«В слабом свете фонаря, я по-прежнему ищу источник тепла…»
Чимин бежал. Настолько быстро, насколько позволяли парню собственные ноги и льющийся дождь. Вот поворот, ещё один. Третий. Дом с красной крышей был в тридцати метрах, но Пак ещё сильнее ускорился, чувствуя, как в лёгких заканчивается воздух. Когда до ворот дома оставались считанные шаги, брюнет запыхался. Он согнулся пополам, пытаясь отдышаться и привести пульс в норму. Прокашлявшись, Чимин опёрся на ручку ворота, дабы толкнуть. «Мне жаль…» — гласило сообщение от девушки, и это взволновало парня до ужаса. Он не понимал, что она имеет ввиду, ведь только вчера она мило общалась с ним и не хотела уходить от него. Так, что же случилось теперь? Когда ворота приоткрылись, представив брюнету видимость, тот замер. Ноги онемели и приклеились к асфальту. Спина напряглась, и по позвоночнику прошёлся неприятный ток. Чимин недоверчиво сузил взгляд и мотнул головой. Руки парня обвивали талию Дженни, прижимая к себе. Голова Ким была опущена на плечо блондина, глаза прикрыты. ТэХён обнимал её крепко и нежно. В этот момент Чимин ощутил всю мощь внутреннего негодования и ревности. А ещё боль, которая жгла парня изнутри. Он был в замешательстве. Почти как Лалиса, которая наблюдала за этим со стороны и впервые в жизни осознанно испытывала ревность. Она хотела бы, чтобы Ким обнимал так её, касался её спины, волос, целовал в макушку, в губы. И это чувство сильнее всего раздражало блондинку, что наблюдала за происходящим из окна дома.***
Несколькими днями ранее…
Холодный металл прошёлся по локтям, плечам, шее. Дженни вздрогнула, хоть и привыкла к этому ощущению. Мандраж перед вердиктом обследования терзал девушку, заставляя её представлять не самые приятные вещи. Джи заметила её волнение и осторожно сжала ладонь девушки в своей. — Всё в порядке. Шатенка кивнула, но не выпустила её руку. Едва ощутимые касания её пальцев заставляли Дженни покрываться мурашками. Она не знала, было ли то волнение или страх перед окончательным вердиктом. — Ну? В кабинете показалась знакомая макушка, и лицо Ким рефлекторно озарила слабая улыбка. Дженни сжала трясущиеся руки в кулак, привстала с кушетки и поправила медицинский халат. ДжиСу проследила за тем, как она очень осторожно спускается с кушетки, и только потом подняла взгляд на парня. Тот всё ещё тревожно глядел на них, поочерёдно, наверняка, в душе разрываясь на части от неизвестности. Ким усмехнулась собственным мыслям, поскольку была опустошена и не особо верила в хороший результат. Джин заметил это и легонько толкнул сестру в плечо, заставляя улыбнуться. — Дженни, ты можешь пойти и переодеться, — осторожно произнесла Ким, с невозмутимым лицом смотря на пациентку. Та мотнула головой, отказываясь уходить. Ким не хотела убегать от этого. Она вынуждена быть сильнее, если хочет победить. — Я остаюсь. Хочу знать правду. Джи удивлённо моргнула, поспешно взглянула на Джина, ища подтверждение этим словам. Затем согласно кивнула и присела на край кушетки, стягивая с себя перчатки. Дженни тревожно следила за тем, как она пытается подобрать правильные слова, и мысленно теряла надежду. — Солнечное облучение было незначительное, — она устало вздохнула, взглянув сначала на шатенку, затем на СокДжина. — Мы не узнаем, было ли это оно, пока не получим результаты анализов. Джин задумчиво опустил глаза на сестру, слишком внимательно изучая её мрачное лицо. Затем мотнул головой на собственные мысли и повернулся к врачу. — А что насчёт стипендии? Есть новости? Дженни удивлённо вскинула брови, смотря на спину брата. — К сожалению, никаких, — Джи сочувствующе качнула головой, тут же сжав широкую руку брата