Две щепотки «несчастья»

Пожелтевшие листья кружились над землёй, поддаваясь прохладному ветру и танцуя под едва различимую мелодию колокольчиков, висящих на веранде под потолком. По протоптанным тропинкам пробежала полевая мышь, перебегая на другую сторону и исчезая в сухой траве. Её шажки сопровождало шуршание. Го ХэРи перевернула страницу старинной книги с заклинаниями, которая досталась ей от мамы, а маме, в своё время, от бабушки. Такие же жёлтые, как и листья, страницы были шероховатыми и потёртыми, а цветные рисунки давно утратили изначальные оттенки, став тусклыми. Чёрные чернила тоже выцвели, но тексты всё ещё возможно было разобрать. — Не то, — ХэРи переворачивала страницу за страницей. — Не то… Её бормотание подхватывал ветер, унося вглубь «Тёмного» леса, как привыкли его величать жители провинциального городка. Он и вправду становился тёмным, когда все листья опадали с деревьев, оголяя чёрные ветки, походящие на руки сказочных чудовищ, но в целом это был самый обыкновенный лес. — Не то! — возмущённо вскрикнула ХэРи, и её правая рука замерла над книгой. Перед глазами возникла картинка: чёрная густая шерсть дыбом, пушистый хвост кверху и огромные чёрные глаза, словно чёрные дыры в открытом космосе, пожирающие фары несущегося по трассе автомобиля. И ни малейшего намёка на благоразумие или побег с асфальтированной дороги. — Идиот, — на выдохе произнесла девушка, поднимая с земли сухую веточку и используя её в качестве закладки. Определённо, её фамильяр — идиот. Каждую неделю одно и то же: глупое животное лезет в неприятности, бросается под машины и таскает из дома еду куда-то, словно он не могущественный дух, который прожил в теле кота сотню лет, а самый настоящий безмозглый котёнок. Хотя котёнком его вряд ли можно назвать, он гораздо крупнее, и ещё так низко и гортанно рычит, когда чем-то недоволен. — Усок, если ты решил отговорить меня от задуманного, бросившись под машину, я не стану тебя останавливать, — и пусть ХэРи сжимает руки в кулаки, а ещё забавно хмурится, пытаясь выглядеть устрашающе, всё равно не похоже, что она это всерьёз. Всегда злится, всё чаще говорит подобное, а потом хватает кота под мышку и тащит в дом, по дороге громко причитая. Жизнь у ХэРи и без того тяжёлая. Согласитесь, непросто быть белой ведьмой, когда внутри черти пляшут, а рядом нет того, кто мог бы их сдержать. Только Усок, который способствует пляшущим чертям и неосознанно подмывает перейти на сторону зла. Поэтому ХэРи злится, но всё равно торопливо взбирается по лестнице, опираясь рукой на шаткие деревянные перила. В доме совсем холодно и пусто, словно в нём давно никто не живёт, и половицы жалобно стонут, когда явно великоватые ботинки наступают на них, прогибая их спины и руки, которыми они цепляются друг за друга. Дому тоже непросто, он будто выдыхает с облегчением, когда ХэРи выскакивает на крыльцо и, прищурившись, осматривает соломенно-жёлтый газон. — Где этот паршивец? — кусая губы, тихо спрашивает она. Огненно-рыжие пряди длинных волос контрастируют по сравнению с тусклым небом, участком и трассой, с домами по другую сторону и со всем этим городом. Из него будто высосали всю жизнь, оставив серое небо, «тёмный» лес и пару светло-оранжевых тыкв — единственное, что хорошо растёт в этих краях. ХэРи слегка приоткрывает рот, когда замечает Усока у края асфальтированной дороги. Он лениво потягивается, чешет за ушком и сладко зевает, словно только-только проснулся. И что такого он сделал в прошлой жизни, что стал котом? Рай, а не жизнь — никаких забот и проблем, сон двадцать часов в сутки и огромные бездонные глаза, походящие на блюдца, с помощью которых всегда можно выпросить еду. Хотела бы ХэРи тоже стать кошкой. Она бы грациозно потягивалась и выворачивалась, нежась на солнышке, лакала сладкое на вкус молоко и запрыгивала на книгу с заклинаниями, чтобы уберечь своего хозяина от глупостей или выпросить у него немного ласковых поглаживаний и слов. Было бы славно, если бы она могла хотя бы на день поменяться местами с Усоком… Словно прочитав мысли ведьмы, кот резко оборачивается, округляя свои глаза, а