Человек и оборотень - совместимое несовместимого.

Дождь не прекращал идти с того самого дня, возможно, иногда прерывался на короткие перерывы в два дня, а так — лил как из ведра. Прошел уже месяц. Мидория впал в подсознательные размышления, проще говоря — депрессию, не обращая никакого внимания на события вокруг, и, в принципе, омега не один такой. Киришима старался не сталкиваться с Изуку взглядами: в зеленых больше не было даже малейшего отблеска радости или чего-то подобного, лишь пустое стекло. Кудрявый сильно похудел, хотя Ханта постоянно говорил, что это плохо отразится на ребенке, но веснушчатый просто не мог что-либо проглотить. Стоило засунуть в рот пищу, как его тут же выворачивало. Все поддерживали парня как могли, но это не особо помогало, а точнее, вообще оставалось незамеченным — Мидория пропускал все мимо ушей. Медленно завернувшись в алый плащ, что Изуку ни на секунду не выпускал из рук, омега блуждал по коридорам замка своей матери. Глаза опущены куда-то в пол, лицо бледное как у трупа. Следом, также не спеша, шел Денки, поглядывая на друга и обнимая себя за плечи, переводя взгляд в сторону. Он очень хотел как-то помочь веснушчатому, но не знал чем и, если так продолжится, то Мидория просто умрёт от истощения. — Изуку, — совсем тихо позвал блондин. Кудрявый замер, но не обернулся. — Что такое? — голос совсем охрип, Каминари поджал губы. И что сказать? Опять что-то наподобие:"все будет хорошо»? Или что? Может:"не нужно убиваться, нужно — идти дальше»? Это все конопатый слышал не один раз и легче от этого не становилось. — Может, ты чего-нибудь хочешь? Ты ни вчера, ни сегодня еще ничего не ел. Может… — Нет, спасибо, я не голоден, — омега продолжил не спеша переставлять ноги, закутываясь в плащ еще крепче, глубоко вдыхая его запах — запах Кацуки. — Но так нельзя, — Денки растерялся. Ему было тошно смотреть на друга, что просто потерял позитивный взгляд на жизнь и постепенно убивает себя, а что еще важнее — убивает ребенка внутри себя, — Хотя бы ради малыша попробуй… Это же единственное, что осталось от Бакуго, ну так сохрани его, чтобы в будущем, — рука крепко сжала ткань на груди, а боль в области сердца заставила согнуться пополам. Каминари готов всеми силами вернуть Мидорию в нормальное состояние, пускай даже придется провоцировать таким образом, — Он вырос и отомстил за своего отца… П-поэтому, дай ему жизнь, — горло сильно сдавливал ком, но омега старался говорить четко и не заикаться, — Пожалуйста, послушай меня, Изуку… Денки охнул, когда крепкие, но тонкие руки потянули его и прижали к груди, а где-то над ухом послышался всхлип. Мидория плакал, от чего Каминари дернулся — он не хотел довести его до слез. — Прости, — прошептал веснушчатый, пока его ладонь медленно поглаживала затылок блондина, — Я… Чертов идиот… Прав был Каччан — я бесполезен… — парень дрожаще вздохнул, сильно стискивая зубы, но подступившая к глотке истерика уже настигла. Захлебываясь, Изуку поднял глаза к потолку, громко шмыгая, — Но… Я не понимаю… Почему? Он ведь обещал… Тогда почему не вернулся… Что я сделал не так? — омега слушал каждое слово кудрявого, от чего глаза неосознанно прослезились, — Каччан… придурок, вернись ко мне… *** Время тянулось незаметно, Мидория старался держаться, постепенно возвращаясь в норму. Инко боялась, что Изуку не сможет «вернуться к жизни», не увидит его улыбку, то, как он вновь пытается общаться с окружающими. Мицуки также была рада возобновлению режима жизни омеги. Разумеется, ей было больно, как никому от потери сына, но она прекрасно видела, что кудрявому куда хуже, однако сейчас парень заметно стал лучше… Хоть Изуку и делал вид, будто все замечательно, но на самом деле ничего хорошего вовсе и не было. После того разговора с Денки веснушчатый понял, что нельзя показывать, как ему плохо — это заставляет других волноваться. С того момента, как кудрявый натянул маску «всемирного счастья и нормы», люди вокруг выдохнули с облегчением, понимая, что самое худшее позади. Наблюдая за другими, Мидория заметил, что даже Киришима