Бесшумное проникновение

Джейна разбудил настойчивый стук в дверь. Посетитель явно не любил ждать, барабаня по дереву так, что стук неприятно отдавался в голове. К сожалению, только что проснувшийся Солдат и способность трезво мыслить редко шли рука об руку, поэтому Доу далеко не сразу вспомнил и осознал несколько вещей: он не в своем номере, он совершенно голый, его одежда все еще разбросана по полу душевой и к носке не пригодна, и самое главное — открыв дверь не своего номера в таком виде, он создаст настолько неловкую ситуацию, выбраться из которой будет далеко не так просто. Тем не менее, пока что Джейн Доу пребывал в блаженном неведении, поэтому наскоро обернув вокруг бедер полотенце, он поспешил к двери, готовый встретить непрошеного гостя гневной отповедью. - Ну, что там такое? - резким движением распахнув дверь, он встретился лицом к лицу с красным Подрывником. - Ты рехнулся? Какого черта тебе надо от меня в такую рань? На самом деле, конечно же, Тавишу совершенно никакого черта от Джейна Доу было не надо. Тавиш многое отдал бы, чтобы никогда более с этим человеком не встречаться, забыть его имя и не иметь с ним больше никаких дел. И стуча с утра пораньше в эту дверь, Тавиш думал о том, что ему откроет не его самозваный командир, а друг – быть может, даже бывший, но все еще небезразличный и до сих пор что-то значащий. Демо привык, что Инженера можно было застать бодрствующим в любое время суток, что при необходимости его легко было разбудить, что тот всегда готов выслушать и дать какой-то совет. Демо привык, что Инженер никогда не спит допоздна и просто не мог представить, что от такого стука можно было не проснуться. Он так и не сумел заснуть этой ночью, пытаясь осознать происходящее, пытаясь уложить в своей голове мысль о том, что его тиммейт, которому он так доверял и который казался самым разумным и самым правильным человеком в команде – мог влюбиться в мужчину и с такой легкостью позволить кому-то собой помыкать. Не просто в мужчину, не просто кому-то: Джейн Доу в понимании Де Грута просто не заслуживал ничьего расположения. И все эти часы, пока за окном не начало вставать солнце, подрывник разрывался между желанием сию же секунду высказать Конагеру, какой он идиот, поставить на место его покосившиеся мозги, ткнуть носом в глупую ошибку - и каким-то странным раскаянием. Может быть, проскакивало даже какое-то желание… извиниться? Помириться? Все еще хотелось предложить помощь? Или хотя бы просто поговорить, чтобы трезво взглянуть на вещи, попытаться понять. В память о былой дружбе. Не оставляло в покое только воспоминание о той сцене в пещере, о сияющих глазах Инженера, о том, с какой готовностью тот встретил те объятия. Хотелось Де Груту в это верить или нет, но Делл, кажется, был счастлив. И Де Грут ненавидел Солдата за это. Впрочем, может быть, только поэтому он все еще не раскидал его кусочки по пустыне Биг-рока. Но Тавиш не был готов к тому, что дверь откроет именно Джейн Доу. Поэтому в первую секунду он просто тупо смотрел на сокомандника, блуждая взглядом по его обнаженному телу, прикрытому только наспех повязанным полотенцем, открывал и закрывал рот, не в силах подыскать слов. Не нужно было быть гением, чтобы понять, что Солдат здесь делает. Весь благодушный настрой и все спокойствие моментально испарились, пробуждая все растущее раздражение, грозящее закончиться взрывом. Невольно сжались кулаки, и Де Грут медленно выдохнул сквозь зубы, едва не прорычав вместо приветствия: - Где он? Что ты здесь… что ты с ним… Он умолк, осознавая свою беспомощность, и снова окинул Доу яростным взглядом – вряд ли он был в состоянии выразить словами весь спектр своих эмоций. Вряд ли сейчас он мог ненавидеть кого-то еще больше. - Он? - переспросил Джейн, в сознании которого начинали понемногу проявляться события прошедшей ночи. Конечно же, это номер Конагера. Конечно же, Демо пришел именно к нему — наверняка готовил какую-то проповедь, или, быть может, свежую порцию оскорблений в адрес Солдата, призванных убедить Делла, что тот сделал неправильный выбор. Но теперь, когда все воспоминания сложились в целостную картину, Джейн не сумел удержаться от торжествующей улыбки. Он победил. Теперь это его территория. И Тавиш Де Грут не ступит и шагу за эти границы. - Еще спит. Но ты можешь поговорить со мной, - добавил он, ощущающая странное спокойствие и расслабленность. Он просто хотел поскорее избавиться от Демо и закрыть дверь изнутри, хотя еще вчера в подобной ситуации с удовольствием спустил бы того с лестницы. - О чем мне говорить с тобой? – презрительно поинтересовался Демо, повышая голос и прищуривая глаз в ответ на этот выжидающий взгляд. – О том, как ты пользуешься своей силой и властью, чтобы ломать тех, кто не может дать тебе отпор? – не то чтобы Де Грут считал, что Делл Конагер был абсолютно неспособен сопротивляться и отстаивать свои права – расхожее мнение, в глубине души свойственное любому наемнику, привыкшему с большой пушкой наперевес врываться в толпу врагов: что Инженера нужно защищать, что он умеет только стучать ключом по своим постройкам, что он легкая мишень для любого, кто сумеет обойти автоматику его турели. Но Демо был зол, чертовски зол, и сейчас он в последнюю очередь думал о том, как можно истолковать его слова. Он всегда отличался болезненной прямотой. – Ты хоть понимаешь, что ты первый за последние… дохрена лет, кому он настолько доверился? Именно ты! У него никого не было, он никого не подпускал ближе пары бутылок пива, он не для того, чтобы удовлетворять свои мимолетные желания! Ты серьезно считаешь, что ты этого заслуживаешь? – с каждой фразой голос звучал все громче, Демо все сильнее тыкал пальцем в грудь Доу, оставляя красноватые отметины, глаз все ярче сверкал яростью. – Ты… ты испортишь его, - чуть тише добавил Де Грут, вдруг стушевавшись. Ему хотелось говорить и говорить, выплескивая свое негодование, но слова почему-то шли с таким трудом. – Я был его другом много лет, и я точно знаю, что ему нужно: чтобы ты убрался к черту, пока не сделал все еще хуже. - Другом? - негромко переспросил Солдат, спокойно выслушавший пламенную речь шотландца. Сегодня у него было достаточно терпения и моральных сил, чтобы пропустить весь эмоциональный всплеск Демо мимо