Гомосексуальность — это лишь иной способ любви, а любовь — лучший способ познать счастье.
© Неизвестный автор
Россійская имперія. Петроградъ.
Михайловская улица, домъ 1. Гостиница «Европейская».
10 (23) іюня 1915 года
11:30
***
Жители Петрограда прошли до Невского проспекта по Морской улице и возле самого модного столичного ресторана «Кюба» увидели, как садится в лимузин Rolls-Royce Silver Ghost Double Pullman молодая пара: высокий стройный мужчина с военной выправкой и ярко накрашенная, сверкающая блёстками и бриллиантами платья женщина, за которой тянулось розовое боа из перьев. Наверное, то были очень важные гости провожать их вышел сам ресторатор в сопровождении ливрейных швейцаров с огромными, расчёсанными надвое бакенбардами. Оглушённый реальностью, Великий князь Дмитрий игнорировал все, кроме человека, находящегося сейчас рядом с ним в одной комнате. Пока они выходили из автомобиля «Delaunay-Belleville» ожидали совершенно непростительно куда-то отлучившегося портье, намеренно неспеша, поднимались на второй этаж, Великий князь ни на секунду не выпускал из поля своего внимания сопровождающую его даму. Больше всего на свете он хотел заметить что-то, что разрушило бы идеальный образ. Мелочь, жест, движение плеча. Он должен был найти малейший изъян, чтобы первый раз за этот вечер позволить себе вздохнуть спокойно и полной грудью, расслабиться, превратить волшебство в фокус, а мистерию в фарс. Ему это было жизненно необходимо, чтобы наконец-то почувствовать почву у себя под ногами, но, увы, чумовая дамочка под именем Феликс была достаточно жестока и опытна, чтобы играть свою роль без досадных оплошностей и проколов, тем более, что это была ее лучшая и любимая партия, а другого такого благодарного зрителя как Дмитрий найти было трудно. — Я совершенно ничего не понимаю, — искушённо шептал Великий князь Дмитрий Павлович Романов. Эти слова вырвались вместе с выдохом у обескураженного молодого человека, когда он в очередной раз старался понять, кого же видит под дымной сеткой чёрной шляпной вуали. Они стояли непозволительно близко друг к другу, почти вплотную. Тот внутренний жар, заставивший Великого князя Дмитрия поломать все вечерние совместные планы и оказаться здесь, никуда не делся, но новизна, нереальность и доступность происходящего заставляли ощущать робость, тревожное волнение, предвкушение и даже некоторый стыд. Его восприятие совершенно запуталось. Кто перед ним? Дмитрий хотел Феликса. Он определённо желал именно своего близкого взбалмошного друга, и в этом у него не было сомнений, но сейчас его глаза видели сестру-близнеца князя Феликса Юсупова, тем не менее, желанную, сводящую с ума своей привлекательностью и притягательностью. Шёлковые драпировки на красном платье, сверкающие бриллианты от Фаберже, изящные руки с длинными пальцами, затянутые в перчатки, прямая гордая осанка, мягкий наклон головы, лёгкий румянец, едва заметный умело наложенный макияж, тихое, немного сбитое дыхание. Он хотел её (его) плевать он хотел на половую идентичность его дамы! Дмитрий знал, что от Феликса не отделаться, особенно когда тот под кокаином и в женском обличье. Великий князь Дмитрий Павлович Романов до умопомрачения сейчас желал обладать тем человеком, что находился перед ним. Дмитрий уже перешагнул ту грань логических доводов, которые могли бы что-то объяснить или упорядочить. Получить в свои руки трепет родного человеческого тела в безраздельное пользование — это единственное, вокруг чего вращалась сейчас вселенная Великого князя. — Ваше Императорское Высочество! Respirer! Je ne peux pas respirer. Боже, что вы делаете-с со мной это же грех?! — взвизгивая от возбуждения простонала чумовая дамочка Российской империи. Когда они упали на кровать, она жалобно скрипнула под их общим весом, а затем звонкий смех Феликса, именно его настоящий открытый чистый смех, взволновал и взбудоражил ещё сильнее, хотя, казалось 5 минут назад, желать чего-то сильнее уже невозможно. Дмитрий путался в тканях, завязках, лентах дамского корсета отчаянно матерился и краснел, но его устраивало, безупречно устраивало все, что происходило сейчас между ними и было хорошо и правильно, искаженная вселенная допускала большего. Феликс поддразнивал его и шутил, одновременно ловко помогая освобождаться от одежды самому Великому князю. В какой-то момент Великий князь с удивлением обнаружил, что в конкурсе на раздевание первое место им явно упущено. Он тихо зарычал сквозь зубы и удвоил усилия. Сейчас Феликс был его по праву, и молодой человек собирался получить все, что ему причитается. Наконец-то справившись со ставшими люто ненавистными за этот вечер элементами женского платья, Великий князь, тяжело дыша, навис сверху над своей обнаженной жертвой. Их взгляды встретились, и Романов провалился в глубокие, чёрные, расширившиеся зрачки своего любовника. Отчего-то у него закружилась голова, и перехватило дыхание. Декорации резко поменялись, словно по мановению волшебной палочки. Яркие накрашенные губы Феликса были слегка приоткрыты, на них играла лукавая соблазнительная улыбка, но глаза. Широко распахнутые глаза не шутили. Они были магнетически притягательными, влекущими и гипнотизирующими. Они желали, требовали, вели, приказывали. Они всегда получали желаемое, и им невозможно было сопротивляться. Как невозможно было, и навязать чужую волю. Можно было только следовать за ними и наслаждаться, если желания этих глаз совпадали с твоими, но даже если не совпадали, ценнее было другое иметь возможность смотреть в эти колдовские глаза и падать, падать, падать в бесконечность, совершенно забыв о риске разбиться. Резкий толчок в грудь и Великий князь оказался лежащим на постели, прижатый сверху горячим телом своего любовника в образе элегантной дамы. Феликс победно улыбался, целуя его в лоб — Видимо, mon merveilleux я буду сверху! Меня это полностью устраивает! — сладострастно прошептал Светлейший князь Романовский-Архангельский сгорая от страсти. Мите безумно захотелось фыркнуть и возразить, вернуть потерянные позиции, но мягкие тёплые губы запечатали его рот, не позволяя больше говорить, требовательный язык переплелся с его языком, поцелуй стал жарче и требовательнее. Дмитрий почувствовал вкус помады, и его это опьянило, словно он только что выпил на брудершафт бутылку шампанского в самый разгар сухого закона из-за мировой войны. Горячо, жарко, остро. Кожа Феликса под пальцами пылала и, кажется, что если бы этот огонь превратился свет, комната засияла бы тысячами полуденных солнц. Их стоны почти синхронны, их сердца в едином бешеном ритме, их дыхание, их воздух один на двоих. Когда в голове Мити белым сиянием взорвалась сверхновая звезда, он не осознавал, что его губы, после громкого стона срываясь на тихий хрип, шептали те самые сокровенные слова, которые ему было страшно произносить вслух, сидя в одиночестве у себя в кабинете: — Феликс, я люблю тебя! Слышишь, Феликс я действительно тебя люблю, как никого другого не любил, — искушённо шептал Великий князь Дмитрий Павлович Романов своему сиятельному любовнику. — Я тебя тоже люблю, — нежно с любовью ответил аристократ.***
Россійская имперія. Петроградъ.
Большая Морская улица, домъ 16. Ресторанъ «Кюба».
