Бесшумное проникновение

Рождество относилось к тем праздникам, которые всегда ожидаешь с каким-то детским восторгом – сколько бы лет тебе ни было, и кем бы ты в этой жизни ни стал. Было какое-то очарование в церемонии выбора елки, в том, чтобы достать из кладовки пыльные коробки со стеклянными шариками и гирляндами из фонариков, половина из которых уже давным-давно перегорела. А потом тыкаться по углам, чтобы найти для елки местечко, где она не будет перегораживать проход и ненароком не зашибет кого при случайном падении; разбить половину украшений в попытках приладить их на непокорных еловых ветвях, запутаться в проводах, а потом часами искать начало у безнадежно скомканной гирлянды, и Инженера – чтобы починил сломанное, пока все окончательно не развалилось. Было какое-то волшебство в том, чтобы наперебой вспоминать забытые еще с детства рецепты рождественского печенья и фаршированной индейки, чтобы до хрипоты спорить, кому на этот раз придется ездить за продуктами, а кому - провести на кухне весь день. Конечно, никто давным-давно не верил в сказочную чушь о Санта-Клаусе и не ожидал рождественских чудес. Никто не собирался в честь праздника прощать и забывать былые обиды, которых за год накопилось немало. Более того, было очевидно, что в канун Рождества найдется сотня маленьких поводов, чтобы переругаться, и до полуночи демонстративно друг с другом не разговаривать. Так было раньше. Долгие годы команда Красных встречала этот день, как большая семья. Пока не вмешался Грей Манн, поделивший пополам их жизнь и их дружный коллектив. Наверняка у команды Синих тоже были какие-то собственные традиции и привычки, и теперь они с опасением ждали праздника, который проведут среди бывших врагов. Разъехаться по разным частям страны они все равно не могли себе позволить. Перспектива отмечать друг с другом еще никем вслух не высказывалась, но большинство склонялось именно к этому: как-никак, они - единственные, кого можно было бы пусть и с большим преувеличением назвать «близкими». Глупо было отрицать это, а потому каждый в душе готовился к сюрпризам, по большей части неприятным, которых можно было ожидать от вынужденной компании. Казалось бы, отношения между наемниками наладились, они привыкли к обществу друг друга и больше не вынашивали планы мести и не припоминали каждую смерть от рук соседа по столу. Они вместе отметили Хэллоуин, пусть даже он закончился плачевно, и вспоминать об этом каждому из команды было неприятно, и кулаки сжимались от злости за это поражение. Но, так или иначе, они до сих пор не могли примириться с тем, что рабочие отношения будут выходить за рамки таковых. И чем ближе был конец декабря, тем больше мрачнели их лица. - Что это за скорбный вид, будто вы на поминки пришли? – насмешливо интересовался Шпион, оглядывая тиммейтов по очереди. – Так уж получилось, что мы встретим это Рождество вместе. Ничего не поделаешь. Никто от этого еще не умирал. - Я думаю, нам достаточно заплатили, чтобы компенсировать необходимость созерцать ваши лица все Рождество, - высказался по этому поводу Манди, всецело разделяющий философский взгляд Шпиона на совместное с бывшими врагами празднование. Но все еще могло произойти. Атмосфера в команде накалялась как в общем, так и между отдельно взятыми личностями. Солдат все чаще ловил на себе мимолетные взгляды осуждения со стороны Шпиона, который, хоть и не высказывался вслух, но всем своим видом явно давал понять, что не только до сих пор не признает его авторитета, но и посягательства на Конагера воспринимает крайне отрицательно. Это вызывало у Джейна плохо скрываемое раздражение, потому что ему нравилось чувствовать контроль над ситуацией. А еще ему нравилось обладать Инженером. И он бы совсем не отказался на глазах у Шпиона, просто ему назло, схватить Конагера в охапку, прижать к себе, демонстрируя, что ничье мнение для него не имеет значения, и у них все замечательно. Конечно, француз максимум фыркнет или закатит глаза, но даже такой реакции было бы достаточно. Но нет. Они все еще скрывали свои отношения, что было достаточно нелепо, потому что как минимум трое членов команды уже давно были в курсе всего. Подрывник не скрывал, что обижен на Инженера. Он не разговаривал с ним, избегал любых ситуаций, в которых они могли бы остаться наедине и всячески делал вид, что Конагера просто не существует. Бросая в толпу приветствие, он никогда не адресовал его Инженеру, отводя от него единственный глаз. Того такое поведение крайне нервировало, Конагер не мог понять, что и когда он успел сделать, чтобы заслужить подобное отношение. Все попытки поговорить с Де Грутом проваливались, потому что тот неизменно находил повод их избежать. Красная команда словно незримо разделилась на две части – Демо, пихающий Хеви под ребра, после чего тот извиняюше смотрел на Инженера и разводил руками, и все остальные, может, даже ничего не замечающие. Правда, особо много времени на поиск разгадки у Делла не нашлось – вместе с Медиком они посвятили почти месяц тому, чтобы придумать, как маленькие уберы Вакцинатора превратить в постоянно действующие сопротивления для наемников без использования фляги или каких-то еще громоздких сооружений. Пока что полной защиты добиться не удалось, но, во всяком случае, шанс доползти до раздатчика, не догорев по дороге, все же теперь был, что особенно оценили Шпион и Скаут, для которых это было проблемой номер один. Ни Инженер, ни Медик больше ни разу не касались темы, которую обсуждали тем декабрьским утром, довольствуясь собственными наблюдениями и догадками, понимая, что новый разговор станет слишком сложным и болезненным для обоих. Возможно, их отношения чуть-чуть потеплели, больше не превращая каждую встречу в обмен ледяными взглядами. Городок вовсю готовился к Рождеству – в витринах немногочисленных магазинчиков зажигались праздничные гирлянды, которые хоть и раздражали своим мерцающим светом, но создавали какое никакое, но настроение. На подобии главной площади уже установили небольшую елку, у которой то и дело крутились какие-то дети, навешивая на нижние ветки украшения, которым не нашлось места на домашнем дереве. Со всех сторон уже можно было слышать, как звучат рождественские гимны, и встретить горожан, нагруженных подарочными пакетами. До