в своих тоненьких ладонях. — Но, будем надеяться, они в скором времени ответят. Когда рука Кима коснулась плеча младшей сестры, та вздрогнула. Его взволнованный взгляд прошёлся по её лицу, выискивая что-то. Дженни оглянулась на девушку и поняла, что перед глазами всё начинает кружиться. Она моргнула несколько раз, стараясь стабилизировать зрение. После трёх попыток у неё это, наконец, получилось. — А когда придут результаты? — спросила Ким, чувствуя, как в горле встрял ком. — Точно неизвестно, но должны прийти как можно быстрее, — заверила девушку Джи. — В любом случае, будь бдительна. Если возникнут какие-либо симптомы — нарушение зрения, судороги — немедленно свяжись со мной. Мысли оборвались, возвращая девушку в реальность. Дженни отстранённо озарилась по сторонам, обнаружила, что уже находится дома, в своей кровати. Глубоко вздохнула, прикрыв глаза. Время близилось к полуночи, но девушка не могла заснуть. Стоило ей закрыть глаза, как перед ней возникал яркий свет солнца, ставшего для неё роковым. Словно Вселенная не позволяла ей закрыть глаза и отвлечься от происходящего. Отчаяние изматывало. Как бы сильно Дженни не пыталась забыться, у неё не получалось. Не выдержав потока негативных мыслей, Дженни вскочила на кровати и потянулась к гитаре. Инициалы матери всё ещё отсвечивались в слабом свете луны. Дженни пальчиками аккуратно прошлась по буквам, чувствуя, как в груди становится тепло. Неприятное ощущение спало, но не отступило. — Нужно просто переждать эту ночь, — подумала Ким, едва её голова коснулась спинки кровати. Потерпеть до рассвета, до прихода ДжиСу с вестями. Потерпеть эту боль в груди и ту, что кровоточит каждый раз, когда Дженни закрывает глаза. Рука всё ещё ныла после осмотра, и Ким стала массировать кисти по одной. Отложив инструмент в сторону, девушка бесшумно спустилась с кровати и накинула на себя ветровку. Несмотря на поздний час, ей хотелось прогуляться до станции. Возможно, свежий ночной воздух выветрит из головы ненужные мысли. Внизу, на диване, с телефоном в руках, спал СокДжин. Дженни прошлась по нему виноватым взглядом. Она чувствовала себя странно, поскольку забирала всё внимание брата себе одной. Парень не думал о себе, чаще ссылаясь на здоровье сестры. Бесшумно приблизившись к дивану, Дженни аккуратно достала плед из-под ног брата и накрыла его. Затем медленно прошлась по его волосам, всхлипнула. Однако быстро взяла себя в руки и вышла из дома, пока её не остановили. Станция, как и всегда, была немноголюдная. Дженни поспешно озарилась в поисках старика, однако его нигде не было. Он словно испарился, не оставив после себя ничего, за что можно было бы зацепиться. — Где же вы? — шёпотом спросила Ким саму себя, постоянно оборачиваясь на мужские голоса. Когда шатенка, сдавшись, рухнула на ту самую скамью, почувствовала, как тело покрывается мурашками. И Дженни утешалась мыслью, что мурашки вызваны ночным ветром, а не тревогой. Пока результаты не пришли, она могла надеяться на то, что плохого можно избежать. Но что-то не давало ей расслабиться. Нервно взъерошив собственные пряди, Дженни откинулась на спинку скамьи. Задрала голову и взглянула на мрачное, укутанное тучами, небо. — Вот бы пошёл дождь и смыл все сомнения… — тихо протянула Дженни, устало прикрыв глаза ладонями. — Как же трудно. — Вы не можете пройти, мисс. Нам приказано вас не пускать в поезда, — виновато отчеканил чей-то голос, заставивший Ким удивлённо открыть глаза и обернуться в сторону шума. — Ты хоть знаешь, что я с тобой сделаю, если ты сейчас же не свалишь с дороги?! — рыкнул знакомый голос, и Дженни непонимающе сморщила взгляд, пытаясь разглядеть говорящего. — Мне