13:45
***
— Вики, здравствуй, — приветливым голосом воскликнула княгиня Ирина Александровна Юсупова, графиня Сумарокова-Эльстон и Светлейшая княгиня Романовская-Архангельская. — Здравствуй! — воодушевлённым голосом произнесла 22-летняя Великая княгиня Виктория Александровна, присев за столик в ресторане. — Где была? — с любопытством поинтересовалась княгиня Ирина Юсупова. — В посольстве Швейцарии и говорила со своей любимой матерью императрицей Августой Викторией. Она говорила, что любит меня и после войны ждёт в гости. Мой родной брат и твой не состоявшийся супруг кронпринц Вильгельм Прусский и его супруга и твоя кузина кронпринцесса Цецилия Мекленбург-Шверинская передаёт тебе привет и ещё раз извиняется за то поведение нашего отца, когда вас с Феликсом и ваших соотечественников в начале Первой мировой войны арестовали, как русским военнопленных и посажены в немецкую тюрьму, — тягостным тоном протянула своей подруге и родственнице 22-летняя Великая княгиня Виктория Александровна, урождённая немецкая принцесса Виктория Луиза Прусская. — Спасибо. Ещё если ты не забыла, то я сегодня в нашем дворце пройдёт небольшой танцевальный вечер с участием светского общества Петрограда, а в качестве развлечения будут фанты, на мой взгляд, это отличный способ хотя бы немного сблизиться с Дмитрием. Мне очень жаль, что ты тогда увидела, но я не хотела это, но как-то само это произошло, но честно сказать мне даже понравилось, — хмыкнула 19-летняя княгиня Ирина Юсупова и внимательно разглядывала меню фешенебельного ресторана «Кюба». — Ирэн, ты какая-то непонятная, то вроде любишь своего супруга Феликса, то тянешься к своему кузену Борису, то узнаёшь, что Феликс любовник твоего кузена и моего супруга Дмитрия, а затем Феликс узнаёт твою измену с Борисом, чья родная сестра Елена является его бывшей любовницей, а ты про то, что его тянет к мужчинам и ты его прощаешь и Феликс тебя тоже, а затем ты занялась любовью со своим супругом Феликсом и кузеном и моим супругом Дмитрием, который в тебя влюблён и является любовником твоего супруга князя Феликса Юсупова и якобы, как ни в чём не бывало, всё хорошо, продолжаем дальше морочить друг другу голову. Феликс явно любит тебя и моего супруга Великого князя Дмитрия Павловича, но только своей странной любовью, — снисходительным тоном ответила Великая княгиня Виктория Александровна, урождённая немецкая принцесса Виктория Луиза Адельгейда Матильда Шарлотта Прусская. — Вики, поверь, но для меня это тоже было нелегко, но как говорил Феликс надо в жизни всё попробовать, — с натянутой улыбкой ответила княгиня Ирина Александровна Юсупова, графиня Сумарокова-Эльстон и Светлейшая княгиня Романовская-Архангельская и держала за хрустальную ножку бокал шампанского Вдовы Клико. — Ирэн, но я тебя не осуждаю, но ты могла себя кого-нибудь получше, но совет вам и любовь с Феликсом, — мягким голосом ответила Великая княгиня Виктория Александровна Романова, держа в руке бокал красного вина «Chateau Petrus». — В Феликсе намешано столько всего! Это и легкомыслие, и эгоцентризм, и желание превзойти даже в отношениях с братом, в конечном итоге, похоже, что Феликс был рад, что остался единственным многомиллионного богатства, он изначально полагал, что всё это будет его не планировал, но ощущал свою значимость. Всё остальное вокруг и люди, и вещи это как декорации, как обрамление его роли; и потрясающее легкомыслие во всём, что он сам описывал, и что описывали другие, окружавшие Феликса Юсупова. У него вместе с этим отличная сообразительность, смелость, самоотверженность и находчивость притом, что у него отсутствовала деловая хватка и не хватало хладнокровия пусть даже все эти качества способствовали его самолюбованию! — умиротворённым голосом пролепетала княгиня Ирина Александровна Юсупова, графиня Сумарокова-Эльстон и Светлейшая княгиня Романовская-Архангельская. Великая княгиня Ольга Александровна, принцесса Ольденбургская также оставила вспоминания о посещении великолепных резиденций Юсуповых и поразившей даже её роскоши: «До сих пор я помню, что на столах в их гостиных стояло множество хрустальных ваз, наполненных нешлифованными сапфирами, изумрудами и опалами, которые использовались, как украшения. По-моему, сказочное это богатство ничуть не испортило княгиню Юсупову. Она была добра, щедра и могла быть верным другом. К сожалению, матерью она оказалась никудышной она слишком уж избаловала своих детей».***
Россійская имперія. Петроградъ.
Набережная рѣки Мойка, 94. Юсуповскій дворецъ.
20:00
***
Фанты с участием светского общества Петрограда во дворце князя и княгини Феликса и Ирины Юсуповых были увлекательной и вместе с тем не совсем приятной игрой. Многие задания в той или иной степени нарушали правила этикета, но тем больше нравились игрокам. Не стоит скрывать то, что даже самым жутким поборникам этикета когда-нибудь да хотелось сделать что-то запрещённое. Благодаря этой игре у них теперь было оправдание своим неуместным действиям. Задания были совершенно разные: от простого задания вроде «выпить бокал шампанского залпом» до кукареканья и кривляния. К радости хозяйки дворца княгини Ирины Юсуповой, чтобы заполучить обратно свой веер с золотой вышивкой, ей пришлось всего лишь выпить бокал вина. Другим фанты выпадали гораздо хуже. Одному старому генералу при полном внешнем параде уже не пригодному для нынешней Великой войны, которая в самом разгаре нужно было встать на четвереньки и гавкнуть три раза и кому в здравом уме пришло такое задание?! Генерал покраснел и отказался от задания и своего пожертвованного монокля. Все остальные задания были получше: в основном нужно было что-то принести, отнести или сказать. Великая княгиня Виктория Александровна, урождённая немецкая принцесса Виктория Луиза Прусская с нетерпением ждала очереди своего супруга Великого князя Дмитрия Павловича, который поставил на кон вышитый серебряной нитью платок. Дмитрий был последним на очереди, поэтому его фант ждала не только его нелюбимая жена Виктория она же Вики, но и остальные игроки из высшего общества Петрограда, чтобы, наконец, закончить игру или продолжить её в новом составе. Когда он взял в руки последний фант и медленно развернул бумажку, замерли все. Он быстро прочитал содержимое задание и тут же устремил свой взгляд на Викторию, стоящую напротив. — Назвать игрока напротив названием цветка, — огласил князь Феликс Юсупов задание, а затем снова его глаза остановились на Великой княгини Виктории Александровны. Многим игрокам фант показался скучным и неинтересным, некоторые были разочарованы, но у Великой княгини Виктории Александровны в груди сердце всё ещё танцевало тур вальса. Какой цветок ей соответствует? Роза? Нет-нет, она не такая яркая и страстная. Ромашка? Нет, ну она же не настолько наивная и чистая. Великий князь Дмитрий Павлович Романов думал слишком долго. Так долго, что немецкая принцесса Виктория Луиза Прусская в православии Великая княгиня Виктория Александровна почувствовала себя неуютно под пристальным осмотром его глаз. — Думаю, василёк подойдет, — мягким голосом ответил Великий князь Дмитрий Павлович Романов с небольшой улыбкой, тронувшей его губы. Ответ своего супруга Великой княгини Виктории Александровны понравился ей больше, чем ожидание. Почему именно василёк? Такой простенький, непримечательный цветок. Их даже обычно никому и никогда не дарили, тогда почему именно он? Она умело скрыла своё разочарование за лёгкой, неискренней улыбкой, с помощью которой всё светское общество прятало свои истинные чувства. — А что означает «василёк» на языке цветов? — спросила Великая княгиня Виктория Фёдоровна, супруга Великого князя Кирилла Владимировича она же Даки у своей подруги графини Шуваловой, а затем перевела взгляд на своего супруга. Они говорили шепотом, но Великая княгиня Виктория Александровна их прекрасно слышала. — Не знаю, редко, кому говорят такое, — тихо почти шёпотом ответила своей Августейшей подруге графиня Шувалова. Великая княгиня Виктория Александровна или Вики и сама не знала значения этого цветка. Она помнила значения только нескольких популярных цветов, вроде розы, ромашки, пиона и лилии. Однажды она была на небольшом танцевальном вечере во дворце князей Щербатовых, где гости после танцев общались друг с другом на языке цветов, но это было довольно давно, а книга со значениями у неё лежала дома. — Вики, не переживайте, поскольку на языке цветов «василёк» обозначает изящество. Ваш Августейшей супруг Его Императорское Высочество Великий князь Дмитрий Павлович абсолютно прав. Вы действительно изящная и воздушная! — с теплотой в голосе прошептала 25-летняя английская шпионка, консул английского посольства и разведчица миссис Элиза Рейнер, герцогиня Стаффордширская и графиня Уэссекская, услышав это Великая княгиня Виктория Александровна, урождённая немецкая принцесса Виктория Луиза Прусская покрылась лёгким румянцем и искренне улыбнулась. — Вики, я не хотел вас оскорбить, — высокопарным тоном подметил 23-летний Великий князь Дмитрий Павлович Романов. Игра закончилась. Княгиня Ирина Александровна Юсупова не хотела продолжения, поэтому она ушла в свой будуар, когда всех стали спрашивать, не хотят ли они поучаствовать во второй раз. Впрочем, Феликс тоже не стал принимать в этом участие в четвёртый раз.***