ушей. Слишком было хорошо. - Что ты можешь знать о дружбе, чертов болван? Для тебя ведь достаточно малейшего повода, чтобы оттолкнуть человека, не разобравшись в деталях, правда? И неважно, сколько лет до этого ты был близок с объектом своей… дружбы. Поэтому не нужно рассказывать мне, будто ты знаешь, что для Делла лучше. Ты нихрена его не понимаешь. И ни капли не уважаешь. - Как ты смеешь… - начал было подрывник, но Солдат еще не закончил. - Смею. Потому что за несколько месяцев я узнал его намного лучше, чем его так называемый друг за много лет, - и Джейн был абсолютно уверен в том, что говорил. - Я прекрасно осознаю, как дорого стоит его доверие, - потому что такого доверия Джейну Доу еще никто и никогда не оказывал. - Только ты сейчас делаешь все, чтобы окончательно его потерять. Ты отказываешь ему в праве делать выбор и отвечать за последствия. Можешь сколько угодно ненавидеть меня, проклинать меня, оскорблять, злиться — делай что хочешь, я давно привык, и, поверь, теперь мне совершенно плевать. Но я не позволю тебе срывать свою злость на нем. Советую несколько раз хорошо подумать, прежде чем открывать свой рот. А теперь уходи. Несколько секунд Демо продолжал хмуро смотреть на Солдата, будто раздумывая, стоит ли ему отвечать. Когда он сюда шел, он был спокоен и твердо настроен на примиряющий разговор с Конагером, но сейчас он даже был рад, что того не было – он был на взводе, он был настроен враждебно, он злился на Солдата и контролировать свои слова вряд ли бы сумел. Резкость и гнев для такого разговора совершенно не подходили. Раньше иметь дело с Джейном Доу было намного проще – достаточно было сказать ему несколько колких слов, какое-то едкое замечание, и тот выходил из себя, превращая встречу в привычный обмен выстрелами или ударами крепких кулаков. Но сейчас перед Тавишем стоял какой-то другой человек, меланхолично пропускающий мимо ушей любые оскорбления и как будто не замечающий открытую критику, которая прежнего Солдата не оставила бы равнодушной. Сейчас Тавиш Де Грут отчетливо понимал, что мысли Доу заняты чем-то другим, что тот его попросту не слушает, и вывести его из равновесия не удастся. И это раздражало еще больше. Пожалуй, действительно ничего не оставалось, кроме как уйти. - Хорошо. Я уйду, - он обязательно поговорит с Солдатом потом. Без свидетелей и смягчающих обстоятельств. И с Деллом поговорит, когда ситуация будет более удачной. Пока рядом Джейн Доу, который никому не даст на него влиять и не позволит никого слушать, Инженер все равно будет безнадежен и глух. Может быть, отчасти Демо злился и на самого себя. Сколько времени это тянулось? Как он не заметил, почему позволил другу попасть в ловушку, выбираться из которой уже слишком поздно? Но проецировать на Солдата свои эмоции было куда проще и привычнее. Было. Пока тот не прекратил отвечать. - Но ты упускаешь одну деталь. Я ведь правду вчера сказал. Я отлично знаю, что ты за человек, потому что ты тоже был мои другом. И я тебя понимал. Поэтому, прежде, чем позволять Деллу делать выбор и уважать его, ответь: ты можешь гарантировать ему безопасность? Помнится, Медику ты ее обеспечить не мог и не собирался. - У-хо-ди, - повторил Солдат, который, к счастью, все слова шотландца сейчас воспринимал достаточно отстраненно. В этих словах была очень большая часть правды, потому что, к сожалению, Тавиш Де Грут был близким ему человеком и знал слишком много. Солдат не мог обещать Инженеру безопасность, прежде всего, от себя самого. И в отношениях с Медиком он никогда не заботился об этом, просто был собой, со всей присущей ему жестокостью и уверенностью в своем праве на все. Сможет ли теперь? - Мы скоро уезжаем, - бросил Де Грут через плечо. То, что Доу распоряжается этой территорией, как собственной, этим Инженером, как собственным, уже даже не злило – скорее угнетало. – Разбуди его сам, если не хотите застрять в этой дыре. И одеться не забудь. Доу с радостью закрыл дверь за Тавишем, но возвращаться в постель не спешил. Теперь, оставшись наедине с тишиной, и уже окончательно проснувшись, он вдруг задумался – а действительно ли Конагер полностью осознает, с кем он связал свою жизнь? Сейчас - увлеченный, влюбленный, привязанный, доверчивый, Инженер просто не мог увидеть за человеком, вызывающим эти чувства, то чудовище, которым он на самом деле был, потому что просто этого не хотел. Даже сам Солдат, прекрасно знающий себя, сейчас готов был поверить, что стал совсем другим – вчера он поставил нужды другого человека превыше своих, впервые за много лет своей жизни. Джейн всегда был вспыльчив, агрессивен и срывался из-за любой ерунды, но почему-то Делл Конагер просто… гасил все эти эмоции на корню одним только тем, что был рядом. С Медиком такого не было. Медик только раззадоривал Доу своим поведением, своими колкими фразами, заставляя быть еще жестче, чтобы наказать немца за его дерзость. Медик никогда не поддавался Джейну, он был для этого слишком самовлюблен и горд, и это было ниже его достоинства – кому-то принадлежать. Медик никогда не был покоренной территорией, и их война не прекратилась бы никогда. В общем-то, Джейн был своей жизнью доволен. Но только сейчас, глядя издалека на умиротворенного, спящего Делла, всецело принадлежащего только ему, Солдат подумал, что мог бы применить к себе эпитет «счастливый». Может быть, он и правда способен быть другим – ради кого-то. Теперь он знал, как это бывает, когда влюбляешься и впускаешь в душу кого-то еще. - Все равно я тебя никуда не отпущу, - прошептал Джейн, и медленно побрел обратно в спальню. Будущее было слишком туманным, и долго размышлять об этом Солдат способен не был. Он не хотел думать о том, что однажды Конагер может просто сбежать, не выдержав ни скверного характера, ни чересчур жесткого секса – пусть Доу искренне не желал причинять ему боль, он прекрасно понимал, что свои инстинкты сдерживать не сумеет. Не хотел думать о том, что станет тогда делать, потому что свою жизнь без Инженера больше не представлял – нет, не без его прекрасного и отзывчивого тела, а без него самого. – Я слишком тебя люблю, чтобы потерять, - еще тише, словно самому себе, произнес Доу, бережно провел ладонью по щеке спящего и осторожно, мягко поцеловал. Проснулся Конагер не сразу – может