости обыкновенно своенравного отпрыска. Однако он, не оглядываясь, начал спускаться по ступеням, уходящим вбок от места развилки с «путем схватки». И оставшегося наедине со своими тревогами Главу Вэнь сразу окружили давно позабытые видения-воспоминания, вызывающие новый прилив странной тоски. Сколько раз он спускался сюда? Скорее, сколько поднимался наверх… Это место когда-то можно было назвать вторым домом. По крайней мере, он здесь ощущал себя лучше, чем в годы взросления наверху уже после победы над Цюнци. Постепенно потолок стал снижаться и теперь высокому мужчине приходилось даже немного пригибаться, чего явно не случалось в детские годы. Забавно, но он всегда думал, что не успеет дорасти до подобного… Наконец, он вышел к огромному лавовому потоку, чей невыносимый жар и зловоние могли отвратить даже самого выносливого. Чтобы просто попасть сюда и нормально простоять некоторое время культиватору средней руки с сформировавшим недавно золотое ядро нужны были специальные тренировки и прием редких трав. Но даже ушедшему достаточно далеко на тропе самосовершенствования (хоть сейчас пребывающему в далеко не лучшем своем состоянии) требовалась небольшая подготовка перед приходом сюда. Впрочем, вряд ли он, кому об этом когда-то поведает. На задумчивом лице мелькнула горькая усмешка. Жохань посмотрел на середину огненного потока и тихо хмыкнул: — Значит, не умер еще. Глава Вэнь стоял на обширном, высоком выступе, вспоминая. Испарения и полутьма мешали рассмотреть размеры островка, на котором и в детстве вдвоем было тесновато проводить целые дни. Единственным освещением было естественное, лившееся из специально прорубленного отверстия, расположенного прямо над этим местом «детских тренировок». Старец недвижным изваянием находился под этим жизненно-важным источником, напитываясь энергией солнца и создавая невидимый (но непроницаемый) щит от опасных жара и испарений. Жохань знал, что этот упрямец почувствовал его приближение, но ни единым жестом не выразил волнения. Можно было даже подумать, что тот умер, но они вдвоем знали прекрасно, какая «судьбоносная кончина» ждала уединенно культивирующего Третьего старейшину. И избежать оную тот никак не мог, горько-жесткая ухмылка вновь прорвалась сквозь старательно возводимую маску безразличия. Не меняя выражения, Глава Вэнь оторвал взгляд от жалкого состояния упрямого старца и осмотрел длинную складную лестницу, закрепленную скобами с левой стороны от прохода. Так, чтобы «наказанный» мог постоянно видеть спасительный путь, которым никогда не сможет воспользоваться. Дразняще проведя ладонью по гладкой поверхности «спасительного пути», Жохань в который раз отметил ее хрупкость. Казалось полые проржавевшие металлические трубки могут просто хрустнуть и отломиться от любого неаккуратного движения. Металл явно постарел, и верный слуга, приносящий еду раз в месяц, рисковал каждый раз. Как, впрочем… Перед глазами возникла хрупкая фигурка, бесстрашно преодолевающая этот путь, когда они с «братом» с замиранием сердца следили за каждым неловким движением дорогого человека. Однако, несмотря на все уговоры, сестрица Чжубао-цзе-цзе упорно раз в неделю таскала им всякие сладости. Ее улыбка и нежные руки ласково треплющие их макушки навсегда останутся самой светлой стороной того времени. Верховный Заклинатель мысленно сравнил на черную зловонную жижу, крайне медленно движущуюся, с тем темно-бурым более резвым потоком из воспоминаний. Старый немой слуга не так уж и рисковал, и все же… Жохань снял лестницу и под явно удивленный сверлящий взгляд старца, аккуратно приставив к островку «уединения», ступил на ненадежную опору. Металл громко скрипнул, но выдержал. И мужчина легкомысленно побежал вперед, со странным наслаждением наблюдая, как напрягся старик. Когда же древняя вещь, не выдержав подобного издевательства, опасно прогнулась этот упрямец даже взволнованно дернулся, однако, словно вспомнив о своей беспомощности, помрачнел еще более. С довольной ухмылкой Жохань огромным прыжком завершил «опасный» переход, окончательно похоронив наладом дышащую лестницу, обломки который с шипением стали растворяться в черной жиже. Теперь они находилось друг перед другом. И старцу пришлось задирать голову, чтобы облить обыкновенным презрением нынешнего Главу Вэнь. Жохань был абсолютно уверен, что Третий использовал бы любую возможность, чтобы возвыситься и как раньше глядеть на «гадкого ребенка» сверху вниз. Но, увы, даже привстать на носки Третий не мог. Ибо этих самых ног у него теперь и не было. -Ну, здравствуй, Отец, — издевательски склонившись, жестко ухмыльнулся Вэнь Жохань. Объятий также не последовало, руки у Третьего также отсутствовали, но Верховный крайне сомневался, что самый что ни наесть близкий родственник пожелал бы проявить подобную ласку к нерадивому отпрыску даже при их наличии и иных, более благоприятных, условиях встречи. И ответ старца не отличался особой любовью и был до презрительной грубости сух: — Что же такого произошло, раз ты решился ко мне подойти? А то в те редкие твои приходы, ты всегда останавливался в проходе и замирал, не говоря ни слова. «Он явно намекает на трусость,» — понял Вэнь Жохань, и его ухмылка стала лишь шире. В конце концов, не он был всеми покинутым изувеченным неудачником. Пускай ворчит, сколько хочет, Жохань даже был удивлен подобной мягкой манере. Он ожидал истерики, грязной обличительной ругани, но никак не явной заинтересованности. Возможно, что общение с полубезумным глухонемым слугой на протяжении двух десятков лет все же наложило свой отпечаток, и упрямец доведен одиночеством до предела. Такого отчаяния, что может нормально общаться с тем самым презренным дитем. -Всегда было любопытно, почему прежний Глава не отрезал тебе язык, а только ноги с руками. Почему он вообще сохранил тебе жизнь, срывая на тебе свою злость в поисках виноватого? — с улыбкой задавал вопросы Вэнь Жохань, зная, что ответа на них никогда не получит. Да и, в принципе, это было небольшой перекидкой подколками, поэтому Третий лишь фыркнул, прекрасно это понимая, однако заинтересованного взгляда не отвел. Карие глаза были ясны, в них не было и следа возможного безумия. Словно бы этот человек вовсе не тяготился влачением подобного жалкого существования. По спине Жоханя невольно пробежали мурашки. Вдруг вспомнились совсем ранние года и уговоры этого человека, что до своего раскрытия казался мальчику самым лучшим любящим отцом. — Ох, ты уронил алтарь нашего дедушки? Ничего страшного. Все в порядке, — лучезарно улыбался он тогда. -Помни, ты должен отдать жизнь за наследника! Таково твое истинное предназначение. Служи брату хорошо, покуда он будет занят тренировками. Будь хорошим мальчиком, и не пытайся без спроса никуда выйти за пределы наших владений, тогда Небеса обязательно воздадут все блага в утроенном порядке после твоей жертвы, — сладкая речь тогда лилась в уши практически постоянно. Однако одна единственная ночь, когда отец пришел в изрядном подпитии, решила