наконец, спустя столько времени, смог нормально смотреть в глаза омеги. Хотел бы сам веснушчатый принять тот факт, что Кацуки больше не появится рядом, не ухмыльнется своей наглой улыбкой, не намекнет на грядущую бессонную ночь и больше не назовет таким привычным, хриплым тоном — «Деку». Каждую ночь Изуку проводил в бесконечных рыданиях, вспоминая прошлое. Парень утыкался лицом в подушку, чтобы никто не услышал его рева, сильно сжимая края одеяла в кулаках. Мозг все снова и снова возобновлял воспоминания: их с Кацуки первая встреча, их первая драка, сорванная свадьба, долгое путешествие после освобождения из плена… Кудрявому казалось, что еще чуть-чуть и его сердце не выдержит — разорвется на куски. Постоянно прося то ли Бога, то ли воздух, чтобы все вернулось назад, хоть бы на пару минут — этого вполне бы хватило, на то, чтобы сказать Бакуго всего несколько слов, которые Изуку так и не смог выдавить из себя, потому что было ужасно стыдно, но сейчас он готов хоть пятьсот раз это произнести и ни капельки не смутиться, если только расплакаться от счастья, что смог это сказать. Этот вечер не отличался от других: как обычно, оказавшись наедине с собой, омега погружался в грусть-печаль-тоску с головой, безвольной куклой падая на кровать и прячась под одеяло от всего мира. Несколько секунд и вот приходит время тихих всхлипов. Мидория старался не шуметь, кусая губу и внутренние стороны щек до крови, дабы никто не услышал. Рука опускается к животу, нежно поглаживая, тогда слова Каминари задели Изуку за живое. Все-таки он был прав: от депрессивного состояния омега едва не убил ребенка, в котором течет кровь Кацуки — это маленькая часть блондина, которой веснушчатый с недавних пор начал дорожить. Парень чувствовал, как малыш растет внутри него и от этого становилось очень хорошо, приходило осознание того, что скоро на свет появится маленькое чудо, что, возможно, сможет закрыть дыру в сердце Изуку. Мидория ждал дня рождения ребенка, как седьмое чудо света, хотя срок был еще совсем небольшой. Кудрявый представлял дитя точной копией Бакуго — таким же сильным альфой, который порвет всех, кто посягнет на его территорию или собственность. Улыбка невольно повисла на губах: сейчас Изуку представил, каким будет его сын. Да, именно сын, он не хотел девочку или на худой конец — омегу. Четко альфу и точно мальчика. Если же случится так, что родится омежка, Мидория естественно не бросит малыша и станет тем, кто никогда никому не позволит хоть как-то навредить или обидеть его солнце. Земля пухом будет тому, кто посмеет даже, хотя бы косо, взглянуть на ребенка. Глаза начали слипаться, но поганый скрип оконных петель быстро вернул парня в сознание. Все тело напряглось: омеге категорически не нравился этот звук, ибо постоянно, когда что-то подобное скрипит в его комнате по среди ночи — это до добра не доводит. От истерики не осталось и следа, лишь полная сосредоточенность. Мозг уже сам ориентировался в подобных случаях, благодаря неоднократным происшествиям Изуку за километр мог определить опасность. Шаги были тихие, доносясь где-то рядом с кроватью. Парень приподнял край одеяла, присматриваясь в темноту. Одеяло резко срывают с омеги и Мидория моментально подскакивает, за мгновение оказавшись на другом конце комнаты, разглядывая высокую и худую фигуру. — Кто ты и что тебе нужно? — на выдохе прохрипел кудрявый, следя за каждым движением существа перед ним. Доля секунды и, судя по запаху и скорости, вампир оказался напротив омеги, с силой впечатывая в стену за горло, но не сдавливая, лишь удерживая на месте. — А ты вблизи еще прекраснее, чем кажешься, — холодное дыхание в области шеи повлекло за собой потоковую дрожь по всему телу, — Еще и пахнешь прекрасно. Мне вот интересно: каков ты на вкус? Осознание пришло с молниеносной скоростью до мозга и произвело движение в руки. С хорошего размаха въехать ублюдку в челюсть и отскочить подальше. Зеленые глаза бешено впились в кровососа, не упуская и малейшего движения в свою сторону. Ему есть кого защищать и сейчас омегой