— Шампанского? — предложил ей князь Феликс Юсупов, граф Сумароков-Эльстон и Светлейший князь Романовский-Архангельский взявшийся из неоткуда бокал игристого. — Благодарю, — с теплотой в голосе прошептала княгиня Ирина Юсупова. Она взяла бокал за тонкую хрустальную ножку и сделала небольшой глоток. С неё было достаточно алкоголя в этот день, но она просто не могла отказать своему любимому супругу в этой малости. В зале было неимоверно душно. Все окна были плотно закрыты, небольшое тепло давали зажжённые свечи, стоящий посредине зала камин и разгорячённые после танцев тела. — Ирэн, это твоя идея была с игрой в фанты, чтобы сблизить Дмитрия и Вики? Что ж получилось вполне неплохо? — с любопытством поинтересовался князь Феликс Юсупов, граф Сумароков-Эльстон. — Вообще да, — глухо почти шёпотом ответила княгиня Ирина Юсупова. — Дмитрия тоже можно понять, поскольку он на тебе хотел жениться при содействии твоей бабушки вдовствующей императрицы Марии Фёдоровны и моей уже бывшей любовницы графини Натали Фредерикс, чтобы вы с Дмитрием взошли на престол после смерти её внука цесаревича Алексея, но Дмитрий не соизволил нужным тебе об этом сообщить из-за своей стеснительности, но что не делается всё к лучшему, — снисходительным тоном ответил князь Феликс Юсупов, граф Сумароков-Эльстон и вращал в руке бокал французского шампанского «Moët & Chandon» категории Brut Impérial, несмотря на сухой закон из-за военного времени. — Феликс, а так ты бы меня сейчас назвал Ваше Императорское или Королевское Величество, но, однако я не жалею, что 9 февраля 1914 года в храме Аничкова дворца вышла замуж именно за тебя! — саркастично высказалась 19-летняя Светлейшая княгиня Романовская-Архангельская. — Я был бы не против быть фаворитом императрицы, то ли Российской или Германской империи, то ли королевы Великобритании и Ирландии или Греции, — иронично заметил князь Феликс Юсупов, граф Сумароков-Эльстон и интимно с трепетом и лаской поцеловал в губы свою любимую Августейшую супругу. Какие были отношения между Феликсом и Ирины на самом деле, то есть не на публике, история умалчивает. Остались кое-какие письма, но в них супруги придерживаются весьма вежливого и официального тона, как будто пишут какому-нибудь епископу или матери, что поделать, так было принято, но есть там намёки на романтику и чувства. Естественно, в свете они должны были играть роль образцовой пары, а сама княгиня Ирина Юсупова сопровождала супруга на все балы, занималась благотворительностью, молилась и постилась. — Ладно! Пошли в красную гостиную, а то нас гости уже заждались, — нежно с любовью ответила княгиня Ирина Александровна Юсупова, графиня Сумарокова-Эльстон и Светлейшая княгиня Романовская-Архангельская. — А потом мы можем уединиться в спальне, — сладострастно прошептал князь Феликс Юсупов, граф Сумароков-Эльстон и Светлейший князь Романовский-Архангельский. Когда берёшь такую красивую жену, неизбежно возникает проблема, как улучить минутку с нею наедине. Ну, по ночам она, естественно, вся моя; но как знать, чем она занимается днём?***
— Добрый вечер, Мата Хари! — саркастично высказался князь Феликс Юсупов, заходя в пустую гостиную своего дворца. — Фике, я английская шпионка, а не немецкая как куртизанка и подданная королевства Нидерланды Мата Хари, урождённая Маргарет Гертруда Зелле по некоторым донесениям агентов Антанты, но я лично в это не слишком верю, но если даже она встречается с немецкими офицерами, но только для оплаты её сексуальных услуг. Я недавно видела её фотографии, но не понимаю в каком месте эта дама бальзаковского возраста роковая светская львица? Там даже индийские благовония и песни не помогут, но уродиной её назвать никак нельзя, но, тем не менее, — снисходительным тоном ответила 25-летняя британская шпионка, консул посольства Великобритании в России и разведчица Её Светлость миссис Элизабет Александра Рейнер, герцогиня Стаффордширская и графиня Уэссекская. — Элизабет, ты что-нибудь выяснила касаемо этих «зелёных из Швеции» по словам этого Григория Распутина? — с любопытством поинтересовался князь Феликс Юсупов, граф Сумароков-Эльстон и Светлейший князь Романовский-Архангельский. — Нет, но я точно знаю, что в Стокгольме находится база немецкой разведки, ведущая работу против стран Антанты, а шеф Secret Intelligence Service мистер Мэнсфилд Камминг там рвёт и мечет, — с задумчивым взглядом ответила английская агентесса Его Величества миссис Элизабет Александра Рейнер. В начале ХХ века, инструктируя отправлявшихся в Россию агентов, шеф британской разведки Мэнсфилд Камминг говорил: «Никогда не доверяйте женщинам, не дарите своих фотографий, особенно женщинам. Создавайте впечатление недалёких, безмозглых простачков и никогда не напивайтесь». При этом он знал, что главную информацию о работе большевистского правительства и его лидеров получал от женщин. Одним из его агентов в России в первые годы советской власти был британский журналист Артур Рэнсом будущий знаменитый детский писатель. Он был любовником секретарши Льва Троцкого Евгении Шелепиной впоследствии ставшей его женой, которой позволили уехать вместе с ним в Великобританию в 1920 году. Евгения Шелепина передавала своему любовнику ценнейшую информацию о планах и политике большевистского руководства. Ещё одной женщиной, работавшей на британскую разведку, была близкая приятельница вождя мирового пролетариата Владимира Ильича Ленина и давний член партии Надежда Петровская. Она была любовницей английского разведчика Пола Дюкса успешно работавшего в РСФСР. Он, учился в Санкт-Петербурге, бегло говорил по-русски и после революции под другим именем смог стать членом партии и внедриться в Коминтерн. Одно время он даже работал в ЧК. Петровская, которая часто встречалась с Лениным и Крупской, передавала любовнику важнейшую секретную информацию. Когда английский шпион Пол Дюкс вернулся в 1920 году в Британию, Мэнсфилд Камминг встретил его как героя, а британский король Георг V возвёл разведчика, служившего в ЧК, в рыцарское достоинство. Ещё один интересный факт: 19 февраля 1920 года английский шпион Пол Дюкс на пике своего триумфа посетил лондонскую квартиру князя Феликса Юсупова вместе с ещё одним британским шпионом, мистером Освальдом Рейнером, с которым служит в Швеции и Финляндии и последний является другом, а возможно и любовником князя Феликса со времён их обучения в Оксфордском университете. Даже есть их подписи в книге приёмов гостей Феликса и Ирины. Вот что интересно могли обсуждать все эти люди? Англосаксы и Феликс. Феликс и англосаксы: «По счастью, в самое трудное для нас время познакомился я с англичанином, сэром Полом Дюксом, жившим долгие годы в России и бегло говорившим по-русски, заговорив со мной, он напомнил мне махараджу в том смысле, что тоже считал для меня великим благом пребывание в Индии, а тем временем занялся он поправкою наших дел, да так ловко, что на время действительно их поправил. Увы, матушка, от своей болезни и наших неудач ставшая раздражительной обидела Дюкса необдуманными словами, и помощника мы лишились». — Вряд ли императрица Александра Фёдоровна и её сибирский друг Григорий Распутин являются немецкими шпионами, но возможно их просто используют втёмную, а либеральная журналистка, актриса Александринского театра, владелица и редактор светского журнала «Стиль империи», писательница, фрейлина Её Императорского Высочества Великой княгини Марии Павловны-старшей и фехтмейстер графиня Екатерина Владимировна Ламздорф, вдовствующая княгиня Волконская вполне возможно исходя из её пьесы «Любовь и шпионаж». Если верить той же графине Екатерине, то вокруг крестьянина Григория Распутина и его морганатической жены, графини Натали Фредерикс постоянно крутятся какие-то еврейские банкиры и прочие сомнительные личности, — медленно протянул английский шпион Его Величества, разведчик, журналист, консул английского посольства в Петрограде и адвокат мистер