все. И та тень неискренности, которую тогда еще маленький наивный мальчик мог только неясно ощущать, наконец, вылезла наружу, показывая всю уродливую лживость этого человека. -Он- воплощенное зло! Тринадцатый говорит, что именно он может привести к краху весь наш клан! И я вижу! Вижу!!! Он специально разбил алтарь дедушки! Гадкий ребенок! Он должен умереть! И все будут жить! Дорогая, не смотри так! Это ради нас! — ругался он на почти всегда молчащую женщину, а затем он отвесил ей глубокую пощечину. И будущий бесстрашный Верховный Заклинатель, что, не успев подбежать для приветствия, случайно подслушал сию неприглядную истину, в слезах убежал. И тогда, через какое-то время, началось их обоюдное притворство. Ласковый отец и примерный сын. Примерная жертва действительно старалась, наивно полагая, что сделав «положенное», сможет помочь «брату» и сестре, а глаза отца, наконец, лишатся этой тени. В итоге, после смерти «брата» и нового обмана, тень выросла и выплеснулась наружу, когда отца уводили в «уединение». Он так жалко ползал на коленях, умолял пощадить дочь и возлюбленную жену, проклиная Тринадцатого за его выдумки и ругая злобного грязного мальчишку, что не смог исполнить свой долг. -Делайте с ним все, что угодно! С мной все, что угодно! Но не трогайте их! Молю! Молю, Глава! - И наставник «пожалел» семью Третьего старейшины… В какой-то мере Жохань даже уважал своего жестокого уродливого наставника гораздо больше, чем ласкового родного отца. Того, по крайне мере, тоже тошнило от их обоюдного притворства, и он наедине совершенно не скрывал этого. Эта поразительная жестокая честность, иногда приправленная избиениями, как ни странно, радовала Жоханя. Да, он не был любим, но никто не пытался играть на чувствах. Наоборот, наставник учил, как не попадаться на подобные уловки, как отсекать ненужные лицемерные принципы и действовать лишь себе в угоду! Быть сильнейшим! И хоть они обоюдно еле терпели друг друга, именно наставник, как ни странно, подарил уверенность в том, что судьба и интриги старейшин не так уж и важны. В какой-то момент, несмотря на все оскорбления и побои, их общение даже стало напоминать нечто семейное. По крайней мере, со стороны А-Ханя. Впрочем, он вряд ли когда-либо смог бы в этом признаться. Как и в том, что в те краткие моменты, когда горбун забывал, что перед ним фальшивка, он завидовал покойному «брату"(истинному наследнику) чернейшей завистью. И единственное, чего нынешний Глава не смог простить прежнему было смертью матушки и сестры. И если больная мать на смертном одре смогла заверить Жоханя, что ничего странного в ее смерти нет. И он поверил, хотя Тварь во снах шептала иное. То, когда Бао-цзе-цзе услали, как невесту во враждебный Цинхэ Не, и по пути произошел «несчастный случай», Вэнь Жохань больше не смог себя обманывать. Горбатый наставник вскоре также скончался при несчастливых, крайне мучительных обстоятельствах… И только после его смерти Вэнь Жохань впервые после стольких лет спустился к месту уединения своего родного отца. Встав в проходе в парадных одеждах Главы клана, он некоторое время смотрел на медитирующего, а затем, так ничего и не сказав, развернулся и ушел прочь. Так, повторялось еще парочку раз, в сложные времена Жохань приходил на молчаливую встречу с упрямцем. Тот также ни разу ничего не попросил, и лишь при развороте сын ловил выразительно сложный взгляд, но никогда не оглядывался. Он ведь приходил только за тем, чтобы посмотреть, насколько живо упрямство этого человека. -Ты ведь мог окончить свои в любой момент в огненной пучине. Так, как и было предсказано. Но раз ты все еще жив, то в тебе еще живы те настроения, ведь так, отец? Ты еще не смирился со своей Судьбой? — с ухмылкой начал издалека Жохань. Ответом вновь стал сложный взгляд с прищуром из-под заросших бровей. -Что? Разве мой дорогой отец не знает этого жутко недостойного сына лучше других? Ты должен был догадаться, что я не смогу смириться с Судьбой. И, по правде говоря, теперь я даже могу сказать, что понимаю тебя, — наблюдая за тем, как потрясенно расширяются глаза упрямца, Жохань знал, что поступил крайне неразумно. Он не должен был рассказывать о своем секрете неудобным людям. А об этом вообще никому! Так, почему это произошло столь легко с этим лжецом?! Он понимает этого человека? И что же? Да, теперь он знает, сколь тяжело было отринуть близкое ради более любимого и важного. Понимает, что этот человек, запутавшись и поверив Тринадцатому, просто желал остановить злой рок и спасти свою семью, ценой жизни одного своего ребенка. Теперь он знает, насколько велик соблазн найти себе любое оправдание. Даже заключенное в никчемности или злобности жертвы, в несправедливости судьбы или в иных причинах. И все же… Он больше не маленький мальчик, которому предсказали становление в злодея и сказали принести себя в жертву! Пусть даже в глазах некоторых он никогда не измениться… «Впрочем, это даже немного забавно. Не так уж часто можно увидеть полную растерянность на этом лице,» — Жохань все же решил, что ради такого выражения стоило и намекнуть на свои тяжкие грехи. -Ты… стал слушать Тринадцатого? — низкий неуверенный хрип и понимающий испуг вместо ядовитого сарказма заставлял поморщиться. Жохань, наконец, начинал вспоминать, как любил этот человек столь неудобно-умело прятаться за «светлый образ». Это так разительно отличалось от остального воспитания горбатым наставником, что даже сбивало с толку. -Кое-кого похуже, — хищно усмехнулся Глава Вэнь и самоуверенно спокойно добавил: — Я сделаю то, что не удалось вам. Я изменю свою Судьбу. Третий старейшина ответил полным молчанием с нечитаемо-отстраненным выражением. Жохань подавил закипающее раздражение.  — Знаешь, моя фурэн родила парочку законных сыновей. И ты должен обучить старшего техникам «закрытого сознания». Помни, что должен помалкивать о моих секретах. Я теперь глава клана, и твоя клятва относится ко мне напрямую, — кивая на предплечье, где наверняка красовалась солнечная клятва, хмыкнул Вэнь Жохань. -Вас понял… Глава, — со специальной запинкой, наконец, ответил отец, в чьих глазах явно разгоралось удивление. Разумеется, этот человек знал, что прежний глава недолюбливал своего наставника, Пятого старейшину, и весь план с подменой держался в строгом секрете от него. По большому счету, лишь очень небольшое число человек знало о махинациях обезумевшего горбуна (так старейшины за глаза величали прошлого главу). Только те, кто гарантировано должны были держать язык за зубами. Этой же политики, кстати говоря, придерживался и Жохань, еще более сужая круг доверенных лиц. Однако это рождало и целый пласт проблем. Например, с его происхождением. Золотую Лестницу Рода (чьим создателем, кстати говоря, и являлся Пятый старейшина) никто не отменял. Его дети, естественно, вряд ли будут подлым плодом измены. Однако хитроумное изобретение Пятого показывало не только кровное родство с отцом, статуи, расположенные по краям олицетворяли родовые