Сочельника оставались считанные дни, как бы намекая на то, что времени на собственные решения по поводу празднования уже практически нет. - Ты присоединишься к общему празднованию? - с порога спросил Джейн, едва ему открыли дверь в один из таких дней. Конечно, какие-то разговоры о планах на Рождество между наемниками ходили – даже те, для кого эта дата превращалась в повод для закатывания глаз и заверений, что они не религиозны, были не прочь отведать рождественскую индейку или распаковать подарки. Но Солдата не интересовали планы его команды. Солдата интересовали планы только одного человека. Они так редко виделись в последнее время - Конагер дни напролет просиживал штаны в своей мастерской. Если бы он там был один, Солдат бы без каких-либо сомнений просто приходил бы в любое время, когда бы ни захотел – как он нередко делал раньше. Но Делл работал вместе с Медиком – как будто знал, что видеться с немцем Джейну не хотелось, и просто прятался за этой компанией. Оставалось только гадать, о чем эти двое разговаривают целыми днями, и ждать ночи, когда уставший Инженер возвращался домой. - Ты решил, как будешь отмечать? - Отмечать что… Рождество? – запнувшись, переспросил Инженер, стараясь, чтобы на лице не отразилось то значительное удивление, которое он испытал. Нет, для него неожиданные визиты Джейна Доу уже сюрпризами не являлись, озадачило его то, что тот вообще был способен задавать подобные вопросы. Когда-то синий Солдат лишь презрительно скривился бы на любой разговор о праздновании чего-либо и ушел бы от темы, своей удаляющейся спиной будто демонстрируя «делайте, что хотите, только меня не впутывайте». А сейчас… До этой минуты Делл даже не задумывался об этом дне. Все его помыслы были заняты совместным с Медиком проектом, он едва ли не круглыми сутками торчал в их общей лаборатории, выкраивая для себя лишь пару часов для сна и для того, чтобы повидаться с Джейном, когда тот заходил – зачастую тому приходилось ждать, пока Конагер освободится, и выданный Солдату ключ приходился как нельзя кстати. Наверное, это был старый проверенный способ побега от неприятностей – загрузить себя по уши работой, не оставить ни секунды свободной, чтобы думать о неудобных и беспокоящих вещах, заглушать эмоции, которые словно засыпали на время, пока их обладатель был занят точными расчетами и опасными испытаниями. Когда-то это не работало, но тогда Конагер был, пожалуй, совсем другим человеком, еще не переживавшим тех эмоций, которыми был переполнен сейчас. Теперь, наверное, Делл более спокойно относился к тому, что с ним происходило, потому что так или иначе, Джейн все еще оставался рядом; хотя, с момента того самого разговора прошел уже почти месяц, и все сложнее было заставлять себя верить, что между ними по-прежнему все в порядке. Вопрос на минутку заставил Конагера замереть на месте и призадуматься. Много лет подряд Рождество проходило у красной команды по заведенному порядку, но в этом году вообще все будет не так – видимо, даже собраться впятером, остатками прежнего коллектива, уже не удастся. Демо явно настроен против него и ни разу за последний месяц не застал врасплох дурацкими разговорами, даже не предложил никаких идей, а подобные мероприятия всегда на нем и держались. Шпион, кажется, вообще забыл о том, что приближается какой-то особый день, и на его лице неизменно было написано отвращение, стоило ему только завидеть какую-то рождественскую атрибутику или заслышать куплеты. Пиро, который всегда был для Инженера самым близким человеком в команде, и компанию которого он предпочитал всем остальным, на Рождество всегда делался злым и дерганным, превращаясь из дружелюбного спокойного существа в свирепое чудовище, из-под противогаза которого вместо привычного и понятного «мммпффвх» слышалось только недоброе рычание. Конагер никогда не интересовался у напарника, с чем были связаны такие перемены, и всегда старался в эти дни оставлять его наедине с самим собой. Это было первое Рождество, которое красные встретят порознь. Это было первое Рождество, которое Делл хотел встретить не с ними. И на вопрос Солдата у него был готов однозначный ответ: «Это же очевидно, что с тобой. Неважно, где, неважно, как», но он его не произносит, обрывая себя на начале фразы. Потому что у него по-прежнему нет никакой уверенности, что какой-либо демонстрацией своей привязанности и желания быть как можно ближе он не сделает все еще сложнее и не напугает Джейна еще больше. Он уже привык проявлять осторожность. Вместо этого Инженер осторожно спрашивает: - У тебя есть какие-то предложения? - Это будет твой первый выходной за месяц, поэтому ты проведешь его со мной, - заявил Джейн, для которого само по себе Рождество не имело никакого значения, но он был на сто процентов уверен, что в этот день Инженер работать не станет и спрятаться от него в мастерской не сумеет. Не глядя пристроив тулуп на ближайшую вешалку, Джейн прижал Конагера к стене и добавил: - Не хочу больше слышать ничего о том, что «Медик ждет тебя на испытаниях». - То есть, ты так уверен, что я соглашусь? – приподняв бровь, поинтересовался Конагер, который, будучи прижатым к стенке, не особо видел для себя возможность возразить этому утверждению. Знакомый безапелляционный тон как бы намекал, что для себя Джейн уже все решил, оставляя, конечно, для Делла какой-то выбор, но зная, что пользоваться им все равно не станут. Впрочем, было что-то… неожиданно занимательное в том, чтобы сейчас не кивать и начать планировать свой «выходной», как он, несомненно, и сделал бы раньше, потому что это было и его желанием тоже, а заставить Доу понервничать, поразгадывать многозначительные взгляды, столкнуться с каким-то сопротивлением, от которого он, может быть, уже успел отвыкнуть, чувствуя себя слишком уверенно. Но было еще слишком тяжело скрыть свое удовлетворение от того, что Джейну хотелось проводить с ним время, несмотря на все последние события между ними, и сейчас Инженер не решался испытывать терпение Доу слишком долго, не зная достоверно, какую это вызовет реакцию. Пока что тяжело и пока что не решался. Поэтому вместо положительного ответа, который прозвучал бы, наверное, недостаточно убедительно, Конагер подался навстречу Джейну, чтобы поцеловать – сейчас они так редко себе