быть, подсознательно он и ощутил мягкие касания чужих губ, но организм не спешил приходить в себя, вырываться из теплых объятий сна, будить разум, на который тут же хлынет лавина ненужных, неуместных и совершенно несвоевременных размышлений и сомнений. Но поцелуй затянулся, он был таким приятным, таким вкусным, таким легким и осторожным – как будто чтобы не разбудить напором, что Делл поневоле начал отвечать на него, еще не понимая до конца, где он и когда; протянув руку, он положил ее на спину Солдата, чтобы притянуть его к себе поближе. Вместе с пробуждением голову стали наполнять обрывки воспоминаний прошедшей ночи – пока лишь обрывки, потому что в голове до сих пор клубился густой туман, не дающий собрать воедино кусочки мыслей. Кажется, он совершенно не отдохнул – как будто только задремал какие-то минуты назад, тяжелые веки и слезящиеся глаза отказывались подчиняться, а рука, которую он только что протягивал к Доу, теперь казалась чугунной и медленно сползла назад. Вместе с пробуждением пришли и другие ощущения – например, какая-то тупая пульсирующая боль где-то внутри, при каждом движении отдающая в крестец и заставляющая резко выдыхать; впрочем, стоило только подумать о ее источнике, как она сразу становилась не такой заметной за чувством приятного трепета в груди. Вчера его переполнял адреналин и какая-то невероятная эйфория, сегодня от этого не осталось и следа – пришло время принимать последствия своего поступка, но, в общем-то, это не имело значения. Так хорошо Делл Конагер себя еще никогда не чувствовал, он даже не представлял, от чего столько времени отказывался, и чего избегал. Пожалуй, он просто немного полежит рядом с Солдатом, не прерывая этот поцелуй - двигаться, а тем более вставать, совсем необязательно. Ведь так? - Спасибо, - едва слышно прошептал Инженер Джейну в губы, опасаясь отстраниться хоть на мгновенье, чтобы не потерять это настроение, с которым он заснул и с которым сейчас проснулся. Стоит только на то-то отвлечься, и сознание, предательски выждав подходящий момент, тут же нанесет удар – например, заставив задуматься: почему ты теряешь свою волю и самоконтроль, Конагер? Почему ты напрочь забываешь о себе, заведомо соглашаясь на все, что этот человек захочет с тобой сделать? Почему ты так зависим от него, почему даешь этим чувствам и инстинктам брать верх над своим самосознанием? Почему умеешь любить только так, позволяя себя уничтожать? Все верно – нельзя было об этом думать. Это совсем не вовремя. Совсем неподходящее время, чтобы снова осознать, что сам по себе ты уже давно ничего не представляешь. – Спасибо, - тем не менее, повторяет он, хотя лицо уже, наверное, помрачнело. Спасибо, что столько ждал, спасибо, что так заботлив, спасибо, что это было. Странной была мысль, что все это случилось именно с ним, и что именно этот человек сейчас рядом с ним – самое невероятное из всех благословений, и, наверное, самое жестокое из проклятий. - Послушай, ты не все про меня знаешь, - против воли вырвалось у Солдата, которого все терзали и терзали эти мысли, который не мог заткнуть этот страх, сейчас толкающий на неприятный им обоим разговор. Чувство неопределенности было для Джейна Доу слишком большой угрозой. - Я знаю о тебе достаточно, - Делл мог бы снова начать говорить, что Джейн совершенно не обязан, более того, не имеет права оправдываться и пытаться что-то объяснять, заранее волноваться и чего-то бояться, но сейчас ему не хотелось долгих серьезных разговоров, которые испортят это утро и вывернут наизнанку их души. Сейчас хотелось только уткнуть лицо в подушку и глупо улыбаться, прижимаясь щекой к плечу Солдата, который был достаточно уверен в своих чувствах, чтобы признавать это вслух. Дважды. Наверное, Делл больше никогда не спросит, а Джейн никогда не ответит, даже если им обоим будет до одури хотеться повторить эти признания, потому что они не умели говорить о чувствах и не любили чувствовать себя глупо. Но, пожалуй, этого утра уже было достаточно, чтобы запомнить – и вспомнить, сколько они прошли до того, как этот день настал: им обоим было странно и страшно, но время проходит и люди меняются, привыкают, растут. Может быть, Доу знает, какие черты его характера еще покажут себя, может, ему и правда есть, чего бояться, но… Сейчас все было хорошо. А потом пройдет время. И единственное, в чем Инженер был уверен – он выживет в любых условиях, если рядом будет этот человек. - И все же, я скажу, - настоял Солдат. – Можешь не отвечать, просто выслушай. - Ладно. - Я… скверный человек, понимаешь? – может, это визит Де Грута вынудил его к этой откровенности, но замолчать Джейн уже не мог. – Я агрессивный, импульсивный, и когда злюсь – часто за себя не отвечаю. - Понимаю, - несмотря на возможность промолчать, Конагер счел необходимым ответить. – Возможно, для тебя это покажется странным, но именно этим ты меня всегда и привлекал. - Не понял, - моргнул Солдат, не ожидавший такого ответа. - Ты не пытаешься быть другим человеком. Ты не скрываешь своих чувств. И ты всегда искренен – и в ненависти, и в любви. Ты ничего не боишься, кроме вопросов, на которые не можешь ответить сразу, и прячешься от них за теми вещами, которые еще можешь понять и объяснить, - поймав озадаченный взгляд Джейна, Конагер усмехнулся, - я ведь сказал, что знаю достаточно. - Но все же, - рискнул продолжить Солдат, который не мог не заметить, как Делл пытается избежать этого разговора – как будто заранее знал, о чем пойдет речь дальше, и хотел отстрочить это как можно больше. – Я не только в жизни такой. На войне злость только помогает выживать и побеждать, но я не могу тебе обещать, что смогу сдержать ее… рядом с тобой. - Зачем ее сдерживать? – поинтересовался Инженер и посмотрел на Доу в упор. – Вчера ты всю ночь пытался это делать. Зачем, Джейн? - Затем, что я не хотел тебе навредить! – как он не может этого понять? - Ты, наверное, как и все, считаешь, что меня нужно защищать, беречь и вся прочая такая чушь. «Он не может за себя постоять», «он не умеет держать в руках оружие», «он головой работает и наверняка неженка», - передразнил Конагер, и вздохнул. – Это не так. Мне не нужно, чтобы ты боялся проявить свои желания, думая, что я не выдержу. Мне нужно, чтобы ты был собой. - Но ты даже не