Connectivity Issues

Коммунальные услуги в квартире Кроули были отключены. Мысль, что он в самом деле вынужден платить за самые нужные вещи - воду, свет, отопление, электричество, телевизор - невероятно его злила. Он знал, что мог попросить у ангела еще денег, но едва он представлял, как тот говорит: "Да будет свет" своим чопорным голоском, разочарованно смотря на него, как понимал, что не сможет этого вынести. К тому же, кому нужен этот свет? Он съел все, что нашел в холодильнике, прежде, чем его отключили. Это было легко. Холодильник был полупустым, а Кроули умирал от голода. Бэнтли снова была в деле. Он предпринял поход по Лондону и добыл немного бензина, а поскольку все эти годы он поддерживал ее в хорошем состоянии, больше ей ничего и не требовалось. Он снова был в дороге, даже поразмыслив о том, чтобы жить в машине: там было тепло, играла музыка и было, в общем-то, столько же еды, сколько и дома, то есть, вообще ни крошки. И работал телефон. Азирафаэль, правда, не отвечал, но ангел всегда бодрствовал в странное время суток. Он мог кататься весь день и слушать музыку, хотя это занятие и стало куда опаснее в его глазах, когда он понял, что, пугая пешеходов, действительно мог кого-нибудь сбить. И ничего не смог бы с этим поделать. Что немедленно лишило вождение всякого удовольствия. И, что вполне возможно, он тоже мог бы пострадать в аварии. Он вел машину чуть медленнее, чем обычно, когда поехал проверить, как там ангел, который все еще не отвечал на звонки.* *Что было совсем на него непохоже. Обычно он обожал звонить и предупреждать все заинтересованные стороны, что книжный магазин в данный момент закрыт и нет, он не знал, когда откроется снова, приносим свои искренние извинения. Допустим, Кроули ехал совсем не чуть медленнее, чем обычно. Допустим, несколько человек позади него начали сигналить, когда он не смог повернуть так быстро, как им бы хотелось. Неужели он должен думать, что другие люди подчиняются правилам дорожного движения, просто потому, что эти правила существуют? Он не был глупым. Кто бы ни изобрел машины был глупым. Поместить хрупких, бешеных, маленьких смертных в металлических бензиновых монстров. Полное безумие. Худшим же было то, что, даже повернув на улицу Азирафаэля так медленно, что его бы обогнала процессия уток, он все равно умудрился почти сбить маленькую пожилую леди. Конечно, фразу "почти сбить" можно считать небольшим преувеличением, потому что леди все еще стояла на тротуаре, а он ехал по дороге, а слово "маленькая" не совсем верно описывает количество пространства, которое заняла леди, когда подняла свою сумочку и начала ею яростно махать в его сторону. Но она почти сошла с тротуара прямо перед ним, и, хотя он очень старался быть осторожным, Бэнтли вполне могла ее убить, если говорить серьезно, совершенно при этом не преувеличивая. Он припарковал машину и еще целых две минуты просто сидел в ней, пытаясь отдышаться, прежде чем вылезти и пойти к двери книжного магазина. Кроули дернул за дверную ручку, готовый услышать знакомые трели звонка. Вместо этого он услышал звук очень старой и очень закрытой двери. Он запер дверь. Он боится, - подумал Кроули, продолжая бессмысленно тянуть на себя дверь, чувствуя поднимающуюся панику. Затем ему пришло в голову, что, возможно, Азирафаэль всегда запирал дверь, а Кроули просто предпочитал игнорировать этот факт и все равно ее открывал. Он попробовал открыть замок с помощью чуда. Вспомнил, что не может это сделать. И, теперь скорее раздраженный, чем обеспокоенный, он принялся стучать в дверь. Через несколько секунд она открылась. Кроули встретил очень заспанный ангел с крайне встрепанными волосами. Примятыми с одной стороны. "Это ещё что такое? - сказал Кроули, затем, чувствуя себя смешно,* изменил свой вопрос на... - Почему ты не отвечаешь на