затем, будто такое вообще возможно, улыбается. Когда он делает это, чёрный мокрый нос слегка морщится, а уголки «губ» приподнимаются, заставляя усы торчать вверх, а не в стороны. — Не смей лезть на дорогу, — ХэРи машет указательным пальцем в воздухе, громко разговаривая с фамильяром. — Если ты сделаешь это… — Го ХэРи! — хриплый голос вырывает девушку из круговорота мыслей и дурных слов, вынуждая перевести взгляд с кота на другую сторону дороги. — Как поживаешь? Бабушка Чан стоит у знака с большими белыми цифрами шесть и ноль, немного улыбаясь и сжимая одной рукой старомодную бордовую сумку. Она живёт в этом городе с самого рождения, и была хорошей подругой матери ХэРи, когда они обе были маленькими. Позже бабушка Чан превратилась в девушку, затем в женщину и, наконец, в бабушку, а мама ХэРи гораздо позже стала походить на женщину. У ведьм время идёт иначе. И бабушка Чан это знает. — Хорошо, — ХэРи не может не улыбнуться в ответ. — Собираетесь куда-то? — Хочу съездить в город за покупками, внуки должны приехать, — бабушка Чан с трудом переставляет ноги, делая шаг в сторону трассы. Здесь автобусы до города ходят редко, раз в несколько часов, и до остановки нужно идти по меньшей мере десять минут, а со скоростью бабушки Чан на это уйдёт около часа. Челюсти ХэРи щёлкают, когда она резко сжимает их. Она не любит помогать людям, да и самих людей не любит. Её бы воля, она бы навсегда заперлась в этом доме, или сбежала бы ещё дальше, в «Тёмный» лес, но до своих двадцати она должна накопить определённое количество добрых дел, да и есть ещё кое-что, что удерживает её здесь… Или, скорее, кое-кто. — Если вы оставите мне список покупок, я сама съезжу в магазин, — переступая через себя, предлагает ХэРи. Усок отряхивает лапы, будто его действительно волнует, чистые ли они. Валялся на пыльной дороге, среди сотен мелких камушков, а теперь вдруг заволновался о том, не испачкался ли он. — Всё в порядке, ХэРи, я сама справлюсь, — бабушка Чан отмахивается, подтягивая сумку к себе и чуть увереннее ступая по асфальту. С каждым шагом старенькие туфли издают шаркающий звук, а короткие седые волосы взъерошивает внезапно налетевший ветер. ХэРи хочет выдохнуть с облегчением, потому что она бы сошла с ума, если бы ей пришлось тащиться в канун Хэллоуина в другой небольшой городок, только с торговым центром и глупыми «зомби» в ханбоке, раздающими листовки на улицах, но Усок не позволяет ей сделать этого. Навострив уши, он прислушивается к свистящему ветру, колокольчикам и шелесту листвы, а потом внезапно срывается с места, выскакивая на дорогу. «Не кот, а ходячее несчастье», — проносится в мыслях ХэРи, прежде чем чёрный внедорожник вылетает из-за поворота. Он явно превышает указанную скорость, а громкая музыка, больше похожая на вопли, и вовсе вызывает у девушки чувство тошноты. Не спасти его нельзя, иначе придётся ждать следующего фамильяра ещё несколько лет, плюс ко всему, большая часть добрых дел была совершена благодаря ему. Он всегда знает, когда именно нужно применить свою магию во благо других и вынуждает ХэРи делать это регулярно. — Проклятье, — выпаливает девушка, убирая рыжие волосы назад и обращая свой взор к машине. — На пути ты не смотри, заблудись в них и ум… — ХэРи нечаянно прикусывает щёку, заодно прерывая глупость, что норовит сорваться с языка. — И замри. Это не будет хорошим делом, если по её вине кто-то умрёт. К тому же, Усок это не одобрит. Колёса автомобиля крутятся ещё несколько секунд, а потом значительно замедляются и сам внедорожник издаёт протяжный стон, останавливаясь в паре метров от Усока и бабушки Чан. Она напугана не меньше идиота-водителя и даже роняет свою бордовую сумку, вскидывая руки. Усок расслабляется, опуская хвост и снова потягиваясь. Наверняка он знал, что ХэРи спасёт его. А заодно и бабушку Чан. — Ну что за слепые придурки, — ХэРи бросается по тропинке к асфальтированной дороге, а там и на другую сторону переходит, поднимая с земли сумку и кота. Усок тёплый и пушистый, как всегда, а сумка колючая. — Вот, держите, — она возвращает вещицу бабушке Чан и, убирая непослушные рыжие пряди за