линии старейшин, а загорающиеся очи-камни напрямую показывали связь. В нынешние времена нормально, если на младенца от родственников старейшин (или самих старейшин), какие-либо глаза загорались красным светом, однако в главной ветви такое было просто невозможно. И если б его дети прошли испытание, но с подобным возгоранием очей это вызвало б неприятные подозрения. Было два варианта разрешения этой ситуации. Либо искать «идеальную по крови» жену из дальних родственников, либо договариваться со старейшинами, давая им столь серьезный инструмент манипулирования. Жохань выбрал первое. Развернувшись к отцу спиной, Глава Вэнь с легкостью перескочил на выступ у входа и, не оглядываясь, уверенным шагом направился к А-Сюю. -Ты никогда не любил нашу матушку! — заплаканное личико А-Сюя некстати всплыло из памяти. В дни становления Главой и розыска подходящей невесты мужчина чуть не проклял еще одного сладкоголосого благочестивца, что возглавлял целителей теперь его собственного клана. Честное слово, куда проще было, если б родство определялось традиционным смешиванием капель крови в чаше с водой. И пусть этот способ был неверен, по словам все тех же целителей! Зато настолько глупых младенческих смертей было б на порядок меньше, да и репутация клана была не столь черна. И все же он нашел ее. Идеальную женщину, что стала достойной фурэн и подарила двух сыновей… Все согласно их уговору… Любил ли он? Разве это столь важно, когда брак строиться на взаимовыгодном гармоничном общении? Столько лет было тепло… Придерживающаяся противоположного суждения, старуха Лянлу, что была зла на справедливую кару, обрушившуюся на ее сына и мужа за подлый заговор, решила пристыдить на похоронах за прохладное отношение. И надо было А-Сюю подслушать тот самый момент, когда она приплела свои бредовые предсказания, а он, не выдержав, окатил ледяным согласием. Лишь наличие в этой семейке Вэнь Цин и спасло вздорную обессиленную Вторую от мучительной смерти, когда к нему пришло осознание того, откуда ноги растут у строптивости сына. Впрочем, их отдаление, вечные ссоры, побег, неугодный брак-дало совершенно неожиданные плоды. Вэнь Жохань взглянул на статную фигуру своего давно повзрослевшего сына и с гордостью отметил, что все-таки сумел взрастить идеального наследника. Сильного, волевого с хорошей репутацией и прекрасным будущим! -Пошли, — сухо приказал он А-Сюю, и они вместе начали спускаться. Его гордость и слабость? У Главы Вэнь не должно быть слабых мест! -То, что дорого, нужно зафифать всеми силами! — учила его отважная маленькая девочка. Несмотря на отсутствие некоторых зубов, она говорила столь серьезно. Этот образ появился перед глазами со внезапностью светлячка в темную ночь. А-Цин. Сопливая девчушка вечно защищающая своего ноющего брата. Она слишком походила на его старшую сестрицу. Притом, не сколько внешностью, а благородной душой. Мужчине иной раз казалось, что это ее инкарнация. Но, как бы там ни было, он не смел приближаться слишком близко, лишь позволяя себе такую вольность, как потакания странным просьбам или скрытую защиту. Девочка росла, проявляла незаурядные таланты и благородно-старательный характер… Они остановились на выступе перед черным потоком. — Сначала будешь медитировать здесь по несколько часов в день, постепенно увеличивая время пребывания. А потом, возможно, придется, поселиться здесь на некоторое время. Слушай, что говорит Третий, — дав последние напутствия, Жохань привычным движением развернулся и, не оглядываясь, начал подъем. Он лишь желал защиты дорогих людей и процветания своему клану! И добьется этого любым путем! В конце концов, «этот старичок"(он о себе) видел опыт иных людей, борющихся с Судьбой и жертвующих самым дорогим, участвовал и в том, как «неправильно» бывший глава обращался с «фальшивкой», чье возвышение сам и подстроил. Он сможет найти иное решение и подвести иной итог! Просто нужно мыслить всегда более хладнокровно, отринув душевную боль… На выходе из пещеры Жохань без улыбки посмотрел на занимающуюся зарю. Этим днем он совершенно точно поставит точку во всех неточностях! Вызовет ту Тварь, что вселилась в его младшего сына и… В Знойном дворце его с подобострастными поклонами и речами встречал Вэнь Хожуй. Этот человек давно вызывал лишь головную боль, но в некоторых целях все же был полезен. Его верность также сковывала солнечная клятва, которую он дал, между прочим, добровольно еще в юности. Как раз тогда, когда костяк род с подозрением косился на смерть предыдущего Главы и с неохотой подчинялся приказам этого «хладнокровного сопляка». Однако это все в далееком прошлом, и Жохань прекрасно понимал обоюдную выгоду объединения позиций. В последнее же время позиции Четвертого пошатнулись, и все больше Глава Вэнь начинал подозревать невозможную «нечистоплотность». На этот раз Хожуй сладкоречиво пел о необходимости своего участия в атаке на Облачные Глубины. А Вэнь Жохань все ловил себя на мысли, что этот трус вряд ли в иное время, куда двинулся бы лично без приказа, но «жалкий пес» явно чуял нетвердую землю под ногами и теперь всеми возможными способами пытался избежать падения. Вэнь Жоханю даже стало интересно, как эта шавка будет себя вести в реальном бою. А также был занятен кулон, что должен был выявить присутствие «злых сил» у «отступников». Редко, когда старушка Седьмая радовала подобными вещами. Эта женщина была тем еще «белым лотосом», не зря ее второе имя так и звучало. Незаметно заняв главенствующие позиции у Седьмого, а затем после скорой кончины и временно само место старейшины, она в какой-то момент, казалось, обратила мир вспять и стала тем, кем вообще никогда не должна была становиться. При этом она с этой ролью еще и умудряется справляться, несмотря на все слухи и явную бесталанность в культивации! Но самым забавным все же были эти вечные препирательства с Девятой. Эти «старушки», забываясь, в спорах выглядели словно дети малые, и манипулировать ими становилось в такие моменты легче-легкого. Другое дело Четвертый. Вэнь Хожуй во всем уступал своей матушке (и в организаторских способностях, и в быстроте смекалки), да и в остальных заклинательских и боевых способностях был абсолютно бездарен, еле дотягивал до духовной нормы мастера-наставника, да и тут Глава был не уверен в том, не пользовался ли тот специальными пилюлями и артефактами. Впрочем, это в действительности не имело особого значения. У этого человека имелись некоторые связи во всех прослойках общества. Можно вполне поручить любое не совсем положительное дельце (именно что мелочь!) или вызнать (запустить) весть или сплетню. Также Хожуй был ловок в обхождении нужных людей. Впрочем, до уровня артистизма младшего братца, Одиннадцатого старейшины, усланного в столицу двойным агентом и там ловко притворяющегося раздолбаем и гулякой, все равно не дотягивал и теперь, после нескольких неудач, выглядел жалко и больше раздражал, чем приносил пользу. Для серьезных темных дел была Девятая, а за официальные