знаешь, что означает «быть мной», - с горечью в голосе ответил Солдат и отвернулся. О, Медик мог бы многое про это рассказать, если бы только захотел – про кровь, слезы и боль. – Я люблю чувствовать власть. Мне необходимо видеть, как человек просто ломается в моих руках, забывая о собственных принципах, о гордости, самоуважении. Я люблю чувствовать сопротивление. И чем сильнее мне противятся, тем сильнее мне хочется победить. Мне нужна добровольная жертва. Я не умею сдерживаться, не знаю меры, редко бываю нежен и… - Хватит, - перебил Конагер. Солдат все еще смотрел в другую сторону, поэтому не представлял, что отражается на его лице, а по голосу ничего нельзя было понять. Может быть, просто сумел почувствовать, как больно сейчас было Джейну от каждого сказанного слова. – Ты ничего нового мне сейчас не сказал. Послушай, я не хочу, чтобы ты себя контролировал, ни тебе, ни мне от этого лучше не станет. Ты ведь должен был хоть немного узнать, какой я человек. Неужели ты до сих пор не понял? - ему ли не знать, ему ли не уметь ломать принципы и быть жертвой, тому, кто редко думал о собственной ценности? Ему ли не получать иррациональное, нездоровое, попросту сумасшедшее удовольствие от чувства беспомощности, опьянения от ощущения чужой власти над ним, и в такие моменты ему отнюдь не казалось, что это игра! Он жил этими ощущениями. И для этого ему было достаточно только одного, это было причиной и целью одновременно: знания того, что это Джейн Доу, видеть его глаза, пропускать через себя его эмоции и отдавать свои. - Я не хочу тебе сопротивляться, это факт, - продолжил он, медленно выдыхая горячий воздух. – Но поверь, мне нравится быть тем, кто я есть, и я не притворяюсь. Я не боюсь боли, с меня не нужно сдувать пылинки,- да, ему не страшно испытывать боль, если она будет не настоящая. Если в глазах Доу не будет видна холодная сталь, если его жесткая улыбка не будет кричать о том, как приятно эту боль причинять – как многие годы до этого на их игрушечной войне. Наверное, этот образ уже не сотрется из памяти, но это и не нужно: достаточно вспомнить, чтобы убедиться, что Солдат больше не такой. Может быть, он тоже стал для этого и причиной, и целью. - Я не такой тонкий психолог, как Медик, - Джейн вздрогнул при упоминании немца, - но я не могу не видеть, что с тобой происходит. Сегодня, вчера, все это время, - Конагер протянул руку и аккуратно повернул голову Солдата к себе. – Я не сбегу от тебя. Я не уйду. Единственное место, где я смог бы выжить – это рядом с тобой. Ты мне веришь? После продолжительного молчания Солдат ответил: - Верю. Очень сложно было поверить, что кто-то принимает его таким, какой он был, и любит именно за то, каким он был, но Солдат верил. Это была его соломинка, за которую он отчаянно хватался в попытках не утонуть в океане отчаяния. Совсем недавно он обвинял Де Грута в том, что он не уважает Делла и не доверяет ему – повторять чужие ошибки Джейн не станет. Любые отношения строятся на доверии, и если он заслужил чье-то безграничное доверие, то вполне можно было ответить тем же. Наверное, со стороны он очень жалко выглядит. Как полное ничтожество, неспособное справиться с самим собой и невольно ищущее утешение у другого человека. Ну и пусть. Солдат не желал поддаваться пораженческим мыслям. Он притянул Конагера к себе и осторожно поцеловал его, и тот с готовностью отозвался, потому что сейчас им обоим было слишком необходимо почувствовать, что, несмотря на все признания и выяснения, между ними ничего не изменилось и они все так же близки, все так же нужны друг другу. Странно, что кто-то может хотеть быть чьей-то собственностью настолько же сильно, как хотели обладать и им. Забавно, что так совпало. Они оба могли сделать друг друга счастливее, менять настроение, менять восприятие, отдавать и получать невероятно много, даже не прилагая к этому никаких усилий. - В конце концов, я ведь тоже не подарок, - чуть позже сказал Инженер, понимающий, что к такого рода разговорам и состоянию Доу совсем не привык, и поэтому перевел тему. – Ты возненавидишь меня за это. Я ведь безрассудный. Самоуверенный. За работой я могу забывать о себе, о тебе и о времени. Я не всегда спокойно реагирую, если мне мешать. Бываю слишком откровенным и порой слишком себя контролирую. Мои научные изыскания не всегда безопасны… обычно небезопасны. Могу проснуться посреди ночи и просто уйти рисовать чертежи… - Хочу узнать тебя получше, - вдруг сказал Солдат, не дав Конагеру закончить мысль. – Хочу видеть тебя любым – спящим, за работой, в размышлениях… настоящего. Хочу быть в окружении твоих машин и прочего барахла… - Постоянно что-то ломать? – вставил Инженер, но Солдата не так легко было сбить с толку. - Я твои постройки всю жизнь ломать буду, - заявил он и откинулся назад на подушку. – Хочу отрывать тебя от дел и не искать повода для встречи. Хочу быть рядом каждую минуту. - ...и рассказать всем остальным? - осторожно уточнил смущенный Инженер, не ожидавший от Солдата таких слов. - Если мы будем жить вместе, то больше ничего не сможем скрыть. - От тех избранных, кто еще не узнал? - хмыкнул Доу. - Остались еще люди, чье мнение для тебя важно? Еще какие-то люди, которых ты называешь друзьями? - Нет, - ответил Инженер. Все отношения, которые можно было испортить, Инженер уже испортил. Пусть Демо злится: не может принять его выбор, не может переступить через многолетнюю ненависть — значит, не может. Пусть Шпион издевается: Делл знал наверняка, что тот в конце концов примет это, потому что действительно был его другом. Пусть Медик при каждой встрече смотрит презрительно и враждебно, пусть Скаут морщится и картинно зажимает рот обеими руками. Оставался только Пиро, но в этом человеке Делл не сомневался никогда. - Ты прав. Больше никого. - Тогда выделишь мне местечко в своем гараже? Стук в дверь самым грубым образом прервал разговор – убедившись, что на него никто не реагирует, визитер принялся остервенело дергать дверную ручку. Запертая дверь не поддавалась, и к стуку присоединились частые удары тяжелыми подошвами сапогов. У кого-то определенно заканчивалось терпение. Спустя несколько секунд из-за двери все же подали голос: - Проснись и пой! Уже даже Демо проспался! Мы типа выдвигаемся скоро! Поскольку ни