ведет инстинкт самосохранения, как у дикого беременного крокодила, вот-вот и руку оттяпать может, не моргнув. — Я задал вопрос: кто ты и что забыл здесь? — в данный момент можно заметить в веснушчатом капельки характера Кацуки, что на весу с нарастающей злобой прекрасно сочеталось, плюс токсикоз. Просто идеальный букет, которым с легкостью можно убить кого угодно. — Какой нервный, — альфа, потирая разбитый подбородок, обернулся к Изуку — тот заметно напрягся, но его взгляд намекал, а точнее, говорил прямо, что лучше к этому парню не стоит приближаться. Но вампир пришел именно за этим и просто уйти пока что не собирался, — Я пришел по твою душу. Можешь звать меня Шигараки, а лучше — хозяин, как тебе удобно. — В каком смысле «по мою душу». Чего тебе нужно? — омега дернулся, когда Шигараки шагнул к нему, — Подойдешь ближе — я за себя не ручаюсь. — Не пытайся меня напугать. Я намного сильнее и быстрее тебя, даже несмотря на то, что ты от своего папаши унаследовал не очень слабую сущность, которой даже толком пользоваться не умеешь, — вампир опять оказался рядом, но вот только на этот раз позади Мидории, перехватывая его за волосы — это было слишком быстро, Изуку просто не успевал уловить его глазами, — Такой же пустословонный, как и твой альфа — кричал, что расправится с нашим вождем, в итоге сам помер, — кудрявый ощутил, как что-то горячие вспыхнуло в груди и парень вывернулся, позволяя вырвать себе пучок волос, опять нанес удар. Сам Томура не ожидал такой вспыльчивой реакции, что только позабавило его. — Не смей говорить своим поганым ртом о Кацуки, ты, чертова хладнокровная тварь, — глаза заблестели, но парень поджал губы. Нельзя позволить себе расплакаться, это лишь усугубит ситуацию, — Не тебе его судить. — Эй, неужели я задел тебя, — альфа перехватил руки Изуку, крепко сжимая в своих, — Не мне его судить, а тогда кому? Здорово наверно быть отцом одиночкой — тебе лучше знать, разве нет? Это была последняя капля терпения Мидории, чья волчья сущность заволокла сознание собой и веснушчатый даже не сопротивлялся, полностью отдавая руководство ситуацией своей второй половине. Пускай порвет этого гада в клочья. Шигараки откровенно был удивлен такому большому волку, который вырос из такого маленького омеги — да любой здоровый альфа умрет от зависти. Пес зарычал и, на удивление, Изуку был в состоянии осознавать свои действия. Сейчас всю свою ярость он с удовольствием выплеснет на вампира, заодно и отомстит за отобранную его сородичами жизнь. Кудрявый понимал, что в нем говорит обида, боль и злоба, но разве у них было право просто объявить их племени войну, прийти и буквально оставить среди оборотней лишь омег и детей? Это не справедливо, так что, хоть совсем чуть-чуть, но парень попытается забрать одну жизнь взамен за много других. По чистому совпадению комнаты Киришимы, Денки и Ииды с Ураракой были буквально через стенку с комнатой Мидории, поэтому эти четверо первые услышали грохот и подорвавшись, одновременно повылетали из спален, сначала столкнувшись друг с другом, а потом все вместе кидаясь на шум. — Мидория, — Эйджиро ворвался в комнату, а следом за ним остальные. Вся мебель была перевернута с ног на голову и холодный ветер, проникающий через разбитое окно, гулял по помещению. — Изуку, — Каминари подбежал к окну. Высота всего в один этаж, поэтому если и выпрыгнуть, то особых увечий можно не получить. Ребята лицезрели схватку оборотня и вампира, — Нужно что-то сделать, а вдруг Изуку пострадает, — блондин оглядел всех присутствующих. Рыжий, особо не думая, залез на подоконник и сиганул вниз, в воздухе обращаясь. — Нужно поднять охрану, быстро, — Очако пихнула Тенью и тот отошел от недавнего шока, сразу ничего не говоря и покидая комнату. Девушка посмотрела на дрожащего, рядом стоящего Денки, а тот наблюдал за тем, как Эйджиро попытался вмешаться в сцепившихся существ, — Что вообще произошло? *** Вампиру удалось сбежать и как бы Мидория не пытался последовать за ним, чтобы прикончить, Киришима смог удержать омегу и не пустить в лес — это