мероприятия теперь был ответственен Двенадцатый. Четвертый же, после принужденного (инициированного Жоханем) недавнего отказа от наставничества второго наследника (ибо неизвестно, что эти двое «тварей» могли вместе вытворить), оставался совсем не удел, так что совершенно предсказуемо пытался вернуть хоть толику от прежнего статуса. Это даже не забавляло, выглядело слишком уж жалко! И все равно острого резона отказывать не было, и любопытно, обозначенное ранее, перевешивало презрительную брезгливость. — Это было согласовано с Вэнь Лимином? — кратко поинтересовался Верховным, вводя в ступор Хожуя. -С кем? — все же осмелился растерянно переспросить этот идиот. — Второй наследник, — обжигая раздраженным взглядом, все же соизволил пояснить Жохань. — А-Чао? Да, естественно, — кивнул Четвертый, словно бы не замечая поморщившегося Главу при упоминании личного имени родного сына. Разумеется, Глава дал свое согласие, на этом и разошлись. Его не особо волновали подробности захвата, лишь успешный результат. Остальное «любопытное» он узнает из отчетов. По плану существа, занявшего тело Чао-эра, месть на захвате Облачных Глубин не заканчивалась, что вполне устраивало Жоханя. Однако определенное волнение, засевшее со времен встречи с Тварью, принятой жертвой, и теперь всколыхнувшееся встречей с отцом, выливалось в невольное раздражение. Макушка слабо зудела, словно должно было что-то произойти. Глава Вэнь решил помедитировать, а после в таком же уединении разобраться с бумажной волокитой. После прочтения отчетов от «глаз» он планировал еще встречу с имперцами, а вечером уже разбор захвата Облачных Глубин. Однако, проанализировав собственное состояние, решил встречу с Имперскими Ящерицами перенести на завтра. — Пусть позлятся, — закрывая глаза, буркнул он кому-то из блестяще вышколенных адептов (спец. отряда, вышколенного Двенадцатым), чтобы тот отнес весть о переносе встрече. При этом Глава был уверен, что молодой человек передаст все должным образом. «Потом стоит подсказать немому слуге о разломанной лестнице. Пусть тот старый слуга принесет новую,» — словно успокаивая себя этим решением, Вэнь Жохань начал медитацию. Только ему удалось успокоиться и привести действительно разбушевавшуюся духовную энергию, как шум заставил недовольно раскрыть глаза и уставиться на распластавшегося молодого адепта. Как оказалось, прошла добрая половина дня, и уже начался захват Гусу Ланя. А еще, судя по лепету не смевшего подняться юноши, этот пес Хожуй все же не предупредил Вэнь Лимина о своем присутствии и остальных наработках. Жохань скрипнул зубами, отпуская дрожащего адепта. Естественно, он не ответил, хотя это наглое существо, вселившееся в тело его младшего сына, явно ждало иного. И вскоре ему сообщили, что реакция Лимина была мгновенной. Похоже, он и не рассчитывал на помощь… Зудящее раздражение усилилось. Жоханю, казалось, что им вновь пытаются манипулировать, причем, неважно, какое решение он в итоге примет. Однако на этот раз он был не столь зол на вселенца, чтобы окончательно испортить «драгоценный план», на который уже было потрачено столько общих усилий. Да и эти действия за спиной… Поэтому Верховный все же соизволил направиться к Восьмому старейшине, прихватив по пути Первого и Девятую. Последняя и так взволнованно крутилась неподалеку, впрочем, заверяя, что захват тылов она поручила надежным людям. Во владениях Восьмого дедушки его поджидал спор насчет возможности портала. Однако гвалт сразу затих стоило Жоханю обозначить свое присутствие. Все застыли в положенных поклонах. «Может, не стоило вообще вмешиваться. Плевать на планы этого существа. Подумаешь, небольшие изменения. Вэнь Сюй не умрет, остальное неважно,» — мельком ловя довольное выражение старухи Лянлу, злился Жохань, однако все же распорядился достать из запасников легендарный (и "недоработанный") артефакт специального назначения. Портал создавался адептами Седьмой. И этим полусотни недоартефакторов» все равно понадобились духовные силы и память о месте переноса, что широкой отмашкой были одолжены фыркающим Первым, совсем недавно побывавшим у ворот в Облачные Глубины (именно он возглавлял миссию по отдаче мечей и оглашению ложного помилования). Этот однорукий калека все рвался в бой и явно был недоволен таким решением, однако, посмотрев на кислую мину «молодого главенствующего внучка», решил не лезть поперек. В отличие, от старухи Лянлу и вселенца. Вторая поспешила отправиться вперед, пользуясь талисманом перемещения. А вот, Лимин ничего подобного не успел проделать, ибо рука Жоханя тяжело опустилась на плечо, сдавливая оное. — Не смей больше рыпаться, — угрожающе рыкнул Глава Вэнь. -Но… — сморщившись, вселенец не договорил, ибо хватка Жоханя усилилась до предельного уровня. Еще немного и под жесткими пальцами могла хрустнуть кость. Драгоценная кость тела Чао-эра… — Сиди дома. Ты же хочешь, чтобы все было по плану, — гораздо более спокойно заметил Жохань, выпуская плечо сына. -Да, Глава, — с незнакомой интонацией подчинился родной голос. Наконец, все приготовления были закончены, и Глава Вэнь заметил, что большая часть умелых действий, приведших к столь быстрым результатам, легла на плечи совсем молодого юноши. «Юцай, тот самый потомок мастера Вэнь Ванфаня,"-припомнил Жохань, уверенно шагая в мутно голубоватое свечение. Впрочем, не только масштабность активации, размер и чудовищная затрата духовной энергии не позволяли часто использовать сей артефакт. Кратковременность, быстрая изнашиваемость (осталось не более, чем четыре раза) и легендарная сложность воспроизведения копии — все это делало портал поистине уникальным предметом, которым можно было воспользоваться лишь в предельно крайних случаях. И теперь Жохань разрывался от недовольства своими решениями, принятыми из-за новых дурных предчувствий, и волнением за старшего сына. «Ничего не произошло. А я, как дурак, просто слишком накручиваю себя,» — дурные предчувствия уже однажды привели к ужасающим результатам. Что если… В одно моргание он перенесся к воротам Гусу Ланя и с расширившимися глазами потрясенно обозрел эту живописно-огненную картину. Интуитивный зуд в затылке все же обрел реальное воплощение. -Эта шавка… Идиот! Хватило придури активировать кулон, — прорычал свое озарение Жохань, всем своим естеством и умением возвысившегося сильнейшего культиватора принялся искать А-Сюя. Тот обнаружился на входе, прямо рядом со старшим наследником Гусу Ланя, дрожащим ослом Хожуем, старухой Лянлу и еще кучкой ощерившихся адептов противоборствующих кланов. Все замерли, завидев Жоханя и его свиту (Девятую, Восьмого и пару десятков приближенных адептов с суровыми лицами). — Быстро в портал! Всем! — рявкнул Верховный Заклинатель, сверля глазами именно А-Сюя. -Да, Отец, — поклонившись, без промедления согласился старший наследник и поспешил к порталу. Жохань перевел суровый взгляд на Ланей. Сичэнь, игнорируя сей неприкрытый намек, развернулся к главной угрозе Облачных Глубин. Верховный Заклинатель