звонки?" *Возможно он все-таки пересмотрел "Мэри Поппинс". "Я спал". "Сейчас три часа дня". "Да, - надменно ответил Азирафаэль, - но я не хотел спать прошлой ночью". "Почему?" "Потому что я вообще не хочу спать! Это такая потеря времени! Но нет же, посмотри на меня, вынужденного делать это каждый день! Знаешь, я должен спать по пять часов каждую ночь". "Ну, это не так уж и много. Многие люди спят по семь-восемь часов", - сказал Кроули, подавляя мысль, что он был из тех людей, кому нужно спать все девять. Азирафаэль уничижительно посмотрел на него. "Послушай, - сказал Кроули, - просто отвечай на звонки, ладно?" "Ладно, - сказал Азирафаэль. - И какую же крупицу мудрости ты собирался обронить по телефону, Кроули? Ммм?" Лицо Кроули не выразило никаких эмоций. Затем он развернулся, чтобы уйти. "Возвращайся к своей послеобеденной дреме. И, ангел? Просто предложение?" "Да? Что такое?" "Я обещаю, это для твоего же блага". "Говори уже, демон". "Сегодня ночью поспи по крайней мере шесть часов," - пробурчал Кроули, уходя. Азирафаэль позвонил Кроули только на следующий день. "Кхм", - сказал он по телефону. "Кто это?" - сказал Кроули приветливо*. Он прекрасно знал, кто это. *Слишком приветливо. "Ох, Кроули", - сказал Азирафаэль. В его голосе звучало не раздражение, а большое облегчение, как будто бы он думал, что Кроули вообще не поднимет трубку. "Азирафаэль" "Кроули, - сказал очень виноватый голос, - слушай, я был той еще сволочью". Кроули сухо ответил: "Какая интересная крупица мудрости. Где ты только такого набрался?" "Извини" Внутри него все тут же растаяло, как бывает, если перед вами редко извиняются. И уж точно это бывает, если редко извиняется один человек. "Слушай, почему ты звонишь? Не в мерзком смысле. Все в порядке", - уже мягче сказал Кроули. "Спасибо, - сказал Азирафаэль хриплым голосом, затем продолжил, - у меня есть идея, и я подумал, не поможешь ли ты мне?" Азирафаэль был рад, что Кроули починил Бэнтли. Он не хотел говорить это вслух, потому что прозвучало бы, как будто он предпочитает ездить с ним, а не брать такси, а значит, потворствует его стилю вождения, но, с другой стороны, в последнее время он был тем еще мерзавцем. Так что он из вежливости пробормотал: "Рад, что она снова работает", когда демон распахнул перед ним дверь. Не то чтобы он понимал, почему для Кроули машина - "она". Ни одна из его книжек пола не имела, по крайней мере, насколько он знал, а уж он точно любил их так же сильно, как и Кроули любил свою Бэнтли. По телефону он спросил, как Кроули "поддерживал ее в хорошей форме". Он никогда не сказал бы прямо, но всегда подозревал, что на самом деле Кроули вообще не разбирается в машинах. Кроули ответил, что, если растениям нужна железная рука, машины лучше себя ведут после поощрений и моральной поддержки. "Ремень", - сказал Кроули, как только Азирафаэль опустился на сиденье. Потребовалось несколько секунд для осознания, что он не отвечает на какой-то вопрос и не пытается объяснить, как починил машину. "Прошу прощения?" "Пристегни ремень!" "Хорошо", - сказал Азирафаэль, который, конечно, и так всегда пристегивался, используя тон, который всегда был прерогативой Кроули, поскольку таким образом обычно ворчали именно на него. Кроули обогнул машину, чтобы сесть на свое место, залез, закрыл дверь, положил руки на руль, глубоко вздохнул. Азирафаэль рассматривал свои ногти. Кроули смотрел вперед. "Эм... Разве я не сказал тебе, куда..." "Сказал, - быстро ответил Кроули, - все в порядке. Едем". И затем он выехал на дорогу на такой нормальной скорости, что Азирафаэль почти получил выброс адреналина, просто сравнив с его обычной манерой вождения, как будто бы он использовал эффект замедленного движения, как в фильмах, чтобы подчеркнуть напряженность сцены. "Что ж, я знаю, церкви это не то место, где ты обычно