ухо, бросает убийственный взгляд на водителя. Он не понимает, что произошло и сидит, удивлённо наблюдая за происходящим на дороге. — Спасибо, ХэРи, — холодная и сморщенная рука бабушки опускается на девичье плечо, после легонько сжимая его. — Спасибо большое. Когти Усока впиваются в предплечье ХэРи, когда он начинает мурчать, сперва тихо, затем громче, и он задирает морду, снова «улыбаясь». — С тобой я дома поговорю, — угрожающе шипит она, чуть сильнее сжимая животное рукой. Усок понемногу начинает вилять хвостом, не слишком довольный положением, в котором оказался. Он не любит, когда его берут на руки, постоянно выворачивается и пытается сбежать. — Пожалуйста, будьте аккуратнее, — ХэРи обхватывает Усока и второй рукой, в то же время кланяясь. Когда она разворачивается на сто восемьдесят градусов, чтобы вернуться домой, водитель внедорожника открывает дверь, прислушиваясь к тишине и свисту ветра — музыку ХэРи тоже отключила. Теперь ему придётся помучиться, чтобы понять, что не так. Зато в будущем, возможно, он не будет так летать. Ну, или ХэРи в следующий раз скажет то, что крутилось у неё на языке вместо «замри». Усок издаёт хриплое «Мяу», забавно дрыгая задними лапами, в попытках выбраться из крепкой хватки девушки, но она очень упряма. — Ты это нарочно, да? — она возмущается, переступая по две ступени за раз. — Я почти нашла нужное заклинание. Вот увидишь, рано или поздно я заполучу Им Чжибина… Фыркая, Усок морщит чёрный нос и переводит огромные глазища на деревянный пол, теперь разглядывая мелкие трещинки и просветы. Если бы ХэРи больше заботилась о доме, а не о каком-то парне из города, дом мог бы выглядеть так же хорошо, как и пятьдесят лет назад, когда здесь жила её мать. — Теперь ты будешь сидеть со мной, — ХэРи поднимает руку вверх, проходя мимо колокольчиков, чтобы заставить их звенеть, а после немного улыбается. Как бы там ни было, ей нравится этот дом, этот тусклый город и «Тёмный» лес, а ещё ей нравится Им Чжибин. Она столкнулась с ним в чайной лавке, когда впервые за долгое время выбралась в город. Чаще она обходилась тем, что продавали соседи, и сама колдовала над припасами, но лучшего чая, чем в той чайной лавке, она никогда не пробовала. Зелёный, чёрный, травяной, с мятой и пряностями, цитрусовый, даже шоколадный — она попробовала всё, что там было, и теперь не могла прожить и дня без этого самого чая. «Кажется, я опоздал», — вот что сказал Чжибин, когда его пальцы нечаянно накрыли пальцы ХэРи, сжимающие коробочку чая. От одного взгляда на него у неё подогнулись коленки, пропал дар речи, да и вообще она выпала из реальности на долгие пять секунд. Для неё они длились вечность. Она успела рассмотреть искусанные губы, ровный нос и скулы, а ещё успела утонуть в тёмно-синих глазах, наконец узнав, почему некоторые глаза сравнивают с океаном. И пусть это был эффект синих линз, она всё равно влюбилась. Вот так, пяти секунд оказалось более чем достаточно. Усок недовольно фырчит, когда его лапы касаются влажной листвы. От неприятных ощущений у него вновь шерсть дыбом, а ещё мурашки по спине бегут. Брр. Не любит он осень. После зелёной свежей травы, бабочек и солнца наступает вот это. Ветер сразу холодным становится, трава лишается всех жизненных сил, становясь жёлтой, а после и вовсе исчезая, бабочки куда-то деваются, да и солнце тоже… На огороде только эти дурацкие огромные тыквы и ХэРи, без конца выдумывающая, чем бы развлечь себя и соседей. — Ты бы его видел, — она практически пищит от счастья. — Он такой красивый! И мы пьём один и тот же чай, представляешь? Усок думает, что молоко лучше чая. — Но дальше разговоров в чайной лавке мы не продвинулись, — ХэРи возвращается к большой старой книге, открывая её на том месте, на котором закончила. — А в одном журнале я прочла, что парни в наше время робкие, им нужен толчок… «Под зад», — мысленно добавляет Усок, с нежеланием забираясь на прямоугольный соломенный блок. Он колючий, но пахнет хорошо, а ещё в нём лапы так забавно проваливаются. У ХэРи явно недостаток внимания и общения, потому что она продолжает болтать о Чжибине, рассказывая о