лишь тихо фыркнул, сдерживаясь от реализации столь желаемого видения вбивания придурошного гусулановца в землю голыми руками. Вместо этого он перевел взгляд на выпущенную нечисть. На Хожуя он вообще не смотрел, опасаясь, что мгновенно сотрет засранца в пыль, и тот не получит причитаемых пыток. Почувствовав, что Сюй-эр прошел через портал, Жохань еще раз оценил катастрофичность ситуации с возможностью развернуться и, послав к бесам все планы наглого существа, отдать команду на захват основных (сейчас отвлеченных борьбой с демоническим отродьем) гусулановцев, остальных же оставить гореть. Однако Огненный Жеребец имел привычку преследовать понравившихся жертв, какие бы расстояния между ними не пролегали, отдавать же священную кровную месть подобному существу Жо Хань не имел права (та же душа А-Чао не поймет; весь мир должен видеть падение этих кланов!). Да и вновь накопленное раздражение требовало выхода. Так что, совсем немного понаблюдав за боем и рассчитав основную стратегию, Вэнь Жохань оглянулся на следовавших за ним старейшин. — Шишу Вэнь Гунгао (имя восьмого), после того, как вгоню в печать, сотворенную этой тройкой (Верховный кивнул на Лань Цижэня, Сичэня и незнакомого лицом мужчину, но по уровню сил явно старейшину) Жеребца уже должна быть готова ловушка, что сдержит от своеволия людей из Гусу, — холодным тоном приказал он. На что Восьмой легко пожал плечами и указал на двух очень похожих друг друга мужчин преклонного возраста: — Могут возникнуть проблемы с этими близнецами. Именно эта пара, творя заклинание одновременно, создавала достаточно прочный щит, что не пропускал неистовые атаки демонического отродья. К сожалению, защита была, видимо, поднят слишком поздно, и огонь от первых атак распространялся крайне быстро, несмотря на все попытки еще одного старца и еще двух статных мужей погасить очаги золоченым развернутым свитком (явно старинным артефактом) и успокоительной мелодией двух флейт. Впрочем, это все было не так уж и важно. Огненного Жеребца зажимали печатью, тогда как Шестой дядюшка выматывал разъяренное существо меткими и сильными атаками. Жохань мог бы поспорить с Восьмым о том, кто был наиболее опасным противником после уничтожения демонического зверья, однако уже сам заметил, что нити огромной печати не так уж и стабильны, словно гений, сумевший создать подобное держится из последних сил. «Да и Шестой после отравления не способен на длительную череду атак,» — замечая некоторую заторможенность в казалось бы идеальных движениях, Жохань решил более не медлить. -Тогда пусть Девятая прикроет тебя с этими близнецами, — фыркнул Верховный, привычно игнорируя фривольное подмигивание последней и начиная накапливать энергию и сжимать до раскаленного трения. Переполняемый жар бурлящих эмоций скорее мешал преобразовывать Ци в яростное пламя, а затем управлять им, но он слишком упрям, чтобы отступать. «Просто нужно сильнее! Больше!» — сила преобразования заставила старейшин отступить на шаг, от Девятой даже послышался удивленный свист, а пламя моментально сдуло с крыш, как и одного не особо устойчивого флейтиста. Наконец, огненная сфера уменьшилась до размера крохотного темно-фиолетового шарика, что еле удавалось удерживать двумя руками. -Бездарь! Сколько раз повторять, что если перекрутить или недокрутить, то выйдет пшик с легким огненным ветерком. Ты им сможешь лишь отбросить врагов, да и то малоопытных заклинателей! Сосредоточься!» — голос проклятого горбуна прорвался через кипящую, словно лава, бурю темных страстей. Жохань поднял помутневший взгляд на врага. Жеребец замер, не обращая внимания ни на атаки, ни на печать. Полыхающий алым взор уставился прямо на Верховного Заклинателя. — Преданный Императором Генерал долго бушевал. Наконец, он с отрядом верных солдат пошел на Столицу… Это было явным безумием… Он кричал о том, что все они просто подлые трусы, и не найдется ни единого достойного противника. В конце концов, их просто расстреляли огненными стрелами на подходе, и на крики безумца, в одночасье потерявшего все, никто и не собирался выходить. Однако это не стало концом… По словам очевидцев Генерал сильно обгорел, но остался жив. Далее он словно бы исчез, а через некоторое время стали ходить слухи о неистовом обгорелом чудище, что рыскало по равнинам и ущельям на границе Империи, впитывая ненависть неупокоенных войной душ. И, похоже, имперцы долгие годы не обращали должного внимания на сей факт. Я был тайно призван имперскими ящерицами слишком поздно и нашел Генерала уже в таком состоянии, в обличии демонической огненной плоти и все в поисках равного себе. Он стал мощней любого дьявольского вихря, когда души павших искалеченных воинов захватывают воронье, прилетевшее на свежую мертвечину. Я запечатал его ради забавы. Подумал, что у тебя с ним выйдет славный тренировочный спарринг. Что так смотришь? Ты не рад? А, ты все ноешь о своей сестре. Забудь уже! Наследнику Вэнь не пристало иметь такие слабости, — голос горбуна все звенел в ушах. После этих слов наставник не долго протянул. Теперь же «тренировка» сама нашла уже далеко не юнца. И Жохань задался вопросом, не хотел ли горбун его тогда убить столь экстравагантным манером. Вряд ли б он в то время смог бы справиться с чем-то подобным. В одиночку… Или же… Неприятным всполохом в памяти всплыла оговорка наставника о том, что будет внимательно следить… -Равный противник?!— вдруг заржало демоническое отродье. -Нет. Тот, кто сильней, — спокойно ответил Вэнь Жохань, выпуская шарик в стремительный полет к глазам затихшей нечисти. Мгновение. И мощный ослепляющий взрыв в лавовые ошмётки разносит огненную морду. Демон сделал попытку быстро восстановиться, но нити печати прижали творящей магический круг на земле троице. Круг полыхнул голубым, сковывая и закрывая в небольшой непрозрачный сосуд. После чего у ног шатающейся троицы возникла печать, что почти мгновенно разрослась до размеров, покрывающих чуть не всю жилую зону Гусу Ланя. Все храбрецы, стойко отстаивающие свой орден, были пойманы Алым Солнцем. «Восьмой,» — переводя дух, догадался Вэнь Жохань. Близнецы дернулись было, однако были остановлены выросшей из тени Девятой старушкой. Та тройка (теперь уже парочка, ибо одного сдуло), что пыталась потушить постройки, воззрилась угрюмыми взглядами, но не двинулась с места. Где-то заиграла цитра, однако Жохань одним рыком нашел «музыканта», толчком разрушив потемневшее здание. Тот, правда, успел сделать еще пару аккордов перед тем, как Глава Вэнь четким ударом вбил его в землю. — Не трогайте благородного дедушку Лань Паомо! Он еще не оправился от запечатывания Бездонного Омута, — где-то сзади послышался голос старшего наследника Ланей. — Тогда ему не стоило даже рыпаться, — фыркнул Жохань, носком сапога отшвыривая бессознательное тело, а, подняв глаза, с жесткой усмешкой добавил: — Вы, нечестивый клан, в ловушке. Не буду даже советовать сдаваться. Я сегодня в скверном расположении духа. Нападайте! И тогда вы окончите свои жизни