бываешь, - сказал ангел, пока они ехали по улице, - обычно ты там вообще не бываешь. Но я подумал, ты сможешь мне помочь влезть в одну из них". "Мм, - рассеянно сказал Кроули, - и, конечно, ты не хочешь совершить такое... такое преступление, так что ты... ты захватил с собой меня?" "Дело не в моей незапятнанной репутации. На самом деле, я просто понятия не имею, как туда проникнуть". "А я, значит, имею?" - Кроули недоверчиво повернулся к нему, затем слегка подскочил. Машина дернулась и почти остановилась. Он снова стал напряженно смотреть на дорогу, а к машине вернулся ее плавный ход. "Я подумал, ну, я подумал, что ты точно посмотрел больше шпионских фильмов, чем я" На этой фразе Кроули ухмыльнулся. "И тебе не придется заходить внутрь" "Мне не придется... Ангел, я не позволю тебе вломиться в одну из исторических церквей Лондона, за которой всегда приглядывали подобные тебе маньяки". Азирафаэль старался не улыбаться слишком широко. Что, в общем, было не столь важно, потому что Кроули на него не смотрел. Он искал глазами настоящее парковочное место на настоящей парковке, на приличном расстоянии от церкви. "Мы, эм, далеко, не так ли?" Кроули вздрогнул: "Да". "В смысле, если ты хочешь..." "Нет, мы далеко. Все в порядке. Я могу это сделать", - Кроули дышал через рот, пока ехал по дороге. Азирафаэль подумал, что костяшки его пальцев, держащих руль, выглядят слегка слишком бледными. Он почувствовал себя виноватым, но не был уверен, следует ли что-то предпринять. Рядом с церковью нашлось место, которое чудесным (или нет) образом было пустым. Кроули заметил его, сжал руки на руле, и, хотя технически это не представлялось возможным, Азирафаэль почти чувствовал адское пекло, которое мерцало бы за стеклами его очков, не будь у них проблем со связью. Кроули направил машину на пустое место. Десять минут спустя, из которых пять Азирафаэль стоял на тротуаре и раздавал указания, Бэнтли была припаркована, и они направились в церковь. "Ни слова", - произнес Кроули, сжав зубы. "Спасибо, Кроули", - тихо сказал Азирафаэль. И Кроули расслабил плечи. Они добрались до церкви, в данный момент закрытой для туристов и посетителей. Было нелегко предугадать, когда такое точно должно случиться, совпав еще и с отсутствием священнослужителей, членов хора и так далее, но Азирафаэль знал, как проводить разведывательные мероприятия. Даже без ангельских сил он был все еще на что-то способен. "Обычно, - сказал он, когда они самым неподозрительным образом стояли рядом с церковью, наблюдая за прохожими и выжидая правильного момента, - когда я иду в церковь, я стараюсь сделать какое-нибудь доброе дело. Как-нибудь кому-нибудь помочь. Чтобы место оставалось актуальным, ты понимаешь". "Да, - сказал Кроули, - чудо здесь, чудо там, все, для поддержания старого доброго церковного ажиотажа". Азирафаэль покосился на него: "В любом случае. Мне не по себе от того, что я не могу это больше делать". Кроули слегка вздрогнул, возможно, от того, что в голосе ангела прозвучало настоящее разочарование: "Мне жаль". "Все будет в порядке. Да ведь?" "Конечно? Ох, конечно! - Кроули широко ему улыбнулся. - О, да. Да, они все починят и все будет как прежде!" Азирафаэль мягко ему улыбнулся: "Спасибо, дорогой мой". Затем черты его лица ожесточились: "Что ж. Если мы хотим помочь им ускорить процесс, то пора начинать". Проникнуть в церковь оказалось легкой частью плана. Похоже, люди просто не ожидали, что кто-нибудь действительно захочет вломиться в церковь. И уж точно не в ту, что была открыта для посещения. И уж точно не взламывая замок на главной двери, и уж точно не когда вокруг полно других людей. Люди, как оказалось, верят друг другу куда больше, чем следует. Они просто предполагали, что это не взлом церкви, а просто кто-то в нее заходит не самым традиционным способом, имея на то полное