Освальд Рейнер, герцог Стаффордширский и граф Уэссекский. Генерал Сергей Марков в своей книге «Покинутая царская семья» свидетельствует: «То, что я наслушался в Петербурге в нескольких гостиных, где я бывал всё было по-старому. Отсутствие некоторых завсегдатаев, уехавших на фронт мало замечалось, французская речь по-прежнему перемешивалась с английской, но по некоторым русским фразам всё же можно было иногда вспомнить, что находишься в России. Различные тант Зизи и кузина Минни с весьма серьёзными лицами обсуждали внешнюю и внутреннюю политику России, критиковали положение на фронте. Всё это было настолько отвратительно и глупо, что я более трёх дней в Петербурге не выдержал и окончательно сбитый с толку, больной душевно и нравственно уехал в Зегевольд, а оттуда на фронт. Распутин! Это имя было самым модным и самым боевым на светском и политическом горизонтах Петербурга. Чего только я не наслушался о Распутине за эти дни, начиная с категорических уверений, что Государыня сделала Распутина придворным лампадником, создав эту новую должность, дабы дать ему возможность переселиться во дворец». — Оззи, но какие-то «зелёные из Швеции» всё же есть, а его морганатическая супруга графиня Наталья Фредерикс пообещала мне выяснить, хотя она за своего ёбаря-террориста готова пасть порвать всем несогласным. Ещё забыла сказать наш коллега английский шпион и писатель Сомерсет Моэм сейчас находится в нейтральной Швейцарии и отслеживает агентов Тройственного союза, а ещё по его донесениям российский революционер и лидер большевиков Владимир Ленин агитирует народ в швейцарском пабе с кружкой пива за прекращение Первой мировой войны и поражению всех правительств, — с озадаченным лицом ответила своему супругу миссис Элизабет Александра Рейнер. Он был завербован английской разведкой в 1915 году и назначен резидентом в Швейцарии. Нейтральная Швейцария во время войны была гнездом международного шпионажа, а впоследствии Моэм описал свои швейцарские приключения в сборнике рассказов «Эшенден или британский агент». В сентябре 1917 года Моэма направили со специальной миссией в Петроград с заданием предотвратить возможный выход России из войны, посулить Временному правительству значительную военную и финансовую помощь и предотвратить приход к власти большевиков. Моэм неоднократно встречался с премьер-министром Александром Керенским, который обещал воевать до победного конца, и получил от него послание для британского правительства, Чутьё выдающегося хроникёра современности и знатока человеческих душ серьезно подвело писателя. В своём отчете о положении, в России составленном где-то в середине октября 1917 года английский шпион и писатель, также бисексуал по его словам Сомерсет Моэм отмечал, что власть Александра Керенского крепка, как никогда, и что большевики вряд ли когда-либо придут к власти, поверив Керенскому и Савинкову, не разглядевшим реальную угрозу со стороны Петроградского совета с точки зрения историка британской разведки Майкла Смита это бывший офицер британской военной разведки и автор книги «Six: A History of Britain's Secret Intelligence Service («Шесть: история британской секретной разведывательной службы»), посвященной деятельности английской разведки в первой трети ХХ век, они больше всего боялись реставрации неких «правых сил» Моэм остался слеп и глух к реальному положению вещей. Впрочем, он сам в этом впоследствии признавался. Не успел наш герой и бесстрашный «рыцарь шпаги и плаща» добраться до Туманного Альбиона, как большевики захватили власть, а через некоторое время заключили Брестский мир с Германией. Finita la commedia! — Поражению всех правительств — это из серии волки от испуга скушали друг друга. Как могут потерпеть поражения все правительства? Вот просто технически? Великобритания и Германия капитулируют друг перед другом? — остроумно подметил английский шпион, разведчик, журналист, сотрудник английского посольства в Петрограде и адвокат мистер Освальд Рейнер, герцог Стаффордширский. Кровопролитность войны эпически дополняется «пиром во время чумы» в праздном тылу, который происходит во всех стран-участниц у всех на глазах, но особенно в Российской империи. Миллионные заработки промышленников на военных поставках, которые они наглядно, для обучения самых необучаемых, тратят на предметы роскоши и искусства на глазах у голодающих солдат, рабочих и крестьян как-то случайно наводят примерно 95% населения этих стран на мысль, что война ведётся в пользу исключительно промышленных олигархов и более того, что Великая или Первая мировая война искусственно затягивается для их многомиллионных заработков на военных оборонных заказах, а их простых окопных солдат, воспринимают, как сырьё. Благородная публика, которая, невзирая на тяжелейшую войну, веселится и кутит целыми днями и ночами, поскольку рестораны, казино и театры процветают и по рассказу одной французской портнихи, ни в один сезон не заказывалось столько дамских платьев и костюмов, как в военное время и не покупалось такое количество бриллиантов: война как будто не существовала для высшего общества, что до патриотизма, то в тылу безудержная спекуляция, взлетевшая до немыслимых высот. Составляются умопомрачительные состояния на военных поставках, шампанское и вино течёт рекой в столичных ресторанах, несмотря на сухой закон, придворный ювелир Карл Фаберже простодушно хвастается всем, что никогда ещё у него не было столько солидных клиентов, как во время Великой войны. — Но эта шпиономания до добра явно не доведёт, — с горькой усмешкой проговорил князь Феликс Юсупов, граф Сумароков-Эльстон и Светлейший князь Романовский-Архангельский. Русские шпионоведы писали, что в Российской империи картина ничем не лучше. Давно и хорошо знавшие Россию немцы, как утверждали газеты, на придумывали массу способов для вербовки ничего не подозревающих русских офицеров и чиновников. Как писали тогда, немцы нашли довольно оригинальный способ выявления секретоносителей, испытывающих нужду в деньгах. В газетах регулярно печатались объявления, предлагавшие серьезным господам брак с девицами и вдовами, имеющими приданое до 65 тысяч рублей. Для получения сведений о потенциальных невестах требовалось отправить своё подробное жизнеописание по указанному в объявлении адресу. Другие объявления предлагали господам, вращающимся в приличном обществе, стать агентами по продаже товаров известных иностранных фирм с доходом пятнадцать тысяч рублей в год. Для простого офицера деньги немыслимые, да и не каждый генерал мог похвастать таким жалованьем. Так что желающие их заработать находились всегда. С началом войны рассказы о хитростях германского шпионажа стали попросту фантастическими. К примеру, утверждалось, что немцы организовали под Варшавой шпионскую школу для детей 10-12 лет и её выпускников переправляют под видом беженцев на русскую территорию для сбора секретных сведений. Как писали тогда, самым талантливым выпускником варшавской разведшколы был некий восьмилетний мальчик, который добрался едва ли не до Пензы, шнырял в расположении запасных воинских частей, выведал их численность и качество состава, а затем направился к линии фронта, был задержан на железнодорожной станции и дал признательные показания. Не меньше обвинений обрушивалось и на немцев-колонистов, живших в Российской империи со времён императрицы Екатерины Великой. Их обвиняли в том, что они строят амбары и дома на бетонных фундаментах только для того, чтобы в русскую распутицу немецкие артиллерийские батареи имели прекрасные позиции для стрельбы по русским окопам. На этом фоне обвинения в адрес иностранных фирм в том, что все они гнезда германского шпионажа, казались просто невинными. Любая картотека клиентов рассматривалась как база секретных данных, а поскольку даже американские фирмы предпочитали нанимать в качестве управляющих российскими филиалами обрусевших немцев и за примерами немецкого или английского, или французского или любого другого шпионажа далеко ходить не приходилось. — Оззи и Фике, а что вы хотите? Никакие войны без пропаганды не ведутся, и русское командование тоже уделяет этому должное внимание иначе развал фронта и братание с врагом как на Рождество 1914 года между немцами и англичанами, а после week-end снова ожесточённые бои в окопах, — с ядовитой интонацией парировала своему супругу и бывшему любовнику при этом оба мужчины так же являются любовниками английская шпионка, сотрудница английского посольства, представитель британской военной разведывательной миссии Антанты в Петрограде и разведчица, а с 4 ноября 1924 года вместе с супругом