Конагер, ни Доу не торопились вылезать из-под одеяла и проходить весь коридор, чтобы открыть дверь Скауту и лично заверить того, что уж кого-кого, а их ждать не придется, парнишка принялся еще громче колотить в дверь. Отчаявшись привлечь внимание, он в последний раз дернул за ручку и сообщил: - Я предупредил! Без тебя уедем! И синий удалился, нарочито громко бормоча под нос что-то вроде «а еще говорят, что это я тут соня». - Ну, вот и закончилось Рождество, - с тяжелым вздохом произнес Инженер. *** Как только Делл выбрался на улицу и по колено в снегу добрался до команды, его прежнее спокойствие улетучилось с ощутимой скоростью. Ему тут же показалось, что на него как-то косо смотрят как минимум Медик и Скаут, а Демо слишком старательно рассматривает что угодно, только не его – впрочем, последнее было уже в порядке вещей. Поэтому Инженер не глядя засунул свои вещи в ближайшую из машин, даже не заметив, что на водительском сидении устроился их командный врач. Он чувствовал себя слишком неуютно, как будто в чем-то провинился, как будто все об этом знают и только из вежливости не задают вопросов. Что, десять минут назад ты был не против, если все узнают? Уверен? Наверное, он чересчур старался выглядеть невозмутимым, чтобы на лице не дрогнул ни один мускул, но взбудораженный организм отказывался повиноваться таким глупым приказам – и хоть из-под шарфа были видны только глаза и кончик носа, отчаянно краснеющие щеки и, наверное, слишком частое и шумное дыхание с головой его выдавали. Навязчиво лезущие в голову воспоминание о прошедшей ночи ни в какую не оставляли в покое. Когда вдалеке показался силуэт Джейна, Конагер и вовсе разулыбался. К счастью, понять это можно было только по глазам, а читать их выражение умели далеко не все. - Чего стоим, принцессы, лицом торгуем? - громко спросил Джейн, будто остальные стояли и ждали кого-то другого и это не он последним выволокся из здания. - Поехали, уже давно рассвело! - Я же говорил, нужно было ехать без них! Никакой долбанной благодарности! - возмутился Скаут, правда, перед этим все-таки усевшись в безопасную, на его взгляд, машину, подальше от Солдата, пока тот не велел уезжать без него. - Кексик, а ты чего стоишь? Нас всего шестеро, и все уж здесь. В зеркало заднего вида Медик картинно закатил глаза. - Знаешь, всегда было интересно, есть ли в твоей голове хоть зародыш чувства такта? - разумеется, Солдат не понял, о чем шла речь. Кто бы сомневался. - Если бы ты хотя бы один раз почувствовал на себе то, что довелось пережить нам… о, ты бы очень удивился, что тебя вообще можно любить. Садитесь, герр Инженер, нам действительно пора. Конагер смерил хмурым взглядом сначала Медика, которого он с удивлением обнаружил на водительском сидении, потом Джейна – тот выглядел вызывающе довольным, ничуть не стараясь скрыть свое хорошее настроение и написанное на лице удовлетворение. Вполне достаточно было того, что доктор наверняка и так все понял, стоило только попасть в поле его зрения, и от его понимающего голоса Деллу становилось откровенно не по себе, хотя солдатские шуточки тоже выводили его из равновесия. Тем не менее, он осторожно уселся на сидение рядом с Джейном, стараясь лишний раз не бросать на него взгляд, потому что при этом он неизменно краснел еще больше и напряженность позы могла слишком много сказать о его мыслях. Ехать много часов кряду в одной машине с немцем было не самой лучшей перспективой, учитывая неловкость, которая уже начала ощущаться, но провести это время рядом с Джейном и при этом вести себя спокойно и невозмутимо – будет тем еще испытанием, слишком тянуло к нему, слишком хотелось хоть какого-то телесного контакта. Спустя полчаса, когда они уже выехали из городка, а Солдат, отвернувшись к окну спал или делал вид, что спит, Медик неожиданно напомнил о своем присутствии. Наверное, все это время он наблюдал за Конагером в зеркало заднего вида, замечал и все эти короткие взгляды, которые он бросал на Джейна, и попытки контролировать свое дыхание, чтобы сохранять хотя бы внешнее спокойствие. - Боль не мешает спать? – невозмутимо поинтересовался доктор, не оборачиваясь и даже не давая никакого намека, что ему на самом деле интересен ответ. Конагер не ожидал, что Медик заговорит, и тем более – не ожидал такого вопроса, от которого лицо залило краской еще до того, как до сознания в полной мере дошел смысл сказанного. В мыслях крутилось только то, что Медика это никоим образом не касается, и что вопрос задан явно неспроста – не из праздного любопытства, и не по доброте душевной, и не как предложение помощи. И отвечать на его вопрос Делл, в общем-то, не обязан, но нервы сегодня были чересчур расшатаны, и он с некоторым вызовом все-таки произнес: - Нет. Только ходить. В конце концов, вчера ему было хорошо. И сейчас, несмотря на то, что его буквально колотит изнутри от сильного, как никогда желания, и каждая кока и яма на дороге отзывается внутренней болью, он чувствовал небывалый прилив сил и уверенности в себе. - Не стоит беспокойства, - с легкой улыбкой добавил он. - Это не беспокойство, а констатация факта, – так же буднично продолжил Медик, лицо которого не отражало никаких эмоций. – Если что, лечебная пушка неплохо с таким справляется. - Спасибо за информацию, - отозвался Инженер и все-таки отвел взгляд, потому что даже его заведомо защитная позиция не могла выдержать такой неловкости от разговора, в который вообще не следовало вступать. – У меня для этого есть свой раздатчик, - только какой-то черт все равно тянул за язык и заставлял говорить, заставлял ощущать, как лицо краснеет все больше и натянутый едва ли не до глаз воротник свитера никак этого факта не скрывает. Несмотря на предмет разговора, в котором Медик был компетентнее и явно опытнее, он все равно оставался чужим человеком, с которым вовсе не следовало делиться интимными подробностями. Особенно по поводу Джейна Доу. Возможно, все дело было в том, что он несобранный, слишком расслабленный, слишком плохо соображает. Может, на самом деле и был нужен кто-то, с кем можно поговорить и кто сможет его понять. Но не Медик же! Не Медик! Возвращаясь к мыслям о раздатчике, Конагер усмехнулся. Нет, пожалуй, он не будет подходить к стальному ящику красного цвета и ждать, пока верный