право. Еще они предполагали, что их собрат человек не настолько глуп, чтобы влезать в одну из самых старых церквей Лондона, очевидно и жалко пародируя Джеймса Бонда. Почему-то в списке того, что начал бояться Кроули, когда понял, что они больше не могут творить чудеса, пункта быть арестованным не было. Он предполагал, что им просто надо надеяться, что план ангела сработает и вернет все на свои места, прежде, чем у кого-либо возникнут подозрения, и они проверят камеры, которые, без всякого сомнения, следили за каждым их шагом. По какой-то причине Кроули ожидал, что в церкви будет темно. Солнца нет, когда нет людей, чтобы его видеть. Что особенно соответствовало бы моменту, так как с Небес за ними тоже не наблюдали. Но церковь была освещена как обычно, и из-за этого ходить по пустому помещению, чувствовать прохладу камней старого здания с античным искусством на стенах, современными брошюрами и напечатанными библиями на скамьях, было намного страннее. Кроули замешкался у входа, слишком необычно было тут находиться, он чувствовал себя неуютно и нелепо, ангел же, поколебавшись, направился вперед. "Так, - сказал ангел, стараясь звучать уверенно, - значит, все, что я должен сделать, это положить предметы в правильные места, нарисовать пару печатей на полу, поместить главную реликвию и... эм..." "И сигнал заработает?" "Будем надеяться!" Голос ангела звучал одновременно и слишком громко, и слишком далеко, с точки зрения акустики здания, наполненного человеческим религиозным пылом. Казалось, что это вполне себе подходящее место, чтобы начать кричать на Бога. Кроули только размышлял о том, должен ли он быть здесь, когда крики начнутся. До этого момента он не принимал во внимание тот факт, что налаживание связи с Небесами поможет только Азирафаэлю. Конечно, он не сомневался, что ангел, когда снова начнет творить чудеса, придет на помощь Кроули. На самом деле, достаточно, чтобы один из них мог их творить. А его желание воссоединиться с Адом не то чтобы было очень сильным. Он представил себе, что только Небеса будут соединены с Землей, в то время как Ад будет все еще отключен. Совсем не это он понимал под словом "безопасность". Потом он подумал про Азирафаэля, у которого будет "больше силы", чем у него, могущем делать чудеса, когда он их делать не сможет, и эта мысль совершенно его не напугала. Странно. "Чтоб тебя! - раздался голос ангела из другого конца помещения. - Не мог бы ты помочь мне, дорогой мой? Похоже, я ниже ростом, чем думал". Уголок губ Кроули дернулся в подобии улыбки, и он направился на звук голоса ангела, думая, что, может, это и не было так уж странно. Азирафаэль пытался прикрепить к стене какое-то подобие свечи. Он притащил стул и стоял на нем (сиденье бедолаги поскрипывало в знак протеста).* *Естественно, он выбрал современный стул. Азирафаэль ни за что бы не стал использовать старинный стул, на тот случай, если люди придавали ему религиозное значение и использовали его в тех обрядах, что он мог пропустить. "Понимаешь, - говорил ангел, - совершить благословляющий ритуал было бы недостаточно. Этот ничего не благословляет, так что тебе безопасно находиться здесь, мой дорогой. Я не могу ничего попросить у Небес, потому что мы уже знаем, что связь слишком слабая. И просьба только еще больше его ослабит". Кроули открыл было рот, чтобы сказать, что он совершенно уверен, что связь так не работает, но потом вспомнил, что, строго говоря, все это не было похоже на плохой интернет. Кто знает, как нынче работают Небеса? "Поэтому, - продолжил ангел, жестами прося Кроули передать ему спички, лежащие на полу, что Кроули и сделал, - я нашел ритуал, который просто обращается Наверх. Говорит, что мы благодарны им, все такое. Своего рода восхвалительный ритуал". "Супер, - мрачно сказал Кроули, - не могу дождаться своей очереди