это позволяли, занятые своими делами, что каждый такой поцелуй приобретал слишком большую ценность. Холодные пальцы Джейна забрались под домашнюю рубашку Инженера, прихватывая его бока. Тот вздрогнул - это было как бодрящая встряска, вновь проводящая в тонус уже расслабившееся тело - и накрыл эти пальцы своими теплыми ладонями, согревая и их, и собственную покрывшуюся мурашками кожу. - Ну, почему же - выдохнул Доу, разрывая поцелуй, но не отстраняясь, шепча в мягкие губы красного, - соглашайся сразу, кексик, либо беги, но знай: я достану тебя из под земли, и ты пожалеешь, что заставил меня за тобой бегать. Кажется, выбора у тебя нет. - Странно, что ты вообще мне его даешь, - заметил Инженер, на секундочку приоткрыв глаза, чтобы взглянуть на довольное лицо Джейна и его полный серьезности взгляд. Это словно бы означало, что сквозь шутливый тон и это игривое настроение все-таки просвечивают отголоски давнего разговора, который так и остался незаконченным. – Ты говорил, что ты уверен и что не отпустишь. Разве ты не сможешь удержать достаточно крепко, чтобы не приходилось потом искать? Наверное, он все-таки до сих пор боялся. Наверное, ему очень хотелось, чтобы этого выбора на самом деле никогда не было. - В себе я на сто процентов уверен, - Доу внимательно смотрел вниз, по очереди расстегивая мелкие пуговицы рубашки Конагера, и когда его пальцам поддалась последняя, одним движением стянул свою футболку, отбросил ее в сторону, и снова прижался к Инженеру. - Но если ты будешь сопротивляться, мне будет даже приятнее. Все-таки, Деллу этого не хватало – ощущения этого напора, этой силы, с которой Солдат прижимал его к прохладной шершавой стене, этой забавной сосредоточенности, с которой он расстегивал по очереди каждую пуговицу, словно завоевывая в очередной раз право соприкоснуться горячей кожей, провести руками по обнажившимся плечам и груди. Проводя слишком много времени в лаборатории и занимая себя рабочими беседами с Медиком, чтобы избежать лишнего общения с Доу, которое неизменно возвращало его к своим тяжелым мыслям, Инженер все же забывал о том, что теряет. А может, заставлял себя забывать, запирая все скопившиеся, нерастраченные энергию и эмоции внутри себя. И сейчас ему хватило совсем немного, всего мгновенье такого тесного контакта, всего один обмен судорожными вздохами, чтобы вспомнить, и охотно, с уже привычной готовностью подчиняться этому натиску, сбрасывая сковавшие тело напряжение и усталость. Увлеченный поцелуями, и тонко перебирая пальцами по выступающим позвонкам солдатской спины, Конагер не сразу осознал, что они в этой прихожей не одни. Привел его в чувство не скрип двери и даже не порыв холодного ветра с улицы, а негромкий, проникновенный голос, который уже давно перестал приносить с собой что-то хорошее. - Кхм, я даже без часов умудряюсь быть невидимым? Появление Шпиона в своем доме Делл совершенно не ожидал. Сложно было представить, сколько времени француз стоит за их ничего не подозревающими спинами, сколько успел увидеть и услышать, сколько новых наблюдений и выводов успел сделать. Конечно, глупо было пытаться скрыть от тиммейта то, что он и так давно знал, но какой-то неприятный осадок оставался от того, что он застал их вот так… врасплох. Солдата это наверняка позабавит и только еще больше распалит, а вот Конагеру было не по себе. Впрочем, прежнего смущения или сконфуженности он не ощущал, даже румянец не коснулся его щек; может, потому, что, в отличие от Скаута, Шпион был своим, а может, потому, что спустя время он начал чувствовать себя в этих отношениях на своем месте – глядя в непроницаемое лицо, скрытое маской, Инженер только раздраженно нахмурился и потянулся за рубашкой, которая, к счастью, упала не слишком далеко. - Я бы сказал, что зайду позже, но, похоже, не существует таких моментов, когда я бы мог этого не видеть, - продолжал француз, весь вид которого говорил о том, что он не удивлен открывшейся картиной, словно бы ожидал увидеть два полуобнаженных тела за дверью, которую только что открыл. Ожидать этого, конечно же, действительно стоило. Может, именно поэтому Шпион выбрал для визита именно это время. – Дверь была приоткрыта, - добавил тиммейт, словно оправдывая свое неджентльменское вторжение на чужую территорию. – Приятно, когда ждут гостей. - Кажется, в прошлый раз ты обещал заколачивать дверь, а не оставлять ее нараспашку? – приподняв брови, поинтересовался Делл, переводя взгляд на Джейна. Кое-как напялив рубашку обратно, он запахнул ее полы и сложил руки на груди. Почему-то ему и самому вдруг стало смешно от сложившейся ситуации, и вопрос, который, наверное, стоило бы оставить при себе, просто слетел с языка, вызвав в душе даже какое-то удовлетворение – Конагер уж точно не думал, что когда-то сумеет стоять перед человеком, застукавшим его в подобный момент, и так веселиться, будто ничего особенного не произошло. А ведь и в самом деле не произошло. Это его дом, его Солдат, его дело. Мнение Шпиона и его отношение к увиденному должно волновать в последнюю очередь. Пожалуй, прошло достаточно времени, чтобы Конагер этому научился. - Да как-то недосуг было, понимаешь, - весело ответил Джейн, которого, естественно, ситуация позабавила. А еще он очень хотел показать французу, что Конагер счастлив и его осуждение здесь просто неуместно. Приобняв Инженера сзади, Джейн запустил руки под его рубашку, медленно водя ими по животу. Шпиону, разумеется, это было прекрасно видно. Подобные действия создавали у Конагера ощущение какой-то домашности – как будто его территория была и территорией Солдата тоже, как будто он чувствовал за собой право распоряжаться здесь так же, как и у себя дома, как будто можно было закрыть глаза, откинуть голову назад, умостить ее у Джейна на плече, предоставив ему разбираться с гостем, о котором самому думать не хотелось (разве что совсем чуть-чуть, на задворках сознания мелькала мстительного оттенка мысль о том, что эта милая демонстрация их привязанности друг к другу Шпиона непременно позлит, хоть тот и виду не подаст) – все внимание было сосредоточено на плавных движениях его рук, разливающих по всему животу приятное, ласковое тепло. А может, и не «как будто». Может, так и было на самом деле. Когда это стало так? - Я надеюсь, ты пришел с