чае, который они пьют, нелепых разговорах и о вечеринке в честь Хэллоуина, на которую они оба получили приглашение. Всё это время она листает страницы книги, проглядывая рецепты и заклинания, будто не знает, что это ничем хорошим не закончится. Вся её магия в основном направлена не в то русло, и ей частенько требуется помощь, чтобы осознать это. Усок тянется лапой к книге, пытаясь со своего места дотянуться до пожелтевших листов, но ХэРи моментально притягивает её к себе, недовольно цокая языком. — В этот раз всё серьёзно, — она вздёргивает подбородок и рыжие волосы, кудрявые на концах, покачиваются из стороны в сторону. — Я заставлю его приревновать, и тогда он сам сделает первый шаг. У ХэРи безумный взгляд, уже красные и опухшие губы из-за того, как часто она их кусала, и слегка дрожащие пальцы. Это происходит с ней всякий раз, когда она находит в книге то, что искала. После она тихо благодарит всех своих предков за то, что записали всё это, и танцует что-то наподобие ритуального танца, но Усок даже в мыслях не додумался бы обозвать это танцем. Так, дрыганья под звон колокольчиков. Но вообще-то он не настолько плох. Он не думает, что ХэРи глупая или смешная, он думает, что ей нужна помощь. Ей бы хорошего наставника и чуточку больше общения, и ещё сострадательности. В этом плане она совсем лишена чувств. Увидев в своих видениях бабушку Чан или любого другого человека, которого бы сбил внедорожник, она бы решила, что это судьба и позволила бы будущему свершиться; она бы не стала помогать бездомным, она даже несчастных заблудших душ предпочитает игнорировать, убеждая себя в том, что это не её забота. Но Усок совсем другой. Его беспокоят другие люди и ведьмы, ему важно знать, что в этих краях нет заблудших душ, которым нужна помощь, что все сыты и здоровы, даже те котята через дорогу, которые остались совсем одни после очередного пролетевшего по трассе автомобиля. Для него важно всё то, что совсем неважно для ХэРи. Поэтому он частенько вынуждает её покидать свою зону комфорта, вынуждает её помогать другим, пусть и рискует сам остаться мокрым пятном на дороге. Из мыслей его вырывает громкий хруст — ХэРи разминает шею и хрустит пальцами, готовясь к колдовству. В этом нет нужды, но она продолжает это делать практически перед каждым важным заклинанием. — Сейчас я сбегаю за зельем, а ты посидишь здесь и погоняешь мышей, — похоже на приказ, поэтому Усок снова фыркает, — они скоро одну единственную ногу пугала объедят. Присмотри за ним, он мне понадобится. У ХэРи этот план созрел совсем недавно; она сидела у камина, бросая сухие поленья в огонь, попивала горячий чай и думала о Чжибине. В моменты уединения ей нравилось фантазировать о том, что будет дальше, тем более теперь у неё была тема — вечеринка в честь Хэллоуина. Им Чжибин непременно должен был надеть костюм колдуна или хотя бы Гарри Поттера, а она, разумеется, костюм ведьмы. Они бы сделали друг другу комплименты в начале вчера, после Чжибин угостил бы её напитком и пригласил на танец… Пока она придумывала милые и смущающие разговоры с Чжибином, прикосновения как бы невзначай и даже поцелуй в конце, её щёки краснели всё больше, обдаваемые ярким пламенем и жаром. Тогда её фантазии зашли далеко вперёд и она дошла до нового уровня отношений и сцен ревности… И в этот самый момент у неё появилась гениальная идея. Если она заставит Чжибина ревновать, придя на вечеринку с другим парнем, он обязательно сделает что-нибудь. На роль идеального подставного парня подошёл бы какой-нибудь хороший друг или просто знакомый, но все знакомые парни ХэРи остались в Высшей Школе Незримых Искусств, с которой было покончено пару лет назад, поэтому… никого лучше пугала, день и ночь торчащего на огороде, у ХэРи не было. Но даже для этого требовалось особенное зелье и такое же особенное заклинание. Благо, кто-то из её предшественниц записал всё в книгу. Точно следуя рецепту, ХэРи смешивала ингредиенты в небольшой кастрюльке, после заливая всё настойкой и отправляя на огонь. Вскоре вся кухня была пропитана странным сладковатым запахом, который оставлял весьма неприятный осадок на