поучаствовать". "Не волнуйся, ты не будешь участвовать. В любом случае, не то чтобы он правда что-то делал. Больше похоже на громкие четкие крики "Эй, Рай, мы тут, внизу и мы надеемся, что вы слушаете, потому что мы вдруг решили сказать вам что-то хорошее, ради разнообразия совсем ничего не прося, так что не обращайте внимания!" Вернее, обращайте, но только, чтобы услышать, в каком мы экстазе. Это именно то, что в Раю обожают слышать". "Да, я бы сказал, что если на твоей стороне и отнесутся к чему-то с вниманием, то это будет именно восхваление" "Не обязательно ехидничать, - сказал Азирафаэль, - я уже сам над ними поиронизировал". "Точно. Извини. Продолжай. Это сработает?" "Надеюсь, - ангел пытался говорить, зажав в зубах спичку, - вше это выходит иж под контроля. Мои ошки запотевают, когда я пью шай" Кроули фыркнул: "Мои тоже. Кто бы мог подумать, что у людей бывает столько маленьких проблем?" "Шештно говоря, если они не... тьфу..." - он выплюнул спичку обратно на ладонь. Ангел перестал держаться за стену и наклонился. Стул слегка качнулся. "Осторожнее, ангел". "Если они даже не могут изобрести очки, у которых нет проблем с теплом, то что тогда..." "Осторожнее, ангел, - Кроули держал стул двумя руками. Он постарался прозвучать игриво, но вышло все равно немного натянуто, - мы же не хотим, чтобы ты упал, не так ли?" "Упасть, говоря богохульства в церкви, - цокнул языком Азирафаэль, - нет, думаю, что это будет слишком показательно даже для меня". Ангел чиркнул спичкой, поднес ее к свече и поджег фитиль. Удовлетворенно кивнув, он развернулся к спинке стула, пока Кроули мысленно сдерживал себя от того, чтобы, каждый раз, как шатался этот благословенный стул, хватать ангела за ноги и заставлять его оставаться на месте. "Так, Кроули, - сказал Азирафаэль, - я спускаюсь" "Хорошо" Азирафаэль улыбнулся ему: "Ты такой милый. Я... - Он медленно и осторожно принялся спускаться на пол, сначала одна нога, потом другая, потом он вздрогнул. - Ой" И упал на Кроули. "Ангел...!" "П-прости, я... ой. Ох". "Ты...?" "Нет, нет. Я в... - Азирафаэль скривился и вздохнул, - я в порядке. Пострадала только моя гордость". "Что... что случилось?" - выдохнул Кроули, все еще ошарашенный от того, что Азирафаэль все еще опирался на него. "Я подвернул лодыжку". "О". "Или что-то, - Азирафаэль вздохнул и он был так близко, что Кроули почувствовал этот вздох, - может, не потянул, может, я..." Ангел замолчал, заметив выражение лица Кроули. Еще он заметил, что тот был куда ближе, чем обычно, и что он сам все еще опирался на него, и что Кроули обхватил его руками, чтобы не дать ему упасть, а руки Азирафаэля упирались ему в грудь, смяв пиджак. И ангел не то чтобы покраснел, но его очки и в правду запотели. Они правда это делают? Ангел сделал шаг назад, и Кроули оправил пиджак и рубашку, смеясь. Точнее пытаясь. Он не знал, из-за чьего дыхания, его или самого ангела, запотели очки, а может, вообще из-за чего-то другого. Из-за жары, - пришла бесконтрольная мысль, и он тут же на нее накричал и подумал, - но тут ведь холодно, - а затем подумал, - если бы я мог что-нибудь сделать, я бы поднял температуру на десять градусов, просто чтобы полюбоваться на лицо ангела. Он очень хитро скрыл свои настоящие мысли смехом и не мог перестать смотреть на ангела. Азирафаэль, к счастью, мог смотреть в другую сторону и сделал это в тот же самый момент, как пришел в себя, и теперь отказывался поднимать глаза на Кроули. "Честное слово. Я был так осторожен, как только возможно, я был готов перенести вес на эту ногу, и все равно умудрился сделать себе больно. Почему мы так хрупки? Это возмутительно". "Потребуй позвать начальство", - предложил Кроули. "Потребность постоянно есть, способность функционировать треть или даже четверть времени, небольшие неудобства из-за гравитации". "Потребуй