каким-то важным делом, - поцеловав Конагера в шею, Доу бросил вызывающий взгляд на француза – «ну, видишь, он мой, что скажешь?», - и у тебя есть десять минут, чтобы его изложить. Потом придется тебя выставить. - Впечатлен твоей терпеливостью, - Шпион отвесил шутливый поклон, будто бы не заметив адресованного ему намека. – Нет, если вам так невтерпеж, я могу удалиться, мне, право, неловко мешать. Правда, когда роботы выставят нас, и мы потеряем еще одну базу… - Шпион говорил «мы», но весь его вид будто напоминал про Коал-таун, который, хоть утверждение ни разу не прозвучало вслух, по его мнению был проигран в частности и по вине стоящих напротив него. Основе тактики и обороны их команды, которая была гораздо более увлечена друг другом, а не своими прямыми обязанностями. Конагер бросил на Солдата быстрый взгляд, пытаясь считать по выражению лица его настроение – прошло почти два месяца, но в глубине души тот наверняка все еще винит себя, все еще помнит, все еще невероятно зол, и Шпион не мог этого не знать. Не мог не уколоть в самое слабое место, достойно отвечая ударом на удар. Но Доу оставался непроницаем, может, только объятия стали немного крепче, заставив Инженера почувствовать собственные ребра. - … не хотел бы я чувствовать себя причастным к этому провалу, если мистер Хейл захочет задать нам какие-то вопросы. - Давай без предисловий, - поморщился Конагер, мягко выворачиваясь из рук Джейна, на мгновение сжав его ладонь и бросая на него извиняющий взгляд, словно говорящий «мы не можем это игнорировать» - хотя ему тоже было бы намного приятнее продолжить то, на чем их прервали. Закутавшись в уже изрядно помятую рубашку и все еще ощущая этот странный ореол домашнего уюта, он кивком указал визитеру на кухонную дверь, дождался, пока француз пройдет по коридору, и направился следом. Пристроившись у стены, недалеко от стола, Доу сложил руки на груди. Он стоял над душой, всем своим видом показывая, что долго уделять внимание гостю никто не будет. - Как ты знаешь, Снайпер периодически ведет наблюдение за Коал-тауном, - начал Шпион, глядя на Конагера и обращаясь к нему – присутствия Солдата он будто не замечал, хотя наверняка информация предназначалась в такой же степени и для него тоже. Может, и зашел он сейчас именно потому, что знал, где поймать их обоих сразу? – С такого большого расстояния мало что можно детально рассмотреть, но оценить объем расположенных там сил все-таки реально. Джейн молча взирал на рассказчика, ожидая продолжения. Его выражение лица демонстрировало, что пока он не услышал ничего нового и интересного, потому что наверняка это указание Снайперу дал именно он. - С такой же периодичность он делал снимки местности и отметки на карте, - француз достал из-за пазухи конверт, в котором оказалось несколько фотографий и потрепанная карта, исписанная мелким почерком. Все это он разложил на столе. – До недавнего времени он не замечал ничего интересного, но около четырех дней назад, - с этими словами Шпион ткнул пальцев в одну из отметок и прикрепил рядом несколько фотографий – чтобы была вида разница, - он обнаружил активные передвижения. И тогда обратился за помощью ко мне. - Четыре дня назад? – переспросил Инженер, вглядываясь в снимки. Коал-таун находился в низине, что было очень удобно для наблюдения, и было довольно хорошо видно, что один из танков куда-то перемещается. – То есть, ты уже четыре дня занимаешься разведкой, а говоришь об этом только теперь? - Моя работа – разведывать обстановку, а только потом докладывать, - отозвался ничуть не смутившийся тиммейт. – Я не привык оперировать непроверенными фактами и догадками своих сокомандников. Тем более… - Шпион помедлил, бросив короткий взгляд на Доу, а потом с усмешкой произнес: - Я должен был быть уверен, что какие-либо действия не спугнут нашего врага и не заставят его изменить планы. - Итак, Манди обратился к тебе за помощью, - поспешно напомнил Конагер, не давая Джейну вставить слово и выразить свое мнение по поводу выразительной мимики француза. На споры и перепалки не было ни времени, ни желания. Правда, тот, кажется, все еще не выглядит удивленным – вряд ли Снайпер не сообщил бы ему о результатах наблюдения. Вряд ли Солдат не знал, что в районе бывшей базы что-то происходит. И ничего не сказал. Почему он ничего не сказал? - Я был очень тихим и незаметным роботом-разведчиком, - кивнул Шпион. – Их там по улицам приличное количество, никто не заметил, что добавился еще один. Я выяснил любопытную деталь - уже после того, как часть их армии отделилась от основы, в городке остается только разнообразная мелочь. Я видел нескольких гигантов, но они даже без собственных медиков. Те танки, что все еще стоят у ворот, не подают признаков жизни. Похоже, что Манн оставил там охрану и намеревается совершить крупномасштабное нападение в каком-то другом месте. Он наверняка уверен, что назад мы не сунемся, потому что будем заняты отражением новых атак. - Но мы не знаем, на какую именно базу он нацелился на этот раз, - заметил Конагер. Обычно об этом им сообщала мисс Полинг, но на этот раз телефон предательски молчал. - Вообще-то, есть предположение, - сказал Шпион с хитроватой усмешкой. – Пока я занимался разведкой, Манди продолжал отслеживать этот танк. Его возможности весьма ограничены, но примерное направление ему удалось выяснить. Вот, посмотри, - он встал и подошел к стене, по дороге чуть сдвинув Солдата в сторону, чтобы тот не закрывал собой прикрепленную к доске карту Штатов. Чуть помедлил, словно что-то припоминая, а потом прочертил пальцем линию: - Я сопоставил их примерный маршрут с филиалами Манн Ко., о которых нам сообщил Сакстон Хейл, - собственно, на карте они были отмечены красными булавками. – Пятьсот сорок километров на северо-запад, некая местность под названием «Большая скала». Население городка около тысячи человек, но нас интересуют шахтерские пещеры, до которых еще около десяти километров. Если мои расчеты верны, - Шпион самодовольно усмехнулся, потому что в себе он никогда не сомневался, - то с известной скоростью и тем фактом, что двигаться через населенные пункты и грунтовые дороги роботы не могут… они достигнут Биг-рока аккурат к Рождеству. Возможно, дата тоже неслучайна, мы уже сталкивались с некой… привязанностью