боевой товарищ освободит его от боли и дискомфорта. Ни раздатчик, ни любой из медиганов не умеет лечить избирательно. А избавляться от этого множества синяков и засосов совершенно не хотелось – ни как от воспоминаний о том, как они появились, ни как от символа обладания. Пожалуй, можно немного потерпеть. - Да хватит трындеть! – Доу и так-то не отличался манерами, а уж спросонья мог и огреть ни в чем не повинного нарушителя тишины. Он, не открывая глаз, на автомате подтянул Делла к себе поближе и моментально провалился обратно в сон. Ему как раз спать ничего не мешало, и Инженер очень ему завидовал, потому что сам бы не отказался просто заснуть и тем самым избежать неудобных разговоров с Медиком. Конагер тихонько вздохнул и устроился поудобнее на полулежащем Солдате, благо, цепко держащая его рука давала возможность полностью расслабиться и не мотаться от тряски из стороны в сторону. Спать, к сожалению, не хотелось, впрочем, двигаться тоже, поэтому Делл снова положил голову Джейну на плечо и полностью отдался ощущению разливающегося по телу теплого умиротворения. Хорошо, что в голову при этом не полезли мысли о том, как это выглядит для сидящего впереди Медика. Тот только покачал головой, вспоминая, видимо, не самые удачные пробуждения Доу. - Порой это раздражает, – зачем-то озвучил свои мысли врач. - Наверное, мне лучше не будить его по утрам? – тихо, почти шепотом спросил Конагер, все еще не глядя на доктора. Он не хотел этого спрашивать. Оно само как-то вырвалось. Каждый раз, когда Делл случайно напоминал Медику о том, что это он теперь рядом с Джейном, он чувствовал какую-то вину – глупое и неоправданное чувство, потому что он совершенно ни в чем не был виноват. Но оно все равно не отпускало. - Ну, что ж... - немец быстро глянул в зеркало заднего вида, но вопреки ожиданиям, никакого замирания сердца или боли он не ощутил. Наверное, он в самом деле понемногу привыкал к мысли, что Солдат может быть счастлив с кем-то другим. – Вообще-то, после хорошего секса вам вообще будет очень сложно его добудиться — разве что вы вражеская боевая единица, у Джейна на это чутье. Но если все же добудитесь, то будьте готовы, что вас просто отымеют, по утрам он так же легко возбуждается, как и ночью. Пару мгновений Медик сосредоточенно смотрел на дорогу, аккуратно входя в поворот на особенно заснеженном участке, а потом добавил: - Но вы всегда можете разбудить его орально. За много лет немец успел изучить Джейна Доу от и до. Он мог бы написать инструкцию по эксплуатации в нескольких томах, он мог бы объяснить любое его действие и любую мысль, что находила отражение на его лице. И сейчас он мог объяснить происходящее только одним: похоже, Солдат влюбился по-настоящему. Забавно, Медик не подозревал, что командир вообще на это способен. Но, похоже, Инженер не был просто «кем-то другим», и доктор, наверное, даже незаметно для самого себя, одобрял выбор Джейна — может быть, поэтому говорил сейчас то, что говорил. Не как издевку, не как злорадство, даже не столько как совет. Возможно, ему просто казалось нормальным обсудить человека, которого теперь уже они оба хорошо знали. Конагер считал иначе – ему было бы сложно обсуждать такие вещи даже с самим Доу, которого это непосредственно касалось, потому что он бы непременно засмущался, застыдился и банально не нашел бы слов, а Медик на эту роль подходил еще меньше. Конечно, он не был случайным человеком, и определенную степень доверия заслуживал; кроме того, он все-таки был врачом и подобные вещи из его уст могли бы даже прозвучать отстраненно - но настолько личные темы все равно выходили за рамки этого доверия, даже если сам немец считал, что может совершенно свободно делиться своим опытом. С другой стороны, раз советует – значит, принял их отношения, и от этой мысли на душе становилось немного легче. Почему-то было очень важно, чтобы доктору было спокойно рядом с ними. Да, Медик знал, о чем говорил, и к его прямому совету стоило, и даже необходимо было прислушаться, но, к сожалению, Конагер совершенно не собирался обсуждать Джейна в таком качестве. Ему очень хотелось просто закрыть лицо руками и отвернуться, но он был уверен, что это вызовет у Медика снисходительную или даже насмешливую улыбку, а свое достоинство очень хотелось сохранить. Поэтому Делл просто промолчал, положив руку Солдату на грудь, и стараясь успокоиться, надеясь, что со временем краснота схлынет с лица, и он снова почувствует себя увереннее. - Знаете, я не понимал вас раньше, не понимаю и сейчас, – наконец, сказал командный врач после долгой тишины. – Но я не смог бы… и не смог быть, как вы: отдавать так много, и так мало получать взамен. Для этого нужно большое сердце. - На самом деле я получаю гораздо больше, чем вы думаете, - приглушенно отозвался Конагер, чувствуя крепко прижимающую его руку и улыбаясь про себя. Больше они не говорили до самого конечного пункта – Медик крутил руль, больше не глядя в зеркало заднего вида и думая о чем-то своем, а Инженер просто выбросил из головы все мысли, вслушиваясь в медленное и спокойное дыхание Доу. Наконец, за окнами начал появляться знакомый пейзаж, и машина начала замедлять ход, пока вовсе не остановилась. Медик сразу выскользнул наружу, громко хлопнув дверцей, заставив Конагера вздрогнуть и вернуться к реальности. Ему все еще не очень хотелось шевелиться, и тем более - вылезать из теплых объятий в зимний холод, выгружать наружу свое, к счастью, на этот раз немногочисленное оборудование и тащить его через полгородка до дверей своего дома. Не хотелось показываться кому-то на глаза, снова ловить наполовину осуждающий, наполовину сочувствующий взгляд Де Грута, и осознавать, что все присутствующие в той или иной степени уже осведомлены о его личной жизни. И все же он нехотя постарался высвободиться из-под руки Солдата, но тот ни в какую не желал его отпускать – даже не просыпаясь и не меняя позы, он просто притягивал Инженера обратно тем сильнее, чем сильнее он пытался отстраниться. - Джейн, - позвал Конагер, ощутимо тормоша того за плечо и готовый уворачиваться, если Солдат начнет сопротивляться, - давай, просыпайся. Мы приехали. Ты хочешь, чтобы я оставил тебя здесь? Спать в темном гараже не очень-то приятно, поверь мне. Но тот не реагировал – то