Драбблы по к-поп

Джиён кусает губы, раз за разом пытаясь заставить свой палец нажать на красный крестик в углу вкладки на экране ноутбука. Но палец не слушается, и, в принципе, Джиён ему за это даже благодарен. А на экране Сынхён. Сияет. Другого слова Квон пока и придумать не может. Наверное, это потому что все слова временно покидают его черепную коробку. Сияет. Чужой. Настолько чужой, насколько это только возможно. Настолько не_его, что сердце болезненно ноет в груди, пытаясь спрятаться в ребрах. Он давно оставил всякие попытки стать таким же безупречным, чтобы заставить самого Сынхёна чувствовать что-то подобное. Такие вещи либо происходят, либо нет, насильно не выйдет. Да и не хочет он больше ничего такого. Ему хватило бы и того, чтобы он просто смотрел на него. Только вот он больше не смотрит. Палец отмирает, но в последний момент Джиён дергает ладонью, уводя курсор в сторону. Оставляя умопомрачительное фото курящего Сынхёна на вкладке, развернутой посреди рабочего стола. Во рту пересыхает, и он машинальным движением стаскивает со столика позади себя хрустальный графин. За стаканом идти далеко, поэтому он плюет на условности и прикладывается к горлышку прямо так. Алкоголь обжигает пищевод, заставляя сжавшееся сердце отскочить в сторону, ударившись о позвоночник. Джиён охает, хватаясь за майку на груди, но ощущения длятся лишь секунду. Все в его жизни длится лишь секунду, мгновение. Все, кроме Сынхёна. Дрожащие пальцы неосознанно касаются монитора, нежно проводя сверху вниз по знакомому-чужому лицу. Он просто свернул не туда. Он думал, что это – одно из многого. А это оказалось просто одно. Без всякого продолжения. Без многого. «Перестань, - кровь стекает из прокушенной нижней губы, грозя заляпать дорогущую рубашку, - перестань, это ничего не значит. Ты ведь понимаешь?» Единственным, кто ничего не понимал, был он сам. А теперь… Он снимает блокировку с телефона и пишет в три тысячи двадцать седьмой раз: «прости». И в три тысячи двадцать седьмой же раз не может нажать последнюю кнопку, чтобы отправить послание адресату. К чему это теперь, когда прошло столько времени? Зачем это нужно? Нет, не ему самому, а Сынхёну. Станет ли ему легче оттого, что тогда он все время был прав, а Квон ошибся? «Я прекрасно понимаю, Джиён, - язык украдкой, словно вор, собирает скопившуюся кровь, - я понимаю, что мы должны быть. Мы можем быть». Они могли быть. Могли. Быть. Внутри у Джиёна спидометр мелко дрожит на красной отметке. Еще немного и он просто разлетится на кусочки. «Мы можем быть». Неожиданные острые слезы выворачивают его наизнанку разом и везде. Дырявая исполосованная душа беззащитно полощется на ветру. Нагая. Она сама нажимает «отправить». Ей виднее. Содрогаясь от холода и рыданий, Квон падает на колени, прямо перед раскрытым ноутбуком, и Сынхён безразличным взглядом смотрит на него сверху вниз. Джиён не помнит, сколько он простоял вот так. Он не помнит, как добирался до ванной, как пытался найти упаковку с успокоительным, но нашел лишь снотворное и решил, что сойдет и оно. Он не помнит, как лег на пол прямо там же, в ванной, и свернулся калачиком, утыкаясь носом в колени. Не помнит, как его трясло, когда он понял, что сделал. Не помнит, как веки разом потяжелели и сомкнулись. Не помнит и к лучшему. Темнота. И сияющий Сынхён. В темноте. «Мы можем быть». - ...