Манна к праздникам. - Мы успеем добраться туда гораздо быстрее. - Нам будет достаточно суток, - кивнул Шпион. – Времени на сбор тоже достаточно. Как видишь, моя информация по-прежнему своевременна. - У тебя странные представления о своевременности, - недовольно прокомментировал Доу, которого выводило из себя, когда какие-то решения принимались без его участия – а сейчас происходило именно это. - Попрошу заметить, что от вас никаких приказов по поводу разведки на месте не поступало, - Шпион, который впервые за разговор вообще вспомнил о присутствии Доу, говорил подчеркнуто вежливо, - хотя вы были первым, кому сообщили результаты наблюдения. – Этим он подтвердил подозрение Конагера о том, что Джейн о многом не говорит, даже о столь значимых вещах – а тому казалось, что времена, когда с его мнением по поводу обороны Манн ко. никто не считался, уже остались в прошлом. Особенно неприятно было чувствовать себя самым неосведомленным, тем более, в присутствии Шпиона. Будто заметив этот мимолетный сощуренный взгляд в сторону Джейна, француз усмехнулся, словно любые, даже самые незначительные разногласия вызывали у него чувство «а я же говорил». – К тому же, разве вы бы позволили роботам просто продолжать движение по их маршруту? Только не говорите, что спокойно оставили бы как есть. - Что ж, теперь, когда все, - он подчеркнул это слово, - в курсе происходящего, я готов выслушать предложения… нашего командования. - Ты готов? – прошипел обозленный Солдат, которого всегда выводили из себя витиеватые рассуждения Шпиона, способного завуалированно оскорбить кого угодно, да так, что не придраться – всеми этими взглядами, интонациями, мимикой, жестами… Да как Конагер вообще терпит этого засранца? – Наши предложения? Что ж, вот тебе мое предложение: мы возьмем с собой несколько действительно хороших бойцов, которые сделают всю работу, как надо. Солдат был уверен, что француз очень хорошо поймет, кого он имел в виду. - Погоди, - вмешался Делл, уже ощущающий накаляющуюся атмосферу – слишком хорошо знакомы были этот тон и взгляд, слишком сильно чувствовался настрой. Француз, конечно же, мог достать кого угодно своими намеками и колкими фразами, а вывести из себя Джейна Доу было достаточно несложно, особенно когда достойно ответить ничем не можешь – и он был из тех, кому это давалось с трудом. Хватило обмена всего парой фраз, чтобы тот удерживался в состоянии равновесия только путем неимоверных усилий, а Шпион наверняка ощущает, что он на грани, и заставить его сорваться было бы интересной и занимательной задачкой. Просто из любви к искусству. Нужно было срочно что-то делать – интуитивно казалось, что достаточно будет обратить внимание Солдата на себя, может, даже едва заметно улыбнуться, чтобы отвлечь от ехидной физиономии француза. – Что значит «несколько»? Ты хочешь взять с собой только часть команды, а кого-то оставить тут, в Коал-тауне? В общем-то, эта идея казалась одинаково и рациональной, и безумной. Да, по словам Шпиона получалось, что в городке остается существенно меньшая часть армии Грея Манна, чем раньше, и это оставляло определенные шансы вернуть базу обратно. Да и команда имела достаточно опыта, чтобы суметь попытаться выиграть битву неполным своим составом, хотя до этого они еще ни разу не разделяли свои силы. С другой стороны – если они поделятся на две части, не получится ли так, что они погнались за двумя зайцами и в итоге упустили обоих? Впрочем, Джейн явно намекает, что не считает Шпиона боевой единицей, значит, оставлять наемников тут он собирался определенно не в целях захвата бывшей базы. - Ты хочешь подстраховаться, - догадался Конагер, и кивнул, соглашаясь с этим предложением. – Чтобы кто-то остался здесь, наблюдал за городом и сообщил, если появится возможность выиграть битву, чтобы мы могли вернуться, - Коал-таун был самым важным объектом в этой войне. Пожертвовать любой другой базой, чтобы вернуть эту – пожалуй, того стоило даже в теории. - Да, кто-то,- наградив Шпиона еще одним выразительным взглядом, ответил Джейн. Обсуждать какие-либо планы в присутствии француза он не хотел, хотя тот точно так же являлся частью команды, как и Конагер. Если в начале этого разговора Солдат сам хотел позлить Шпиона и вызвать у того раздражение, то сейчас все повернулось с точностью до наоборот – хотя казалось, что визитер даже не прикладывал никаких усилий, чтобы разозлить командира, к которому он даже старался не обращаться. Но так уж сложилось, что Шпион был здесь, Делл был вовсе не против его присутствия или мастерски притворялся, так что выбора особо не оставалось. К счастью, помимо нахальной физиономии француза в этом помещении было еще одно лицо, одного взгляда на которое было достаточно, чтобы держать себя в руках. - Пятьсот сорок километров – это меньше дня пути. Мы передвигаемся быстрее. И мы успеем вернуться, когда превратим роботов в кучку металлической пыли на ветру, - добавил Солдат, отвернувшись от Шпиона. Да, Делла присутствие Шпиона и его участие в обсуждении стратегии команды нисколько не смущало – в былые времена француз нередко присоединялся к своим красным коллегам для того, чтобы решить, как лучше всего распорядиться доставленной им информацией. Хоть он и был по большей части автономен и действовал самостоятельно, бывали моменты, когда его мнение оказывалось определенно не лишним. Правда, в нынешние времена, когда все решалось по сути одним человеком, который ни за что не признает, что Шпион может хоть в чем-то принести пользу, вызывало сомнение, что они вообще могут вести продуктивное обсуждение. У Доу на лице буквально написано, насколько ему не нравится этот разговор – но, по крайней мере, он хотя бы успокоился. - Я так полагаю, что помимо Снайпера и Шпиона у Коал-тауна стоит оставить и Хеви с Медиком, - все же рискнул высказать свое мнение Инженер, потому что Джейн продолжал молчать, и вести разговор явно не намеревался. – Они вдвоем вполне боеспособны… если потребуются какие-то силы с нашей стороны. Таким образом, в Биг-рок должны были отправиться оставшиеся пятеро – они с Солдатом, Скаут, без которого сбор денег и общая поддержка очень бы пострадали, Демо, на ура подрывающий медиков, да и вообще, наносящий, кажется, больше всех урона. А также Пиро, незаменимый против