ли действительно так крепко спал, то ли просто притворялся таковым. Несколько секунд Делл всматривался в его безмятежное расслабленное лицо, потом склонился над ним и мягко коснулся губ – сначала осторожно, но эмоции все еще не угасли, все еще прятались внутри, и сейчас даже таких осторожных поцелуев было достаточно, чтобы возбуждение вновь взяло верх над трезвостью разума. Поцелуи становились все более требовательными, более жадными, отзываясь приятной дрожью внизу живота, и Конагер запустил руку под шарф, чтобы за шею притянуть Доу к себе поближе. Да, спящим он был прекрасен и притягателен, но слишком сильно хотелось ответной реакции. - Ммм…- Солдат лениво потянулся, разминая мышцы после длительного нахождения в одной позе, и тут же одним коротким движением вжал Инженера в спинку сидения, впиваясь в его губы и проталкивая между ними язык. Руки тут же забрались под одежду и принялись обшаривать спрятанное под ними тело. - А чего так быстро? - спросил Джейн, не отрываясь от чужого рта, в результате чего фразу было практически нереально разобрать. Он особо не задумывался над тем, где находился, потому что рядом был тот человек, который и должен был быть, а другие мысли в голове после пробуждения еще не завелись. - Медик уже давно вышел, пора и нам... - почти так же неразборчиво отозвался Конагер сквозь поцелуй, вздрагивая от гуляющих по бокам пальцев и чувствуя, как тонкая рубашка прилипает к влажной от пота коже. За окном уже темнело, снаружи не было видно, что происходит внутри машины, и за сегодня накопилось слишком много нерастраченной, запертой внутри энергии, поэтому зажечься было так легко, и так тяжело остановиться. Почему они сегодня только и делают, что останавливаются? Но прервать поцелуй и отодвинуться Делл просто не мог - его руки уже судорожно вцепились в плечи Солдата, тело бросало в жар от смешанного чувства удовольствия и тревоги, а ощущение придавливающего к сидению веса окончательно добивало самоконтроль. Может, хотя бы раз Джейн сумеет нажать на паузу вместо него? - Там Шпион… Демо сейчас все разболтает… и о роботах надо рассказать... - выдавил Конагер, на мгновение отстранившись, чтобы сделать еще один вдох. - Кексик, – неопределенно произнес Солдат, облизывая на прощание чужие губы и нехотя отстраняясь. Помнишь, Джейн? У вас есть «потом». Сколько угодно этих «потом», а команду снаружи, как в целом, так и отдельно взятых наемников, неспособных держать язык за зубами, стоило как можно быстрее взять под контроль. Поэтому, уже прикидывая в уме, что сказать тиммейтам о вчерашней победе, Солдат отпустил Делла, распахнул дверцу машины и выпрыгнул в ледяную бурю. Спустя пару мгновений наружу выбрался и Инженер – ему понадобилось побольше времени, чтобы привести себя в порядок после шаловливых рук Доу, а появляться на людях в столь растрепанном виде совершенно не стоило. Первое, что Конагер заметил, оказавшись снаружи – это отсутствие в багажнике своего имущества, носить которое у Солдата уже вошло в привычку. Обычно это маленькое проявление заботы вызывало какое-то теплое чувство благодарности и, пожалуй, легкого восторга, но сейчас к нему неожиданно примешалось почти неосознаваемое, но все-таки ощутимое чувство беспокойства или даже раздражения. Раздражения, направленного на самого себя. Если он даже собственные ящики теперь не держит в руках, что он вообще из себя представляет? Человека, который, стоит только почувствовать руки Джейна на своих плечах и этот его особенный взгляд, без раздумий сдается ему в плен? Человека, которому минуту назад было почти все равно, что они в машине, а за окном – их тиммейты, и он был готов практически на все? Человека, который хочет быть покоренным и подчиненным чьей-то воле? Да, это определенно стоит того, так он определенно на своем месте, но как можно было настолько измениться? Или… как можно было не замечать, что всегда был таким, беря на себя заботы и ответственность, для которых попросту не был предназначен? Хотелось подойти к Джейну, аккуратно высвободить из его пальцев эти красные ящики и просто уйти, оставив его сообщать встречавшим их Шпиону и Снайперу новости о вчерашней победе. Хотелось хоть на секунду почувствовать себя собой прежним: независимым, самодостаточным, способным позаботиться о себе самостоятельно и привыкшим, что до него нет никому дела. Хотелось ощутить контраст и окончательно принять себя настоящего. В последний раз, потому что сейчас, пожалуй, то самое время. Чтобы больше не возвращаться к тому, кем он себя считал, что всегда устраивало, что осталось в прошлом и перестало иметь какую-либо ценность. - …а потом он развалился на части прямо у дырки, прикиньте? Я уж думал, что к чертям подорвемся, – услышал Конагер, когда подошел к стоящей чуть поодаль команде. Наверное, из эмоционального и увлекающегося Скаута рассказчик был не в пример лучше, чем из Солдата, от которого обычно исходили только короткие указания или пламенные вдохновляющие речи. - Это все очень интересно, - кивнул Снайпер, ничуть не расстроенный тем, что его не взяли с собой. Скорее всего, он расценил это как внеплановый отпуск, наполненный тишиной, чашками кофе и оптическим прицелом верной винтовки. – Но вообще-то, нам тоже есть, что сказать. Возможно, вам это не понравится. - Я еще раз посмотрел, что происходит в Коал-тауне, - сказал Шпион, до сих пор молчавший, и периодически бросающий на стоящего около Пиро Конагера странные взгляды, может даже, с немым вопросом. Делл пожал плечами, не уверенный, что знает, как на это отреагировать. Впрочем, скорее всего, реагировать и не требовалось, французу будет достаточно этих нескольких взглядов, чтобы сделать очередные выводы. Вопрос только в том, как он ими распорядится. – Предыдущие данные оказались ошибочны, но извиняться не стану, не моя вина. Роботов действительно стало меньше, но это вряд ли значит, что они оставили городок без присмотра и мы можем вернуться. У них появился робот-инженер… - Я уже говорил, что там была турель! – ввернул Скаут, но Шпион только отмахнулся и продолжил: - … и мы уже не раз видели, что Манн копирует не только внешность, но и наши технологии. Поэтому я подумал – почему бы не поискать, где они собирают свои железяки? - Так что же ты нашел? – поинтересовался Демо. - Вход