очень жаль. Ваша мама так пожелала. Мужчина в костюме проводника виновато поклонился, ни капли не уступив крикам блондинки, и зашёл обратно в поезд, попутно заблокировав за собой турникет. Дженни удивлённо вздёрнула бровями, не веря в увиденное. Лалиса Манобан — девушка, ставшая для Ким первой и единственной проблемой — сейчас отчаянно кидалась камнями в поезд, уезжающий без последнего пассажира. Когда Манобан соизволила прекратить стрельбу камнями по железу, Дженни поспешила убраться прочь. Она не желала становиться в очередной раз жертвой её раздражения. Но стоило блондинке зацепиться за знакомое лицо, как Ким застыла на месте. — Ким? Что ты тут забыла? — удивлённо спросила Манобан, тут же поправив куртку на плечах и гордо вздёрнув подбородок. — ТэХён всё так же бегает от тебя? Надменная ухмылка озарила её белоснежное лицо. Дженни спокойным взглядом прошлась по ней с головы до ног, устало вздохнула. А чего она ждала от человека, который терроризировал всё её детство только из вредности? — Видимо он бегает не только от меня, — еле слышно произнесла Ким, опустив взгляд на чемодан в руках девушки. — У тебя возникли проблемы с матерью? Вопрос застал блондинку врасплох, и та усмехнулась, но совсем не весело. Её глаза потемнели, уголки губ поникли вниз, выдавая раздражение. Лиса наигранно безразлично пожала плечами и отвернулась от девушки, оставив её вопрос без ответа. — Как хочешь. Дженни хмыкнула на капризы блондинки и развернулась, чтобы уйти. — Она мне никогда не была матерью, — раздражённо выдохнула Манобан, продолжая стоять спиной к девушке. Несмотря на весь пофигизм в сказанном, Дженни уловила в этих словах обиду. Ким уже натыкалась на неё, обиженную и расстроенную, и была уверена, что в таком настроении девушки виновата её мать. Развернувшись обратно, шатенка с подозрением посмотрела на Манобан. Она пыталась рассмотреть в осанке блондинки напряжение, однако покрасневшие щёки были более красноречивы. — Что собираешься делать? — пробормотала Ким, опустив взгляд на синий чемодан Манобан. Блондинка истерично хихикнула, откинув голову назад, и насмешливым взглядом посмотрела на девушку. — А что? Переживаешь, что увезу за собой Кима? — наглая ухмылка коснулась алых губ, и по телу Дженни прошёлся неприятный холодок. Перед глазами возникли обрывки воспоминаний, когда Манобан впервые вонзила этот нож в спину шатенки. Когда впервые назвала её монстром, ненужным ребёнком, не имеющим права появляться на улице при свете дня. Но тогда Дженни не знала, что за личиной настоящей стервы кроется кто-то ещё. Кто-то, кто скрывает в себе всю боль, не показывая настоящую себя миру. Кто нуждается в понимании и любви. Материнской любви. Девочка, ставшая настолько чёрствой, что перестала проявлять какие-либо эмоции по отношению к другим, кроме безразличия. Девушка, которая нашла это тепло в ком-то, кто не бросил её на произвол судьбы и сумел вытащить наружу маленького ребёнка, которому просто нужна была мать. — Переживаю, что ты так и не сможешь простить свою мать, — протянула Дженни, мотнув головой и грустно усмехнувшись. — А когда поймёшь это, будет слишком поздно. Лиса оскалилась, чувствуя, как вскипает от каждого слова, и развернулась лицом к Ким, собираясь ответить нахалке. Слова Ким взбудоражили в ней что-то непонятное. Агрессия? Отрицание очевидного? Возможно. — Ты что ли будешь учить меня, как общаться с матерью? — необдуманно рыкнула Лалиса на девушку, грозно сведя брови и ткнув пальцем в грудь Ким. — Эта женщина не может считать меня своей собственностью, только потому что родила меня! Отчего-то взгляд карих глаз Дженни смягчился, и Лиса ощутила в них