относительно без мучений! Никто не двинулся с места, все лишь мрачно взирали на него, прекрасно понимая всю унизительную суть этой провокации, ведь в небе как раз в этот момент вспыхнули сигнальные огни, указывающие что Вэнь поймал оставшихся беглецов. -Хмпф, начинаю понимать Огненного Жеребца, здесь не было достойных противников до меня, — с издевкой подначил явно держащегося из последних сил старшего наследника Ланей. Сичэнь дернулся было, но был остановлен дерганьем этого занудного сухаря Лань Цижэня. И все же старший наследник не смог сдержать свой язык: — Хорошо так говорить, когда имеешь в заложниках мирное население и слабых молодых адептов. Жохань посмотрел в эти наполненные праведным гневом чистые глаза и лишь самодовольно фыркнул. Этот сопляк мог сколь угодно так смотреть, все равно он, сдерживаемый своими идиотскими принципами, не решиться на нечто более смелое. Вэнь Лимин был совершенно прав в своих расчетах! Глубоко внутри, правда, так и не затихла буря. Скорее, наоборот, разочарование от кратковременности битвы и нерешительности гусулановцев лишь подстегивали к бесконтрольному безумию. Хотелось подойти и размазать этого наглого сопляка, что мнит себя столь благородным… «Этот благочестивец», не знающий мук и терзаний темных решений. И он должен стать Главой Великого Клана? Осмеливается так осуждающе смотреть… А если заставить его выбирать… «Не время,» — оборвал себя Жохань. — В портал! И по клеткам! — рыкнул он, отворачиваясь от столь заманчивого видения и уходя прочь. Портал еще горел, но он значительно уменьшился в размерах, время действия явно заканчивалось. Верховный уверенно прошел мимо затихшей суеты и, не оглядываясь, удалился к себе. — Иди к Третьему, — единственное, что Жохань произнес, и это было естественно адресовано А-Сюю. Остальных он не соизволил почтить даже взглядом. Он знал, что на этот раз все будет сделано как надо, и пленники уже сортировались по степени важности. Около тысячи… Внутри клокотало настоящее марево из едва оформленных мыслей и чувств… Руки слишком сильно чесались, схватка была слишком короткой. Нужно было остыть… Помедитировать в одиночестве… Возможно разнести свои покои. Унять неистовую кровожадность! «В конце концов, эта миссия захвата была весьма эффективна. Жертв среди наших не должно быть много,» — Глава Вэнь пытался мыслить рационально-холодно. Однако не успел сомкнуть очи, как в дверь осторожно постучались. Жохань вновь еле сдержал порыв разнести дверь с незваным гостем в клочья. — Этот господин советовал, не тревожить его. С чем таким вы вновь не в состоянии справиться? — холодный голос сочился сарказмом. — Это старый слуга Кэ Као. Господин Глава, помните этого старого слугу? — старческий голос дрожал. — Старик Као? — отчего-то дурное предчувствие накатило с новой силой, и Жохань не смог подавить взволнованности в голосе. -Да, господин. Я имею честь служить наследнику… Третьего старейшины, — с небольшой заминкой произнес слуга, все еще не входя. Жохань прекрасно понял значимость этой паузы. Старик Кэ входил в то ограниченное число людей, что знали о подменах и всей «непростой» ситуации с Третьим. В обедневшем дворе опального старейшины осталась лишь четверка слуг, что и знало обо всем, но верно хранило молчание. Кормилица, немой слуга Дуй, старик Као и двойник, что занял место наследника Третьего. Его собственное место… Если верить утешительным рассказам матушки, то после указа Главы отец усиленно искал похожего мальчика, чтобы представить в качестве жертвы. Так был найден нынешний Вэнь Цайнэн. Закованный в рабский ошейник худой, грязный, оборванный, худой, как засушенное деревце, пятилетний малыш с диким взглядом долгое время даже говорить не мог. Вообще в присутствие людей заморыш только дрожал и пытался сжаться в комок. Как отец смог разглядеть некую схожесть со своим ребенком Жохань до сих пор не понимал, однако, действительно, по прошествии некоторого времени троицу было не отличить издалека. Увы, Глава не оценил стараний отца. Судя по крови, маленький раб имел очень отдаленное родство к ветви Шестого старейшины. Тогда как в неспокойные времена Третьего когда-то пророчили на место Главы клана и лишь раннее раскрытие заговорщиков (когда те обучали юношу украденным «запретным техникам главной ветви») помешало задуманному. По чистоте крови же только одна ветвь слабо загоралась при прохождении родовой лестницы. В любом случае «маленький раб» остался в доме. И в конце концов, сумел завоевать некую степень привязанности у всех домочадцев. Даже сам маленький Вэнь Жохань относился с жалостью (хоть и с некоторой долей ревности, ибо понимал, что этот заморыш вполне может занять его место после смерти) к недокормышу. Уж, слишком тот был забит. Причем, не только физически. Внешние раны быстро зажили, а вот некоторые духовные не зажили до сих пор. Например, он до сих пор жил крайне скромно и тихо. Это, несмотря на явный талант в фехтовании. Вокруг него даже создался ореол таинственного мастера, постоянно медитирующего в уединении. -Что случилось? — спросил Жохань, вспоминая, когда в последний раз видел услужливо согнутую, теперь широкую спину заморыша. Кажется, это было в прошлом месяце, он еще спас ту безумную старуху, что орала проклятия на Главной площади. Столь похожее бесстрастное лицо… Почти копия склонилась перед ним… Это иногда выбешивало больше кривляний Твари! Поэтому Жохань тогда лишь рыкнул приказ об освобождении безумной и спешно удалился от занявшей его законное место копии. Нельзя было точно сказать, что испытывал Верховный в большей степени при виде недокормыша. Злость? Зависть? Болезненную ностальгию? Странное доверие? Скорее последнее. Все же время сгладило острые углы, и теперь Жохань иногда даже прибегал к услугам «одинокого мастера фехтования» в тайных миссиях. — Он умер, — голос старика дрогнул.- Этот скромный слуга обнаружил тело мастера Вэнь Цайнэна практически у порога и сразу отнес в дом. Он не был ранен. И выглядит здоровым. Таким живым, словно спит! Но он не дышит! Вот, так внезапно! Нэн-эр! Дрожащий голос прервался громкими рыданиями. А Жохань еще какое-то в время постыдно не мог понять смысла сказанного. Умер?! Это просто не укладывалось в голове! Вскочив, Верховный и сам не заметил, как оказался у двери. Рывком подняв все еще плачущего старика, Жохань лишь рыкнул: — Пошли. Несмотря на столь масштабную миссию, Знойный Дворец словно вымер. Никого рядом! Ни единого никчемного служки, которому можно отдать указание! Жохань растерянно оглянулся. Ведь это был не первый день, когда он замечал подобное затишье. Когда конкретно это началось? Он, конечно, не был против одиночества в последнее время, но чтобы настолько пусто… Пришлось задействовать замершего в глубоком поклоне приближенного адепта, стоящего на карауле у личных покоев. — Где все? — -Господин Верховный просил не беспокоить, вот, слуги и… — недоблеял побелевший адепт. Жохань лишь горько усмехнулся. Эти крысы настолько боялись его Гнева? А ведь он, в