танков, а тех, как обычно, им наверняка подготовят с избытком. Команда вырисовывалась вполне сильная – а теперь, с повышенной сопротивляемостью ракетам, гранатам и пулям наемники могут выживать даже без помощи Медика, который и так по большей части уделял внимание на поле боя их пулеметчику. Урон тоже не очень пострадает – Вдохновляющее знамя в достаточной степени поддерживает всю команду. - Демо… я бы все же посоветовал вам взять с собой Снайпера, - возразил Шпион, бросив на Конагера незаметный, сомневающийся взгляд, который тот, к счастью, не успел заметить. – Уверяю вас, он справится с работой Де Грута точно так же хорошо, и доставит значительно меньше проблем… по части общения с командой. - Что ты имеешь в виду? – прищурился Делл, который привык реагировать на любые, самые незначительные намеки в словах француза. Конечно, Манди был весьма необщительным, монолитно спокойным, совершенно неконфликтным человеком, ни разу за все время не повысившим голос, не говоря уже о том, чтобы с кем-то поссориться, но казалось, будто Шпион что-то знает о Демо и его странном поведении. Знает и уводит от этого в сторону. - К тому же, мы помним о медиках, и тут Манди будет полезнее – он уж точно избавит вас от убера за один выстрел, а Демо может не хватить времени, - Шпион знает. И, конечно же, ничего не скажет. – Особенно, если у него не будет поддержки нашего Медика в плане критов посреди битвы. - У нас есть фляжки, - хмуро отозвался Инженер, которого уже слишком настораживал такой напор Шпиона в переубеждении по поводу Де Грута. Не то, чтобы ему хотелось переспорить француза или он считал Снайпера неподходящим для этой работы – потому что это было не так. Предложение выглядело разумным, и могло сработать на «отлично», но продолжать спор на эту тему не хотелось. И так достаточно было переживаний по поводу этой молчаливой войны с Де Грутом. - В прошлый раз никто не жаловался. Демо хватит и пяти секунд. Солдат, конечно, был бы только рад избавиться от Де Грута хотя бы на несколько дней. Но даже он, не склонный к пониманию всяких тонкостей, улавливал в словах Шпиона какие-то подозрительные намеки. По какой-то причине тот не хотел отпускать шотландца с ними. По какой-то причине настойчиво пытался спровадить Снайпера. Что-то здесь было очень сильно не так. И следующие слова вырвались совершенно против воли – не то чтобы Солдат вообще хоть раз задумывался на эту тему, не то чтобы старался оскорбить Шпиона, просто… как всегда не подумал. - Чего ты прицепился к своему Манди? Хочешь от него налево сходить? Подобной фразы от него Конагер совсем не ожидал. О том, что само содержание замечания ввело его в ступор, и говорить не стоило – он ни за что не подумал бы о том, что между французом и австралийцем возможна какая-то связь, потому что обращать внимание на чужие отношения было совершенно недосуг. Конечно же, Джейн мог просто ляпнуть, что попало, совершенно не считая так на самом деле. Скорее всего, так и было. Но судя по лицу Шпиона, тоже не ожидавшего такого поворота, как бы Доу не удалось попасть в точку. Делл хотел было вмешаться, чтобы не дать тому ответить, потому что ответный выстрел мог оказаться намного более ядовитым и даже глубоко ранящим, а Джейн вряд ли был к такому готов. Уже даже открыл рот, чтобы задать еще какой-то вопрос о планировании предстоящей битвы, поворачиваясь в сторону Солдата, но тот внезапно добавил: - И, да. Без Медика мы никуда не поедем. Знакомый безапелляционный тон – конечно же, все уже было решено, и на этот раз вопрос даже не подлежит обсуждению. Конагер не знал, почему, оглашая примерный состав команды, в этом списке он не назвал Медика – да, возможно, он в самом деле считал, что док будет нужнее здесь, но где-то в глубине души наверняка просто хотелось, чтобы он был как можно дальше, на как можно более безопасном расстоянии. Это так настораживало, что Доу столь требовательно заявил, что без Медика ехать не намерен – на самом деле это могло быть просто рабочим моментом, обычным приказом о расстановке сил, каких было десятки до этого, но почему-то на этот раз привычная категоричность вызвала что-то, очень похожее на ревность. Противное, неприятное чувство, от которого так хочется избавиться, а деться от него некуда – потому что эта часть души всегда находится вне контроля, вне доводов разума. Медик все еще нужен Джейну Доу. - Ладно, - неожиданно резко выпалил Делл, вперившись взглядом в Шпиона, который, кажется, именно в это мгновенье планировал достойно ответить на оскорбление, - хватит с меня недомолвок. Выкладывай. Все, что ты знаешь про Де Грута. - Думаешь, стоит об этом говорить? – скептично поинтересовался Шпион, переводя на Конагера взгляд, который тут же смягчился. Все-таки, они были друзьями, и, несмотря на огромное количество ошибок, который Инженер, по мнению Шпиона, совершил раньше и совершает прямо сейчас, не хотелось причинять ему боль. – Что ж, - он пожал плечами, - видишь ли, Демо считает, что ты предал свою команду. Да, согласен, это просто детский сад. Давно уже нету никакой «своей команды». Но, тем не менее, он считает тебя предателем, и во всеуслышание заявляет, что ты теперь якшаешься с Синими. Как по мне – нелепость. Вот знал бы он, что на самом деле происходит… Фразы тиммейта былы поверхностными, но деталей Инженеру не было нужно – его подсознание тут же подсунуло все те моменты, когда подрывник мог видеть его вместе с Джейном, все те моменты, когда их общение могло показаться чем-то большим, чем просто рабочие отношения, когда он мог услышать обрывки фраз, не предназначавшихся для чужих ушей. В конце концов, их видели вместе в том баре. Они были так неосторожны, так неосмотрительны, так беспечны, что этих моментов накопилось бесчисленное множество. Удивительно, что Де Грут до сих пор не догадался. - Как думаешь, может быть, стоит рассказать ему правду? – теперь Шпион повернулся к Солдату. – Деллу он ничего не сделает, даже пожалеет, решит, что ты просто подмял его под себя – не думаю, что это такая уж и неправда. Знаешь, никто не встанет на твою сторону. Де Грут тебя просто уничтожит, и ваше мнимое счастье его не остановит. Что же ты молчишь? Лицо француза оставалось спокойным, почти безмятежным, будто они говорили о погоде или обсуждали передовицу свежей