жалость. Сочувствие. Лалиса непонимающе осмотрела девушку и тут же отшатнулась назад. Она не понимала, как эта девчонка ещё способна на жалость после всего, что она сделала ей. — Возможно, ты права, — тихо ответила Дженни, пожав плечами и глубоко вздохнув, и почувствовала, как в глазах начинает жечь. — Единственное, что я помню о своей матери — её голос и тепло рук, которыми она учила меня играть. Почему-то Манобан ощутила себя виноватой в этой стычке, но продолжала гордо смотреть на девушку, отказываясь прогибаться под её навязчивой добротой. На мгновение она отвернулась, дабы скрыть за пологом золотистых прядей побледневшее лицо. И это помогло ей взять над собой контроль. — Как бы ни было, — наконец огрызнулась Лиса, надеясь, что Ким в полной мере ощутит всю боль и отчаяние, — мне не нужна твоя жалость. Только не от тебя. На секунду Ким поверила этим словам. Её вопросительный и недоверчивый взгляд прошёлся по лицу Манобан, выискивая ложь. И, видимо, она смогла что-то найти. Поскольку в следующую секунду её губы растянулись в слабой улыбке. — Вовсе не зазорно просить помощи у кого-то, — спокойно произнесла девушка, сложив руки в карманы ветровки, и пожала плечами. — От этого ты ничего не потеряешь, а только приобретёшь. Манобан насмешливо фыркнула, скривив губы в усмешке. Блондинка плюхнулась на свой чемодан и подпёрла руками щёки, игнорируя настойчивый взгляд Ким на своей спине. Дженни от этих действий почему-то хихикнула. На секунду она смогла забыть о собственной проблеме. И это невероятное чувство. — Тебе делать нечего? — раздражённо буркнула Лалиса, снизу вверх взглянув на шатенку и махнув рукой, словно отгоняя от себя. — Иди домой, нечего тут стоять и на нервы мне действовать. — Пошли со мной, — вдруг сорвалось с губ, и обе девушки удивлённо переглянулись. Дженни, которая необдуманно ляпнула первое, что пришло на ум, тут же увереннее кивнула, подтверждая свои слова. Манобан скептически осмотрела её с головы до ног, затем недоверчиво хмыкнула. — Шутить ты совсем не умеешь, — настороженно поглядывая на девушку, протянула Лиса, однако губы сложились в некое подобие улыбки. — Кто сказал, что я шучу? — совершенно серьёзно спросила Ким, разведя руками по бокам. Тогда Манобан резко вскочила с чемодана, отчего тот грохнулся на асфальт, и недоверчиво осмотрела девушку. Сузив взгляд, сжала челюсть. Она не доверяла внезапно возникшему потоку доброты этой девчонки. И уж точно не предполагала, что Дженни говорит серьёзно. — Это уже начинает подбешивать, — грубо отпрянув от Ким в сторону рельсов, Манобан подхватила чемодан и пошла прочь. — Не неси чушь. Несмотря на весь поток негатива в сторону девушки, Манобан была сейчас как открытая книга. Она ждала, что кто-то протянет руку помощи. Неважно от кого. И Дженни видела это. — Лалиса, — блондинка замедлилась, словно и в правду не хотела убегать. — Ты можешь остаться у нас.***
— Поверить не могу, что купилась на это, — ворчала Манобан, шагая следом за девушкой в сторону дома и таща за собой огромный синий чемодан. Дженни усмехнулась, но промолчала. Когда девушки дошли до ворот дома и Ким отворила двери, Лиса замерла у порога, не решаясь пройти дальше. Почему-то виноватым взглядом пройдясь по фасаду дома, блондинка сглотнула вставший в горле ком. Дженни заметила её нерешительность и подтолкнула блондинку к дверям. Она не могла допустить, чтобы Лиса ночевала на станции. Тем более сейчас, когда она узнала о ней такие подробности. — Зачем ты это делаешь? — всё ещё не веря мотивам Ким помочь, фыркнула Лиса и тут же осмотрелась в доме. — Я увидела в тебе человека, которому нужна помощь, — пожала плечами и добро усмехнулась, стянув