отличие от предыдущего главы, почти не зверствовал. — Пусть опытный целитель подойдет ко владениям Третьего. Но пусть не заходит, пока не позовут, — отдав четкие указания, Жохань больше не стал тратить драгоценное время. И вот, он стоит у знакомых деревянных ворот. Обветшалых, потерявших все свое величие, но явно регулярно подкрашиваемых. Дом внутри также выглядел удручающе. Было видно, что о нем пытались заботиться по мере сил… Внезапно грудь словно сдавило железным обручем. Почему-то ужасно захотелось, чтобы эта высохшая яблоня снова цвела, а они все второем (а, возможно, даже вчетвером, если смогли бы выманить заморыша из дома, в коем он вечно прятался) задорно игрались вокруг. -Нелепость, — пробормотал он, вновь уставившись на ветхую постройку. Когда он был здесь в последний раз? В день смерти матушки… Нет. При проводах сестры… -Сегодня какой-то день воспоминаний, — усмешкой он попытался отогнать навязчивые воспоминания. Однако боль в груди лишь усилилась, стоило пройти внутрь. Заморыш лежал посередине комнаты. Точнее его бездыханное тело, что было аккуратно уложено на белые простыни. Вэнь Жоханя передернуло. И дело было вовсе не в том, что похож. Нет, время все же расставило всё по местам. И впервые внимательно всмотревшийся в лицо двойника Жохань явно видел различия. Они походили друг на друга, лишь как и любая не слишком близкая родня. Черты заморыша были более слащаво плавными, нос вообще чуть более вздернут (прямо как у А-Чао), брови гуще, подбородок имел ямочку. Но это все было лишь сопутствующем наблюдением, озарение, молнией поразившее мужчину, заключалось в том, что он уже видел подобные посмертные признаки. И Жохань, слегка коснувшись лица, резко дернул отворот ханьфу. Крошечная метка солнечной клятвы разрослась во всю грудь. Клятва была нарушена, и душа клятвопреступника была разорвана. Вэнь Жоханю захотелось безумно расхохотаться. Это было просто невозможно! Заморыш никогда бы… — Старик Кэ Као, ты должен знать! — Глава Вэнь, схватив старика, тряхнул беднягу. — Как это произошло?! — Господин! Клянусь! Я не… Не знаю! — заикаясь лепетал старик. — Ты расскажешь, что было «до», — медленно выговаривая каждое слово, мужчина все еще держался на грани разумения. — Беда!!! Беда! Грядет! Гряяядет!!! Смерть всем! — вдруг завизжал кто-то за перегородкой. -Ай Линь, прекрати! Господин, она вовсе не желает зла. Просто после простуды немножко помутнилась головой. Многоуважаемая целительница Вэнь Цин говорит, что это неизлечимо. Не волнуйтесь, она скоро успокоиться. Дайте, я дам ей пилюли, — испуганно закудахтал старик. -Это… тетушка Аи Линь? — потрясенно переспросил Глава Вэнь. Он узнал эти визгливые проклятия, та старуха на Главной площади получается была личной слугой матушки. Той, кто смотрел за ним в младенчестве? Он совершенно не узнал… И даже не стал слушать заморыша… Ком подкатил к горлу, а грудь сдавило сильней. Безумный хохот все рвался наружу. Было просто невозможно терпеть! Жохань выпустил старика и рванул наружу. Он только и успел сделал шаг за порог, как его вырвало темной кровью. В голове все билось, что все это какой-то невозможный кошмар. Сделка с Тварью, смерть сына, вселение в его тело неизвестной сущности, теперь смерть заморыша через солнечную клятву. Это заговор?! Или просто ненормальное почему-то никак не могущее закончиться ночное сновидение! -Господин! — крик старика Као заставил обратить на себя внимание. — Это просто перенапряжение от техники. Все хорошо. Пусть целитель тщательно осмотрит тело и даст мне отчет. После его захоронят… Со всеми почестями. На этом пока все! — выпрямляясь, Жохань сумел выдавить из себя обрывистые приказы. В голове до сих пор билось, что это просто невозможно! Что заморыш не предал бы его никогда! Что надо разобраться! «Однако не сейчас. Не на горячую голову! Надо разобраться с бурлящей Ци. Медитация… Нужно успокоиться,» — шатаясь и сдерживаясь, он пробрел к себе. С приближением к Знойному Дворцу его шаг твердел, а осанка привычно выпрямлялась. У парадного входа никто бы не заподозрил, что у Главы могли быть проблемы. Возможно, лишь внимательный культиватор или многоопытный вэневский служка все же почувствовал подвох. Однако те, кто осмелился приблизиться, явно не подходили под эти категории. Двое служанок (женщин средних лет) бросилось ему в ноги. — Господин Глава, эти дурные слуги просят о милости! — вскричали они почти одновременно. Жохань уставился на плачущих девиц невидящим взором, готовый просто молча переступить через них. Это было явной поблажкой! Просто было не до них! Да и показывать всем остальным, насколько нестабильно его состояние сейчас, просто было не с руки. Контроль… Нужно было вернуть его! Однако одна, более пухлая, вдруг имела наглость схватиться за полы ханьфу. -Господин Вэнь! Мы не виноваты! Мы просим милости! Долгие годы мы ухаживали за покоями покойной фурэн! И такого никогда не было! — еще пуще заревела она. Вэнь Жохань замер. Клокочащая Ци еще яростней заметалась. Грудь снова сдавило. -Что произошло? — тихо спросил мужчина. -Покои госпожи были разгромлены, — прошептала худощавая и тут же вместе с подругой была окинута уже никак неконтролируемым всплеском. Как эти девки летели с лестницы Жохань уже смотрел, в голове теперь гремело, что это просто не могло быть совпадением! Мужчина быстро свернул к покоям покойной фурэн. Бурлящая вокруг сила крошила камни, проделывая глубокие вмятины. Он подошел к отдельному скромному одноэтажному павильону и горько усмехнулся. Это было одной из ее странных прихотей. Точнее, она всегда ворчала, что полые колонны, передающие тепло на все этажи, не греют пол. И ей больше нравится более традиционные и малые пространства. Уютные и родные. Тогда для него не составило особого труда отстроить этот домик. Впервые она так тепло радовалась и благодарила. Чтобы она сказала по поводу произошедшего? Скорей всего, просто расстроилась, возможно, слегка пожурила б слуг и все. Даже не стала бы поднимать шумиху. Ведь, несмотря на всю радость от получения подарка, она на самом деле никогда более не воспринимала даже самые шикарные дары с той теплой искренностью. Наоборот, с каждым годом дары (даже самые легендарные) все меньше трогали ее чувства… -Это же просто вещи. Для познающих духовное развитие это может идти даже во вред. Не цепляйся за них столь сильно, — качая головой, как-то раз заботливо увещевала она его. Она была очень мудрой женщиной. Идеальной женой. Иногда он, изрядно выпив, по ночам приходил в ее покои, чтобы ощутить то тепло, наполненное весенними ароматами. Однако с каждым годом он бывал здесь все реже, оставляя в прошлом нежный образ. Он жил настоящим. А в настоящем перед ним предстал вид полностью разгромленной давно пустующей комнаты. И… Ничего. Он думал, что разбушевавшаяся духовная энергия разнесет оставшееся. Что сдавленную грудину сожмет сильней. Что станет невыносимо горько, а безумие захлестнёт с головой. Но нет, Ци, как и эмоции, словно усмиренные звери, затихли, оставляя