Драбблы по к-поп

[по заявоньке Хэппи) к этой фото: http://cs409728.vk.me/v409728984/6183/e87CEO92zeI.jpg по ходу, вышло вообще не так, как задумывалось XD ну вечно у меня так... но надеюсь понравится хоть чуть-чуть))) ЗЫ: долой сама_знаешь_чего, бой_этому_самому_чокаво)))] Экран телефона расплывается перед глазами. Джиён тычет пальцами в сенсор, поджимая губы. Он бы послал все нахрен, но имидж не позволяет. Имидж, да тот факт, что он сейчас кожей чувствует направленную на себя камеру. Он с усилием поднимает голову от мобильника и невидящим взглядом окидывает комнату. Глупости это все. Никакой камеры, он тут один. Вернее, не один, а в обществе своей новоиспеченной подружки. Эта нахалка умудрилась поднять ему температуру, заставить тяжело и сбивчиво дышать, да к тому же сейчас он стопроцентно красный как рак. - Твою же налево, - Джиён трет переносицу и вытягивает перед собой руку с мобильником. Селочку на память после жаркого вечера? Щелкает имитация затвора и Джиён подтаскивает чудо техники обратно, чтобы взглянуть что получилось. Что попало, если честно. Лицо не в фокусе, горизонт завален, баланс белого ни к черту. Джиён фыркает собственной незамысловатой псевдошуточке и с грустью думает что Сынхён, наверное, оценил бы тоже. Впрочем, главное в фото не горизонт и не фокус, а собственная тоскливая до зубовного скрежета физиономия. Джиён вздыхает и снова отводит руку, подниматься не хочется, так что он опускает телефон чуть ниже, меняя угол съемки. Щелк. Он всматривается в экран, смутно ощущая, что в картинке что-то не так. Чтобы понять, что именно "не так", требуется мгновение, плавно перетекающее в вечность. И без того прерывистое дыхание обрывается на несколько безумно долгих секунд. Джиён подскакивает, игнорируя темноту и искрящиеся точки в глазах, и едва не падает с дивана на пол. Сынхён стоит ровно в центре комнаты молча, освещаемый темнотой гораздо лучше, нежели тусклым светом настольной лампы. Ровно в чертовом, мать его, центре, словно бы до этого успел излазить здесь все с рулеткой, чтобы провернуть этот фокус. Джиён порывисто облизывает горячие сухие губы, и все-таки рушится обратно на подушки. - Ну и чего? - интересуется он, прижимая тыльную сторону ладони к голове. Сынхён продолжает молчать, но молчание вдруг становится ощутимо угрюмее, чем раньше. - Проходи, располагайся, что ли... Не выйдет. В эту игру Джиён играет всякий раз, как выпадает такая возможность. И нет, это не Сынхён, а он сам излазил здесь все с рулеткой, высчитывая ровную середину. В конце-концов, разве на это способна потрепанная жизнью картонная ростовая фигура? - Идиотизм... - шепчет Джи, и все это больше не кажется ему ни смешным ни интересным. Новоиспеченная подружка прикасается своими обжигающими губами к его лбу и гнусно хихикает. Джиён беспомощно повторяет: - Идиотизм... - и неожиданно понимает, что почти готов заплакать. Тихие шаги скрадывает ковер. Любое движение мягко слизывает темнота. Джиён слишком занят тем, чтобы удержать собственные внутренности там, где они есть, чтобы заметить, как вокруг него меняется вселенная. - Вот уж точно, - низкий голос прорывается сквозь кожу. Джиён вздрагивает, упуская ровно одну слезинку, и изворачивается на диване, поднимая взгляд. Сынхён стоит совсем не посередине комнаты. И темнота больше не оттеняет его лицо, теперь с этим справляется и лампа. Он смотрит на Джиёна ласково, почти тепло. Подружка злобно шипит, отходя в темноту. Она останется рядом еще дня на три-четыре, если Джиён позволит себе отдохнуть, конечно. Но навсегда... Нет уж, увольте. Он поднимает руку и осторожно цепляется за чужое едва заметно пульсирующее запястье. - Ты, - восхищенно хмыкает он, смаргивая с радужки остатки той неудавшейся фотографии. - Я, - басит Сынхён и наклоняется, мягко сминая Джиёна в теплых объятиях. Теплых, а совсем не обжигающих. Джиён и забыл, что так бывает. - Так долго... - тихо шепчет он, подмигивая хмурой подруге-простуде, жмущейся в углу комнаты. Сынхён крепче сжимает руки, щекоча его нос отросшими волосами. - Навсегда.