языке и горле. Переливая зелье в специальный флакончик, ХэРи несколько раз чихнула, пролив немного на пол, но убирать не стала, просто растёрла ботинком, думая, что скоро всё высохнет. Когда колокольчики вновь зазвенели, Усок подцепил зубами одну из самых длинных соломинок, выуживая её из блока. Он улёгся на бок, подхватывая соломинку лапами и начиная с ней баловаться. Отгонять мышей он и не думал — если им нравится нога пугала, пускай грызут, ХэРи ему ещё одну сделает. От предвкушения у ХэРи руки дрожали. Она всегда нервничала, когда использовала заклинание впервые, тем более, сейчас у неё была весомая причина сделать всё правильно и с первого раза — вечеринка должна была начаться после полуночи, и у неё было совсем немного времени, чтобы научить пугало вести себя по-человечески. — Усок, прекрати, — ХэРи отобрала у кота соломинку, отбрасывая её в сторону. Её отвлекали подобные вещи, к тому же, иногда дух слишком вживался в роль кота и переворачивал всё вверх дном, пытаясь поймать бабочку или не выронить из лап соломинку. ХэРи нужно было сфокусироваться на заклинании, на обряде и прочем, чтобы не облажаться. Ей был необходим спутник на эту ночь. Точно следуя записям в книге, она отогнала всех полевых мышей, чтобы они ни в коем случае не попали под влияние заклинания, и окропила землю вокруг зельем. Сладкий запах быстро развеял ветер, но сухая трава побагровела. Неровный круг отходил на полметра от палки пугала, и в него легко могла проскользнуть голодная мышь, поэтому Усок внимательно следил за полевыми мышами, прячущимися в сухой траве. Он уже много раз становился свидетелем и даже жертвой неудачных заклинаний ХэРи, и не хотел вновь сталкиваться с этим. Пусть он и не был в восторге от Чжибина, о котором ведьма без конца говорила и думала, противостоять ей не пытался. ХэРи долго разбирала размашистый почерк, которым было записано заклинание, и бормотала что-то себе под нос, припоминая, как именно эти слова должны звучать на латыни. Некоторые заклинания она и сама придумывала на ходу, как некоторое время назад, некоторые давно заучила при бабушке и маме, но некоторые, особо сильные, вынуждена была использовать на оригинале. В основном, такие заклинания были составлены на латыни. Латынь — язык алхимиков и инквизиторов, мрачных колдунов и философов. В этом мёртвом языке таятся тайны, которые далеко не все могут постигнуть. Некоторые тайны настолько темны и опасны, что их лучше вообще никому не знать, но, в конце концов, это ведь обыкновенное обращение пугала в человека — в этом нет ничего тёмного. Если подумать, это не белая магия, но и не чёрная. Может, серая? Как это маленькое пятнышко на задней левой лапе Усока. Настроившись на нужный лад и убедившись в том, что Усок по-прежнему рядом и наблюдает за всем происходящим, ХэРи шумно выдохнула и протянула руки к пугалу. Ободранное, с торчащим из головы сеном и жуткой ухмылкой, оно смотрело ей прямо в глаза, умоляя поскорее оживить его и забрать подальше от ворон и мышей, подальше от холодного ветра и шумного «Тёмного» леса. — Magna differentia inter album et nigrum*, — ХэРи плотно сжала челюсти, когда порыв ветра взъерошил ей волосы. — Magna differentia inter vivos et mortuos**… — её голос подхватил ветер, и Усок поёжился, чувствуя, как по спине вновь бегут мурашки. В такие моменты он либо был напуган, либо был восхищён ей. Иногда она действительна была удивительной. Переведя взгляд на пугало, кот осмотрел его с головы до палки, и его тёмные глаза сосредоточились на каком-то движении. На мгновение Усок решил, что у ХэРи всё получилось, но тонкий светло-розовый хвост мелькнул в дымке, образовавшейся из ниоткуда. Полевые мыши постоянно пытаются всё испортить. Они слишком гадкие для того, чтобы становится людьми, пусть и на двадцать четыре часа. Прежде чем ХэРи успела бы закончить заклинание, Усок выгнул спину и лапой попытался дотянуться до мыши, но та была слишком далеко, у самого круга. И пусть он не всегда был котом, затаившим обиду на этих гадких созданий, а являлся могущественным духом, прожившим более сотни лет в этом крохотном тельце, всё равно