странную выжидающую пустоту. Жо Ханю даже стало как-то обидно. -Ты никогда не любил ее! — Не любил? В голове, словно у растерянного ребенка, вертелся лишь один вопрос: — «Зачем?» Зачем было громить шкаф с рукописями? Там же в основном были только стихи. Кому помешал засушенный гербарий? А сдирать родовое панно и ее портрет? Переворачивать постельное белье и небольшой столик… Глава Вэнь присел на кровать. Взгляд упал на разбитое зеркало. Мэй-Мэй ценила его больше всего… Внезапно нога стукнулась о нераспечатанный кувшин с вином, и его словно прошило озарением. Это вино осталось еще с прошлого раза, когда он еще имел привычку приходить сюда. Ему все казалось, что, ворчливо рассказывая свою проблему, он дождется того, Мэй-Мэй, как всегда, выйдет из-за ширмы и, так соблазнительно покачивая бедрами, осторожно предложит несколько решений. Конечно, он заспорит, скажет, что это полная чушь. Она не станет дальше спорить, просто ляжет рядом, а он в своих же дальнейших рассуждениях, возможно, даже выйдет на один из предложенных вариантов. Или с подковыркой вопросом укажет на тот факт, что разобьет в пух и прах ее решения, но Мэй-эр не будет сердиться лишь, улыбнувшись, укажет на поздний час. И они проведут приятную ночь вместе. К сожалению, никто не выходил из-за теперь поломанной ширмы и советов больше не давал. Он тогда, как пьяный дурак, сидел здесь в одиночестве и разговаривал сам с собой. Это были лишь болезненные игры воображения, желание утешить себя идиотской иллюзией. Такой же обманчиво-лживой мыслью как, когда горбун искал новых спарринг партнеров, словно бы мог стараться для него, ценить. Или когда родной отец утешал разговорами о реинкарнации и щедрыми похвалами о гениальности и уникальности. В последний раз, завалившись сюда в более-менее трезвом состоянии он все же это осознал, но, оказавшись здесь и сейчас, все также ждал. «Её больше нет, есть лишь сломанные вещи. И мне больше не больно. Я уже привык один справляться. Да, и чтобы сказала она, узнав о том, что я принес А-Чао в жертву?» — подвел мысленный итог Жохань, из горла, наконец, сумел вырваться тихий смех. Зеркало покрылось новой паутиной и, наконец, разлетелось на осколки. Верховный и бровью не повел. Просто аккуратно собрал бумаги, засушенные цветы и прочий «ненужный мусор». Разложил все по местам. Поправил белье, столик и ширму. Повесил панно и смятый портрет. Только осколки трогать не стал. В них отражался очень усталый человек, что, горько ухмыльнувшись, вдруг произнес: — Что ж… Кто бы это ни сотворил, он добился своего. Затем Жохань стремительно вышел. Его путь пролегал в недавно обновленные темницы. Там полным ходом шла сортировка. Однако люди Девятой послушно замерли, завидев его сиятельную особу. Самой своенравно-безумной старейшины нигде не было видно. «Наверняка, пытает очередную игрушку,» — на периферии напряженного сознания подумалось ему. — Где? — один вопрос, но толковый тюремщик понятливо кивнул, и повел узкому коридору вниз. Здесь, по кругу располагалось всего семь одиночных камер. Но только три были заняты. Жохань, более не церемонясь, распахнул клетку с главным виновником. -Господин Верховный, вот этого привели совсем недавно. Пытались спрятать, — некстати гаркнул тюремщик. Жохань несколько понизил свое мнение об умственных способностях проводника. Разве не видно, что «Господин Верховный» не расположен к беседам? Он, не мигая, смотрел на пленного младшего наследника и вспоминал, как тот каялся. -Это был я! Это из-за меня, — спокойно заявлял этот наглец. Кулаки сжались сами собой. Младший Лань имел наглость смотреть в ответ нечитаемым взглядом.  — Тебе повезло, — ухмыльнувшись, внезапно (даже для самого себя) произнес Глава Вэнь. Первый удар пришелся в живот и кандалы с цепями, на которые был подвешен пленник, громко зазвенели, но выдержали. Ни звука в ответ. Вторая атака была направлена в грудину, на этот раз изо рта младшего Ланя полилась кровь, а в соседних камерах послышались взволнованные окрики. На третьем ударе в лицо цепи не выдержали. Лань Ванцзи мешком упал, но, все еще находясь в сознании, скорее инстинктивно попытался пошевелиться. «Крепкий,» — подумалось Жоханю. Хоть он бил в полсилы, этого все еще было достаточно, чтобы покончить с более важными персонами. Четвертый пинок отослал пленника на решетку, что развалилась, «выпуская» пленника валяться на общей площадке. Снова ни звука со стороны избиваемого, а вот, вопли из соседних камер звучали медом. Правильно! Пусть видят! Помнят! Чей бы это план ни был, он обязательно расправиться также! Хотели увидеть его взбешенным! Пожалуйста! Однако он не безумец! Он будет карать лишь виновных! — Из-за тебя мой сын смотрит чужими глазами! — Шестой пинок дугой окрасил кровью пол, потолок и ближайшие решетки камер. Но самым выбешивающим был этот появившийся сожалеющий взгляд. «Ты должен кричать от боли! Ненавидеть! Проклинать!» — Седьмой, уже ничем не сдерживаемый удар и сразу восьмой. Десятый стал последним для младшего Ланя, чье сердце перестало биться. Но не для Вэнь Жоханя. Одиннадцатый, двенадцатый… На четырнадцатом перед бездыханном телом возник щит, что Верховный прорвал с крайним трудом. Безумный взгляд встретился со встревоженным. Жо Хань невольно скривил рот в сумасшедшей ухмылке. Он нашел новую жертву… -Все пошло не по вашему плану, да? — дико оскалился он. — Лживые Твари! Всего один рывок, и, вот, он уже душит подлую Тварь, что заняла место родного сына. -План… Он, — попыталось что-то прохрипеть это мерзкое существо, хватая его за руку. -Это вы виноваты! Даже не смей прикидываться, что это не так, — прошипел он прямо в ухо подселенцу. И тут сознание будто прорвало. Чужие страхи потоком полились, затапливая и смывая собственное безумие. -Соврала! Эта красноволосая ведьма!!! Нулевой баланс! Невозможно…- Жохань, еще шире улыбаясь, лишь стал давить сильней. -Остановись! Или умрешь! - Все тело Верховного прошила невыносимая боль, тогда Жохань усилил ослабевшую хватку второй рукой. Он задушит эту Тварь, несмотря ни на что! Это все их вина! Их ловушка! Он просто слишком поздно понял! -Остановись, Отец! — отчаянный вскрик Вэнь Сюя так некстати нарушил концентрацию. -Уйди! Ты ничего не понимаешь! Почему ты не на тренировках? — каким-то неведомым образом вместо рыка с губ сорвались вполне понятные предложения. — Я… Это… Дело в том, что Третий старейшина покончил с собой. Но сейчас давай лучше поговорим о несколько ином, — с запинкой вымолвил старший наследник. Он явно намекал на, что нужно отпустить мерзкую тварь, однако Жохань больше ничего не услышал. Впрочем, новость о самоубийстве Третьего итак настолько ударила по разуму, что он просто непроизвольно разжал руки. -Как? Это шутка? — неверяще прошептал Глава Вэнь и, шатаясь, медленно приблизился к сыну, затем, положив окровавленную руку на плечо наследника, попытался преодолеть первую ступень, ведущую наверх, однако тьма полностью накрыла сознание, несмотря на удивленные окрики старшего сына