британский политик-лейборист и дипломат 25-летняя Елизавета Романовна Воронцова при замужестве миссис Элизабет Александра Рейнер, герцогиня Стаффордширская и графиня Уэссекская, урождённая немецко-прибалтийская дворянка из Эстляндской губернии Елизавета Луиза Каролина София Корнелия Шарлотта Вилма фон дер Уолдорф и эстонка из нервно теребила свой фермуар из розового жемчуга, восседая в кожаном кресле в одной из гостиной во дворце князей Юсуповых во время небольшого светского приёма с участием высшего света Петрограда. — К слову наш шеф Мэнсфилд Камминг сделал из своих сотрудниц настоящих боевых амазонок, так называемых «ласточек» и моя супруга Елизавета одна из них, которые как говорят в России готовы на коне в горящую избу въехать и быть любовницей нужного разведке субъекта, а у мужчин или «воронов» похожая задача и готовность вступить в интимную связь, как с женщинами, так и с мужчинами и я тоже стараюсь выполнять свои секс-миссии, на благо британской короны, таким образом, при британской спецслужбы есть специальная школа, где обучают всяким сексуальным премудростям естественно с практическими заданиями и нам это нравится! — с неким эстетическим удовольствием протянул 26-летний английский шпион, разведчик, журналист, представитель британской военной разведывательной миссии Антанты в Петрограде, консул английского посольства в Петрограде и адвокат мистер Освальд Рейнер, герцог Стаффордширский. В разведке, как ни странно, происходило примерно то же. Наряду с уже традиционными, «профильными» организациями и опять же традиционно совмещавшими разведку с основной деятельностью коммерсантами, путешественниками и исследователи в ряды рыцарей плаща и кинжала ринулись записываться актёры и писатели, философы и великосветские бездельники, инженеры и официанты. Привлекательность профессии шпиона нарастала вместе со шпиономанией задолго до начала Первой мировой войны достигшей уровня панъевропейского помешательства и причин, вполне объективных этому было немало. С развитием сети железных дорог путешествия становились проще и быстрее, информации и средств её распространения становилось все больше, прогресс шёл семимильными шагами, да и признаки того, что нации Старого Света вот-вот схлестнутся в невиданной дотоле битве за передел мира становились всё более явными. В такой ситуации нужная информация в нужном месте и в нужное время становилась весьма дорогим товаром, а шпионаж доходным делом. Во всяком случае, он определённо таковым казался, а что подстегивает авантюризм лучше запаха денег и намека на запретное знание? Добавляло пикантной романтики и набирающее силу раскрепощение женщин и пожалуй, в начале прошлого века образ профессии сформировался окончательно и тройному соблазну, а именно богатства, тайны и секса сопротивляться стало решительно невозможно. — Секс-миссия или новые амазонки! — с блаженной улыбкой простонала 25-летняя английская шпионка, консул английского посольства в Петрограде и разведчица Елизавета Романовна Воронцова при замужестве миссис Элиза Рейнер, герцогиня Стаффордширская и графиня Уэссекская. Хотя в Лондоне Елизавета начала с успехом постигать искусство женской дипломатии, в которой со временем она станет одной из самых искусных и ловких представительниц, тем не менее, всё в Лондоне казалось ей мелким и скучным и тогда графиня Уэссекская, а затем герцогиня Стаффордширская, чтобы найти подобающее применение распиравшим ее духовным силам, а также с целью удовлетворить собственное тщеславие, открыла при посольстве светский литературно-политический салон, который стала посещать местная знать. На приёмах, балах, званых вечерах, во время прогулок и карточных партий завязывались полезные знакомства, а из разговоров, приезжавших из всех стран Европы дипломатов можно было почерпнуть немало интересной информации. По прибытии в Лондон она первое время увлеченно познавала новую для себя реальность, но потом пошла по опробованной стезе: открыла в элитном районе Лондона светский салон. Он стал популярен среди сливок общества: членов королевской семьи, парламентариев, министров, политиков, а миссис Элизабет Александра Рейнер утвердилась в роли светской львицы и общепризнанной законодательницы мод светской Великобритании. Харизма этой молодой девушки, с виду легкомысленной аристократки, действовала гипнотически, перед ней было не устоять самому прожженному политику, и чтобы завоевать её благорасположение, каждый из гостей салона готов был выпрыгнуть из штанов, а в стремлении доказать свою близость к сильным мира сего без оглядки бравировал своей осведомленностью в секретах. Елизавета Романовна Воронцова при замужестве миссис Элизабет Александра Рейнер не только слушала и запоминала. Настроившись на волну собеседника, она наводящими вопросами получала исчерпывающие данные об интересующем её предмете. Однако на достигнутом Елизавета не успокоилась и приумножила свой персональный успех на дипломатическом поприще: благодаря своему уму и энергии, стала фактическим главой посольства, превзойдя своих наставников и по дипломатическим способностям, и по политическим талантам. Местные политики с удивлением отмечали, что миссис Элизабет Александра Рейнер, герцогиня Стаффордширская и графиня Уэссекская первая и единственная женщина-иностранка, которой удалось приобрести настолько серьёзное влияние и авторитет среди представителей местного истеблишмента, что она бесперебойно получает информацию обо всех проблемах европейского сообщества из первых рук. Деятельность Елизаветы по добыванию информацию не ограничивалась рамками светского салона она регулярно выезжала в те уголки Великобритании, где обитали её высокопоставленные любовники, которые числились членами её светского салона. Эта динамичная жизнь позволяла английской аристократке постоянно быть в курсе всех важнейших европейских новостей и государственных тайн и даже слухов, а уж в том, что от её пытливого ума и женских чар и проницательности не ускользали малейшие нюансы. Таким образом, миссис Элиза Рейнер, герцогиня Стаффордширская и графиня Уэссекская стала женщиной-политиком, дипломатом и самой блистательной шпионкой и разведчицей, что даже соперничала на дипломатическом поприще с не менее отразимой советской дипломатессой Александрой Михайловной КоллонтайЕлизавета Романовна Воронцова при замужестве миссис Элизабет Александра Рейнер, герцогиня Стаффордширская и графиня Уэссекская, урождённая немецко-прибалтийская дворянка из Эстляндской губернии Елизавета Луиза Каролина София Корнелия Шарлотта Вилма фон дер Уолдорф, также известна в британской разведке под псевдонимом Элиза Эттель больше, чем одномоментный подвиг — это самопожертвование во имя Отечества на протяжении всей своей жизни. В своем подвижничестве Элиза решилась на то, что многим и поныне представляется грязным способом добывания разведывательных данных под названием секс-шпионаж. Циники! Патриотам, кто пошёл на подобное самопожертвование ради безопасности Родины, надо поклониться в пояс, как бы пафосно это не звучало. — Я лично на роль шпиона совершенно не гожусь, а ваш британский дипломат и посол в Российской империи Джордж Уильям Бьюкенен и глава британской военной разведывательной миссии Антанты в Петрограде мистер Сэмюэль Хор постоянно меня втягивают в разного рода политические авантюры, а в мой дворец превратили в штаб-квартиру Британской империи под видом англо-русского военного госпиталя на 200 коек. Я не против именно военного госпиталя, но... — самокритично заявил Светлейший князь Романовский-Архангельский с недовольным лицом. — Фике, это с позиции самого богатейшего человека Российской империи и супруга дочери Великого князя и племянницы Его Величества! — саркастично высказался английский шпион мистер Освальд Рейнер, герцог Стаффордширский, а затем надавил своим коленом по причинному месту своего любовника князя Феликса Юсупова с блаженной улыбкой на лице. — Фике, что за молодой человек появился в твоём дворце? Никогда раньше его здесь не видела. Это очередной твой, скажем так «сердечный друг» для души и развлечения для княжеского тела? — с любопытством поинтересовалась 25-летняя британская шпионка, консул английского посольства в Петрограде, представитель Антанты и разведчица Елизавета Романовна при замужестве миссис Элиза Рейнер, герцогиня Стаффордширская и графиня Уэссекская. Предшественница балтийской немки Елизаветы на шпионском и дипломатическом поприще Европы и Российской империи была княгиня Дарья Ливен, урождённая графиня Катарина Александра Доротея фон Бенкендорф, статс-дама императорского двора супруга русского посла в