возврат денег". "В самом деле, дорогой мой", - сказал Азирафаэль, вернувший себе способность снова на него смотреть, тут же нацепив надменное выражение лица, на что Кроули и рассчитывал. "Разве твое присутствие не требовалось на каком-то там ритуале?" - с ухмылкой сказал он. Ангел закончил приготовления. Он подвергся опасности еще несколько раз, но, в основном, ему угрожали порезы бумагой, и демон справился с желанием бежать на помощь каждый из этих разов. Едва справился. Одновременно упрощало и осложняло ситуацию то, что ругательства ангела становились все более и более вычурными. "Думаю, теперь все, - Азирафаэль сделал шаг назад, отряхивая руки от пыли, затем вздрогнул и выдохнул. - Двухголовая святость Папы Римского" "Что у Папы Римского?" - изумился Кроули, подняв брови. Азирафаэль проигнорировал его. Он посмотрел наверх, но ответа все еще не было. "Осталось только сказать последние слова". "Не забудь позаботиться о бумажных порезах, когда их скажешь". "Будем надеяться, - нахмурился Азирафаэль, - после того, как я их скажу, порезы со мной долго не пробудут". Ангел сделал шаг назад. Он взмахнул рукой, затем вздохнул и прошагал к последней из свечей и зажег ее спичкой. Затем прошагал обратно, встал перед алтарем и склонил голову. Сложил руки. Кроули поскреб шею и неловко встал рядом. Ангел начал говорить. Обычно примерно в этот момент огонь свечей начинал дрожать. Он не начал. Голос Азирафаэля достиг своего пика, когда он добрался до конца заклинания. Стекло в окнах не вибрировало. Температура воздуха не изменилась. Голос Азирафаэля не стал сверхъестественно громким. На самом деле, он звучал даже слабо, несмотря на громкость, и слегка дрожал. Мурашки пробежали по спине Кроули, но скорее от вида надежды, умирающей в глазах Азирафаэля, чем от чего-то другого. Ангел остановился. Сделал шаг назад. Казалось бы, свечи должны были потухнуть, обозначив их провал, но это было бы слишком чудесно для этого прозаичного мира. "Одни", - тихо сказал Азирафаэль. Кроули вздохнул. Он подошел к нему и взял его за руку: "Ладно тебе, ангел. Пошли". Азирафаэль выпрямился, поправил пиджак и закрыл глаза: "Я просто... возьму свечи и... остальное". "По крайней мере позволь мне... дать тебе опереться на меня. Твоя лодыжка". "Я собирался воспользоваться старой шваброй, - сказал Азирафаэль. Он прохромал к стене, к которой она была прислонена. Протянул руку. - Уверен, им... она не нужна". Я бы хотел, чтобы эта швабра сгорела, - подумал Кроули. "Но, возможно, - Азирафаэль позволил своей руке упасть обратно, - возможно, взлом, проникновение, да еще и кража из церкви это не самая лучшая идея". "Ну, мы ничего не сломали", - Кроули подошел к нему и снова предложил свою руку. Азирафаэль с благодарностью ее принял. Они собрали остаток свечей и реликвий, убедились, что свидетельств того, что тут были ангел и демон, не осталось, и направились к двери. Кроули прикрыл дверь, несмотря на уверения Азирафаэля, что любой, кто посмотрит, все равно увидит, что она открыта. Они ушли так буднично, как только могли, просто два обыкновенных человека, покидающих церковь в обычный прозаичный день. Одни, - размышлял Кроули, поддерживая ангела, пока они уходили по улице. Хм. *** Кроули подумал о чудесах. На самом деле, то, что он делал, так не называлось. Но у мгновений демонической активности на самом деле не было названия. Уж точно не такого возвышенного, как "чудеса". Он мог бы сказать проклятья или чары, или кошмары, и они отлично подходили для того, чтобы топить уток или делать все эти маленькие гадости, так раздражавшие людей, правда, они не казались даже этим, когда он приглушал свет или менял музыку по своему вкусу в ресторане. Если бы ему позволили совершать чудеса, любил говорить он себе, он бы сделал что-нибудь действительно стоящее. Ангелы просто не понимали, чем обладают. Он бы остановил наводнения и лесные пожары, заставил бы людей верить, заставил бы цинизм исчезнуть. Но опять же, чудеса и правда случались все время, даже те, что не были по-настоящему чудесами, а циники все равно оставались. Черт, да он сам был одним из них, по крайней мере иногда.