газеты. Но взгляд его выдавал, что он едва ли не взбешен – может быть, именно поэтому он говорил то, что говорил. Это были не слова, вылетевшие против воли в минуту потери самоконтроля, нет, Шпион собой владел отменно, и это было ответное оскорбление – и вряд ли ему когда-либо удавалось ответить настолько достойно. - А ведь все рано или поздно узнают. Я молчу, потому что мне не плевать на Делла. Медик молчит, потому что он влюбленный идиот, которому не плевать на тебя. Скаут молчит, потому что ты его до смерти запугал. А когда узнает Де Грут, он молчать не станет. Как ты защитишь свои отношения от такого человека, как он? Что останется от твоей команды, что станет с нашими шансами на победу, ты об этом подумал? Ты вообще способен хоть на что-то, кроме как присваивать себе то, что не заслужил? Так что, Делл, радуйся, пока можешь, статус предателя куда лучше, чем статус подстилки для такого человека, как этот. - Тебе лучше убраться отсюда прямо сейчас, - прорычал Солдат, не желающий слышать больше ни одного слова от этого человека. Почему? Потому что Шпион был прав. Рано или поздно, вся команда узнает про эти отношения. И если большинство или уже было в курсе, или им просто было бы плевать, то подрывник вряд ли согласится смириться с таким раскладом. Он слишком ненавидел Солдата, и вряд ли согласился бы признать, что кому-то может быть рядом с ним хорошо. И как он защитит Инженера от нападок этого человека? А смогут ли они и дальше сражаться, как прежде, постоянно ловя на себе свирепые, насмешливые, сочувствующие, подозрительные взгляды? – Ты что, не услышал? Пошел вон отсюда! Шпион, так или иначе, оскорбил Конагера, хотя спорил, в общем-то, с Джейном – быть может, именно сейчас он по-настоящему искренне высказался по поводу того, что на самом деле думает про Инженера и его отношения, и эта форма задевала не меньше, чем содержание, даром, что у них до сих пор практически ничего не было. Шпион, так или иначе, явно перегнул палку. В его руках имелось достаточно козырей, чтобы заткнуть любого члена команды дважды, Джейн прекрасно это понимал и даже не стремился побороть его словесно: Солдат лишь защищал территорию, которую считал своей, человека, которого считал своим. В другой ситуации ему бы и в голову не пришло бодаться на пустом месте с тем, у кого это заведомо получится лучше. - Не сомневался, что кроме криков не услышу от тебя ничего разумного, - уже стоя около двери, обронил француз. – Я лишь констатирую очевидные факты – ты испортишь ему жизнь, потому что иначе не умеешь. А теперь – с радостью удаляюсь, потому что не испытываю никакого удовольствия от присутствия здесь. Когда за Шпионом закрылась дверь, Джейн тут же повернулся к Конагеру. Тот с непроницаемым лицом смотрел куда-то в сторону, и Солдат вдруг почувствовал себя совершенно беспомощным. Он никогда не оказывался в ситуациях, когда ему нужно было кого-то словесно успокоить. Все слова, приходящие в голову, казались полнейшей чушью. И все мысли, крутившиеся в голове, сводились к нескольким предложениям, сказанным Шпионом. – Тебе следует получше выбирать себе друзей, - наконец, тихо произнес он, подходя к Инженеру и касаясь его руки. – Этот вряд ли о тебе заботится. - Он никому ничего не скажет, если ты про это, - бесстрастно отозвался Инженер. Зачем он вообще что-то спрашивал? Оставаться в неведении было куда приятнее. – Иначе бы уже вся команда была в курсе – Шпион понял все намного раньше, чем мы с тобой. Можешь не верить, но он… хороший друг. И насчет Демо он неправ. Не станет он делать ничего плохого. - Ты... необязательно должен слушать все, что они говорят, - через силу сказал Джейн, для которого такие разговоры были непривычными и даже в некотором роде болезненными. Как давно француз в курсе происходящего между ними? Как давно он достает Конагера этими разговорами, пытаясь убедить, что этих отношений быть не должно, что он не будет счастлив, что ничего хорошего не получится? Насколько Конагер ему верит, насколько слова друга имеют для него какой-то вес? – А Де Грут – тот еще кретин, ты не можешь этого не признавать. То есть… это ведь не предательство – то, что ты со мной. Мы не выбираем, кого любить, правда? – Инженер молчал, а Доу нервничал все больше. Он уже не особо контролировал, что говорит, и не мог себя остановить в этой непривычной откровенности, которая против воли выплескивалась наружу. Шпион разбередил в его душе слишком много ран и посеял слишком много сомнений. Французский сукин сын. – Может быть, я и правда всего этого не заслужил. Но я действительно очень стараюсь тебе подходить. Конечно… со мной непросто, и я не умею разбираться во всей этой эмоциональной ерунде, и я не знаю, почему именно ты меня зацепил, чем понравился… и мне правда плевать, кто и что скажет. Ты мой, а я... был и останусь твоим. Голос Джейна становился все тише, и он, наконец, замолчал совсем. Он и так превысил свой лимит откровенности, отчего теперь испытывал такую гремучую смесь стыда и неуверенности, что на некоторое время зажмурился, пытаясь схватиться за все то, что теперь казалось призрачным и не существовавшим никогда. Например, холодность и контроль эмоций. На какое-то время в комнате снова воцарилась тишина – Конагер продолжал стоять неподвижно, как будто вообще не слышал, что Джейн с ним разговаривает, как будто настолько отрешился от реальности, что даже этот тихий, успокаивающий голос не приводил в чувство. На самом деле слова Солдата вызвали в душе такой ураган, что совладать с собой и хоть что-то ответить сразу было ему не под силу, нервы были расшатаны до такой степени, что вообще страшно было открывать рот, чтобы не сказать еще что-то, о чем он успеет потом пожалеть. Казалось, Джейн сам запутался в своих чувствах, его столь же спутанные фразы вызывали желание схватить за руку и так же тихо попросить просто замолчать, чтобы не мучить себя, чтобы не потерять управление своими собственными признаниями. Делл развернулся и спрятал лицо у него на груди – может, чтобы не смотреть, что отражается на лице Доу, не заставлять того ощущать еще большую неловкость, чтобы было немного легче пережить собственные слова; а может, чтобы это он не увидел, как предательски блестят глаза Инженера, на которого слова Солдата почему-то повлияли чересчур