Королевский лекарь

      Этот день для многих прошел как в тумане. Утром погода не задалась, затянув небо серыми мерзкими тучами, которые не пролили ни капли дождя, дав эльфам самим оплакать своих родных.       За похоронной процессией Нулир наблюдала из кабинета Дениана. Для нее подобные массовые захоронения у бессмертного народа были в новинку — в Серых Гаванях обычно спускали ладьи на воду.       Однако эллет надела черный плащ, одолженный у новой знакомой, и сейчас молча наблюдала за происходящим. Краем глаза она видит Короля. На нем чёрные одеяния, отчего его кожа кажется совсем бледной. Трандуил произносит поминальную речь, которую эльфийка не слышит из-за расстояния.       Через несколько часов все эльфы, включая раненых, собираются в главном зале. Они делятся воспоминаниями о погибших, об ушедших в Валинор, да и просто о былых днях, когда королевство эльфов звалось Зеленолесьем.       В середине вечера, когда на лес опустились сумерки, Нулир выходит на балкон. Вдыхая прохладный вечерний воздух, девушка прикрыла глаза, унимая пульсацию в голове: слишком много событий за два прошедших дня.        — Могу предложить Вам место потише в обмен на честность, — раздается за спиной знакомый голос и девушка оборачивается, встречаясь с усталым взглядом голубых глаз.       Леголас стоит в нескольких шагах, опираясь на кованные узорчатые перила балкона. На нем тёмный камзол, лежащий на плечах подобно чешуе. За спиной не было колчана со стрелами — лишь кинжал, висящий на бедре.        — Ведите, Ваше Высочество, — устало улыбается Нулир, принимая протянутую принцем руку.       Они шли недолго, пройдя королевские покои, лекарское крыло, ставшее для девушки уже привычным, и спустились вниз по лестнице, откуда брюнетка услышала шум воды.        — Это река? Откуда она во дворце? — удивилась она, получив утвердительный кивок.       Ей отчего-то казалось, что то, что они делают — большая тайна, поэтому она говорила шёпотом.        — Да, это Лесная. По ней мы справляем пустые винные бочки.       Принц открывает дверь, пропуская девушку вперёд, а сам снимает факел со стены на входе. Он делает несколько шагов, рассматривая длинные стеллажи с бутылками. Нулир следует за принцем, стараясь не отставать. Найдя то, что так усердно искал, светловолосый эльф достает стеклянную бутылку, два бокала с верхней полки и выходит на улицу, через дверь напротив.       Там шумит река, стремясь к воротам, где дежурят стражники в латах. Тучи унёс ветер, открывая вид на звёзды. На небольшом выступе рядом с невысоким деревом и предложил расположиться принц.        — Если подобные условия Вас не смутят, — облокотившись спиной о дерево произносит принц.       Нулир присаживается рядом, подбирая подол платья по себя. Здесь намного тише, — слышно лишь течение Лесной и отголоски скорбных песен из замка.       Леголас без особых усилий достает пробку из бутылки и разливает вино по бокалам, протягивая один Нулир. Благодарно кивнув, девушка делает глоток и распахивает глаза от удивления. Напиток был сладким, совсем немного терпким, что совсем не портило вкус.        — Подобного в Серых Гаванях нет, пожалуй, даже у самого Владыки Кирдана, — восклицает эллет, делая еще глоток.       Леголас смеется, отставляя бутылку в сторону, и сгибает ногу в колене, чтобы облокотиться на руку со стаканом.        — Как Вам это удается? — спрашивает Нулир. Принц поворачивает к ней голову, встречая заинтересованный взгляд серых глаз. — Как удается быть… — она мотает головой и разводит руки в стороны, подбирая слова, — быть простым лесным эльфом, способным вот так просто утащить эллет в неизвестность, и лихолесским принцем, за спину которого хочется спрятаться, зная что тебя защитят.        — Вы вгоняете меня в краску подобными комплиментами, Нулир.        — Вы не ответили, — настаивает на своём девушка, поглаживая пальцами гладкую ножку фужера.        — Прошу, Нулир, раз уж я сейчас «простой лесной эльф», зовите меня по имени. Титулованные обращения еще успеют надоесть, — он делает глоток вина, беря паузу для поиска нужных слов. — Я защищаю своих поданных, потому что считаю их братьями. Они прикроют мне спину, это я знаю не по наслышке. А с семьей нельзя притворяться. Мы вместе прошли не один поход, оплакали не одну потерю и распили не один десяток бочек вина. Отец говорит, что подобное отношение у меня от матушки, — грустно усмехнувшись отвечает он. — Моя очередь. Ты обещала мне правду. Свою часть я выполнил.        — Раз уж сегодня праздник памяти, то я полагаю будет просто неправильно солгать. Я доверяю тебе, Леголас. Спрашивай.       Эллет проклинает развязавшийся язык, но делает вид, что подобное высказывание её никак не смутило. Она опускает взгляд на вино, в котором отражается восходящая луна и ждёт вопроса. Ей было приятно его общество, и она даже призналась самой себе, что ищет с ним встреч и из последних сил старается не покрываться румянцем, сидя сейчас так близко.        — Чем же тебя не устроили Серые Гавани? — наконец спрашивает принц, отведя взгляд от лица девушки.        — Может это я их не устроила? — с тоской в голосе спрашивает Нулир, чем вызывает еще большее любопытство эльфа. Девушка делает еще глоток и улыбается отвечая на немой вопрос: — Я шучу, Леголас, не стоит меня пугаться. Родители прожили со мной в Гаванях всю жизнь, многому научив из того, что я могу сейчас. Но их звало море, и когда мне исполнилась тысяча, они покинули Средиземье. Меня же море не прельщало ни капли, так что через месяц я покинула Гавани. В основном жила в Минас-Тирите. Там же научилась сбору трав и их применению. Дениан прав, мои методы примитивны, поскольку я училась у людей.        — Значит ты и правда целитель? Я думал это было просто желание помочь.        — Я лекарь, Леголас. Исцеляют Боги, — я лишь лечу раны, — словно заученный текст проговаривает Нулир, отставляя в сторону стакан. — Желание помочь превратилось в дело жизни.        — Как же ты оказалась в Рэуте?        — Какое-то время я жила в Рохане. Там мне в помощники напросился один мальчишка. Когда вырос — уехал, но письма писал каждый год почти 50 лет. Я всё откладывала поездку к нему на потом… — она поджала губы и замолчала на секунду, уйдя в воспоминания. — В следующий раз я увидела его только на похоронах. Там познакомилась с его семьей и продолжила общение с ними. Месяц назад мне прислал письмо его правнук — якобы в Рэуте смута жуткая. Заболел староста, впал в беспамятство, а кого из двух сыновей приемником своим оставляет не сказал. Я прибыла туда около около двух недель назад, но помочь не смогла, — грустно улыбаясь, ответила Нулир, допивая остатки вина, что были в бокале.        — Неужели он так сильно был болен? — наполняя оба фужера, спрашивает Леголас.        — Да. Его настигла страшная болезнь, не ведомая эльфам, уж не знаю к счастью ли, или нет. Она называется старость, и помочь здесь не сможет никто.       Нулир делает сразу несколько глотков, утирая непрошеные слёзы. Она привыкла к утратам — долго прожила среди людей, — и оттого ценила жизнь.        — Я ушла на рассвете за травами, а когда вернулась… Ты и сам видел.        — Знаешь кто это сделал?       Она помотала головой, сглатывая ком в горле. Они молчали, думая каждый о своём, глядя на иногда падающие звезды и вслушиваясь в шум воды и редкое гуканье совы.        — Что заставляет тебя не спать неделями? — первой нарушает тишину эллет.        — Двенадцать лет назад мой народ вступил в войну. Среди сражавшихся была… Тауриэль — капитан стражи и мой хороший друг.        — Она погибла?        — Нет, — мотая головой, отвечает принц.       Отчего-то хочется всё рассказать Нулир, что принц и делает, отпуская накопившееся.        — Тогда… Ты был в неё влюблен? — делая очередной глоток «волшебного» напитка, спрашивает она, зная ответ на свой вопрос.       Молчание Леголаса девушка принимает за согласие.        — Безответная любовь? Нулир говорила без издевки, не пыталась задеть или обидеть собеседника. Скорее это был вопрос риторический        — Вроде того. Она любила другого. Гнома, — с пренебрежением добавляет Леголас.       Девушка хмурит брови и поворачивается к принцу, не веря своим ушам. В своей жизни она не раз встречала гномов: уж чего у них не отнять, так это таланта в украшениях и шкатулках, используемых девушкой для хранения трав. Но со сколькими бы гномами девушка ни общалась, ни один из них ни разу не вызвал у нее симпатию, что уж говорить о каких-то чувствах.        — Я пошел против отца ради нее, — продолжает принц. — Тот гном погиб, а она… Полагаю, ушла в Валинор, — пожимая плечами отвечает он. Его рассказ получается какими-то урывками, хотя в голове всё мелькает так отчетливо, что у Леголаса снова начинает болеть голова.        — С Вашего разрешения, могу я быть откровенной?        — Ты снова бросаешься титулами.        — Извини, — смеётся эллет, удивляясь тому, как жизнь привела ее к тому, что она сейчас сидит с королевским наследником наедине, распивая вино, и называет его по имени. — Осмелюсь предположить, что Тауриэль была лишь поводом пойти против отца. Полагаю просто многое навалилось, поэтому не вини девушку. Об ушедшей любви так просто не говорят, Леголас. Я видела влюбленных, которые разошлись якобы во благо. Они потухли оба, не позволяя себе вспоминать друг о друге вслух.        — Что с ними стало? — тихо спрашивает Леголас, почему-то желая услышать конец этой короткой истории.        — Он погиб через полгода, уйдя добровольцем на войну, — дрожащим голосом отвечает эллет, сдерживая проступившие слезы, — а она прожила с нелюбимым мужем, который избивал её, не простив измену. Так что считай, что ты просто запутался, Леголас. Так будет проще. Не держи — и оно пройдет.        — Не знал, что ты еще и целитель душ.        — Лекарь, Леголас. Я всего лишь лекарь. Уж извини за грубость, кажется вино развязало мне язык.        — Что ж, пожалуй это я и хотел услышать. Благодарю за откровение, Нулир, — поднимаясь со своего места говорит принц.        — Ваши кошмары… Они связаны с Тауриэль? — вдруг спрашивает эльфийка, вводя наследника в ступор. Он надеялся скрыть свой ночной недуг, не посвятив в подобное даже Дениана, но эллет напротив просила подтверждения своих догадок.        — Нет, — ответил Леголас, вспоминая сны, в которых погибает отец, а Тьма накрывает лес, убивая Лихолесье.        — Могу я предложить тебе чашку чая? — тоже поднимаясь с уже холодной земли, спрашивает она, попутно отряхивая подол платья.       Леголас сомневается в подобной затее: после вина пить чай — бред сумасшедшего. На такое не способны даже гномы, хотя те вряд ли вообще знали о таком напитке, как чай. Но эллет напротив нисколько не сомневалась в своих словах, ожидая ответа.        — Сегодня я пожалуй откажусь, и, с Вашего позволения, горячие напитки оставлю на завтрашний день, — вежливо отказывается принц, стараясь не обидеть девушку. Нулир кивает чему-то своему и возвращается во дворец.       Леголас провожает эллет до покоев, с удивлением обнаружив, что те находятся в королевском крыле, хотя и вдалеке, — рядом с покоями королевского лекаря.        — Мастер Дениан предложил мне несколько уроков по эльфийской медицине, — зачем-то оправдывается она, понимая, что по правилам её здесь быть не должно.       Леголас ничего не отвечает: ему было даже спокойнее, что эллет живет здесь.        — Доброй ночи, — прерывает затянувшееся молчание девушка и скрывается за дверью своей спальни.       Вернувшись к себе принц кидает несколько брёвен в камин: отчего-то, не смотря на лето, принца слегка морозило. Подойдя к окну он ставит на подоконник бутылку недопитого вина и рассматривает лес. Начавшийся достаточно тяжело морально, день заканчивается легко: в приятной компании, с прекрасным вином и разговорами, которые, на удивление, не приносили уже привычной боли.