Лондоне, Берлине и Париже? В первой половине XIX века княгиня Дарья Христофоровна Ливен и вовсе была фактическим резидентом русской разведки в Лондоне, а будучи родной сестрой шефа жандарма, графа Александра фон Бенкендорфа, таким образом, аристократка регулярно поставляла в Санкт-Петербург сведения государственной важности. Как всякий разведчик, она должна была постоянно налаживать новые контакты, что и делала без оглядки на мораль и общественное мнение. В Лондоне в те времена ходила шутка: «В мире нет ничего такого, о чём нельзя было бы договориться, включая ночь с мадам Ливен». — Это Иван Лисовский, родной брат крестьянки Пелагеи или Полины это компаньонка-приживалка из крестьянок моей матери княгини Зинаиды Николаевны Юсуповой, поскольку его уволили с Путиловского завода за участие в забастовке, поэтому его родная сестра Полина Лисовская попросила мою супругу Ирину и мать княгиню Зинаиду Юсупову некоторое время пожить у нас, а моя Августейшая супруга княгиня Ирина Юсупова предложила ему работу садовником в нашей оранжереи тот согласился, поэтому он со вчерашнего дня наш садовник и вполне неплохо справляется со своей работой, — спокойным голосом ответил своей любовнице Елизавете князь Феликс Юсупов, граф Сумароков-Эльстон и Светлейший князь Романовский-Архангельский. — Оу, пойду с этим Иваном познакомлюсь. Ещё один крестьянин в копилку, а потом мне надо идти к сами знаете кому, — сладострастно прошептала 25-летняя агентесса британской разведки Его Величества миссис Элизабет Александра Рейнер, герцогиня Стаффордширская и графиня Уэссекская. — Элиза, желаю удачи! — язвительно прошипел своей второй супруге мистер Рейнер. — Спасибо, — с самозабвенной улыбкой ответила герцогиня Стаффордширская. — Фике, помнишь во время твоего похода в женском обличье в публичный и игорный дом «Империал», который на Невском проспекте, когда ты проиграл все свои драгоценности в покер, так вот граф Николай Корф пытается отрицать за покерном столом в присутствии элегантных светских дам и господ, что он тебя сношал несколько часов назад вместе с немецкой куртизанкой и шпионкой Авророй Лейхтенберг, которая некоторое время сотрудничала с нашей британской Secret Intelligence Service при помощи резинового члена розового цвета по заданию нашего коллеги и любовника английского агента Алана Смита в качестве своеобразного прощения твоих долгов в покер в размере ста тысяч рублей, на что его собеседник, кажется, князь Ливен предлагает всем присутствующим мужчинам создать клуб под названием «Кто не сношал князя Феликса Юсупова», чтобы никаких подозрений. Клуб с задачей отрицания этого не справляется! — с ядовитой интонацией парировал своему любовнику английский шпион, разведчик, журналист, сотрудник английского посольства в Петрограде и адвокат мистер Освальд Рейнер, герцог Стаффордширский. — Феликс, кстати тот вышеупомянутый английский шпион, агент в Швейцарии и писатель Сомерсет Моэм является педерастом вернее по его собственным словам бисексуал, так что я могу вас свести, но он не в твоём вкусе, — снисходительным тоном ответила 26-летняя английская шпионка, сотрудница английского посольства, представитель британской военной разведывательной миссии Антанты в Петрограде и разведчица, а с 4 ноября 1924 года вместе со своим третьим супругом британский политик-лейборист и дипломат 25-летняя Елизавета Романовна Воронцова при замужестве миссис Элизабет Александра Рейнер, герцогиня Стаффордширская и графиня Уэссекская, урождённая немецко-прибалтийская дворянка из Эстляндской губернии Елизавета Луиза Каролина София Корнелия Шарлотта Вилма фон дер Уолдорф. — Лиза, тебе прямо везёт на бугров, то британский дипломат, фабрикант и антиквар 55-летний мистер Альберт Генри Стопфорд, который тебя практически избил беременную, то этот английский шпион и писатель Сомерсет Моэм, а также твой супруг и мой любовник мистер Освальд Рейнер, то ещё один мой бывший любовник Алан Смит! — язвительно прошипел 28-летний богатейший князь Феликс Феликсович Юсупов, граф Сумароков-Эльстон и Светлейший князь Романовский-Архангельский. — Тебе тоже везёт, то студенты Оксфордского университета, то Великий князь Дмитрий Павлович Романов, то генерал германского Генштаба граф Николаус фон Шульц, то Освальд, то Алан Смит то британский дипломат, фабрикант и антиквар Альберт Стопфорд и много кто ещё из влиятельных мужчин, — саркастично высказалась 25-летняя английская шпионка, консул английского посольства и разведчица Елизавета Романовна Воронцова при замужестве миссис Элизабет Александра Рейнер, герцогиня Стаффордширская и графиня Уэссекская, урождённая немецко-прибалтийская дворянка из Эстляндской губернии Елизавета Луиза Каролина София Корнелия Шарлотта Вилма фон дер Уолдорф.***
Россійская имперія. Петроградъ.
Большая Конюшенная улица, домъ 27. Ресторанъ «Медвѣдь».
22:30
***
— Отчего Феликс привёз нас именно сюда? — с любопытством поинтересовался, балерина Анна Павлова, которая с начала Первой мировой войны проживала в Великобритании, но всё же посетила свою Родину. На Большой Конюшенной улице в фешенебельном ресторане «Медведь» рыдал скрипками румынский оркестр под отчётливый звон бокалов с шампанским и вином, несмотря на сухой закон из-за военного времени и звонкий женский смех французских куртизанок, кокоток и аристократок в самый разгар кровопролитной войны. Великий князь Дмитрий Павлович молча, показал взглядом из полутёмного зала в сторону подсвеченной сцены, где приятным контральто пела печальную цыганскую песню стройная брюнетка. Фигуру певицы облегало платье из голубого тюля с серебряными блёстками; по плечам струилось пышное боа из голубых страусовых перьев. Великий князь вынул папиросу из лежащего на столе портсигара, несколько раз стукнул мундштуком о его костяную крышку и в тот же миг рядом вырос официант с зажжённой спичкой. — Такого обслуживания вы не встретите нигде, а ещё здесь лучшая в городе кухня. Это я вам гарантирую! — с неким эстетическим удовольствием протянул князь Феликс Юсупов, граф Сумароков-Эльстон и Светлейший князь Романовский-Архангельский — Боюсь, искусство повара я оценить не смогу. Вы же знаете, балетные только святым духом питаются! — умиротворённым голосом пролепетала 34-летняя прима-балерина Мариинского театра Анна Павлова, рассмеявшись и отщипнула крупную ягоду от кисти винограда в изобильной фруктовой вазе. — Любезный, самого лучшего шампанского и омаров нам! И рябчиков в ананасах несите, да только посвежее! Знаете, что я ценю больше всего на свете? Хорошее шампанское и приятную компанию! — громогласно объявил официанту в ливрее князь Феликс Юсупов, граф Сумароков-Эльстон в женском обличье, обнимая свою просто подругу, прима-балерину Анну Павлову в белом платье и бриллиантах и Великого князя Дмитрия Павловича в отдельном кабинете столичного ресторана «Медведь». — Так давайте закажем порцию святого духа. Уж если выбрались на Родину, не отказывайте себе в маленьких радостях! — весело предложил Его Императорское Высочество Великий князь Дмитрий Павлович Романов. Анна Павлова была одной из пяти танцовщиц в России, удостоенных титула заслуженной артистки Императорских театров. Знаменитая прима-балерина русского балета уже год жила с тайным мужем в лондонском особняке Ivy House, гастролировала по всему миру и в родном городе почти не бывала, но с князем Феликсом Юсуповым её связывали добрые отношения, и встреча в самом дорогом ресторане военного Петрограда была предопределена. — Дмитрий Павлович, я бы с радостью, но мне уже за тридцать, и за собой приходится следить всё строже, а завтра с утра репетиция и вечером спектакль в Мариинском театре. Так что надо поменьше есть и побольше спать, — притворно вздохнула 34-летняя прима-балерина Мариинского театра Анна Павлова. — Это кто здесь спать собрался! — с ядовитой интонацией парировал Светлейший князь Романовский-Архангельский. Официант в ливрее и белых перчатках услужливо отодвинул кресло, и за стол напротив Анны Павловой уселся князь Феликс Юсупов в голубом платье с блёстками и накинутом на плечи розовом страусовом боа. Он закончил петь на сцене ресторана, а теперь румынский оркестр аккомпанировал солисту, выводившему рулады на пан-флейте, а второй официант налил гостям шампанского. — Князь, вы были бесподобны. Изумительный костюм, изумительная пластика. Я никогда не слышала этих песен. Где вы их берёте? — восторженным голосом отчеканила прима-балерина Мариинского театра Анна Матвеевна (Павловна) Павлова. — Он внимательно слушает репертуар в других первоклассных ресторанах. Каждый вечер мы с Феликсом исправно объезжаем чуть не весь