сильно. Он напрочь забыл о Демо с его подозрениями, о Шпионе, с его расчетливой искренностью, о своих страхах за собственную репутацию и будущее. Кому это вообще интересно? - Я знаю, - наконец, произнес он чуть дрогнувшим голосом. Он чувствовал себя как-то слишком… по-особенному сейчас. Можно не думать о том, как защищать себя самостоятельно, потому что теперь было, кому об этом подумать, кому беспокоиться. Можно не переживать в одиночку все потрясения, потому что теперь было кому понять его и просто быть рядом, шепча на ухо какие-то слова. Можно не задумываться над тем, что на самом деле Джейн Доу к нему испытывает – потому что того, что он сказал, было более чем достаточно. В общем-то, он мог даже не начинать эту речь. Наверное, Делл в самом деле знал все это и так, только загружал себя ненужными переживаниями, какими-то выводами и подозрениями, которые не имели никакого на то основания – и просто не замечал очевидного. Боялся рассмотреть и не увидеть, боялся, что слишком больно будет падать. Раньше Конагер ни за что бы не подумал, что Солдат тоже может быть настолько не уверен в себе, настолько открываться, рискнуть выразить что-то, что сам до конца не понимал, потому что это было нужно. Раньше еще не возникало такого сильного желания защитить его в ответ, чтобы тот тоже чувствовал, что не один и его есть, кому поддержать. - Ты и так… подходишь, - с трудом произнес Конагер, которому все тяжелее было подбирать слова, все труднее начинать говорить. А ему хотелось говорить, хотелось возразить, хотелось хорошенько встряхнуть Джейна за плечи, чтобы тот перестал считать, будто он чего-то не заслуживает, потому что это самому Инженеру казалось, что он не заслуживает этих отношений, которых вообще бы никогда не было, если бы не настойчивость Доу и не его уверенность, которой всегда с лихвой хватало на них двоих. И он пытается выразить все это одной фразой, о которой, быть может, тоже пожалеет, потому что она была слишком откровенной, а откровенность им все еще давалась нелегко. Все еще тяжело поверить, что они могут быть настолько близки. – Может быть, ты лучшее, что со мной случалось. Хотя когда-то мне казалось, что мое самое большое счастье – это споткнуться о твой труп, - тихонько рассмеялся он, уводя разговор в сторону, чтобы сгладить неловкость момента и избавить Джейна от необходимости отвечать. Да, тогда, конечно же, все было проще, тогда он отвечал только за себя, тогда было всего одно чувство, понятное и очевидное, тогда не было так до дрожи страшно, а порой – до слез больно, как сейчас. Ненавидеть, пожалуй, все-таки легче, чем любить. – Помнишь, как мы впервые встретились? - Конечно, - с готовностью отозвался Доу, для которого всегда были приятны разговоры о войне. – Тот же самый Туфорт… ну, где вы нас разбили, и я потом с Медиком… о, черт, забудь. Я вообще думал, что ты какой-то слабак, наш Инженер все издевался над количеством твоих дипломов, мол, такой и оружие в руках держать не умеет. Уж не знаю, что там у тебя было с оружием, а вот турель в правильное место ты точно был способен поставить. Мы-то ожидали, что ты будешь сейф с разведданными охранять, а вы… Медик говорил что-то про убер, но я уже его не слушал, мне хотелось только одного – стереть с твоего лица эту ухмылку и как можно больше раз превратить в металлолом твои постройки. - Надеюсь, что я в достаточной степени тебя удивил, - усмехнулся Конагер, которому все-таки хоть немного, но приятно было вспомнить тот день – тогда ему впервые удалось оказаться в чем-то лучше Джейна Доу, и получалось, что именно он начал их войну, атаковав первым, и первым победив. – Хотя, честно сказать, я не думал, что продержусь там дольше пяти минут. Правда, тебе тоже удалось испортить мой день. Мне говорили, чтобы я опасался Шпиона, - и Делл правда ожидал джентльмена в синем костюме. Его позиция была очень рискованной, его можно было зажать с нескольких сторон хорошей скоординированной атакой, но он в первую очередь все равно был подсознательно готов сбивать жучки и восстанавливать работу электрических цепей. Пока его не разорвала на части невесть откуда прилетевшая ракета, успеть уклониться от которой заранее не сумел бы никто. – Но ты… оказался куда более…серьезным противником. Тогда ему хотелось бороться с Солдатом, хотелось раз за разом испытывать какое-то изощренное наслаждение от того, что тот снова умер под ракетами его турели или от заряда дроби в упор, или, может, от единственного точного и крепкого удара ключом по затылку, потому что оказался недостаточно внимательным, недостаточно сильным, недостаточно ловким и быстрым. Да, такие моменты случались нечасто, почти неощутимые в череде постоянных обидных смертей, но тем слаще они были. - И для меня не было ничего более приятного, чем подловить тебя, чтобы показать, что тебя тоже можно сломить. Как можно больше раз. Может, хотелось показать, что он отнюдь не безликое приложение к своим постройкам, а живой человек, который все же умеет держать оружие в своих руках. Доказывать это синему Солдату, почему-то, всегда хотелось сильнее всего. Тогда Джейн побеждал потому, что Инженер не мог ничего ему противопоставить, потому что действительно был ощутимо слабее в открытом бою, потому что без поддержки команды он был так же уязвим, как и команда без его прикрытия. А теперь… теперь самое большое его счастье было в том, что он мог позволить себе перестать бороться, отдать себя в его руки, позволить вести за собой, полностью довериться, расслабиться, следовать его желаниям. Теперь Джейн побеждал потому, что Инженер сознательно ему это позволял. Потому что хотел чувствовать себя побежденным – но не проигравшим. - Кстати, - сказал Солдат чуть позже, когда они оба уже залезли под одеяло, - мы хоть и проиграли тогда, а превосходство над тобой я все же набрал, помнишь? - Конечно, - с достоинством отозвался Делл, взбивая свою подушку. – А еще отлично помню, как отомстил почти сразу же. - Это все детали, - отмахнулся Джейн, обнимая Инженера за шею, чтобы тот оказался к нему поближе, - зато я забрал с собой твою белую шляпу, как трофей. Она и до сих пор у меня. - А я думал, ее Скаут упер, - зевнул Конагер, - он ведь всегда был помешан на шапках. Шляпу-то верни. - Ни за что! Спокойной ночи. - Спокойной ночи.