* *Не глубоко в душе, но все равно. Иногда. И он мог бы остановить наводнения. Мог бы заставить Азирафаэля их остановить. Он мог бы что-то сделать. И он знал, что это так не работает. Он подумал обо всех чудесах, что он не сделал. Слишком многих. Никогда не ценишь, что у тебя есть, пока оно не пропадет, - подумал он, представляя, как бутылка чего-нибудь алкогольного появляется в руке, и чертыхнулся, когда этого не случилось. Но даже представлять вещи раньше ощущалось иначе. Как загадывать желания. Ты думаешь, оно исполняется. В них было чуть больше - совсем немного - цели. Он был демоном. Он не привык загадывать желания. Да и вообще. То, что он желал... Кроули нахмурился. Я бы хотел, чтобы у меня было выпить, - подумал он. - Я бы хотел не быть таким чертовски злым. Никто не слушал. Его лоб разгладился, и он подумал: - Представим, что мои растения самые зеленые во всем мире. Ничего не случилось. Он никогда не мог использовать чудеса на растениях. Только угрозы и грозные взгляды. Заставлять с помощью чуда что-то живое быть еще более живым казалось, ну, безумием. Представим, что мои глаза выглядят чертовски нормальными. На что это было бы похоже? Я бы хотел не быть таким социально безнадежным. Это никуда не годилось. Нельзя заставлять себя меняться с помощью чудес. Я бы хотел, чтобы люди смотрели на меня, только когда я этого хочу. Уже использовал это желание. Представим, что все, что я говорю, звучит очень умно для всех остальных. Можно менять мысли людей с помощью чуда. Гипноз. Божественный, технически, был не так уж и плох, его, инфернальный, был даже хуже. Что если все, что я ем, будет идеально? Что если мне никогда больше не придется выпить какую-нибудь гадость? Что если никто никогда не будет сомневаться во мне? Он подскочил и принялся расхаживать взад-вперед. Не так, все не так. Я бы хотел, чтобы погода всегда была такой, как мне нравится. Дождь, когда я не в настроении, солнце, когда мне надо выйти. Я бы хотел, чтобы люди смеялись над каждой моей шуткой. Я бы хотел, чтобы у меня всегда было какое-нибудь интересное занятие, даже если мне скучно. Я бы хотел придумать, чем заняться прямо сейчас. Я бы хотел отправиться в приключение и быть храбрым, и смелым, и потрясающим, и вернуться домой в полном порядке, потому что все бы прошло так, как я этого захотел. Я бы хотел, чтобы рядом был кто-то, кому я мог это рассказать, и он бы не рассмеялся. Не зло, по крайней мере. Я бы хотел, чтобы Азирафаэль был здесь. Он словно бы основательно потряс бутылку с газировкой, а потом ее открыл. Я бы хотел, чтобы шел дождь, и он снял свое мокрое пальто, и сел на диван рядом со мной, потому что тут теплее. Я бы хотел, чтобы порыв холодного ветра заставил его накрыть меня одеялом, как он уже один раз делал. Я бы хотел, чтобы свет был приглушен и по радио играла музыка. Я мог бы создать любую обстановку. Я бы хотел, чтобы он понял. Я бы хотел... Не думай об этом. Ни за что не думай об этом. Ты точно этого не хочешь. И затем он подумал. Почему? Никто не слушал. Никто никогда не слушал, будем честными, кроме, разве что, его самого, а он всегда был сам себе худшим врагом, случайно обронив чудо здесь, чудо там и почти выдав, что ангел действительно для него значил. Значит для меня. Он обдумал эти слова, отражающиеся в окружающем его молчании, впервые за долгие тысячелетия таком глубоком. Никто не слышит. Что ты хотел сказать? Я бы хотел... Я бы хотел, чтобы он снова упал и не почувствовал боли, потому что я буду рядом, чтобы его подхватить.