город! — торжественным голосом заявил Великий князь Дмитрий Павлович Романов. Благородная публика, которая, невзирая на тяжелейшую войну, веселится и кутит целыми днями и ночами, так как рестораны, казино и театры процветают и по рассказу одной французской портнихи, ни в один сезон не заказывалось столько дамских платьев и костюмов, как в военное время и не покупалось такое количество бриллиантов: война как будто не существовала для высшего общества, что до патриотизма, то в тылу безудержная спекуляция, взлетевшая до немыслимых высот. Составляются умопомрачительные состояния на военных поставках, шампанское и вино течёт рекой в столичных ресторанах, несмотря на сухой закон, придворный ювелир Карл Фаберже простодушно хвастается всем, что никогда ещё у него не было столько солидных клиентов, как во время Великой войны. Нагромождение запасных войск в больших городах имело огромное развращающее влияние на людей: глазам голодного и раненого солдата открывалась разгульная картина праздного тыла с его бесчисленными соблазнами, бурлившей ночной жизнью, повальным развратом, дамами лёгкого поведения и кутежами высшего общества, наглой, бьющей в глаза роскошью и блеском, созданной на его крови. — Господа, не вижу причин, чтобы сегодня изменить традиции!? — высокопарным тоном отчеканил князь Феликс Феликсович Юсупов, граф Сумароков-Эльстон и Светлейший князь Романовский-Архангельский. Великий князь сдвинул манжету с циферблата новомодных Longines на ремешке крокодиловой кожи и бросил взгляд на стрелки. — Вечер ещё и не начинался. Предлагаю вам культурную программу: легко ужинаем здесь, а потом перебираемся в «Донон», «Кюба» или «Палкин». Там кофе, десерт и дальше в сады. В «Аквариум», в «Дюссо» или в «Буфф». Кстати, в «Буффе» сегодня Варя Панина поёт, а затем можно прокатиться на «Виллу Родэ» они обещают новое пикантное шоу, но есть возможность нарваться на пьяные перфомансы крестьянина Григория Распутина в сопровождении его морганатической жены и моей бывшей любовницы графини Натали Фредерикс и их окружения, а чего-чего мне это не хотелось! Не упустите случай, Анна Матвеевна! Вас пропустят только с нами: одинокой даме в такие пусть престижные заведения показываться неприлично и небезопасно, но лучшие устрицы всё же здесь, и шабли отменное! — с неким эстетическим удовольствием протянул князь Феликс Юсупов, граф Сумароков-Эльстон. Никогда ещё аристократия и буржуазия так не веселилась с таким размахом, как в военные годы. Все столики в первоклассных ресторанах столицы расписаны за недели: цыганские романсы и новомодное в высшем обществе «танго» и «канкан» звучат изо всех окон. За новогодний ужин из трёх блюд: рыба, жаркое и сладкое берут от 10 до 15 рублей, почти в пять раз дороже обычного, а шампанское уходит по сто рублей за бутылку. О введённом во время войны «сухом законе» никто из великосветской публики даже не вспоминает, как не вспоминают и о самой страшной Первой мировой войне. Это там, где-то далеко на фронтах, умирают люди в грязных окопах, а в праздном тылу один сплошной карнавал и маскарад! — Что вы за человек, Феликс Феликсович! Все удовольствия от жизни сразу! — театрально вздохнула прима-балерина Мариинского театра Анна Матвеевна (Павловна) Павлова и томно глядя в ответ своими удивительными глазами цвета спелой вишни. — Анна Матвеевна, почему же нет, если я могу это себе позволить? Разве я делаю кому-то этим хуже? — сладострастно прошептал князь Феликс Юсупов. Он похлопал накладными ресницами; его губы в яркой кроваво-красной помаде изобразили улыбку. — Ещё как хуже! Анна Павловна, жаль, что вас не было с нами вчера. Вы бы меня спасли, а так Его Сиятельство князь Феликс Юсупов, граф Сумароков-Эльстон затащил меня к Соловьёву, — саркастично высказался Его Императорское Высочество Великий князь Дмитрий Павлович Романов. — Видели бы вы, Анна Матвеевна, как Его Императорское Высочество на прошлой неделе замечательно сидел в «Квисисане» среди студентов и покорно обедал из бесчеловечного буфета-автомата, — умиротворённым голосом пролепетал Светлейший князь Романовский-Архангельский. — Да, ел, потому что много выпил и проголодался! Но этот Соловьёв за гранью. Ресторан, называется! Какой-то занюханный трактир. У входа швейцара нет, посетители прямо в одежде с улицы идут к стойке и сами руками берут себе бутерброды! Кругом толпа крестьянских мужиков, за стойкой здоровенный детина одновременно из двух бутылок льёт водку в рюмки. Я спрашиваю: «Любезный, сколько нам будет стоить?», а детина взглянул на нас и говорит: «Водка с пивом и закуской по полтиннику с рыла!», — недовольным голосом протянул Его Императорское Высочество Великий князь Дмитрий Павлович Романов. Феликс ждал этой фразы и захохотал в голос, показывая балерине Анне Павловой на сердитого Романова. — Представляете?! Великому князю Дмитрию Павловичу и мне, супругу племяннице Его Величества по полтиннику с рыла! Умора! За водку с пивом! — с фальшивой лаской в голосе прошептал 28-летний князь Феликс Юсупов, граф Сумароков-Эльстон и Светлейший князь Романовский-Архангельский. — Господа, а чему вы удивляетесь? Петроград большой, люди в нём разные. Был бы наш сиятельный князь Феликс Юсупов, граф Сумароков-Эльстон и Светлейший князь Романовский-Архангельский одет, как сегодня, ещё и побить могли из-за классовой ненависти. Может, вы и в казёнках бывали? — резюмировала 34-летняя прима-балерина Мариинского театра Анна Павлова, вскинув свою очаровательную миниатюрную головку на своей лебединой шее, которая украшена самыми лучшими бриллиантами от Фаберже. — В казёнках? Это что? — недоумённо воскликнул 23-летний Великий князь. — Значит, не бывали. Если случайно окажетесь в тихой улочке, обратите внимание. Стоит какой-нибудь частный дом, в первом этаже дверь, и над ней зелёная гербовая вывеска «Казённая винная лавка». Зайдёшь внутри высокая перегородка, а над ней сетка с окошечком и там водку продают. Два сорта: очищенная с белой головкой по шестьдесят копеек за двадцатку, и попроще, с красной по сорок, — резюмировала своим двум своим друзьям прима-балерина Мариинского театра Анна Матвеевна (Павловна) Павлова — Что такое двадцатка? — продолжал расспрашивать князь Феликс Юсупов. — Бутылка в двадцатую часть ведра. Не думала, что это вас так заинтересует, так вот бывают четверти, большие такие бутыли, в щепных корзинах плетёных, но обычно покупают двадцатку, сороковку или сотку. Есть ещё самые маленькие бутылочки на глоток, одна двухсотая ведра, их мерзавчиками называют, — с озадаченным лицом ответила 34-летняя прима-балерина Мариинского театра Анна Павловна Павлова. — Мерзавчиками?! Какая прелесть, — поиграв бровями, произнёс Его Императорское Высочество Великий князь Дмитрий Павлович Романов и снова прикурил от спички возникшего рядом фрачного молодца. — Господа, конечно, прелесть. Шесть копеек с посудой. Четыре копейки водка, две бутылка и штукатурка на стене возле лавки вся в красных кружкáх. У дешёвой головка красным сургучом запечатана. Мужики из крестьянского и пролетарского сословия из казёнки выходят, тут же стучат легонько печатью об стену сургуч обкалывается. Потом ладонью пробку вышибают и пьют прямо из горлышка, — резюмировала 34-летняя артистка Императорских театров балерина Анна Павловна Павлова. — Без закуски? — скривился князь. — Одни без закуски, другие с собой приносят, третьи тут же у тёток покупают солёные огурцы или картошку горячу. Запах кругом стоит только слюнки текут! Я девчонкой мимо казёнки бегала, картошку эту с огурцами нюхала, а у самой ком в горле, пелена перед глазами и слёзы по щекам. Росла ведь, есть хотелось всё время, но нельзя иначе прощай, балет, а зимой бабы надевают юбки толстые и садятся на чугунки с варёной картошкой. Ей остывать не дают и сами греются, — снисходительным тоном ответила прима-балерина Мариинского театра Анна Матвеевна (Павловна) Павлова. — А полиция? Куда смотрит? — с любопытством поинтересовался Великий князь. — Полицию у казёнок угощают, так она только следит, чтобы смертоубийства не было и чтобы зимой пьяный кто-нибудь случайно не замёрз, — с задумчивым взглядом ответила прима-балерина Императорских театров. Великий князь с подозрением взглянул на своего любовника князя Феликса Юсупова. — Феликс, я надеюсь, ты не собираешься? Мне хватило полтинника с рыла! Когда можно легко потратить пятьдесят рублей на ужин у Кюба, зачем идти туда, где кормят и поят на пятьдесят копеек? Убей, не пойму. Мне хватило того похода в грязный прокуренный кабак «Золотое руно» где нас с графинями Натали и Анастасией чуть не убили какие-то уголовные, то ли революционные