с себя ветровку и нацепив на вешалку. — И которому гордость не позволяет попросить помощи. — Эй! — недовольно проворчала Манобан, злобно сверкнув глазами. — Ты кем себя возомнила? Матерью Терезой? Дженни молча последовала наверх, и блондинка непонимающе поперхнулась воздухом. Такой самоуверенной она никогда не видела Ким. Бросив у порога чемодан, Лиса услышала, как кто-то недовольно бормочет из кухни. Удивлённо оглянувшись на бормотание, Лалиса заметила на диване лежащего брюнета. Недовольно фыркнув на Кима, последовала наверх за девушкой. Она не понимала, каким образом дала себя привести сюда. В дом, о котором сочиняла немало слухов, только чтобы посмотреть на реакцию людей. — У вас в доме нет другой комнаты? — брезгливо оглянувшись на комнату, прошипела Манобан и тут же кинула куртку на пол, бесцеремонно устраиваясь на кровати. — Более презентабельной. — Нет, — насмешливо ответила Ким, достав из шкафа пижаму и кинув в лицо блондинки. — Я пойду в соседнюю. Можешь переночевать здесь. Дженни вышла, чувствуя на себе прожигающий взгляд блондинки. Манобан не была так плоха, какой пыталась себя презентовать. Она просто нуждалась в том, чтобы её понимали и ей дорожили. Прикрыв дверь в свою комнату, Дженни нашла глазами бежевую дверь с золотистой отделкой. Осторожно коснувшись ручки и надавив на неё, глубоко вздохнула. Мамина комната встретила девушку абсолютной тишиной. Все вещи аккуратно лежали на своих местах, как при жизни владелицы. Дженни нервно потянула вниз подол кофты и шагнула за порог. Ноги едва касались холодной поверхности, но это не мешало Ким пройтись по каждому уголочку комнаты. Глаза жадно запоминали каждый миллиметр, радуясь увиденному. Комната пустует с тех пор, как Дженни заболела. И никто, даже СокДжин, не решался заходить в комнату матери. Лишь Дженни, скучавшая по ней, изредка кралась сюда, чтобы вдохнуть аромат маминых духов, всё ещё стоявший в маленькой комнате. И даже сейчас, спустя столько лет, шлейф её духов щекочет нос, стоит оказаться внутри комнаты. Дженни улыбнулась своим мыслям и воспоминаниям, когда она забегала сюда по ночам, втайне от брата, и засыпала в обнимку с подушкой. Ким осторожно коснулась поверхности постели, присела на край. Воспоминания накатили с новой волной, и девушка, не сдержавшись, уткнулась лицом в подушку. Как бы она хотела вернуть то время, тот миг, когда женщина ещё была жива… Дженни сама не заметила, как уснула на кровати матери, всё так же, с подушкой в обнимку.***
Когда лучи утреннего солнца чуть не достигли постели Ким, она успела вскочить и отгородиться от источника света, прижавшись спиной к дверям. Полностью проснувшаяся Дженни услышала чьи-то голоса, доносящиеся из приоткрытой форточки. Сонно взлохматив локоны, Дженни навострила уши, однако ничего не могла расслышать. Тогда она быстренько забежала в свою комнату, бесцеремонно разбудив новоиспечённую соседку, пробежала мимо кровати и достигла балкона. Однако тут же застыла в паре сантиметров от луча солнца, чувствуя, как сердце скачет от горла к ступням. — Ты точно вампирша, — недовольно проворчала Манобан, переворачиваясь на другой бок и укутавшись по горло в одеяло. — Шесть утра только. Дай людям поспать. Однако Дженни не стала вдумываться в услышанное, полностью сосредотачиваясь на разговоре брата и приехавшей ДжиСу. — Давай повторим анализы, я уверен, результаты будут иными. — Опухоль начала разрастаться, — тихо начала Ким, опустив взгляд на собственные руки, в которых были результаты анализов. — Темпы её развития… — Погоди, а как же исследование? — спросил СокДжин, указав пальцем в сторону дороги. — Ты же говорила, что идёт разработка