не мог позволить случиться беде. Его волнуют судьбы других людей и существ, но не мышей. — Мяу! — рванув за серым комочком, Усок нацеплял на лапы влажной листвы, нечаянно подцепив её когтями, и чуть не зарылся носом в землю, пока внимательно следил за тварью. Зрачки его стали больше раза в четыре, выдавая его сосредоточенность, а задние лапы забавно дрыгались, отталкиваясь от земли. Возможно, если бы он чаще выходил на прогулки, а не просто нежился на солнышке, для него не составило бы труда поймать мышь, но, во-первых, это кошки ловят мышей, а не коты, а во-вторых, ему ведь больше сотни лет, какие могут быть «кошки-мышки»? — Iam uero nulla est differentia. Alea iacta est***, — практически прошептала ХэРи, закрывая глаза и упуская из виду разворачивающуюся на огороде картину. Листья зашуршали, когда Усок поскользнулся на них и, не в состоянии совладать со своей тушкой, врезался в ногу пугала, которую долгое время грызли полевые мыши. Деревяшка треснула в первые же секунды, а затем пугало откинулось назад, падая на большие оранжевые тыквы. От испуга Усок чуть не наложил в круг, в котором оказался, но заметив закрытые глаза ХэРи, облегчённо выдохнул. Если она узнает, что в этом виноват её фамильяр, лично прикончит его, и не просто бросив под колёса автомобиля, она будет убивать медленно и мучительно. Снова по спине пробежали мурашки, и Усок решил не задерживаться на этом месте, как можно скорее сбежав куда-нибудь в кусты, но когда он пытался разогнаться, лапы его не слушались. Тело перестало подчиняться, стало как-то тяжелее, дыхание совсем сбилось, и перед глазами всё поплыло. Силы иссякли, а на языке крутилось «Проклятая мышь!», в следующее же мгновение сорвавшееся с него, и не простым «Мяу», а самым настоящим «Проклятая мышь!», произнесённым с возмущением. Усок моментально прикрыл рот рукой, не сразу осознавая, что с ним не так, а вот ХэРи не смогла даже рот прикрыть, стояла с открытым. Словно не веря своим глазам, она пялилась на бледного как смерть парня с чёрными блестящими кудряшками, который сидел на корточках у выгоревшего круга. Босые ноги щекотала трава, а под рёбрами гулко стучало сердце, намекая на возможную тахикардию, но больше всего Усока волновал холод. Он сковывал, пробирал до костей, блокируя разумные мысли и заставляя зубы стучать. — П-проклятая мышь… — низкий голос дрогнул на последнем слове. Усок точно чувствовал себя иначе, но не мог понять, почему. — Мышь… — он смаковал это слово, говоря то тише, то громче, а в конечном итоге решился взглянуть на ХэРи, и помимо прерывистого выдоха с его уст сорвалось тихое: — Мяу?.. Что ХэРи нравилось в магии, так это простота, завуалированная под сплошные трудности, с которыми простые смертные не хотели сталкиваться, а даже если хотели, сами же всё и усложняли. Не было ничего проще создания заклинания или процесса приготовления зелья, во всяком случае, это было легче, чем просидеть двенадцать часов за компьютером в душном офисе. Магия всегда была простой, поэтому и ошибиться было просто. — Мяу? — ХэРи чуть не задохнулась, когда её взгляд скользнул вниз, изучая широкие плечи, длинные руки и округлые ягодицы. Если это не было нелепой ошибкой и на самом деле Высшие Силы хотели её проучить, в очередной раз напомнив, что она пришла сюда не для того, чтобы использовать магию в своих целях, тогда она может понять, почему пугало валяется на земле, почему её прекрасные тыквы разбиты и даже почему именно Усок, но она не может понять почему он голый. Нет, этого она действительно не может понять. — Ой, — словно очнувшись после долгого сна, она распахивает глаза шире, но всего через секунду жмурится. «Успокойся, ХэРи, это не могло произойти с тобой, — делая глубокий вдох, она мысленно уговаривает себя поверить в ложь, — это вовсе не Усок. Нет, это не он, и ты не видела его голую человеческую задницу. Нет, не видела». — Не понимаю, — мелодичный мужской голос как раскат грома — пугает и парализует. — Что это? Почему… почему у меня руки? Почему… Длинные тонкие пальцы вполне можно назвать «изящными», а большие ладони кажутся очень удобными. Поймать ими мышь