элементы из-за классовой ненависти, — недовольным голосом протянул своему любовнику Великий князь Дмитрий Павлович Романов. — Ещё более «весёлая», типичная для того времени история, произошла в городе Екатеринославле в винном магазине Запорожцева. Характерно, что, несмотря на «вечный запрет» водки и сухой закон с 19 июля 1914 года, вино, как водится, не исчезло, и кто-то его всё-таки попивал! В одну из ночей группа воров, сломав замок проникла в подвал, увидев там невероятное по меркам 1915 года изобилие, господа были попросту ошарашены ведь благодаря запретам пьяницы уже успели отвыкнуть от нормального алкоголя, повсеместно перейдя на самогон разных сортов, денатурированный и древесный спирт, а также одеколоны и лосьоны, а тут настоящее виноградное вино! Таковое выдавалось только «в лечебных целях» и строго по рецептам врачей. Ну а пока воры радовались, вскрытую дверь заметил один из оказавшихся поблизости ночных сторожей он тотчас заблокировал вход, а потом поднял тревогу. На тревожные свистки прибежали другие сторожа и городовые, явился, и местный околоточный надзиратель магазин оцепили после этого стражи порядка предложили жуликам сдаться. Однако в ответ послышался грохот, сопровождавшийся матерной руганью как оказалось, воры, поняв, что оказались в ловушке, решили так. Раз уж не удалось похитить весь этот драгоценный дефицит, нужно попросту выпить его! Конечно, не все, а столько, сколько удастся влить в себя без закуски. Всё равно ведь в тюрьму садиться, терять нечего забаррикадировав дверь изнутри, мужики начали вскрывать упаковки с самыми дорогими винами и прямо из горла употреблять их и через какое-то время мерзшие снаружи сторожа, и полицейские услышали громкий смех и улюлюканье. Вскоре один из разозленных этой вакханалией городовых ухитрился просунуть в щель револьвер и выстрелить в жуликов пуля попала одному из пьющих в ногу, но тот, к недоумению осаждавших, только захохотал в ответ. Ну а потом пьяные воры распоясались окончательно. Обнаружив в подвале телефон, они стали обзванивать полицейские участки и сыскные отделения, — с неким эстетическим удовольствием протянула 34-летняя прима-балерина Мариинского театра Анна Павлова. — Дорогой, но нет! Я не пойму, почему мы до сих пор не пьём самое лучшее шампанского на этом свете! — восторженным голосом произнёс князь Феликс Юсупов голосом капризной женщины; метрдотель метнул взгляд на официанта, и тот немедленно принялся откупоривать новую бутылку «Louis Roederer», остывавшую в серебряном ведёрке. — Нет-нет, господа! У меня спектакль завтра и репетиция с утра. Я и так позволила себе лишнего, тем более сейчас действует сухой закон из-за военного времени, но судя по кутящей благородной публики в этом ресторане никто его практически не соблюдает даже низшие слои населения, — резко отрезала артистка балета. Русские же, неплохо справлявшиеся с австрийцами, истекали кровью, воюя с немцами и неся более тяжелые потери, чем их французские и британские союзники. Люди пытались выбросить из головы мысли о войне, танцуя «последнее танго» на краю окопа, заполненного всеми забытыми, не преданными земле трупами. Алексей Толстой писал, что душераздирающее, чувственное танго стало похоронным маршем для города, истерзанного бессонными ночами, одурманенного вином, богатством и игрой в любовь, когда самой любви не было и в помине, а в кабаках свободно продавался украденный из военных госпиталей морфий и кокаин. Его продажу запретили с самого начала войны, однако чиновников, получавших маленькую зарплату, было легко подкупить. Отбросив все страхи, водку продавали в открытую, а не наливали из чайников, как раньше. Офицеры, не желавшие возвращаться на Восточный фронт, пили коктейли в американском баре гостиницы «Европа» вместе с юными проститутками, толпившимися в вестибюле. — Анна, всего лишь один бокал. Один-единственный! — нежно пропел Светлейший князь Романовский-Архангельский и молитвенно сложил ладони, а затем со своей подругой прима-балериной Анной Павловной Павловой выпил на брудершафт бокал французского шампанского «Pol Roger». — Ваше Императорское Высочество Дмитрий Павлович, не обращали внимания, как он смотрит? У него в одном глазу Бог, а в другом чёрт! — с теплотой в голосе прошептала артистка Императорских театров, фаворитка и и просто подруга князя Феликса Юсупова прима-балерина Мариинского театра Анна Павловна Павлова. Официант снова налил всем троим, а князь Феликс Юсупов пояснил: газетчики по примеру спортивных репортёров стали сравнивать, сколько шампанского пьют в лучших ресторанах двух столиц в военное время. Конечно, больше всего выпивали в новогоднюю ночь, несмотря на то, что цены за бутылку взлетали до двадцати рублей. В одном только петербургском увеселительном саду «Аквариум» на Каменноостровском проспекте в Новый год уходило три тысячи бутылок столько, сколько в самых модных московских ресторанах «Яр», «Эрмитаж» и «Метрополь», вместе взятых, а ещё по шестьсот-семьсот бутылок хмельной французской шипучки продавали «Кюба», «Медведь» на Большой Конюшенной, «Вилла Родэ» в Новой Деревне, «Контан» на Мойке, «Палкин» на углу Невского и Владимирского, «Донон» на Английской набережной. Всё же, отмечая наступивший 1912 год, москвичи ухитрились выпить шампанского тысяч на двести, а петербуржцы только на сто пятьдесят, и в течение года пропорция сохранялась. Похоже, князя Феликса Юсупова это решительно не устраивало, но однако балерина Анна Павлова твёрдо заявила, что в поглощении шампанского она плохая помощница, и в доказательство ограничилась одним бокалом. — Господа, а вот и ужин нам принесли прямо в отдельный кабинет сего фешенебельного ресторана! — торжественным голосом заявила 34-летняя артистка балета Анна Павловна Павлова, захлопав в ладоши. Великий князь Дмитрий Павлович и князь Феликс Юсупов граф Сумароков-Эльстон в этом искусстве знали толк, а потому блаженствовали. Они воздали должное стараниям повара и за едой едва обменялись парой фраз. После нескольких ложек протёртого грибного супа-пюре, начинавшего ужин, второй переменой фрачные молодцы в белых перчатках доставили к столу по кусочку рыбы: Великий князь Дмитрий Павлович насладился тающей на языке осетриной под белым соусом, Феликс предпочёл нежнейшую форель. Блюда выносили торжественно и неспешно, поэтому каждое таилось под сияющей серебряной полусферой: нельзя было раньше времени ни увидеть его, ни хотя бы вдохнуть аромат. Лишь после того, как для очередной перемены заново сервировали место перед обоими гостями, официанты синхронным движением снимали серебряные крышки, отвешивая сдержанный поклон и желая bon appétit. Третьим и основным блюдом великий князь избрал воспетый Пушкиным ростбиф. Феликс Юсупов заметил, что ростбифом, окровавленным он сыт после трёх лет в Великобритании, скаламбурил насчёт своих азиатских кровей и откушал баранины. Четвёртой переменой оба заказали дичь с салатом, пятой стали трюфеля, спаржа и артишоки. После непродолжительного совета приятели перешли к фруктам, мягким сырам и птифурам. Великий князь Дмитрий Павлович Романов спросил себе коньяку, Феликсу принесли бокал тягучего десертного «Пино-Гри». В ресторане «Медведь» обычно сиживали сенатские и министерские тузы, финансовые воротилы, высшее общество военного Петрограда в самый разгар кровопролитной Первой мировой войны. Знакомые, завидев молодых людей, лишь приветствовали с лёгкой улыбкой: причуды князя Феликса всем были известны, и об их детской дружбе и не только с Великим князем Дмитрием Павловичем здесь тоже знали, а со сцены уже звучала скупая на поэзию модная песенка. — Ужин был отменным: в отличие от большинства рестораторов фешенебельных ресторанов, которые норовят втридорога продать деликатесы, вино и фрукты, ссылаясь на военное время, но рестораторы Медведя берут немалые деньги за кухню, превращённую в настоящее искусство! — воодушевлённым голосом произнёс князь Феликс Феликсович Юсупов, граф Сумароков-Эльстон и Светлейший князь Романовский-Архангельский и его губы расплылись в блаженной улыбке. Аминад Шполянский писал по этому поводу такие строки: «В отдельных кабинетах интендантские дамы, земгусары в полной походной форме, всю ночь звенят цыганские гитары; аршинные стерляди, расстегаи, рябчики на канапэ, под собственным наблюдением эрмитажного метр-д-отеля знаменитого Мариуса; зернистая икра в серебряных ведёрках, покрытых морозным инеем; дорогое шампанское прямо из Реймса, из героической Франции; наполеоновский коньяк, засмоленный чёрным сургучом. Смокинги, шелка, страусы, бриллианты, не хуже чем год назад, на фестивале принцессы де-Брой».