телепорта. Выход, я полагаю, ваш робот построил в Биг-роке. Вы понимаете, что это значит? - Что для атаки на другие филиалы Манн Ко. теперь достаточно одного маленького робота? - мрачно отозвался Делл. Он не мог не признать простоту и логичность этого плана – как много может решить всего один телепорт, но это грозило существенными проблемами. Например, тем, что теперь предсказывать очередную цель станет сложнее, и можно попросту не успеть ничего сделать. Или тем, что заранее предсказать масштаб атаки станет в принципе невозможно. – Но они все еще могут выдать себя танками. Их в телепорт не засунешь, они поедут по дороге. Мы сможем вычислить, куда они направляются. - Если не предположить, что атака может вообще осуществляться без них, - заметил Медик. – Вспомните, на Маннхеттене не было никаких танков. - Я продолжу разведку, - сказал Шпион, - возможно, мне удастся подобраться поближе ко входу телепорта, пока что его охраняют слишком хорошо. Думаю, Манн знает, что мы знаем, и ожидает, что я… - Так, - перебил его Солдат, и все взгляды тут же обратились к нему. Особенно среди них выделялся сверкающий яростью, только усилившейся с утра, единственный глаз красного подрывника. - Давайте сделаем выводы и не будем терять время на лишние разговоры. - А ты куда-то очень спешишь? - ядовитым тоном спросил его Демо, который будто бы только искал повода прицепиться к бывшему другу. Утренний разговор очень его уязвил и он жаждал реванша. - Хватит ли тебе смелости признаться… - Де Грут, - угрожающе начал Джейн, который сейчас был настроен уже не так благодушно, как это было сегодняшним утром. Он не знал, чего ожидать от красного — тот, конечно, считал себя другом Инженера и вряд ли бы стал во всеуслышание обсуждать его личную жизнь, но ему наверняка хотелось уколоть Солдата. Они оба знали, что при всей команде Доу ничего ему не сделает. Но закипающая в душе ярость наружу не прорвалась — Конагер легко, почти незаметно коснулся его руки и покачал головой. - Не здесь и не сейчас, - сквозь зубы выдохнул Джейн. - Хе-хе, - тихо пробормотал Медик, ни к кому, собственно, не обращаясь; слышать его мог только Инженер да стоящий напротив них Шпион. - Вот и успокоительное нашлось. - Скажи ему, - вдруг произнес Делл. Вряд ли сейчас был подходящий момент для таких признаний, но и оттягивать дальше было просто опасно, Демо был словно бомба со сломанным часовым механизмом. Знаешь, что взорвется, но когда — предсказать нельзя. Доу ответил ему вопросительным взглядом. «Уверен? Именно сейчас?», и Конагер кивнул, прикрыв глаза. Да, именно сейчас. Так взрыв будет контролируемый. Так они сумеют выйти победителями. - А знаешь, - выпалил Солдат, глядя на Демо в упор — ему тоже казалось, что все должно было пойти несколько иначе, и сейчас все выглядело так, будто их едва ли не вынудили сказать правду, но он считал, что противника стоит лишать его главного оружия раньше, чем он сумеет грамотно им воспользоваться, - я действительно спешу. И да, мне хватит смелости признаться, - он прижал Конагера к себе спереди и крепко обнял, - потому что бояться нам нечего — и в особенности нечего бояться тебя. - Стало быть, вы встречаетесь, - бесцветным тоном констатировал Снайпер. Ему, как и ожидалось, было совершенно наплевать, но он не очень понимал, почему из-за этого малозначимого для всех, кроме Делла и Джейна, факта поднялась такая буча. - А ты? - он вдруг повернулся к подрывнику. - Чего так всполошился, приятель? Ревнуешь, что ли? - Что? - задохнулся Де Грут, мгновенно покраснев от гнева, и повернулся к новому оппоненту в споре — хотя к Манди сложно было приложить этот гнев, потому что он был абсолютно невосприимчив к чужим истерикам, из-за чего все эти годы отлично уживался со Скаутом, весьма к ним склонным. - Как тебе вообще в голову пришла такая чушь! - Мы уходим, - громко сообщил Джейн, все еще не отпуская Инженера — он очень давно ждал возможности обнять его при всех, не скрываясь, не прячась, не опасаясь любопытных глаз, и сейчас откровенно наслаждался моментом. Он вдруг поймал взгляд Скаута, возмущенный и обиженный, словно у него только что отобрали долгожданную конфету — конечно, его ведь только что лишили возможности лично сообщить всем присутствующим новость, о которой он узнал самым первым, а такого бостонец не прощал. Медик стоял с невозмутимым видом, едва ли не насвистывая, и старательно делал вид, что не происходит ничего особенного, хотя ему почему-то именно сейчас до одури хотелось во весь рот улыбнуться. Ситуация его забавляла. Новый Солдат его забавлял. И этот новый Солдат слишком отличался от старого — удивительно, но впервые за много лет немец почувствовал себя свободным. - Если у кого-то будут какие-то вопросы — ищите меня в мастерской Делла Конагера. - Док, - позвал Инженер — он слегка удивился искоркам смеха, которые увидел в глазах командного врача, но виду не подал. - Загляните ко мне завтра к обеду. Я составлю графики и хочу обсудить их с вами — насколько эффективны оказались наши с вами разработки по части сопротивления разным типам урона. - О, всенепременно, всенепременно, - закивал Медик, всем своим видом давая понять, что он прекрасно понимает: никакие графики ни сегодня, ни завтра Конагер составлять не станет — ему будет решительно не до этого. Шпион медленно выпустил струйку дыма из уголка рта. Для него все еще было странно видеть, как Джейн Доу улыбается Инженеру, думая, что никто этого уже не заметит. Странно видеть, каким по-настоящему счастливым рядом с этим человеком выглядел сам Конагер — возможно, более счастливым, чем за все годы, что Шпион был с ним знаком. Он знал наверняка: Делл не любил войну, не любил убивать, не любил боль. Солдат же наоборот — любил и первое, и второе, и третье. Совсем недавно француз говорил: есть люди, для которых война не заканчивается никогда. Есть люди, которые и есть война. Они живут ради нее, превращая в нее собственную жизнь и жизнь близких им людей, потому что не умели ничего другого. Но Конагер приспособился на прошлой войне, приспособился на этой, нашел свое место и никогда не отступал. Он много лет сражался с Солдатом и сумел выжить. Значит, сумеет и сейчас. Если кто и способен выжить рядом с Джейном Доу, то пожалуй, только такой человек, как Делл Конагер.