было бы гораздо проще, но вот как теперь портить кресло в гостиной, если вместо когтей непонятно что? И шерсть. Куда делать шерсть? Без неё чертовски холодно. — Усок, я тебя убью! — грозный голос ХэРи вынуждает оторваться от своих рук и размышлений о кресле. — Вот только наденешь на себя что-нибудь, и я сразу тебя убью! Щёки ХэРи быстро заливает румянец, и она буквально чувствует неловкость, витающую в воздухе. Она прикасается то к лицу, то к телу, вызывая дискомфорт одним своим прикосновением. Ведь всё это дико неловко. — Я не… — Усок резко поднимается, удивляясь тому, как далеко теперь земля. Он выше раз в десять, если не больше. — Мамочки, что это? Чувства совершенно иные. Всё какое-то непривычное, тело словно чужое, но стоит Усоку взглянуть вниз, на свои длинные ноги и бёдра, живот и грудь, как всё становится на свои места. Он не сорвал заклинание, а стал его жертвой. — Чёрт! — большие ладони сами тянутся вниз, прикрывая всё то, что не предназначено для чужих глаз, а особенно для глаз ХэРи. — Поверить не могу! — она возмущена и смущена одновременно. — Я просила следить за мышами, а не лезть под руку! ХэРи открывает глаза, теперь глядя на Усока. Он выглядит виноватым. Вьющиеся чёрные волосы торчат в разные стороны, большие карие глаза смотрят куда-то вниз, а губы он сжал в тонкую линию. Бледная кожа покрывается мурашками, когда он бросает взгляд на ХэРи. — Но я именно этим и занимался, — он бубнит, пока ветер развивает его густую чёлку. — Мышь пыталась забраться в круг, я хотел её прогнать, а пугало… — Подожди, — ХэРи кривится, — сначала надень что-нибудь, это нереально отвратительно. Не могу здраво мыслить, когда ты стоишь посреди огорода голый. Раньше её это не смущало, потому что всё прикрывала шерсть, но сейчас всё было иначе. Заклинание сработало, пусть и не на того, кого нужно было, и кот стал человеком. То есть, не совсем кот, а могущественный дух, который до этого принимал обличие кота. ХэРи прерывисто выдохнула, когда Усок сделал шаг в её сторону. Не нужно было думать о нём, как о парне, потому что это всего лишь иллюзия, неприятность, маленькая катастрофа в человеческом теле, но ХэРи не могла ничего поделать с потоком нелепых мыслей, которые терзали её всякий раз, когда она улавливала взглядом голые участки кожи. Чтобы не смотреть, она даже прикрыла лицо руками и попыталась сосредоточиться на дыхании. ХэРи часто ошибалась, путала что-нибудь, поступала неправильно, но в этот раз это ошибка Усока. Глупый кот вечно делает всё наперекор. Деревянные ступеньки заскрипели, сопровождая тяжёлые шаги Усока. Больше он не весил пару кило, и старое дерево прогибалось под его весом. Чтобы не оступиться и не упасть, он ухватился за шаткие перила, и начал перебирать ногами быстрее. От холода зубы уже стучали, но в доме не стало теплее. По просторной гостиной гулял сквозняк, а половицы словно насмехались над парнем, рассматривая его под весьма интересным углом. Щёки Усока вспыхнули, стоило ему вспомнить о том, что этот дом живой. Теперь помимо шабашей, заклинаний и жутких тайн прибавится ещё одна — постыдная тайна Усока. Прошмыгнув в спальню ХэРи, он едва ли не споткнулся о разбросанные туфли и сапожки, будучи не таким грациозным и осторожным, как прежде. Мысленно он продолжал бранить мышь, а взглядом изучал девчачью комнату, в которой проводил большую часть своей жизни. Он знал наверняка, что в шкафу ХэРи не найдётся ничего подходящего из одежды, да и на его лапу вряд ли налезет хоть один ботинок, а вот горчичного цвета покрывало, которым была застелена постель, могло бы прикрыть всё. Пока он вертел его в руках, пытаясь сделать так, чтобы оно не соскользнуло в самый неподходящий момент, ХэРи взобралась по лестнице и пнула дверь в спальню ногой. К ней вернулась прежняя озлобленность, которая руководила ею в первые мгновения после озвученного заклинания, и она хотела придушить Усока. Собственными руками. Им Чжибин должен был увидеть её с другим на вечеринке, чтобы наконец что-нибудь предпринять. Будь рядом с ней пугало, всё прошло бы идеально. Оно было бы любезным и молчаливым, принесло ей напиток