ён! Джиён! Квон тихо стонет, звук слишком громкий, он пытается пошевелиться, но тело так одеревенело, что сделать это почти невозможно. Медленно, но до него все же доходит, кому принадлежит голос, вытянувший его из темноты. - Ёнбэ? Ты тут откуда? Собственное горло подводит его. Хрипит. - Мне Сынхён позвонил. Сынхён. Это имя бьет наотмашь, заставляя Квона, несмотря на боль во всем теле, разом сесть. А Ёнбэ продолжает, как ни в чем не бывало, подхватывая его заваливающуюся назад голову. - Он сказал, что мне нужно срочно ехать к тебе. Он, мол, не уверен, но возможно ты сейчас дома и делаешь глупости, - Тэян выразительно смотрит на зажатую в кулаке Джиёна пачку снотворного, - и вот, он прав? - Нет, - Джиён уже почти пришел в себя, - не прав, это… - он тоже смотрит на собственную ладонь и с трудом подавляет новый приступ истерики, - просто, чтобы уснуть. - Прямо в ванной? – уточняет Ёнбэ, но Квону нечего на это ответить. Он качает головой, позволяя другу довести его до кровати, раздеть и уложить нормально. - Зря ты пил перед этим, - это единственное что слышит Джиён, перед тем, как провалиться в очередной сон. Уже пустой. Поутру он проверяет телефон. Вернее, это приходится сделать, потому что ему все утро названивает Ёнбэ. Ему самому подходить к мобильнику совсем не хочется. Ему страшно увидеть там… Или не увидеть то, что он хочет… Или не хочет видеть. Разговор с Тэяном выходит коротким, у него там то ли съемка, то ли фанмитинг. Джиён рассеянно прощается и, отнимая телефон от уха, открывает входящие. Пусто. «Могли бы…» Он аккуратно откладывает мобильник обратно на стол и глубоко вдыхает. Все правильно. Только не его. Не он. Не им. Не ему. Он выдыхает. Если все правильно, то почему ему так больно сейчас? Все еще. Словно и не проходило всех этих лет? Нужно просто перестать, верно? Или… Квон вскидывает голову. Или. Он хватает куртку в самый последний момент. Просто вспоминает, что на улице уже начало зимы. Автомобиль пищит сигнализацией, но прогреться не успевает. Так даже лучше. Джиён гонит на максимально возможной скорости. Будто она может обогнать ушедшее в никуда время. Ему даже кажется, будто он успевает. Морозный воздух обнимает его, когда он выскакивает наружу. А потом его обнимают руки. Теплые, большие. Заталкивают обратно в автомобиль, щелкают замком на дверце. Квон не рискует смотреть выше пальцев или запястий, но и их хватает с лихвой. «Могли…» - Серьезно? – низкий голос обжигает сильнее холода, - «прости» спустя столько времени? И все? Ему приходится собрать всего себя, чтобы поднять голову и встретиться с внимательным взглядом темных глаз. «… бы…» - Серьезней некуда. - Вот ты урод, - вопреки сказанному, губы Сынхёна расползаются в улыбке, - вот ты сволочь. Думаешь, что можешь вот так прийти ко мне, извиниться и типа остаться на коне? Квон сжимается, словно перед ударом, но не опускает глаз. Отступать некуда. За ним – темнота, а тут Сынхён. Сияющий. - …Можешь… - тихо шепчет Чхве, а Джиён не может понять показалось ему это, или случилось на самом деле, - … я ждал тебя. Чужие губы накрывают его собственные мягким покрывалом с легким лимонным запахом. Квон подается навстречу всей своей недовывернутой обратно душой. Пальцы скребут плотный материал чужого пальто в тщетной попытке забраться внутрь. Сынхён отстраняется сам, первым. Он внимательно разглядывает Джиёна, который, кажется, становится меньше под его взглядом, а потом, вздохнув, выходит из автомобиля наружу. Темно. Пусто. Джиён не думает, он просто толкает дверцу с другой стороны и, спотыкаясь, оббегает машину, рушась на Сынхёна словно лавина. Чхве медленно убирает с себя его руки, словно женщина, отцепляющая котенка от дорогого платья. Он подходит к воротам здания, оставив Джиёна растерянно стоять на том же месте, а потом вдруг улыбается ему снова. - Я ждал. И жду. Джиён чувствует, что сияние, исходящее от Сынхёна только что подожгло что-то давно потухшее у него внутри. - Ждать не придется. Он делает шаг вперед, не думая, что он окажется легким. Ничего в этом мире не будет больше легким. Зато будет светло. Зато будет. Светло.