определенно ловушка, поэтому альфа за шкирку поволок Изуку обратно в поместье. Веснушчатый смог принять человеческий облик без посторонней помощи, быстро извиняясь, что поднял шум, но все итак знали, что конопатый тут не при чем. Порядком злая, сонная и уставшая от всей этой хрени Мицуки рвала и метала, матерясь во все горло, пугая и ставя на уши всех прислуг в замке, которые как бы никого не трогали и мирно спали. — Боже, он тебе ничего не сделал? — Инко чуть не потеряла сознание. Даже здесь до ее сына как-то умудряются добраться проблемы. — Мам, правда, все нормально, — Изуку попытался состряпать что-то наподобие улыбки, но получилось не очень. — Что ему нужно было? — Бакуго приобняла Мидорию за плечи, поглаживая, пытаясь успокоить подругу, но также внимательно смотрела на кудрявого, взглядом цепляясь за каждый видневшийся синяк, подмечая для себя, что как только доберется до этих сукиных детей — поубивает лично, — Он не сильно тебя потрепал? — Нет, все хорошо, только, — омега нахмурился, потирая запястья, направляя глаза в бок, — По его словам, он пришел, чтобы забрать меня для личного использования, — веснушчатый скривился в отвращении. — Чего, — Мицуки хватило полсекунды, чтобы морально взорваться, — он чё, страх потерял? Да я его сейчас сама… — прекрасный дохуяэтажный мат во всей красе полился во все стороны. Наблюдая за женщинами, одна из которых вцепилась в другую и пыталась привести в здравый смысл, кучерявый невольно улыбнулся — эта картина была ему так знакома, что следом за улыбкой потекли и слезы. Матери замерли, смотря на мокрое и одновременно счастливое лицо Изуку. Ему по-настоящему стало легче, и сердце маленько отпустило, хоть и не до конца, но все же. *** Два месяца назад. — Аккуратно, этот парень невероятно вспыльчивый, так что лучше сразу не действовать ему на нервы, — Асуи прошла по комнате, ставя на стол поднос с какими-то намудренными примесями для предстоящего ритуала. — Не мои проблемы. Я делаю это только потому, что Мидория помог мне, подставляя себя под кулаки этого самого «вспыльчивого парня», так что пускай не жалуется, — Токоями пригладил перья на голове, беря одну из чашей с краской, у которой странный запах и необычный оттенок, подхватывая той немного на пальцы и вырисовывая на бледной коже холодного тела странный узор. — А это точно сработает? Просто как-то нехорошо глумиться над покойным, если ничего не выйдет, — девушка задумчиво приложила палец к губам, вопросительно пробегая по лежащему на столе телу, — Мне итак плохо от того, что мы пытаемся какую-то ересь сделать. — Все точно сработает. Если ты не забыла, то я не единожды возвращал людей с того света, так что проблем быть не должно. — Надеюсь на это, — Тсую продолжила наблюдать за действиями парня. Токоями является психопомпом, что в переводе, как «проводник душ», но сам парень не является как таковым проводником, а скорее наоборот — обманывает смерть и возвращает людей обратно к жизни. Проще говоря ангел обратного действия. Под влияние этого черного ангелочка попал Кацуки, которого Фумикаге отыскал похороненным под кучей камней с самодельным крестом как надгробье. Парень чувствует умерших, у которых душа еще не покинула тело и он в состоянии воскресить. Такое случилось с Бакуго, которому посчастливилось не упустить дух и иметь шанс вновь оказаться в этом прогнившем поганом мире опять, что и пытается сделать Токоями. Закончив с разрисовкой тела блондина в иероглифах, предварительно избавившись от стрелы в груди, птицеподобный принялся к прочтению какого-то непонятного для обычного слуха языка, который привел в действие рисунки, недавно нарисованные психопомпом, от чего те засветились и послышался странный утонченный свист. Когда все закончилось, Асуи смогла оценить значительный прогресс во всем этом, казалось бы, бессмысленном ритуале: кожа Бакуго стремительно начала набирать цвет, а рана на груди исчезла. Парочка дернулась от внезапного громкого вздоха недавнего, теперь уже нет, трупа — значит все получилось. — Теперь осталось подождать, пока он очнется.