нового метода лечения. — Его свернули, Джин, — виновато поджала губы Ким, обняв себя руками. — Нет финансирования. Мне жаль. — Нет, — брюнет начал активно мотать головой из стороны в сторону, отказываясь мириться с этим. — Я делал всё, что от меня требовалось. ДжиСу печально вздохнула, чувствуя, как больно сейчас её знакомому. Ей самой было непросто приехать сюда с такими вестями. Но такова её работа, она была обязана сообщить плохую новость семье. — С тех самых пор, как она была подростком, — отозвался брюнет, схватившись за собственные волосы и оттянув их со всей ненавистью. — Я не пускал её на улицу, не разрешал гулять по дням, как бы сильно она не плакала. Она умоляла меня, просила о том, что есть у каждого… СокДжин всхлипнул, чувствуя, как в груди что-то сдавливает. Не даёт вздохнуть полной грудью. Он опустил голову, пытаясь привести себя в норму, но сорвался на плач. Джи молча коснулась его плеча, сжала, затем тихонько присела рядом с ним, чтобы взглянуть в глаза парню. Она ощущала себя ужасно, поскольку способствовала такому состоянию человека, которого любила. — А я отказывал ей во всём, — продолжал Ким, взглянув на подругу покрасневшими глазами. — И всё ради чего? Ради Этого? Джи не выдержала и обхватила лицо парня ладонями, пытаясь вернуть внимание на себя. Когда Джин всё же посмотрел на брюнетку, та мотнула головой, отвечая на немой вопрос Кима. — Ксеродерма лишает детей обычных радостей жизни, — тихонько прошептала ДжиСу, стерев дорожку скатившуюся по щеке парня. — За все эти годы Дженни ни разу не пожаловалась, не отчаялась. Она во всём находит хорошее. А как она говорит о тебе… Джи улыбнулась сквозь наплыв грусти, вспомнив каждый осмотр, в котором Дженни с улыбкой вспоминала брата. Как говорила о том, что он для неё делает. Чем жертвует. — Я никогда не видела, чтобы девушка так обожала своего брата… — Джи кивнула на удивлённый взгляд парня, сжав его руку в своей. — Ты смог заменить ей родителей, друга, советчика, и это бесценно. СокДжин шмыгнул носом, прикрыв глаза одной рукой, и спросил: — Сколько осталось? Дженни вздрогнула, когда рядом оказалась блондинка. Манобан странно покосилась на неё, опустила взгляд на пылающие щёки. И только потом Ким поняла, что плачет. Быстро смахнув дорожку с щеки, отвернулась в другую сторону, чтобы скрыть следы боли от Манобан, что пристально за ней наблюдала. — Прости, что разбудила, — быстро пробормотала Дженни и, как ни в чём не бывало, улыбнулась, правда, вышло натянуто. — Брат, наверное, скоро позовёт на завтрак. Ты одевайся и спускайся вниз. Дженни поспешила к выходу, однако застыла в проёме, когда до неё дошли сказанные слова. — Ты больна? В голосе блондинки не было былой холодности. Дженни почувствовала, как сердце пропустило удар, затем ускорило темп, чуть ли не выскакивая из груди. Судорожно втянув воздух сквозь зубы, Ким обернулась на девушку и натянула на губы слабую улыбку. — Поэтому ты никогда не выходила на улицу? На лице Лис появилась тревога. Это удивило девушку, которая привыкла больше к её холодной решимости или огненному бешенству. Манобан заметила её взгляд и искривила слегка побледневшие губы. Дженни глубоко вздохнула, сжимая кулаки. — Завтрак ждёт. — Ответила Ким. — Брат ещё не знает, что ты ночевала у нас, поэтому веди себя более дружелюбно. С этими словами Дженни поспешно скрылась за дверным косяком, оставив блондинку в размышлениях. Отчего-то её голос не дрогнул, не сорвался. Он прозвучал ровно и спокойно. Дженни удивилась самой себе, но не подала виду. Она вынуждена казаться непоколебимой, даже если чувствует себя совсем иначе. Особенно теперь, когда враг окончательно заявил о себе.