и посмеялось над какой-нибудь тупой шуткой, а после того, как Чжибин подошёл, оно быстренько куда-нибудь делось бы. — Я ещё не закончил! — Усок сжал покрывало руками, испуганно глядя на девушку. — Я тебя действительно убью! — ХэРи бросилась на несчастного, застывшего посреди комнаты. — Я использовала последние ингредиенты для зелья, а купить новые смогу только когда в город выберусь! Чтобы не получить от ХэРи, Усок запрыгнул на кровать, путаясь в покрывале и переворачивая простыни. Он всё никак не мог привыкнуть к этому огромному телу, которое с трудом передвигалось и было очень тяжёлым. — Стой, придурок! — пальцами ХэРи успела поймать край мягкой ткани, но Усок выдрал и его, прыгая по подушкам и запрыгивая на прикроватную тумбочку. — Я же не специально, — он тяжело дышал, подтягивая покрывало, сползшее на бёдра, повыше. — Ты должна была лучше следить за мной. ХэРи была настолько ошеломлена его заявлением, что даже подавилась воздухом, закашлявшись. — Я должна была следить за тобой? — подхватив одну из подушек, она со всей силы ударила ею парня, но тот даже не пошатнулся, хоть и скривился так, словно это была не мягкая ортопедическая подушка, а булыжник. — Ты единственный, кто должен за кем-то следить! Злая ХэРи больше не была глупышкой или милашкой, не была бесчувственной, напротив, она просто закипала от эмоций и чувств, переполняющих её. От досады она была готова расплакаться, но не раньше, чем прикончит этого кота. — Если ты ещё и тумбочку мне сломаешь… — она пригрозила ему пальцем. — Я закопаю тебя на заднем дворе, и плевать, что ты мой единственный друг и сосед. Фактически, Усок не был её другом, скорее недругом, таким мелким и противным, настырным и вечно мешающим, но ведь он частенько забирался к ней под одеяло и мурчал по ночам, помогал ей с заклинаниями и добрыми делами, так что, наверное, было бы несправедливо назвать его только соседом. — Ну прости, пожалуйста, — Усок спрыгнул на пол, думая сбежать, но на окне были решётки, через которые, будучи человеком, ему не выбраться, а единственный нормальный выход из комнаты заблокировала ХэРи. — Мне очень жаль, что я всё испортил. Можем мы просто забыть об этом? В твоей книге должно быть что-то, что вернёт мне нормальный облик. Натянув покрывало на плечи, Усок слегка вздёрнул подбородок. Если подумать, он не сделал ничего плохого, просто пытался поймать мышь, а ХэРи напортачила, потому что всегда делает это. — Ты издеваешься? — девушка ступила вперёд, и Усок моментально сделал шаг назад. ХэРи часто злилась на него, даже бросалась туфлями, но тогда Усок мог увернуться или проскочить за дверь, а теперь он такой большой и высокий, что промазать практически невозможно. — Ладно, — он вытянул руки, защищаясь, — ладно, только не злись. Это заклинание всего на двадцать четыре часа, верно? Я могу потерпеть сутки, а ты можешь использовать меня. Никогда Усок не думал, что скажет это, что вообще сможет что-нибудь сказать ХэРи. — Использовать тебя? — по её выражению лица было ясно, что к этому предложению она относится с недоверием. — Ты же кот. Усок мог бы возразить. Его пушистые лапки пропали, торчащие кверху уши тоже, и даже усы исчезли, а вместо этого он стал походить на человека. — Фактически, я дух, а не кот, — он закусил нижнюю губу, снова поправляя покрывало, — я могу быть кем угодно. ХэРи хмыкнула. — Ага, кем угодно, — она закатила глаза, чувствуя, как снова раздражается, но внезапно её настигла отличная идея, и она всплеснула в ладони, заставив Усока отскочить назад. — Точно, ты можешь быть кем угодно! Как и пугало, ты можешь быть моим парнем на вечеринке, — на её лице появилась безумная улыбка, из-за чего Усок громко сглотнул. — Только… ты не можешь пойти в этом. Нужно быстренько наколдовать для тебя костюм… Спорить с ней было бы глупо, потому что тогда Усок мог бы получить не только подушкой, но и чем-то потяжелее, и всё же он попробовал остановить её: — А может нам воспользоваться магазином? Не уверен, что тебе стоит снова колдовать, ты ведь… — поймав на себе убийственный взгляд ХэРи, он заметно напрягся. — Ладно, я молчу. Делай, что хочешь.